Глава 7Предисловие: ну, вот и последняя глава. Мне было очень приятно писать этот фик, а вам, надеюсь, его читать)
Во второй части POV Гермионы все сводится к диалогу, описанному в 7-ой книги о ГП. Вставить его было необходимо, так как это была часть сюжета. Так что, вы предупреждены.
Сиквел "30 дней июня" выйдет ориентировочно через пару-недель. По крайней мере, первая глава точно :)
Приятного чтения.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Глава 7.
Первый признак любви: у мужчин — не смелость, у женщин — смелость © Гюго В.
БИЛЛ.
Рано утром меня разбудили чьи-то голоса и топот ног, доносившиеся из коридора на втором этаже. Сначала я не стал обращать на это внимания, сославшись на то, что разберутся и без меня, что бы ни случилось. Но когда откуда-то снизу раздался крик Флёр: «но куда они могли пойти?» а потом голос Луны: «может быть, они отправились спасать Хогвартс?», я приподнялся на постели и вздохнул, ища взглядом настенные часы. Они показывали восемь часов утра.
Поднявшись на ноги и натянув брюки вместе с рубашкой, я наскоро заделал хвост и вышел в коридор, поглощенный голосами наших посетителей. Дин открывал одну комнату за другой, словно чем-то озадаченный, а Луна задумчиво кружилась вокруг своей оси и что-то отвечала в ответ на реплики моей жены. Вся эта кутерьма не имела для меня никакого смысла. К тому же, этот гомон раздражал, вызывая в висках наисильнейшую ломоту.
Честно говоря, мне казалось, будто я выпал из реальности как минимум на день. Потому как совершенно не помнил, что я делал вчера и позавчера.
Нет, некоторое я все же запомнил – например то, что Флёр собиралась на вылазку с Люпином, и когда она вернулась, на её лице находилась рваная рана, которая, с помощью странно пахнущей мази, приняла вид затянувшегося шрама. Еще я помнил, что накануне был сильно пьян, и наутро чувствовал себя довольно ужасно. Но больше – ничего. Словно из блокнота моей жизни выдернули лист, содержащий какую-то важную информацию.
- Луна, ты не зна… - на лестнице показалась Флёр, одетая в легкое воздушное платье фиалкового цвета. Оно всегда ей очень шло, но почему-то мне показалось, что в районе живота оно немного… топорщится. Увидев меня, она лучезарно улыбнулась и окончательно взбежала по ступенькам, звонко чмокнув меня в щеку.
- Доб’гое ут’го, Билль! Как спалось?
Я тоже улыбнулся ей в ответ, хотя перед глазами на мгновение встала Гермиона. Почему – неизвестно; только это растормошило меня, окончательно прогнав остатки липкого сна.
- Доброе утро, дорогая, - приобняв жену за плечи, я кинул взгляд на её щеку и с удивлением отметил, что шрам стал гораздо незаметнее. – Относительно неплохо. А почему все носятся здесь, как угорелые?
Она окинула меня таким удивленным взглядом, что я еще раз окончательно убедился в том, что забыл что-то о-очень важное.
- А ты ‘газве не знал? Я думала, ‘Арри или Ге’гмиона сказали тебе… - Флёр закусила губу и посмотрела на Луну, продолжавшую топтаться на одном месте. – Они ушли, Билль. Я п’гедполагаю, что задолго до того, как мы п’госнулись.
- Как ушли? – я недоверчиво посмотрел на комнату Гарри и Рона, потом на комнату Луны и Гермионы, которую они занимали ранее. – Я… а разве я должен был знать о том, что они собирались покинуть наш коттедж?
Флёр фыркнула и положила свою ладошку мне на лоб, вводя в искреннее заблуждение.
- Я думаю, что да; я же видела, что вы с ‘Арри о чем-то гово’гили! Если ты п’гавда не помнишь, тогда ладно…
Я в задумчивости закусил губу, около минуты вспоминал, о чем вообще разговаривал с Гарри за эти недели – об их уходе, о задании Дамблдора, об опасности, нависшей над ними… но больше ничего. Не помню. Абсолютно.
