Глава 7Новый день принёс с собой чистое небо, ветер и снег, сохранившийся с ночи на траве и теперь упрямо не желавший таять под лучами последнего солнца в году. Маркус проснулся поздно; правая половина тела затекла, и он не сразу сообразил, что лежал в очень неудобной позе. Брук уже не было, и о том, что она провела ночь в его комнате, говорил только едва уловимый аромат её шампуня на подушке.
В доме никого не оказалось, и не было смысла гадать, куда ушли сёстры. Маркус позавтракал, перебрал свои вещи, подумав, что пора бы уже и начать потихоньку собирать сумки, и вышел в деревню. Холодный ветер ударил в лицо, и пришлось надеть капюшон.
У соседнего дома возился с инвентарём Пол. Мужчина выглядел измождённым, как будто он всю ночь не спал. Маркус замер, решая, стоит ли подойти к соседу, но тот только сухо кивнул и скрылся в сарае.
Паб был закрыт. На памяти Маркуса это было впервые. Он несколько минут потоптался у входа, потом направился в сторону дома Маро, надеясь встретить там Аделаиду.
Но Аделиды у её подруги не было. В кухне Маро возился с едой Амадей, и при виде Маркуса парень стушевался. Он был похож на щенка, которого жестоко выбросили на улицу, и теперь он боится всех, ожидая удара ногой. Его крылья уже были скрыты.
Даже Маро не смогла сказать Маркусу, где сейчас Аделаида. Девушка смотрела на него с тоской, как смотрят на человека, принявшего необратимое решение, которое не одобряют окружающие, и Маркус не мог сказать, что же именно послужило причиной такого отношения.
За окраиной деревни, неподалёку от погребов, из которых позавчера — как давно это было! — выкатывали бочку виски, рыбаки чинили расстеленную прямо на земле сеть. Маркус понаблюдал за ними, но не увидел никого из хороших знакомых, и пошёл дальше.
Он добрался до маяка, зашёл в покинутый господский дом и даже заглянул на пляж, но так и не нашёл девочки, которая долгое время жила в этом мире, таская за собой сломанное крыло ангела. Вариант остовался один — утёс, который Аделаида так любила. Прежде, чем идти туда, он опять заглянул в паб — он уже был открыт, но там хозйяничали Джейн и Грэхем, и по их виду Маркус догадался, что они не в курсе вчерашнего дня.
Он дошёл до пустынного утёса, уселся на скамейку и принялся смотреть на море, словно там мог содержаться ответ, как ему поступать дальше. Но море, ударяясь высокими волнами о каменные скалы, молчало.
Маркус встал, собираясь идти обратно, и вдруг замер — взгляд зацепился за что-то, чего секунду назад он не видел, этого там не было. И медленно, словно боясь спугнуть увиденное, он повернул голову.
Вдалеке стояли два человека. Эрихон крепко прижимал к себе крохотную Аделаиду, а она уткнулась лицом ему в грудь, словно пряталась от чего-то страшного, накатывающего на них из-за невидимых границ. Огромные серые крылья Эрихона обернулись вокруг девочки, пряча её в массивный кокон, из-под которого выглядывали упавшие на землю белоснежные перья Аделаиды. Картина была до невозможности сюрреалисттичной, чужой, но в то же время безумно прекрасной и настолько хрупкой, что Маркус боялся даже вздохнуть, лишь бы не потревожить это хрустальное спокойствие. Сейчас эти двое казались единным целым и, какими бы беззащитными они ни выглядели, не оставалось ни малейших сомнений, что они так и будут стоять, если страшная лавина войны накроет их, обрывая существование всего, что им дорого.
Эрихон неожиданно поднял голову и посмотрел прямо на журналиста. Маркус не мог отвести взглад, хотя с такого расстояния он и не видел глаз старшего ангела. Эрихон показался ему уставшим, словно всё тысячелетние существование навалилось на его плечи, прибивая к земле, лишая возможности поднять крылья и взлететь, и он стоял только потому, что его держала Аделаида — маленькая, хрупкая девочка, которя была сильнее всех, кого Маркус встречал в своей жизни.
