Глава 7Ощущать нечто подобное было Сантьяге в новинку и отнюдь не в радость: комиссар Темного Двора чувствовал себя жестоко обделенным и частично преданным.
Помощничка-оруженосца, полчаса назад готового съесть Рокэ с потрохами, будто подменили: щенячье обожание в глазах, заостренные ушки, игривая поза, приоткрытый якобы от удивления рот – такого свинства со стороны Ортеги комиссар и ожидать не мог. У непосредственного начальника на совещаниях с такой миной бы сидел! Слуга Мельпомены, Тьма его побери!
Алве все эти ортеговские ужимки , конечно, очень нравились . По крайней мере неправдоподобно синие глаза (где это он в своем галантном веке контактные линзы раздобыл?!) блестели не хуже чем у кота, узревшего бесхозный таз со сметаной. Да и кому не понравится, если каждую твою реплику комментируют этаким томно-лирическим баритоном:
- Вы поёте? Ах, как дивно!
- Не проиграли ни одной войны? Потрясающе!
- Спящий, никогда бы не подумал, что челы, то есть люди, умеют шевелить ушами! Да у вас талант!
«Несправедливо! Это как если в твою суверенную песочницу ни с того ни с сего припрется соседский мальчишка, отберет новую игрушку, и на твоих же глазах начнет вытворять с ней что ни попадя!»
Улучив момент, когда Рокэ ушел в астрал (осваивал технику открывания бутылок навским перочинным ножиком, да так увлекся, что открыл пол-ящика и останавливаться явно не собирался), Сантьяга попытался устыдить зарвавшегося подчиненного, но тщетно.
- Я не паясничаю, а проявляю уважение к менталитету гостя, - весело подмигнул Ортега. – Вы же сами приказали.
- Отставить уважение к менталитету! Марш в угол, а лучше сразу – в постель! – припечатал Сантьяга, подразумевая, что помощнику пора бы окститься и как следует проспаться. Увы, Ортега от приказа взбудоражился пуще прежнего:
- Вы полагаете можно вот так сразу? С наскока? Хотя, он же военный… Такой, знаете ли, стремительный, решительный, - гарка поцокал языком, подбирая очередное хвалебное определение на «ый». – Сапфировоглазый.
- Слушай, может быть тебя намедни ос-стихоплет укусил? – тихо ужаснулся Сантьяга.
- Не помню, - рассеянно улыбнулся Ортега. – А какая разница? Я бы и сам нужные слова нашел, ведь Рокэ, он такой…
- Хватит! – оборвал очередную хвалебную оду Сантьяга. – Ну-ка, гарка, соберись, и припомни, для чего тебя сюда прислал Темный князь?
- Эм… как-то это было связано с феррари, - наморщил лоб Ортега.
- Во-о-от, уже лучше, - подбодрил помощника комиссар. – Князь велел тебе следить за тем, чтобы я не разбазаривал моё, которое в нашей дружной навской семье как ни крути, а все равно колхозное, имущество.
- И в чем же проблема? – удивился Ортега, мечтательно поглядывая на Рокэ. – Я слежу, вы не разбазариваете…
- Да? Ну так следи внимательнее. Росио, вам ведь нравится этот нож?
- Да, отличная штука, - отозвался герцог и показал пустую бутылку с фигурно отпиленным горлышком.
- Прекрасная работа! – похвалил комиссар. – Никогда не видел, чтобы так искусно обходились с этим грубым инструментом. Дарю вам его на память об этом чудном вечере.
- Благодарю, - дорогущий навский нож исчез за голенищем сапога. Ортегу слегка перекосило.
- Росио, - успокаиваться на достигнутом Сантьяга не собирался, - я заметил, что вы проявили интерес вот к этой штуке? – сделал он размашистый жест в сторону новейшего телевизора.
- Да, весьма любопытное… нечто, - кивнул Рокэ.
- Электричества у вас в замке нет, но когда-нибудь несомненно будет. Примите в дар и этот милый пустячок.
- Мне, право, неловко, - засомневался Рокэ.
