Глава 1Авторское вступление.
Автор приносит свои глубочайшие извинения за столь длительное отсутствие — на Автора свалилось очень много серьёзных проблем, которые требовали обязательного и вдумчивого решения, но сейчас вроде всё устаканилось и у меня появилось свободное время на творчество.
Что касается «Страниц...», если вы захотите узнать их судьбу — то тут всё сложно, я надеюсь, что со временем возьмусь за их продолжение, но сроков не ставлю. Пока что меня захватили другие фандомы и оригинальное творчество.
А теперь — по делу.
Rumors About Angels — песня немецкой группы Diary of Dreams. К данному произведению, за исключением названия, она не имеет никакого отношения, хотя в ключевом персонаже можно узнать лидера коллектива Адриана Хейтса. Именно данный коллектив выступал основным вдохновителем при написании работы.
География, описываемая в произведении, реальна, за исключением главного места действия, острова Норнберг, который является целиком и полностью выдумкой Автора.
И последнее — the last but not the least: я хочу выразить огромную благодарность
Hilda Black! Если бы не она, не знаю, хватило бы у меня терпения довести это произведение до финала. Её вера в моё упрямство и живой интерес к судьбам героев помогли мне раз за разом возвращаться в жизнь далёкого острова и решиться на публикацию на данном ресурсе, после столь длительного перерыва.
За сим автор откланивается и желает приятного прочтения, ну и надеется на feedback :))
~~~~
~~~~
Остров Норнберг возвышался перед маленьким рыболовецким судёнышком, подобно дракону, который полностью ушёл под воду, оставив на поверхности лишь покрытую гладкой зелёной чешуёй спину и рога на голове, выглядывавшие из-под воды высокими каменными стеллами. Перед тем, как отправляться в эту командировку, журналист-антрополог Маркус Родд посмотрел историю острова. Во времена античности сюда дошли римские легионеры, построили фортпосты, не совсем понимая, от кого собираются защищаться, но потом ушли из этих мест — вероятно, сказывалось отдаление не только от центра Римской Империи, но и от любой большой земли вообще. Потом, во времена Средневековья, на острове был приют язычников, укрывавшихся сначала от испанской инквизиции, потом, когда в Англии к власти пришли протестанты, от новых властей. Позже остров несколько раз переходил из рук в руки от Англии к Норвегии — последние построили на острове маяк, действовавший бы до сих пор, если бы их повсеместно не заменили GPS и системы спутниковой навигации. В начале ХХ века Норнберг окончательно вошёл в состав Объединённого Королевства; после Второй мировой войны его оставили все последние жители, и остров заняли военные. Они отстроили базу, провели коммуникации, но со временем, как это было во времена римлян, в такой отдалённой базе пропала необходимость, и Норнберг оказался заброшен. Пока некоторое время назад остров не выкупило частное лицо, чтобы на остатках бывшей военной базы и старинных поселений создать деревню, в которой теперь, по официальным сводкам, проживало несколько сотен человек, занимавшихся преимущественно тем же, что и жители прошлых веков — овцеводством, раболовством, ловлей морских птиц и, если позволяла суровая северная погода, земледелием. Насколько Маркус знал, никакой коммерческой цели возрождение деревни не носило; всех туристов, которые мечтали провести на острове несколько спокойных дней вдали от большой земли, заворачивали ещё на подходе; а сами жители представляли собой совершенно разнообразный контингент, приехав сюда чуть ли не из всех уголков планеты.
- Вот он, Норнберг, – проговорил капитан корабля, крупный рыжебородый моряк, по виду типичный шотландец. Как у любого человека, проводившего больше времени в море, чем на суше, у него было обветренное лицо и вечно прищуренные глаза. От моряка пахло солёным морским воздухом и дорогим табаком — несомненно, именно на курево уходила львиная часть его скромного дохода.
- Вы бывали когда-нибудь на нём? - поинтересовался Маркус.
Особо большая волна качнула катер, брызнув на палубу белую пену морской воды. Пришлось схватиться за выступающую из стены рубки ручку, чтобы устоять на ногах. Дул пронизывающий ветер, смешанный с брызгами, и приходилось полностью закутываться в куртку, чтобы не продрогнуть до костей.
- Пару раз, – равнодушно пожал плечами капитан. – Люди там... странные. Ничем не интересуются, никого к себе не приглашают. Иногда появляются на Унсте, делают покупки, фрахтуют судно и возвращаются. Когда есть необходимость, некоторые из наших возят на Норнберг корреспонденцию.