Не говоря ни слова, он развернулся и направился в деревню.
На их улице, на скамейке перед домами, сидел Чарльз. Парень ссутулился, держа в руках кружку, и выглядел замёрзшим и потеряным. Маркус подошёл к нему, сел рядом, уставившись на грязь под ногами. Чарльз молчал, словно забыл о своём чае, и, казалось, даже не заметил журналиста. Но потом он пошевелился, передёрнул плечами и распрямился.
- Ты нормально? – спросил Маркус.
Чарльз неопределённо покачал головой, и Маркус вдруг понял, что позавчера он тоже был в пабе, что видел крылья Амадея и узнал правду. Но ему было сложнее. У Маркуса были Брук и Аделаида — Чарльзу объяснить происходящее мог только его отец, сам до конца не отдававший себе отчёт в том, где они находятся и что им предстоит.
- Отец мне рассказал, – наконец проговорил Чарльз. – Что не было никакой клиники. Что это Эрихон поставил его на ноги, и теперь над ним висит меч, потому что никто не должен знать про ангелов. Я никогда не настаивал, чтобы он рассказал мне... наверное, было бы лучше, если бы я и не знал.
Парень с тяжёлым вздохом сделал глоток чая, поморщился и вылил содержимое кружки на землю.
- Они тебе рассказали?
- Аделаида рассказала.
- Аделаида?
- Она одна из них, – пояснил Маркус, понимая, что хранить тайны больше не имеет смысла.
Чарльз, к его чести, воспринял это спокойно:
- Чёрт, мне всегда казалось, что она не такая, как все... Кто ещё? Отец сказал, кроме Эрихона ещё Тесу, Маро и Джей.
- Не знаю, – признался Маркус. – Аделаида сказала, что многие. Каурон, Кейт, Грэхем...
- Брук?
- Нет, она обычный человек. Они же не родные сёстры.
- Ну хоть кто-то здесь нормальный...
- Что будешь делать? - поинтересовался Маркус после секундного молчания.
- Не знаю. – Чарльз поставил кружку на землю и зачесал назад светлые волосы. – Отец сказал, я могу уехать, со мной ничего не будет... Но куда я поеду? Вся моя жизнь теперь здесь. Мне нечего делать в Англии. А здесь — может быть, я смогу к этому привыкнуть. Брук же живёт как-то.
Из-за угла вынырнула Аделаида. Бросив взгляд на Маркуса и Чарльза, она направилась к своему дому, но неожиданно развернулась и пошла прямо к ним. Чарльз при её появлении сразу подобрался, и Маркус физически почувствовал, как конюх напрягся.
- Привет, – тихо сказала Аделаида, подходя к ним. – Маркус, я... мне надо с тобой поговорить.
Он только вскинул брови, уже даже не зная, о чём ещё можно разговаривать. Чарльз сразу встал и, только кивнув ей, направился к себе. Аделаида с тоской посмотрела ему вслед.
- Чарльз! – окликнула она его, и тут же стушевалась. – Прости, если сможешь.
Парень через силу улыбнулся и скрылся в своём доме. Аделаида устало опустилась на скамейку, достала пачку сигарет и щёлкнула зажигалкой.
- Он тебя теперь боится, – заметил Маркус.
- Он поймёт, – сказала Аделаида. – Он хороший, сильный парень. Он сможет принять. Мы не держим его, но он ведь никуда не уйдёт, да?
Маркус пожал плечами. Аделаида хотела о чём-то поговорить, но теперь молчала, и он не настаивал, уже не зная, так ли он хочет услышать что-то ещё из здешних тайн. Наверное, Чарльз был прав, когда говорил, что им лучше не знать.
- Ты уезжаешь? – произнесла Аделаида, и почему-то эта фраза, несмотря на интонацию, не звучала вопросом.
- На неделе. Я пока не заказывал билеты, но я не могу здесь оставаться.
Она кивнула, словно он подтвердил её мысли. А потом произнесла то, что Маркус никак не ожидал услышать:
- Возьми с собой Брук.
- Прости? – переспросил он, не уверенный, что правильно разобрал её слова.