- А уж мне-то как неловко, - заверил Сантьяга. – Отпускать вас с пустыми руками. Берите, не обижайте меня.
- Ну, если вы настаиваете…
- Именно что настаиваю! Та-а-ак, продолжим…, - комиссар демонстративно оглядел кабинет, выискивая что-нибудь совсем уж дорогостоящее, но тут душа поэта, то есть гарки, не выдержала.
- Комиссар, это нечестно! – тихо запричитал Ортега. – Остановитесь, пока не поздно!
- А то что? – осклабился комиссар.
- Меня из-за ваших выходок Барраге сдадут, - чуть не плакал нав. - Для опытов…
- И поделом.
- Кто же вам тогда отчеты писать будет? – в голосе Ортеги все еще брезжила робкая надежда на помилование.
- В прежние времена повелители Нави прекрасно обходились устными докладами. Упраздню бумагомарательство в Цитадели как класс, - с самым серьезным видом пообещал комиссар.
- А кто же вам кофе носить будет? - цеплялся за последнюю надежду Ортега.
- Бога?
- Он неуклюжий. Половину расплескает, а вторую выпьет.
- Тогда голем-официант.
- С ним скучно - он в бильярд проигрывать не умеет!
Сантьяга посмотрел на первого помощника с уважением - настоящий гарка, не сдается до последнего.
- Ладно, уговорили, - смилостивился комиссар, и нацепив свою самую радушную улыбку, пошел прощаться с дорогим гостем.
– Росио, друг мой, кажется, нам пора расходиться. Завтра, как-никак рабочий день…
Ортега, воспользовавшись тем, что комиссар не видит, спешно писал в томике Лукьяненко свой телефон и адрес проживания. Синие глаза герцога Алва глубоко запали в душу юного гарки…
- Двое на одного! - злорадствовал Леворукий, наглаживая толстую сонную белочку. - Продули вы пари, княже, с треском продули!
- Мама не учила тебя, что негоже вытирать грязные руки о тотемное животное хозяина дома? – мрачно осведомился князь. Больше ему в сложившихся обстоятельствах сказать было нечего.
- Я сирота с амнезией, мне можно, - отсалютовав на прощание двуручным мечом, Леворукий удалился.
- За вами должок! – донесся уже из-за двери его веселый голос.
Князь плюнул и помянул татскую мать.
Белочка безмолвствовала.
***
В понедельник, к сдержанной радости всего Великого Дома Навь, посвежевший и просветленный по самое не балуйся комиссар Сантьяга явился на работу. Первым же делом он решил наведаться в кабинет князя – засвидетельствовать глубочайшее аватарское почтение и похвастаться новым по случаю окончания депрессии галстуком (с жизнерадостными набивными белочками по всему полю).
- Тук-тук-тук, - нараспев произнес Сантьяга и толкнул дубовую дверь. Но дверь не поддалась, она была заперта изнутри.
- Сезам – откройся, - сделал попытку номер два Сантьяга. Никаких изменений не произошло, зато послышалось недовольное сопение, а потом и тихое шуршание. Комиссар посмотрел себе под ноги – из-под двери прямо к щегольским светлым ботинкам ползли листы А4. На зрение Сантьяга никогда не жаловался, но разобрать люто мелкий шрифт, коим были испещрены бумаги, с высоты своего роста не смог – пришлось наклониться и подобрать один.
- Человские песенки он любит, Дунаевского ему подавай…, - забулькало по ту сторону.
- Салют, княже, - блеснул проницательностью Сантьяга. – А чего это вы меня с утра пораньше решили навским фольклором потчевать? Я бы лучше кофе выпил…
- Перебьешься, - сказал, как отрезал князь. – Учи древний навский гимн, аватара. На все про все даю тебе неделю, а до того не смей мне на глаза показываться. Ибо.
- Ибо – что? – залюбопытствовал Сантьяга.
- Ибо – ибо. Не твоего пытливого ума дело, то есть, - заскрытничал князь.