- В деревню поднимались?
- Нет. Они всегда сами приходят на пристань, всё разгружают, молча. Кормят, если это надолго. Но деньги платят неплохие, так что моряки любят сюда ходить. От причала видна деревня, сейчас увидете.
Он скрылся в рубке. Судно обошло утёс и скользнуло в небольшой залив, где и был причал из крепких досок, вокруг которого покачивались на воде несколько моторных лодок и пара небольших катеров. Моряк умело подвёл кораблик к причалу и принялся швартоваться, пока Маркус выносил на палубу свои нехитрые вещи.
- А вам-то что за интерес?
- Я пишу статью, – ответил журналист. – Для одного научно-популярного журнала.
- Ну, может, почитаю, – заметил моряк, хотя по голосу было понятно, что сказал он это больше из вежливости, чем из настоящего интереса. – Давайте помогу.
Он передал Маркусу на причал его сумку с рюкзаком — кейс, в котором у Маркуса была его техника, журанлист вынес сам. Не став прощаться, только махнув рукой, капитан вновь скрылся в рубке и спустя минуту катер, урча двигателем, отошёл от пирса. Маркус не стал смотреть, как он разворачивается, а, взвалив на себя свой багаж, направился по тропинке к видневшимся вдалеке строениям.
Деревня представляла собой несколько десятков небольших домиков в один или два этажа, расположенных хаотично, без всякого порядка. Фоном для неё служил бескрайний коричневый луг, по которому то тут то там виднелись небольшие белые островки овец на выпасе под чутким надзором пастушьих собак. Изредка можно было увидеть лошадей, но людей не было. Вдалеке в лощине, на скрытой от ветра стороне озера, темнела небольшая полоска кустарника.
Изнутри деревня выглядела такой же покинутой, как и со стороны. Нельзя было понять, живут ли в домах люди, или же постройки уже давно покинуты. Хотя кое-где и встречались признаки жилья — пара сапог на крыльце, цветы в кашпо перед окном, вывешанный перед домом ковёр. Где-то вдалеке звонко тяфкала собачка.
Маркус дошёл до здания, на котором висела посеревшая от времени и погоды вывеска «Почта», и достал из кармана телефон. Индикатор сети мигал, что показывало очень плохой приём, но это и не было удивительным — вышки сотового оператора на острове не было, и ближайшая находилась за много миль на Унсте. У почты стояла старая, такая же серая скамейка; Маркус постучал по ней ногой, чтобы удостовериться, что дерево не рассыплется в труху, и поставил на неё свои сумки. Навалилась усталость — он весь день был в дороге, вылетел из Лондона в пять утра, потом летел грузовым рейсом от Эдинбурга до Мейнланда, затем на крохотном самолёте перебрался на Унст, и только оттуда кораблём отправился на Норнберг. Не считая ланча в самолёте и короткого перекуса в маленьком аэропорту Мейнланда, он с утра ничего не ел, и сейчас уже начинал чувствовать голод. Очень хотелось принять душ, поесть и упасть куда-нибудь, чтобы как следует выспаться.
Неожиданно из-за поворота выскочила компания велосипедистов — человек семь молодых парней и девушек, сопровождаемых той самой звонкой собачкой. Не обращая на журналиста никакого внимания, они, не общаясь между собой, проехали мимо и скрылись между домами. Но ехавшая последней девушка неожиданно затормозила и, опустив ногу на землю, повернулась к Маркусу. Несколько мгновений они рассматривали друг друга, потом она заговорила:
- Привет, - тихо сказала она.
На вид ей было двадцать два-двадцать четыре, не больше. Кожа у неё была бледная, как у всех жителей северных островов, где крайне редко выдавались солнечные дни. Длинные каштановые волосы были собраны в простой хвост, но всё равно некоторые пряди выбились из причёски и падали ей на лицо. Черты лица у неё были мелкие и острые, с тонкими губами, больше подходящие мальчику, и, если бы не волосы, её и в самом деле можно было принять за парня — простые джинсы, мятая рубашка и тонкая пуховая куртка надёжно скрывали те признаки прекрасного пола, которые у неё были. В ушах у неё было по несколько простых серебряных колечек, руки были спрятаны в шерстяные перчатки без пальцев.