- Возьми Брук с собой в Лондон, – сказала Аделаида. – Пусть она уедет с тобой.
- Почему?
- Это не её мир, Маркус. Она живёт здесь, она знает о нас, но это не её жизнь. Она другая. Ей не место в нашем мире.
- А ты?
- А что я? Я справлюсь. Я одиночка по своей природе. Я всегда держалась одна, даже когда жила... там. – Несмотря на усталый тон, Маркус чувствовал в её словах ложь. Что бы она ни говорила, она искренне любила свою названную сестру, и тем неожиданнее казалась её просьба.
- Врёшь ведь, – вздохнул журналист.
- Маркус, я справлюсь. – Аделаида упрямо покачала головой. – В крайнем случае, подселю к себе Амадея, чтобы не было скучно. Просто Брук... Я же не слепая, Маркус. – Она мягко улыбнулась. – Я всё вижу. Если она не уедет с тобой, она себе этого не простит. Она рассказала, как мы с ней познакомились и почему она согласилась переехать на остров?
- У неё погиб жених. Потом она потеряла ребёнка.
- Когда она приехала сюда, она была разбитой, тень человека. Всё это время она собирала себя по осколкам, лишь недавно став хоть как-то похожей на себя прежнюю. Ей пора вернуться в свою жизнь, оставить всё это за собой.
- Ты уверена, что она справится?
- Ну, ты же будешь с ней.
- И ты вот так готова оторвать себя от сестры ради того, чтобы у неё была нормальная жизнь?
- Брук и так потеряла слишком многое в своей жизни, – отозвалась Аделаида. – А потом поехала со мной, чтобы быть для меня единственным родным человеком. Наверное, пришло время мне жертвовать чем-то ради неё.
Вопрос, уже вертевшийся на языке журналиста, замер, стоило мужчине взглянуть на её лицо. Вместо угрюмой необщительной молодой девочки на него смотрели глаза старухи, слишком многое повидавшей в своей жизни.
- Сколько тебе лет, Аделаида? – спросил он.
- Сложный вопрос, – со вздохом ответила она. – Если пересчитать на возраст людей, мне около двадцати лет. Я была одной из самых молодых, когда меня скинули. Но если брать летосчисление этого мира — я родилась много веков назад.
- А Эрихон?
На этот вопрос Аделаида ответила не так однозначно:
- Никто точно не знает. Он стар — он один из старейших ангелов в мире. Он никому не говорит, почему он здесь. Он рассказывал, что ему предлагали армию, чтобы он пошёл первым в этой войне. Он прирождённый лидер, великолепный воин, стратег и тактик. А он вместо этого решил уйти сюда и оберегать людей, которые даже не знают о нас.
- Не все, – заметил Маркус.
- Те, кто знают, тоже будут сражаться, – покачала головой Аделаида. – Мы смертны. Демоны смертны. Мы не можем умереть, но нас можно убить.
- И вы так просто пойдёте на смерть? Ты же ненавидела людей, Аделаида. Почему ты будешь сражаться?
Она не ответила. Маркус смотрел на её профиль — обычная девчонка, таких сотни в любом городе. И даже её крылья сейчас были скрыты. Но она всё равно не была той девочкой, с которой он познакомился в первый день на острове. Даже тогда она уже не была обычной.
- Что он сказал тебе? – спросил наконец Маркус. – Эрихон. Когда он предложил присоединиться к нему, сражатсья в этой войне на его стороне — что он сказал тебе?
Аделаида молчала так долго, что Маркусу показалось, что она по привычке не расслышала его вопроса. Но, посмотев на неё, он увидел, что она глядит на тучи на небе, и на её лице застыло то выражение, которое бывало, когда она придумывала ложь, чтобы ответить на его вопрос. Но сейчас, он был уверен, она скажет правду.
- Умри со мной.
Это прозвучало таким обыденным тоном, что Маркус был уверен, что ему послышалось, или что Аделаида говорит совершенно не о том, о чём он спрашивал.
- Он сказал: «Умри со мной», – повторила она. – И этого оказалось достаточно, чтобы я пошла за ним.