- Ну вот, - притворно вздохнул комиссар. – А я-то, наивный, думал, что вы по мне скучали. Думал, приду, а вы мне такой: Сантьяга, сколько лет сколько зим! Садись на стол, рассказывай, как твои дела, как жизнь молодая? А я так скромно: все у меня хорошо, княже, о судьбах нави много думал, галстук вот с белочками купил… А вы… Эх! Уйду я от вас!
- Иди, иди, аватара, через неделю увидимся, - растроганно хрюкнул князь, но дверь так и не открыл.
Выждав пару минут, сгорающий от любопытства Сантьяга, сотворил портал в запретный кабинет. За несколько секунд он успел всё и даже больше: в полной мере оценил масштаб постигшей князя трагедии, увернулся от мощной эльфийской молнии, и целым - невредимым нырнул в портал. Вслед хохочущему комиссару неслись боевые проклятия и отборные навские ругательства.
Помощники комиссара Темного Двора – Бога и Ортега, тревожно переглядывались. Из кабинета Сантьяги уже полчаса то затихая, то усиливаясь, доносилось… Применять к военному гению нави такие слова гарки стеснялись, но это действительно было РЖАНИЕ. Периодически прерываемое стуком чего-то тяжелого о что-то твердое (как если бы комиссар бился головой о стену, не приведи Тьма, конечно).
- Доколе? – то и дело вопрошал Бога.
- Скоро выдохнется, - раз за разом отвечал Ортега. И был в корне не прав.
Победить повторяющиеся с завидной регулярностью приступы гомерического хохота Сантьяге никак не удавалось. Стоило ему на мгновение взять себя в руки, как перед глазами возникал князь во всей красе, и комиссара начинало плющить и колбасить с новой силой.
Однако, ничто не вечно под крышей Цитадели – постепенно Сантьягу отпускало. Все еще похрюкивая и промокая глаза платком, он скачал с телефона раздобытую в кабинете фотографию. Развернул ее на весь экран.
С плоской матовой поверхности на него злобно пялился повелитель нави. В белом балахоне и белых тапочках.
- Еще один удачный кадр для семейного фотоальбома, - весело подумал комиссар.
- Еще семь дней позора, - уныло подумал князь.
Белочка в истерике валялась под столом.
ПЫ.СЫ. В высшем свете прошел слух, что известный своими эскападами герцог Алва оборудовал дом предков некими курьезным механизмом, и понеслось: сначала гости тянулись в особняк тонкой струйкой, но уже через месяц количество визитов можно было смело приравнивать к паломничеству. От гостей в особняке не было отбою ни днем ни ночью, каждый мало-мальски знакомый дворянин норовил зайти к Рокэ на чашечку шадди и сунуть любопытный нос в комнату для интимных нужд хозяина дома.
Механизм и правда был удивительным, а уж назывался то как странно - «санитарно-техническое приспособление для отправления естественных надобностей, снабжённое системой полуавтоматического смыва»!
На вопрос «откуда взялось такое чудо техники?», Рокэ отвечал всегда по-разному. Многострадальный унитаз в интерпретации герцога чем только не перебывал: и чашкой со стола Леворукого, и творчески переосмысленной шадами пыточной машиной, и небесным камнем, прилетевшим из далекой галактики… В общем, Рокэ как мог укреплял слухи о своем стремительно прогрессирующем сумасшествии. Мнение общественности его никогда особо не волновало, а теперь и подавно - балам и бессмысленному вращению в свете герцог все чаще предпочитал уединенные часы в кабинете, где неустанно трудился над изобретением электрофорной машины имени себя любимого. Погасшая лампочка жк телевизора упорно не давала ему покоя...
ПЫ.ПЫ.СЫ. В день энных своих именин Леворукий получил от Темного князя посылку. Под тремя слоями демократичной упаковочной бумаги а-ля вторсырье обнаружилась обещанная навская губозакатывательная машинка - с пожизненной гарантией, но без инструкции по эксплуатации. Блестящая штучка поселилась на прикроватном столике, лежала там смирно, никого не трогала, радовала взор Леворукого и его кошек изящной гравировкой «С приветом из Цитадели», но тайну своего применения хранила с достойным изобретателей упорством…
Конец.