- Наверное, вылетело из головы. Столько всего случилось за последнее время…
- Ты п’гав, - Флёр вздохнула. – Одно ‘гадует – что Тонкс стала мамой. Она такая милая, Билль! И Тедди, я уве’ гена, тоже. Может, аппа’ги’гуем к ним на днях? Очень хочется её увидеть…
Я в очередной раз не мог поверить своим ушам. Тонкс? Родила? Когда? Я снова посмотрел на Флёр, считая, что меня разыгрывают. Она вздохнула, убрав серебристую прядку с лица.
- И это не помнишь?
- Не припоминаю, - честно ответил я, копаясь в недрах своего мозга и по крупицам извлекая хоть какую-то информацию двухдневной давности. Я вспомнил лишь камин, коньяк… и снова Гермиону. Черт, ну что со мной могло случиться, что я забыл целый отрывок своей жизни?
- М-м-м, - констатировала Флёр, глубоко вздохнув. – Тебя словно Обливиэйтом ша’гахнули. Ладно, я пойду готовить завт’гак. Думаю, смысла искать нашу «Золотую Т’гоицу», нет. Они все ‘гавно не захотят, чтобы им помогали…
Моя жена сделала несколько шагов, обогнув танцующую Луну; я рассеянно улыбнулся ей вслед и собрался вернуться в спальню, чтобы застелить кровать. Но вдруг она остановилась и прижалась спиной к стене, внезапно побледнев. Дин, до этого выходящий из комнаты Гарри и Рона, подбежал к ней и принялся озабоченно спрашивать что-то, Луна моментально к нему присоединилась. Я, словно во сне, бегом пересек расстояние до Флёр и сел на колени, беря её прохладные ладони в свои.
- Флёр, что случилось? Тебе плохо?
Она улыбнулась и покачала головой, вынимая свои пальцы из моих рук. Одной ладонью она оперлась о стену, а вторую положила на живот, скользнув подушечками пальцев по воздушной ткани. Я не обратил внимания на этот жест, гораздо больше волнуясь за общее состояние Флёр. Но вот Луна как-то странно улыбнулась и подмигнула мне, когда мое лицо оказалось на уровне её лица.
- Я очень рада за тебя, Билл. С ней все будет в порядке.
После этих слов она погладила Флёр по плечу и поманила Дина за собой, что-то шепча тому на ухо. Я недоуменно смотрел на них, затем, встретив его взгляд, пожал плечами. Но Дин только ухмыльнулся и показал мне большой палец, снова возвращаясь к разговору со странной девочкой.
И что, спрашивается, они имели в виду?
- Билль… помоги мне, пожалуйста, спустится вниз.
Я заторможено кивнул, повернувшись к Флёр, и аккуратно приобнял её за талию, ведя к лестнице. Всю дорогу она держалась за живот, и я подумал, что, возможно, он у неё болит. Но слова Луны и странное поведение Дина этому сильно противоречили…
- Как ты?
Она мягко опустилась на ворсистый ковер и прижалась ко мне, обвив ручками мою талию. Я тоже обнял её и зарылся носом в её волосы, пахнувшие на этот раз зеленым яблоком. Это было так естественно – стоять в обнимку и наслаждаться минутами спокойствия. Но меня мучили сомнения по поводу её самочувствия, тайну которых она пока не торопилась раскрывать.
- Все хо’гошо. П’госто… - Флёр заерзала в моих объятьях и хихикнула, прикусив зубами ткань моей рубашки. – Ты действительно хочешь это слышать?
- Конечно хочу, - серьезно ответил я и слегка отодвинулся от неё; так, чтобы видеть её бледное личико. – Я ведь беспокоюсь за тебя, милая.
- Я ‘гада, - она улыбнулась и в этот момент напомнила мне сказочную фею – прекрасную фею из волшебных сказок. Её ручки нежно погладили живот, а потом сжали мои ладони и положили их туда же – я ощутил внезапную упругость её кожи. – Понимаешь, Билль, я не хотела тебе об этом гово’гить… хотела сделать сю’гп’гиз… - её щеки стали нежно-розовыми, словно лепестки роз, недавно распустившихся в нашем саду. – В общем, я бе’геменна, Билль. Уже два месяца.
