Глава 7
Этим поздним утром профессор Снейп, проспавший завтрак, долго и с удивлением разглядывал свой новый гардероб, постепенно впадая во всё более глубокую задумчивость. Наличие там магловских джинсов, клетчатых рубашек и светлых ветровок вызывало только один вопрос: как? Как его могли на такое уговорить?
Северус честно продержался несколько дней, упорствуя в старых привычках: не выходил из дому, избегал Гарри после инцидента за завтраком и Эллис после позора с охотничьим костюмом, сутками прятался в комнате, совершенствуя знание языка в надежде осилить книги хозяйской библиотеки. За совместными трапезами он хранил угрюмое молчание и столь скорбный вид, что его быстро оставили в покое.
Поттер проводил время в кухне – выяснилось, что он действительно неплохо готовит – или вместе с Эллис, возомнившей себя мамочкой для обиженного жизнью ребёнка. Под её чутким руководством он уже выучил несколько предложений из англо-русского разговорника и мог узнать, который час и как пройти на Красную Площадь. Что такое Красная Площадь, он и сам с трудом представлял, но Эллис пообещала показать. Как-нибудь потом, когда это будет безопасно.
Мамочкой Эллис была паршивой, как и предупреждал Дамблдор, и до Снейпа то и дело долетали её гневные вопли в адрес нерадивого ученика. С такой выдержкой в преподавании делать было нечего, и зельевар злорадно думал, что после проведенного в таком обществе лета Поттер будит считать его методику обучения вполне приемлемой и гуманной.
Сам он в воспитание Поттера пока не лез, боясь привнести в неокрепшую детскую психику непоправимый вред, но с каждым днём всё больше мрачнел. То, что ребёнок подвергается постоянным стрессам при общении с Эллис и отдаляется от него, своего спасителя, Северуса злило и даже немного расстраивало. Мальчишка предпочитал игнорировать профессора, опасаясь нарваться на новые уничижительные нравоучения.
С тяжелым сердцем Снейп думал, что снова стал лишним и что без него всем живётся намного лучше. Только он понадеялся обрести подобие семьи, пусть и в таком странном обществе, как малолетний сын врага и… и Эллис, но даже тут его не приняли, даже среди них, искалеченных жизнью, он выделялся своей отвратительностью и ничтожностью…
Он мечтал, чтобы всё скорее закончилось, забраться в подземелья, сорвать злость на учениках, разработать новое зелье, предпочтительно яд, и подлить кому-нибудь в целях научного эксперимента. Желательно мелкому Поттеру. Чтобы отомстить за всю свою ненужность, так тщательно спрятанную, а теперь снова вылезшую на поверхность.
Никому ненужный, старый, мерзкий профессор, которого можно только использовать, не заботясь о его душе… Чем и занимался столько лет Дамблдор. Но последнее поручение оказалось для Снейпа мучительнее остальных – теперь целый месяц он будет наблюдать, как втаптывают в грязь его последний шанс на счастье!
От отчаяния он вёл себя всё более агрессивно, и Гарри с Эллис теперь просто боялись попадаться ему на глаза. Только клятва защищать мальчишку останавливала Северуса от позорного бегства.
Хозяйка дома пропадала в столице по полдня. Снейп быстро выяснил, что виной всему политическая ситуация в стране: несколько дней с найденными учебниками и словарями – и он уже довольно уверенно разбирал газетные статьи. Ожидаемая смена власти заставляла Эллис нервничать, не смотря на декларируемую аполитичность, и возвращаться в довольно мрачном расположении духа. Профессор уже знал, что каждую ночь часов до двух она проводит в тире, но звуков выстрелов больше не слышал.
Ему всё ещё было любопытно, чем занимается девушка, и так ли она отошла от дел, как утверждала? Единственный неутешительный вывод профессор Снейп сделал ещё в первый день: русская мафия. Он был наслышан про эту организацию, потому что Волдеморт в своё время не гнушался иметь дело с преступными кругами магловского общества. И теперь Снейпу очень не хотелось оказаться волей случая втянутым в какую-нибудь бандитскую разборку. Хотя ситуация просто обязывала.