- Привет, – кивнул Маркус, глядя на неё.
Она несколько мгновений смотрела на него, потом её взгляд скользнул на его сумки.
- Ты новенький? – поинтересовалась она. – Ты ведь не из наших.
- Я журналист, – ответил Маркус. – Должен написать статью про вашу общину.
Её брови нахмурились — видимо, ей не понравилась мысль, что кто-то будет писать в журналы о её деревне. Но она ничем не выдала своего неодобрения, а только окончательно слезла с велосипеда.
- Тогда, наверное, тебе надо к Эрихону...
Она подвела велосипед к зданию и прислонила его к стене.
- Пойдём, – кивнула она. – Вещи можешь оставить здесь, их никто не возьмёт.
Маркус послушался её совета, захватив с собой только кейс с техникой.
- Я Маркус Родд, – представился он, шагая рядом с ней.
Девушка бросила на него взгляд.
- Аделаида, – только и оборонила она.
Больше она ничего говорить не стала, и Маркус не стал настаивать, не желая настраивать её против себя. Краем глаза он наблюдал за ней — она быстро шла по траве, ступая прямо в лужи, и резиновые сапоги приходились тут как нельзя кстати. Маркус отметил, что надо будет разжиться подобной обувью — отправляясь в командировку, он как-то не подумал, что здесь будет настолько сыро.
Они миновали пару улиц и оказались перед небольшим двухэтажным домом, в котором, судя по вывеске, располагался паб. Табличка на двери гласила «Добро пожаловать с 6РМ до полуночи», но Аделаида смело толкнула дверь и шагнула внутрь.
Зал был огромным — он занимал почти весь первый этаж. По одной стене тянулась высокая барная стойка; по другой у окон стояли деревянные столы с простыми лавками. У дальней стены расположился камин и несколько мягких кресел на ковре, что придавало помещению некий домашний уют. В углу стояла небольшая стереосистема и стенд с дисками и виниловыми пластинками, с другой стороны было фортепиано. Стены были украшены морскими узлами, чучелами местных птиц и фотографиями на самую разнообразную тематику. Шести ещё не было, и зал был пуст, только на дальнем столе стояла пепельница со смятой в ней сигаретой и лежали пачка с коробком спичек.
- Эрихон! – позвала Аделаида, постучав по стойке. – Эрихон, тут кое-кто хочет тебя видеть!
Она уселась на стойку, уже собираясь спрыгнуть с другой стороны, как неожиданно тёмная портьера в углу отдёрнулась и в помещение вышел человек, которого, очевидно, и звала Аделаида. Эрихон был высоким мужчиной с грубым, обветреным лицом, на котором были заметны редкие морщины. У него была несколько нездоровая, в веснушках кожа, и тонкие бледные губы. Лет ему могло быть сколько угодно — от двадцати пяти до пятидесяти; но по его пронзительным, серо-зелёным глазам, насколько светлым, что казались прозрачными, становилось понятно, что мужчина гораздо старше, чем кажется. Но самым примечательным в его внешности были волосы — длинные, почти до пояса, удивительного солнечного золотисто-рыжего оттенка, они были связаны в тугой хвост и перекинуты через плечо. Любая девушка позавидовала бы таким волосам.
- Это Маркус Родд, журналист, – сказала Аделаида.
Мужчина несколько мгновений рассматривал Маркуса, потом протянул ему руку.
- Эрихон, – представился он, улыбнувшись.
Улыбка получилась доброй, почти детской, и неожиданно его лицо разгладилось, не оставив и следа той суровости, какая была на нём мгновения назад. Стало понятно, что, несмотря на взгляд, Эрихон не так стар, как кажется, и в нём ещё полно жизненной силы.
Маркус пожал протянутую руку. Рукопожатие у Эрихона было прохладное, но крепкое, и было ясно, что именно этот человек является предводителем всех поселенцев. Он производил ощущение скалы, нерушимого оплота, вокруг которого собираются все, кто готов идти за ним.
- Мне сообщали о вашем визите, – сказал Эрихон. – Надеюсь, вы хорошо добрались?
- Вполне, – кивнул Маркус.
Эрихон забрал со стола пачку сигарет со спичками и унёс пепельницу за стойку.
- Вы голодны? – спросил он, окидывая столешницу придирчивым взглядом. – Паб открывается только через час, но некоторые заходят сюда обедать, так что всегда что-нибудь найдётся.