Она счастливо улыбнулась, а я стоял, как громом пораженный. В голове не укладывалось, что Флёр… беременна. Тем более, в такое время. И тем более тогда, когда она отправлялась на задание вместе с Люпином. Ведь она рисковала не только своей жизнью, но и жизнью нашего будущего ребенка – ребенка, который, в случае провала миссии, мог бы никогда не родиться.
Мои руки задрожали – наверное, в этом виноват укус Грейбейка. Потому как так бывало всегда – стоило мне разозлиться, как меня охватывало звериное безумие. Волчье.
- Так ты… Флёр, как ты могла? – дыхание стало тяжелым, в голове пульсировала единственная мысль: «она и ребенок могли погибнуть». – Он же... ребенок… вы оба могли пасть от рук Пожирателей, ты это понимаешь?!
Она испуганно сжала головку в плечи и отстранилась. Глаза закрыты, в уголке намечается слеза. Плачет. Я её расстроил.
- Билль, все было бы хо’гошо. Я ведь жива, и наш ‘гебенок тоже, - она любовно погладила топорщившуюся ткань платья. – ‘Гемус не дал бы нам погибнуть. И, пожалуйста, не стоит злиться. Это нек’гасиво.
Я выдохнул что-то вроде отборного ругательства, но моя злоба так же быстро прошла, как и началась. Вместо этого ко мне медленно пришло осознание ситуации – я скоро стану папой. Ста-ну па-пой.
И как я мог не замечать, что моя жена находится в положении?
Вы не представляете себе, каково это – знать, что внутри твоей любимой женщины растет твоя кровь и плоть. Что через некоторое время она появится на свет, и будет ласково называть тебя «папочкой», будет улыбаться именно тебе. Будет засыпать после сказки, прочитанной тобой на ночь, будет делиться всеми своими секретами и страхами. Ты станешь учителем, станешь психологом – станешь отцом. И твой ребенок будет гордиться тобой, едя в Хогвартс-Экспрессе и теребя сумку, собранную родителями – «мой папа Билл Уизли, а мама – Флёр Уизли. Они самые лучшие».
Если бы кроме Флёр меня видел кто-нибудь еще, то имел бы честь лицезреть забавную картину – взрослый, брутального вида двадцати шестилетний мужчина стоит на коленях возле своей жены и плачет, уткнувшись ей в живот. Никто не понял бы меня, и не понял бы, почему Флёр так счастливо улыбается и с трудом сглатывает слезы; не понял бы, почему мы стоим так посередине гостиной среднестатического коттеджа. Никто не понял бы. Кроме нас.
- Ты ‘гад? – тихо спросила она, и я уловил дрожь в её голосе. – Ты ‘гад, Билль?
- Я рад, - кивнул я и поднялся с колен, сжав собственную жену в крепких объятьях. – Безумно рад, Флёр.
Теперь все было в порядке. Число два сменило число три – число, окончательно перевернувшее мою жизнь.
***
Поздно вечером я вышел на небольшой балкон и на радостях принес с собой немаленькую бутылку огневиски – оказывается, все это время она стояла в комоде и ждала торжественного случая. Удобно устроившись в деревянном кресле-качалке, я откупорил пробку и с наслаждением глотнул обжигающей жидкости – так хорошо мне никогда не было.
Все это – война, бесконечные страхи, провалы в памяти – все отошло на второй план. Мои мысли крутились только возле спальни, в которой спокойно спала Флёр, обнимая во сне нашего еще не родившегося ребенка. Я улыбался как дурак, перебирая в голове её признание сегодня утром, и не мог не наслаждаться осознанием своего будущего статуса. Отец – это звучит гордо.
Где-то внизу заговорили Дин с Луной, и я зашикал на них сверху – они выходили из сада, держа в руках что-то блестящее. У Дина было такое лицо, словно эта девочка изрядно ему надоела; но стоило ей засмеяться серебристым смехом и, танцуя, направиться к входу в коттедж, он улыбнулся, побежав следом за ней.
Увидев меня, они остановились, и задрали головы вверх. Я снова шикнул на них, но уже не так яростно – все же, не шептаться им, верно?
- Билл, - подала голосок Луна и улыбнулась, когда я приподнялся на своем месте, чтобы видеть её. – Флёр ведь сказала тебе, да?