О чём думал Альбус, отправляя их сюда, он не знал. Можно подумать, российская глубинка - единственное место в мире, где их не нашел бы Тёмный Лорд? Или что Эллис – единственная подходящая кандидатура на роль укрывателя беглых спасителей мира? Это при директорских-то возможностях?! Хотя… Кто знает, что его с Эллис связывает? Может, она однажды принесла ему непреложный обет, а теперь станет заслонять своих гостей грудью от любой Авады?
Проводя дни в размышлениях, строя теории из воздуха за неимением возможности подтвердить их эмпирическим путём, Снейп окончательно похудел, побледнел и стал выглядеть свежеподнятым зомби. Пора было выбираться из тюрьмы страхов и эффектно возвратить положенное место в сердце наглого мальчишки. И в доме заодно. В конце концов, он мужчина и глава семьи! (Откуда в его голове взялась эта мысль, профессор не знал).
Он честно держался несколько дней… Убеждал себя, что это ему не нужно. Что ему и так хорошо. Что жизнь его прекрасна именно спокойствием и тишиной, склепообразной сумрачностью Хорвартских подземелий, а отпугивающее поведение – отличная защита от навязчивого внимания (которое ему, правда, никто и никогда не оказывал за исключением Мародёров).
Но сегодня Снейп сдался. С маниакальным злорадством он нацепил самые светлые джинсы и самую ковбойскую рубашку, какие только отыскались в обновлённом гардеробе, после чего тайком пробрался к выходу из особняка, огляделся и выскользнул в сад.
Сад, в отличие от дома, был очень старым, как и дубы на аллее, видимо раньше на этом месте стоял другой дом, возможно, даже старинная помещичья усадьба. На корявых от старости деревьях наливались соком яблоки и сливы, под ними высились сорняки едва не до колена. Видимо, их никогда не касались руки садовника. Побродив по траве, Снейп пришел к выводу, что хозяйка держит сад заброшенным специально – в нём витал такой же дух старины и запустения, как и на картинах русских пейзажистов в альбомах Эллис.
Девушка очень любила этих художников, и альбомы казались едва ли не затёртыми до дыр. Она как-то, заметив интерес профессора, даже обещала свозить его в картинную галерею где-то в Москве, но тот ответил что-то вроде: «Не стоит беспокойства», после чего обсуждать искусство с ним больше не пытались. Да и не только искусство…
В углу сада, около забора Снейп отыскал деревянную скамейку и круглый столик возле неё. Столешница была заляпана красками почти как палитра художника. Удивлённый, профессор застыл в нерешительности. Его снова посетило ощущение, будто он невольно засунул нос в чужие секреты.
И снова был пойман на горячем.
- Вы прекрасно выглядите! – раздался позади него звонкий голос.
Оказалось, Эллис не уехала в город, как он предполагал. Она стояла сзади, вся в чёрном, как до этого выглядел сам Снейп, только она предпочитала широкие юбки до колен и строгие блузы. Именно в такой одежде она обычно покидала дом – видимо, она либо вернулась раньше, либо только собиралась уезжать.
- Благодарю. Ваши старания в магазине не пропали даром.
- Вам потребовалось слишком много времени для того, чтобы дать мне это понять.
- Если бы вы дали мне знать, как жаждете увидеть меня в магловском костюме, я удовлетворил бы ваше любопытство раньше.
- А ваши друзья по вам не скучают? – резко сменила тему Эллис, направив удар в самую болевую точку.
Снейп побледнел и понял, как её ненавидит! Вся ненависть к Мародёрам, Пожирателям смерти и маленькому Поттеру в одно мгновение поникла и завяла под давлением ослепительного понимания: именно Эллис – причина всех его страданий в последнее дни!
Резко развернувшись и едва не оттолкнув её с дороги, профессор зашагал к дому, чувствуя, как взгляд девушки прожигает его спину.
Бегство, позорная капитуляция, апофеоз позора! Он проиграл этой девчонке, но ничего не мог с собой поделать. Захлопнув дверь, он обессилено опустился на ступеньки и обхватил себя руками.
Снейп плакал. Молча, вздрагивая, крепко зажмурившись, но слёзы всё равно текли и текли по щекам, выплёскивая его горе. Альбус сумел добраться до самого уязвимого места своего бывшего шпиона.
И тут чьи-то горячие руки обняли его и несмело провели по волосам. Снейп дёрнулся, пытаясь отстраниться и понять, кто так бесцеремонно вторгся в его жизнь, стал свидетелем непростительной слабости?