- Ты так хочешь умереть? – удивился Маркус.
- Нет. – Она покачала головой. – Я так хочу жить.
- То есть...
- Он не предлагал умереть с ним, – сказала Аделаида, упрямо тряхнув головой. – Он предлагал жить с ним, сражаться с ним. Я завидую людям,что вы можете умереть... но я хочу жить. И в этом мире только Эрихон предложил мне жизнь.
Маркус уже было открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, но внезапно всё понял. В этом были все ангелы. Для них, живущих вечно в счастье и радости, предложение совместной жизни, любви и счастья ничего не стоили. Умереть вместе — вот что было высшим проявлением чувств для этих существ. И Аделаида — необщительная, замкнутая, колючая, как ёжик — слепо приняла предложение Эрихона, как любая девушка приняла бы предложение руки и сердца от своего возлюбленного.
- Ты любишь его. – Подозрения Маркуса, давние, ещё с первых дней, наконец оформились в три простых слова.
Аделаида не ответила. Маркус ждал, что она сейчас опять закурит, как всегда делают люди, когда стремятся выиграть время в разговоре. Но Аделаида не была человеком.
- Поговори с Брук, – наконец сказала она. – Позови её с собой. Пусть она уедет.
Теперь пришёл черёд Маркуса молчать.
- Мы ещё увидимся? – наконец спросил он.
- Я не знаю, Маркус, – покачала головой Аделаида. – Ты же понимаешь, что если мы увидимся, это будет война. Или... знаешь, приезжайте. Вам всегда будут рады.
- Почему ты сама не поговоришь с Брук?
- Потому что я бы не пошла за Эрихоном, если бы меня позвал кто-то другой, – просто сказала Аделаида и встала со скамьи.
~~~~
Найти днём в центре Лондона место для парковки всегда было задачей не из простых, но, видимо, что-то произошло за то время, когда Маркус был на Норнберге, или же знакомство с ангелами добавляло удачи в карму, так что необходимое место нашлось очень быстро. Маркус заглушил двигатель, но не спешил выходить из машины, сидя за рулём и барабаня по нему пальцами. Город уже украсили к рождественским праздникам, повсюду висела иллюминация, сновали люди с покупками. Маркус наблюдал за ними через стекло автомобиля, думая, кто они и что они знают об этом мире. Есть ли среди них ангелы или демоны. Встречались ли они раньше с существами из другого мира. Допускают ли мысль, что могут в любой момент стать разменной монетой в войне между высшими силами.
Наконец он вышел из машины и, подёргав для проверки дверцу, прошёл вверх по улице. Толкнул дверь в полутёмное кафе, надеясь, что везение продолжится, и ему не придётся ждать свободное место. Столик действительно быстро нашёлся, в некурящем зале, у углового окна, и Маркус с наслаждением вытянулся в кресле. Он был в Лондоне уже месяц, но так и не привык заново к его бесконечному шуму, суете и хаосу. После Норнберга вообще вся его старая жизнь казалось странной, как сон, и ему приходилось то и дело напоминать себе, что этот мир — реальный.
До условленного времени ещё оставалось ещё около получаса, и он заказал себе чай с сэндвичем. Достал ноутбук, просмотрел фотографии, которые сделал на острове. Отдельные снимки он уже отдал в редакцию на обработку, чтобы потом вставить в статью, но кадров было так много, что многие он не показывал никому. Как правило, ненужные снимки он всегда удалял после командировок, но из этого альбома, Маркус знал точно, он не сотрёт ни единого файла.
Эрихон. Аделаида. Тесу с Джейн. Утёс, маяк, бесконечное море. Миссис Чесс с Маро. Пол с Чарльзом. Кан, скорчивший в объектив самую свирепую физиономию, какую только мог, будто его вид и так не пугал. Опять Эрихон с Аделаидой. Амадей. Брук с той самой мелкой собачкой, чью кличку он так и не узнал. Чарльз верхом на лошади. Рихард.
- Привет.
Маркус поднял голову и посмотрел на Брук. Очевидно, пока он сидел в кафе, на улице пошёл снег, и теперь снежинки растаяли на её волосах, создав паутинку из серебристых капелек.