Я кивнул, с упоением заметив, как обрадовались эти двое.
- Поздравляю вас, - снова продолжила она, светясь в лунном свете, подобно феечке. – Я очень рада, что ты станешь папой! Кстати, я посоветовала бы выбирать тебе имя для своей будущей дочки уже сейчас – много вариантов, это хорошо.
Дин удивленно посмотрел на неё, я тоже. Как она может знать, кого родит Флёр?
- Я говорю серьезно, - словно подтверждая мои мысли, ответила Луна. – Я вижу, что у Флёр будет именно девочка, и очень красивая. Потому что мозгошмыгов в её голове намного меньше, я проверяла. А еще сегодня днем ей на плечо приземлилась радужная хвостатая – это очень редкое насекомое, и если оно садится на плечо беременной женщины, то автоматически подтверждает то, что у неё будет девочка. К тому же, радужная хвостатая всегда передает зародышу свой дар…
Луна не успела договорить, потому что Дин утащил её в дом, а я засмеялся, опрокидывая очередной бокал с огневиски в себя. Девочка, значит? Конечно, я считал Луну странной, но сейчас почему-то поверил ей. И, как бы это было ни удивительно, стал перебирать в голове всевозможные имена.
Анжелика, Мари, Люси, Моник – самые распространенные женские имена во Франции (Флёр не хотела называть своего ребенка английским именем). Помню, она говорила что-то о своей старой подруге Виктуар – ей очень нравилось это имя. А мне нравилось имя Мари. Хм… Мари-Виктуар – звучит чудесно.
Я потянулся за бутылкой, но нечаянно слетел с кресла и оказался на холодном мраморном полу – очевидно, пить больше не надо. С трудом поднявшись и восстановив сносную координацию, я заметил, что на полу валяется какая-то бумажка – судя по всему, она лежала в кармане моего пиджака, который я надел незадолго до выхода на балкон. Наклонившись и подняв записку с пола – там было что-то написано, – я развернул её и быстро пробежался глазами по тексту.
«Билл, прости меня за вчерашнее. Ты не представляешь, как мне жаль»
В голове завертелся водоворот красок – желтые, красные, карамельные, коричневые. Желтый – освещение в комнате, красный – огонь в камине, карамельный – коньяк. Коричневый – её волосы.
Признание; признание, давшееся ей с трудом. Слезы и опухшие карие глаза, тонкие плечики с россыпью золотистых веснушек. Робкий поцелуй, переросший в более глубокий, сорванные свитер и рубашка. Сплетение тел на пушистом ковре, возле огня. Жарко. А от алкоголя кружится голова, и забываешь обо всем на свете.
Потом – стыд. Она плачет во сне, кусает зубами подушку. Волосы рассыпались по рукам, в комнате валяется котелок. Положить её на кровать, уйти, встретить Флёр. Обнять её и поцеловать. Уйти в кухню и на следующий день прятать от неё взгляд – ведь стыдно. И неприятно.
«Нам нужно поговорить, это срочно. Встретимся в семь вечера в саду? Г.Г.»
В саду было прохладно тогда; все-таки вечер. После известия о рождении Тедди было выпито большое количества вина. Гермиона снова обнимает саму себя, стоит в углу беседки и плачет, прося всегда любить Флёр… Разговор, сравнение с октябрем и апрелем, а потом – белая вспышка. Задело не сильно, но помогло.
А теперь – все насмарку.
Я запихал листок обратно в карман, присел на кресло и извлек старые сигареты, которые еще курил в тот вечер. Все кружилось. И хотелось сбежать от боли, разбить костяшки пальцев в кровь – просто для того, чтобы стало легче.
Я все вспомнил.
...Спустя пару минут прибыл Патронус - нужно было возвращаться в Хогвартс. От нашего решения зависело многое; победит ли Лорд, удастся ли Гарри Поттеру свергнуть его, справится ли Орден Феникса. С трудом подавив желание напиться в стельку, я позвал Флёр и трансгрессировал вместе с ней в Хогсмид.
За что я люблю свою жену - это за то, что даже перед лицом опасности она не будет пасовать.