Это был Поттер. Профессор яростно глядел на него, размышляя, задушить или использовать обливиэйт, но эффектность взгляда сглаживали мокрые от слёз глаза и несчастное выражение лица.
- Что случилось, сэр? Я могу вам помочь? – спросил мальчишка.
- Да, Поттер. Просто уйдите и оставьте меня в покое.
- Но…
- Уйдите, прошу вас!
Мальчишка убежал в сторону кухни, а Снейп, которому оказалось теперь нечего терять, остался сидеть на лестнице. Поскольку душить Поттера было глупо и небезопасно для судьбы мира, а после обливиэйта глупо было рассчитывать на налаживание отношений, Северус почувствовал себя загнанным в угол и решил взять с мальчишки клятву никому и никогда не рассказывать об увиденном.
Минут через пять послышались шаги – вернулся Поттер, осторожно неся огромную кружку, полную горячего шоколада. Он несмело вручил её профессору и улыбнулся.
- Спасибо, - изумлённо пробормотал Снейп.
- Может быть, вы хотите поесть, сэр? Вы ведь и завтрак, и обед пропустили, - сказал Гарри. – Вам нужно много кушать, вы очень худой и бледный.
- Я знаю! Вы тоже не образец физического здоровья и должны отъедаться после ваших родственничков, чтобы не казаться скелетом на фоне своих будущих одноклассников!
Северус был раздражен. Как смеет мальчишка делать ему замечания, да ещё и касательно образа жизни, выработанного, между прочим, годами?!
Это
он его «дядя», и
он должен заботиться о ребёнке. А пока выходит наоборот. Снейп расстроено подумал, что по собственной глупости упустил достаточно времени, которое можно было потратить с большей пользой. А Эллис он к мальчишке теперь и под дулом пистолета не подпустит! У него, в конце концов, есть палочка, и он один из сильнейших тёмных магов…
- Кстати, вам намного лучше в светлом, - сказал Поттер, и Снейп застонал.
***
Господи-боже-мой!
Ну зачем, зачем, зачем я набросилась на Севу?!
Что за привычка бить по больным местам?
Я винила себя весь день, хоть обычно и не подвержена длительному раскаянию – с моей профессией это вредно для жизни. Но перед этим несчастным человеком мне было стыдно.
Нам же жить в одном доме ещё месяц, как я буду смотреть ему в глаза? То, что сделала я – намного хуже, чем его визит в мой тир!
И при этом я твёрдо убеждена – он и сам не прочь использовать запрещённые приёмы. У нас словно бы молчаливая необъявленная война – кто кого задавит сарказмом.
Мы родственные души. Нет, неправильно: мы родственно бездушные твари. Ему я об этом, естественно, не скажу.
Так что до вечера я наслаждалась давно забытым чувством стыда, пугая всех непривычной задумчивостью, но выяснять, в чём проблема, никто не полез. Серж, начальник охраны, даже предложил подвезти меня до дома, только я отказалась. Последнее время находится в обществе людей всё сложнее. В одиночестве мне намного безопаснее, чем с такой охраной. Серж ведь не подумал о том, кто защитит его от меня?
Последние месяцы самоконтроль оставляет меня всё чаще, боюсь даже думать, чем это окончится. Может быть, следовало смириться с судьбой, может, она знала, что делала, убивая меня? А я отчаянно уцепилась за жизнь, а теперь всё больше чувствую себя мёртвой. Вроде бы и обманываю смерть, а вроде бы и нет…
Идти домой было страшно. Что сказать Севе, я не знала и выбрала самый банальный путь – делать вид, что ничего не произошло. Ну стерва, ну что поделаешь? Дамблдор терпел, и нам велел…
Уж не знаю, что произошло во время моего отсутствия, но дома царили мир и покой. Две черноволосые головы склонились над книжкой с какими-то отвратительными картинками, и Сева, тыча в пожелтевшую страницу длинным пальцем, восторженно рассказывал о пяти способах нарезания свежей лягушачьей печени.
Меня затошнило, и я покинула гостиную.
Беспредел! Испортит мне ребёнка! Да Гарри после таких историй спать не сможет! И есть не сможет! Ну, я бы не смогла. Сейчас смогу, а в десять лет – точно бы врезала ему книжкой по голове и отправила бы… хм, лягушек ловить… И зачем ему, взрослому человеку, резать лягушачьи печени, спрашивается? Нужно будет тихонько выпытать у Гарри.