- Давно ждёшь?
Она нагнулась, быстро поцеловав его, и принялась снимать пальто. Маркус закрыл ноутбук, встал, отодвинул ей кресло. Брук с облегчением уселась и положила на подоконник футляр с флейтой.
Она на удивление быстро вернулась в суетную городскую жизнь, хотя Маркус помнил, как в Керкуэлле, пока они ждали рейса на Эдинбург, она шарахалась от людей, подобно дикому зверьку, и не выпускала его руку, словно боялась, что толпа оторвёт их друг от друга. Она и сейчас не сильно отличалась от той девушки, с которой Маркус познакомился на Норнберге: всё те же приглушённые цвета в одежде, добрая открытая улыбка, длинные тёмные волосы и мягкий доброжелательный взгляд. Разве что на лице появился неброский макияж, да и в одежде она позволяла себе теперь руководствоваться не только удобством и практичностью, но и модой и стилем.
На недавней предрождественской вечеринке в редакции, куда все должны были прийти со своими парами, Брук очаровала всех его коллег, и Шон потом долго возмущался, что Маркус умудрился познакомиться с такой удивительной девушкой, хотя мотается по каким-то богом забытым уголкам. Она даже умудрилась подружиться с Мартой: пока Маркуса пытали коллеги, они с редактором сидели за столиком и о чём-то бодро шушукались, и у Маркуса возникло ощущение, что Марта сливает все его постыдные тайны.
- Эй? – Брук пощёлкала пальцами у него перед носом. – Ты ещё здесь? Давно сидишь?
- Прости, задумался, – Маркус улыбнулся и закрыл ноутбук. – Минут двадцать. Пока пролистал фотографии.
- Я думала, ты уже их отдал?
- Не все. Я обычно ненужные удаляю, но эти оставлю. Распечатаю в отдельный альбом.
Брук улыбнулась и заказала у подошедшей официантки фруктовый чай и горячий салат с курицей.
- А как прошёл твой день?
- Неплохо, – кивнула флейтистка, пока Маркус убирал ноутбук в кейс. – На следующей неделе начнём запись, пока только репетируем.
Сразу по возвращении в Англию Брук, ещё даже толком не обустроившись в квартире Маркуса, принялась искать работу. Подходящее место нашлось очень быстро — коллектив, исполнявший музыку, которую лучше всего можно было охрактеризовать словами «симфонический рок». Основу для композиций, по словам руководителя, составляли мелодии из трейлеров к кинофильмам, и всего в записи принимал участие целый симфонический оркестр. Брук с её опытом выступления в филармонии Йорка сразу заняла там место ведущей флейты, и последние пару недель постоянно пропадала на репетициях.
- Надо будет послушать, – улыбнулся Маркус. – Судя по твоим словам, там готовится что-то фантастическое.
- Да... – кивнула Брук. – Если всё будет хорошо, то весной планируется концерт.
- Если доживём до весны... – проговрил Маркус.
Над столом повисла тишина. Официантка принесла заказ Брук, и несколько минут они были заняты едой.
- Как ты думаешь, мы ещё их увидим? – спросил Маркус. – Аделаиду, Эрихона, Тесу?
- Не знаю. – Брук покачала головой. – Я надеюсь. Я... знаешь, наверное, я скучаю по ним.
Маркус хотел было сказать «всегда можно вернуться», но промолчал. Он прекрасно помнил первую неделю после возвращения: почти кажду ночь он просыпался от того, что Брук тихо плакала рядом с ним. В такие моменты он прижимал её к себе, говорил, что всё будет хорошо, что их уход с острова не означает скорую войну, и Брук, кажется, поверила ему. Он много раз в эти первые дни предлагал ей вернуться на Норберг, но Брук упрямо отказывалась, и Маркус не мог понять, было ли это из-за него. Только сейчас Эрихон перестал быть для него загадкой. На острове он не понимал ангела, когда Брук говорила, что, если бы Аделаида попросила его, он бы всё бросил и ушёл с ней. Сейчас понимал. Потому что если бы Брук попросила, он бы всё бросил, бросил работу, знакомых и свою жизнь в Лондоне, и уехал бы с ней обратно на север, где на отдалённом острове живёт скромная община отшельников, у большинства из которых за спиной есть огромные белоснежные крылья.