На этой битве я должен буду защищать её и Мари-Виктуар. И Гермиону в том числе.
ГЕРМИОНА.
В Хогвартсе шумно, повсюду крики и стоны – кого-то ранили, кто-то кричит в приступе слепой ярости, кто-то отчаянно зовет друзей и близких. Взрывы и копоть, пыль и вспышки от заклинаний – то тут, то там. Безумно страшно и хочется рыдать, биться в истерике, оплакивая погибших. Хочется забиться в угол и кричать от безысходности – война, война, война. Война, исходом которой будет всего лишь два варианта – победа или проигрыш.
Победа – в случае гибели Темного Лорда. Проигрыш – в случае гибели Гарри Поттера.
Я резко вздрогнула, словно только что проснулась. Окружающий шум вливался в уши медленно, будто бы вода в ванне. Булькал, резал по барабанным перепонкам, пугал – но возвращался. Наверное, меня просто оглушили. А может, я ушла в себя; туда, где все в порядке, где все живы и счастливы.
Но так бывает только в сказке. А чтобы попасть в эту сказку, нам нужно победить.
- Эй, грязнокровка! – позади меня возник высокий мужчина в мантии Пожирателя – маска в руке, во второй зажата палочка. Кажется, я где-то видела его, но не могла вспомнить точнее. – Где твои друзья? Бросили, наверное? Испугались?
Он холодно рассмеялся и нацелил палочку на меня: в глазах – безумие и решимость. Я поняла, что действовать нужно быстро, поэтому сделала молниеносный выпад правой рукой и вскинула волшебную палочку. Единственное оружие, что у меня было.
- Авада Кедавра!
Я целилась не в него, а в стену, собираясь совершить отвлекающий маневр. И он удался. Пока Пожиратель вертел головой и собирался с мыслями, в него отправилось тройное Ступефай – ко мне подбежали Гарри и Рон.
Вспышка полыхнула так ярко, что я испугалась, как бы это не привлекло внимания. Но все было в порядке – мужчина ничком упал на пол, сплошь покрытый белой крошкой, и замер, не шевелясь. Рон подбежал к нему и связал заклинанием, оттаскивая в близстоящую нишу.
Если бы все было так просто…
- Ты как? – Рон подбежал ко мне и перевел дух, осматривая нишу, в которой только что скрылось тело приспешника Волан-де-Морта. – Все в порядке?
- Да-да, - я кивнула и потянула Рона за собой, уводя в более безопасное место – Гарри что-то прокричал насчет диадемы и убежал по коридору, параллельно выкрикивая боевые заклинания. – Рон, вы еще не уничтожили чашу Хельги Хаффлпафф? Что нам делать с ней и другим крестражем?
Он расстроено покачал головой и неожиданно повалил меня в очередную нишу. Я не успела даже вскрикнуть, как увидела, что буквально мимо того места, где стояли мы, пробежала пара Пожирателей Смерти. Рон нацелил на них палочку и произнес невербальное заклинание – но промахнулся, так как они двигались очень быстро.
- Гермиона, крестраж можно уничтожить только мечом Годрика или клыком Василиска, - мой друг выполз из нашего укрытия и подал мне руку. – Но это… стоп. Василиск! – в его глазах загорелся решительный блеск. – Как я раньше не догадался?!
Я несколько секунд недоуменно смотрела на него, после чего на моем лице раcползлась радостная улыбка – точно! Как можно было не подумать об этом?
- Ты просто гений! Скорее в Тайную Комнату!
Рон кивнул и применил Манящие чары – спустя минуту в его руке оказалась немного потрепанная метла. Схватив меня за руку, он побежал вперед, огибая валяющиеся балки и булыжники – нужно было действовать очень быстро.
Пока я поспевала за Роном, то панически крутила головой, выискивая взглядом друзей или знакомых. Я увидела Эрни Макмиллана, Оливера Вуда и Алисию Спиннет – они тоже прибыли сюда с помощью монетки, созданной еще на пятом курсе. Чуть погодя мне встретилась Кэти Белл, зовущая кого-то по имени, а потом Люпин. Он сражался с каким-то Пожирателем, и ему на помощь пришел мужчина – в нем я с ужасом узнала Билла.