Можно было, конечно, проникнуть в комнату Севы и порыться в его вещах, всё равно он слишком увлечён лягушками, чтобы заметить. Но упрямая совесть запрещала.
Странно, людей убивать она мне не запрещала, а в чужих шкафах копаться – это, видите ли, не царское дело!
Ну и ладно. Нам ещё мириться…
***
Существо с громким титулом «Тёмный Лорд» дремало в кресле, похожем на трон, когда в зал ввалилось нечто толстое и невзрачное. И упало на колени, пытаясь поцеловать краешек чёрной повелительской мантии. Тот только брезгливо одёрнул её и спросил недовольно:
- Что тебе нужно, Питер?
- Мой Лорд, я следил за Блэком… Он… - Петтигрю перешел на хриплый шепот. – Он был у Дамблдора!
- Вот как?
Лорд лениво взглянул на своего слугу, когда двери в зал снова распахнулись, и в неё ворвался Сириус. Его мантия развевалась не хуже снейповой, только была не чёрной, а кофейной.
- Повелитель! – Блэк опустился на колени, подол мантии целовать не пытался, смотрел прямо в красные глаза. – Я только что следил за Малфоем… Он встречался с Дамблдором! В Хогвартсе.
- Вот как?! – повторил Волдеморт, но на этот раз с искренним интересом.
Питер и Сириус переглянулись. Блэк взглядом спросил, что здесь забыл его бывший товарищ, тот только пожал плечами: мол, и сам не понимаю.
И тут в зал вошел сам Малфой. Он шел спокойной, размеренной походкой, приблизился к трону, с изумлением увидел там двоих Пожирателей и тоже преклонил колени.
- Так, Люциус, а ты за кем следил? – уже опасным тоном поинтересовался Лорд.
- Следил? – не понял Малфой. – Я ни за кем не следил.
- Знаешь, Люциус, ты вечно оказываешься в дураках.
Аристократ недоумённо пожал плечами и посмотрел на коллег в поисках поддержки или объяснений. Ни того, ни другого не последовало. В конце концов, именно эта парочка его и подставила.
- Ладно, подскажу, - прошипел Лорд, сжимая подбородок Люциуса, чтобы видеть его глаза. – Ты был у Альбуса Дамблдора?
Малфой в мгновение ока позеленел, как истинный слизеринец.
- Да.
Отрицать очевидное было глупо.
- И о чём же вы говорили? Только не рассказывай, что это приватная информация, меня не касающаяся.
Люциус отчаянно помотал головой, что сделать было не так уж легко – пальцы Лорда держали крепко.
- Мы говорили о Драко, моём сыне. Он идёт в школу в этом году…
Волдеморт взмахнул палочкой и Малфой сжался от страха. Но Лорд лишь сказал: «Легилименс». Когда он отменил заклинание, Люциус упал к его ногам.
- И кто применил к нашему другу обливиэйт?
Пожиратели только переглянулись и синхронно пожали плечами.
- Можете проверить наши палочки, - сдавленно предложил Питер.
Малфой уже пришел в себя, но опасался подавать признаки жизни, чтобы не попасть под горячую руку. На палочке Блэка обливиэйт был, но использовался он несколько дней назад. «Я всё-таки в розыске», - равнодушно пояснил Сириус. У Петтигрю на палочке почему-то оказалось огромное количество бытовых заклинаний, словно он сначала устроил генеральную уборку в квартире, а потом всю ночь пил кофе, разогревая воду, естественно, волшебством. Сириус решил обязательно спросить, почему Питер не завёл себе домового эльфа. Но при более удачном случае.
Тёмный Лорд устало вздохнул:
- В следующий раз только вас увижу – сразу применю круциатус. С порога. Поняли? А теперь выметайтесь… Малфой!
- Да, мой Лорд?
Люциус остановился и несмело взглянул на повелителя.
- Я запомнил, Малфой. Это уже второй раз, когда я сомневаюсь в твоей честности. Не заставляй меня разочаровываться. Понял?
Аристократ сглотнул и выдавил короткое, хриплое «Да».
- Возможно, когда твой сын пойдёт в школу, у неё уже будет новый директор. Всё. Пошел прочь.