- Весной, когда там растает лёд, давай поедем? – предложил он. – Плюнем на всё, возьмём отпуск на пару недель, и махнём на Норнберг. Они ведь будут рады нас видеть.
- С жильём будут проблемы, – покачала головой Брук, с силой втыкая вилку в кусок курицы в высокой салатнице. – В моей комнате теперь живёт Амадей.
- Амадей? – Маркус расхохотался. – И что, Эрихон... не ревнует?
- По-твоему, Аделаиду можно ревновать? Тем более не удивлюсь, если она окончательно перебралась в паб.
- Вот, значит, как? – Маркус разлил по чашкам остатки чая, и только потом вспомнил, что Брук заказывала каркадэ. Но она только поблагодарила его кивком головы и принялась дальше за курицу. – И вы так настойчиво молчали об их отношениях?
Девушка покачала головой.
- Я сама не разбираюсь в них, – призналась она. – Они... странные. Он старше её почти на вечность, но он любит её. Может быть, из-за её упорства и привычки жить по-своему. Что она так отличается от других. Он был первым, кто увидел в ней не только девочку, которая презирает мир, но бойца, готового бороться за то, во что она верит.
- И поэтому она так любит его? Что он разглядел в ней то, что другие не видят?
- Это Эрихон, – вздохнула Брук. – Он видит то, что не замечают другие. Он бы не обратил внимания на Аделаиду, если бы в ней... не было чего-то.
Она спряталась за чашку, словно пыталась найти тему для разговора. Они редко говорили о Норнберге и его обитателях, и Маркус никогда не настаивал, чтобы Брук рассказала о том времени, что она провела среди ангелов. Она много и часто рассказывала ему о себе, о своих родителях, о жизни в Ливерпуле, учёбе в Лондоне. О том, как переехала в Йорк, как познакомилась там со своим женихом, как его потеряла. Но она молчала об Аделаиде, словно старалась забыть её. Но Маркус знал, что они ни за что, никогда не позволят себе забыть.
- Я хочу пройтись по магазинам, – наконец сказала Брук. – Подобрать подарки на Рождество. У меня тут мало друзей... но хотя бы некоторым ребятам в оркестре.
Маркус улыбнулся. Брук получала искреннее удовольствие с таких мелочей, как покупать подарки, оплачивать счета, ходить за продуктами в супермаркет напротив их дома. Лишённая всего этого на острове, она с восторгом возвращалась в обычную жизнь, и Маркус был благодарен Аделаиде за то, что она настояла на том, чтобы он забрал Брук с собой.
- Мать звала на Рождество к ней, – заметил он. – Я сказал, что подумаем.
Брук закусила губу. За это время она познакомилась только с его сестрой, но не стала спорить, когда он предложил познакомиться с его семьёй — по крайней мере, той её частью, которая жила в Англии. Насколько он знал, со своими родителями она так почти и не общалась, только сообщила им, что переехала в Лондон. Он предлагал ей съездить в Ирландию, но она сказала, что поедет, когда будет готова.
- Тогда и твоей маме надо будет купить подарок, – улыбнулась она.
Маркус рассмеялся.
- Лучшим подарком для неё будет известие о том, что я наконец встретил девушку, которая вкусно готовит и готова терпеть мои бесконечные поездки по всему миру.
Подарок для Брук он купил уже давно, практически сразу, как они вернулись в Лондон. Серебряное колье в форме двух крыльев на тонкой цепочке, с сапфировым напылением в центре, лежало в ящике его тумбочки. Он купил его сразу, как только увидел, потому что в нём была вся Брук — с такими же синими глазами, и настоящий ангел, пусть у неё и не было крыльев.
Брук допила чай, отодвинула от себя чашку и поправила пушистый голубой шарф на шее.
- Я устала, – тихо произнесла она. – Поедем домой.
~~~~
18.08.2012