Волосы растрепаны, рубашка прожжена сотнями заклинаний. Он выкрикнул какое-то заклятье, и Пожиратель в маске упал на пол, разбив голову о камень. Пол окрасила алая кровь – цвет, которого сейчас было жутко много.
- Билл! – Рон приостановился и посмотрел на своего брата, чье лицо было сосредоточено, как никогда. – Все в порядке?
- Да, в полном, - Билл кивнул, а потом посмотрел на меня. Посмотрел так, словно он никогда ничего не забывал, что заклинание, выпущенное мной, не подействовало на него. – Несколько Пожирателей убиты. Спасибо Флёр.
Внутри все сжалось – неужели и она здесь? Но Рон не дал мне и слова сказать, пожелав Биллу удачи и продолжив наш путь; Уизли-старший прокричал то же самое вслед.
Я надеюсь, что все у него будет в порядке.
***
Рон был прав – огромный полуразложившийся змей все еще находился в Тайной Комнате, а его зубы до сих пор сочились сильнейшим в мире ядом. Аккуратно оторвав пару клыков заклинанием, мы сложили их на пол и извлекли чашу – очередной крестраж Темного Лорда. Изначально я предлагала Рону уничтожить его самому, но он переубедил меня, сказав, что одна лишь я не могла вдоволь насладиться этим зрелищем. Поэтому, взяв в руки длинный желтый зуб, я с ненавистью рубанула им по чаше – раздался дикий вопль, а затем все стихло.
Мы выбрались из Комнаты на метле, после чего побежали искать Гарри. Он нашелся не сразу, всего лишь спустя двадцать минут; но когда нашелся, издал непонятный вопль, подбежав к нам.
- Где вас только носило? – заорал он, чуть не сбив с ног опешившего Рона. Я ни разу не видела его таким злым, разве что после ссор в палатках.
- Тайная Комната, - Рон недоуменно посмотрел на него, приподняв бровь.
- Какая… комната? – Гарри резко затормозил перед нами и посмотрел, как на умалишенных. Если бы не война и не спешка, я бы рассмеялась.
- Это Рон, это его идея! – говорить нужно было быстро, но я все еще не могла справиться с осознанием того, что нам так крупно повезло. – Полный блеск, правда? Когда ты ушел, я спросила Рона, а если мы найдем следующую штуку, как с ней покончим? Мы ведь до сих пор ничего не сделали с чашей. И тут его осенило! Василиск!
- Причем тут…
- Что-то, способное уничтожить крестраж, - пояснил Рон, многообещающе улыбаясь.
Гарри снова осмотрел нас с ног до головы, после чего задержал взгляд на клыках Василиска. Изогнутые, желтые, склизкие – держать их в руках было неприятно, но эффект, производимый ими, того стоил.
- Но как вы туда проникли? – спросил он, переводя взгляд с клыков на Рона. – Ведь для этого нужно говорить по-змеиному!
- Он и говорил, - довольно прошептала я, покосившись на друзей. – Покажи ему, Рон!
Рон подмигнул мне и издал странное приглушенное шипение. Глаза Гарри широко раскрылись.
- Я ведь слышал, как ты открывал медальон, - сказал Рон немного извиняющимся тоном. – У меня получилось не с первого раза, но, - он смущенно пожал плечами, - в конце концов, мы туда вошли.
- Он был просто великолепен! – подтвердила я, рассматривая красного с ног до головы друга.
- Так вы… - на лице Гарри отразилось понимание. – Вы…
- Мы уничтожили очередной крестраж, - Рон достал из-под куртки искореженные остатки чаши Хельги Хаффпафф. – Гермиона разбила её клыком Василиска. Я решил, что должен уступить ей – у неё еще не было случая получить это удовольствие.
- Ты гений! – радостно закричал Гарри. Я очень обрадовалась тому, что он больше не злится.
- Ерунда, - Рон хмыкнул. Хотя я заметила, что он был очень доволен собой. – А у тебя что нового?
В это время наверху раздался взрыв. С потолка посыпалась белая пыль, различать окружающую обстановку стало намного труднее. Я пригнулась и прикрыла голову руками – на всякий случай. Раздался отдаленный крик.
- Я знаю, как выглядит диадема, и я знаю, где она, - торопливо заговорил Гарри, посматривая на потолок, покрывшийся мелкими трещинами. – Он спрятал её там же, где я когда-то прятал свой старый учебник по зельеварению, там, где все веками прятали всякий хлам. Он думал, что кроме него её никто не найдет. Пошли.
Стены вновь задрожали, раздался новый взрыв. Гарри поманил нас с Роном за собой и помчался вперед через замаскированный вход, ведущий в Выручай-комнату. Теперь там было почти пусто – единственными посетителями были Джинни, Тонкс и пожилая женщина в изъеденной молью шляпе. Я некоторое время присматривалась к ней, после чего догадалась, что это была бабушка Невилла.
- А, Поттер, - решительно произнесла она, осматривая нас троих – грязных, заляпанных кровью. – Расскажите нам, что происходит!
- Все целы? – Джинни и Тонкс с полным надеждой взглядом посмотрели на меня.
- Вроде да, - сказал Гарри, не успела я и рта раскрыть. – Остались еще люди в проходе в «Кабанью голову»?
Бабушка Невилла и Гарри завели торопливый разговор, я встала рядом с встревоженной Джинни и погладила её по плечу. Я давно не видела её, и могла с уверенностью сказать, что за это время она сильно похудела. Обычно рыжие волосы с золотым отливом были тусклыми и спутанными, кожа стала невероятно бледной. Тонкс выглядела не лучше – волосы идеально прямые и черные; цвет страха и траура.
Через пять минут бабушка Невилла покинула Выручай-комнату, сказав, что ей нужно помочь своему любимому внуку. Гарри повернулся к Тонкс и ответил ей, что Люпин находится в районе Большого Зала, собираясь вести группу бойцов – она выбралась следом за пожилой женщиной. Остались только мы и Джинни – последняя выглядела решительно, несмотря на то, что искренне переживала за всех нас.
- Джинни, - Гарри мягко посмотрел на неё, хотя я видела, что он не хотел говорить то, что должен был. – Прости, но нам придется попросить и тебя выйти. Совсем ненадолго. Потом можешь заходить обратно.
Джинни радостно кивнула и, пожелав нам удачи, выбежала из комнаты, поспевая за бегущей по лестнице Тонкс. Я усмехнулась, смотря ей вслед. Всего на год младше, а храбрости хоть отбавляй…
- Потом ты должна будешь вернуться в Выручай-комнату! – крикнул Гарри ей вслед, хотя я была твердо уверена, что она не послушает его. – Ты должна будешь зайти обратно!
- Погоди минуту, - голос Рона неожиданно стал резок. – Мы кое-кого забыли!
- Кого? – я посмотрела на него.
- Эльфов-домовиков, они ведь все внизу, в кухне, так?
- Ты думаешь, нам стоит поднять их на борьбу? – спросил Гарри, приподняв брови.
- Нет, - серьезно ответил Рон. – Я думаю, что мы должны предложить им эвакуацию. Мы ведь не хотим, чтобы повторилась история с Добби? Мы не имеем права заставлять их гибнуть за нас…
От неожиданности я выронила клыки Василиска – ведь просто не могло быть того, чтобы это говорил Рон. Рон, который выступал против моей организации на пятом курсе, Рон, которому было неинтересно все, кроме квиддича. Сейчас он по-настоящему изменился – в нем не узнать того лоботряса и шутника, которым он был раньше. Я увидела в нем Билла – человека, не боящегося трудностей. И это вознесло Рона в моих глазах чуть ли не до небес.
Не вполне осознавая, что делаю, я бросилась к нему на шею и поцеловала – по-настоящему, искренне. И, честно говоря, это было совсем как с Биллом. Даже… лучше. Ведь Рон любил меня, я знаю. А он… он тоже нравился мне. И, вполне возможно, что когда мы станем старше, он будет относиться ко мне так же, как Билл к Флёр. И тогда я буду счастлива.
- Нашли время! – донесся до меня возмущенный голос Гарри. – Мы ведь на войне!
Я знаю, Гарри, знаю. Но какая все-таки разница? Я уверена, что все будет хорошо.
И мы обязательно победим.
THE END AND TO BE CONTINUED…