Маркус придвинул к себе написанное от руки меню. Еда была простой, преимущественно рыба и птица. Было несколько сортов вин и два пива, кое-какие незамысловатые десерты. Ни у одного из блюд не была написана его стоимость.
- Чуть позже, – отозвался Маркус, несмотря на чувство голода. – Мне надо решить вопрос с жильём. Ваш паб работает как отель?
- Нет, – покачал головой Эрихон. – И гостиниц здесь нет. Была когда-то, но мы не стали её восстанавливать.
- Тогда, может, я смогу снять у кого-нибудь комнату?
- Не думаю. Здесь не любят чужаков и не нуждаются в деньгах. Только... – он посмотрел на Аделаиду, так и сидевшую на стойке. – Может, Маркус поживёт у вас? Думаю, Брук не будет против...
Аделаида нахмурилась, и Маркус понял, что она не в восторге от этой идеи.
- Ты думаешь...? – начала она.
- У вас большой дом, – пожал плечами Эрихон. – А ты знаешь на острове каждую травинку. Кто ещё может показать ему Норнберг лучше, чем ты?
Аделаида явно сомневалась, и Маркус поспешил отказаться от такого предложения:
- Не стоит. Может быть...
- Нет, вы остановитесь у Аделаиды, – оборвал его Эрихон, и по голосу, несмотря на мягкость, стало понятно, что он не привык, чтобы с ним спорили. – Так будет удобнее для всех.
- Хорошо... – медленно проговорил Маркус, посмотрев на девушку. – Ты уверена, что я вам не помешаю?
- Ничего, всё нормально, – отмахнулась она. – Дойдёшь сам до почты? Я сейчас подойду, только перекинусь парой слов с Эрихоном.
Маркус посмотрел на владельца паба, потом перевёл взгляд на Аделаиду. Очевидно, они о чём-то хотели поговорить без посторонних ушей, и он поспешил оставить паб. Уже выходя за дверь, он разобрал слова Аделаиды:
- Ты уверен, что это безопасно? Он же не знает...
Что именно он не знал и в чём могла заключаться опасность, Маркус не понял, и решил, что узнает это как-нибудь в другой раз. Он дошёл до почты. По дороге ему встретился пожилой мужчина с тростью; старик внимательно посмотрел на Маркуса и кивнул, после чего прошёл дальше, словно его никак не удивило присутствие нового человека. А ведь в такой деревне, Маркус был уверен, все знали друг друга лично.
Он подошёл к своим вещам и приготовился ждать Аделаиду. Она появилась буквально через пару минут, угрюмая и недовольная. Очевидно, присутствие Маркуса раздражало её больше, чем он думал, но она ничего не могла поделать, раз ей приказал Эрихон.
- Извини, – проговрил журналист. – Я не хочу быть обузой. Я уверен, я смогу отселиться от вас через пару дней.
- Нет, ничего, – она покачала головой, берясь за велосипед. – Так, наверное, и в самом деле будет лучше. Я знаю остров лучше всех, и буду за тобой приглядывать, чтобы ты не влез куда не следует.
Она едва заметно улыбнулась, обращая последние слова в шутку. Предложила помочь Маркусу с вещами — он дал ей кейс с техникой, который она повесила себе через плечо, подтянув ремень, и направилась по дорожке, петляя между домами.
- А Брук? – вспомнил Маркус. – Он... не будет против?
- Брук — это моя сестра, – поправила Аделаида. – Нет, она-то как раз не будет возражать.
Они шли минут десять — их с Брук дом находился на самой окраине. Небольшое двухэтажное строение с выбеленным крыльцом, по обе стороны от которого росли уже укрытые на зиму кусты роз. Дверь была незаперта, и Аделаида, прислонив велосипед к стене, вошла внутрь.
- Брук! – крикнула она. – Брук, я дома! И я не одна!
Прихожая была маленькой и очень уютной, несмотря на полное отсутсвтие мебели, если не считать таковой простую вешалку, на которой висели пара дождевиков и куртка, и дверцы стенного шкафа. Под вешалкой стояли несколько пар обуви, и Аделаида поспешила стянуть свои резиновые сапоги, переобувшись в старые босоножки на мягкой подошве — когда-то, несомненно, очень изящные и красивые, но сейчас сношенные до такой степени, что годились только в качестве домашней обуви.
Из коридора, который вёл, очевидно, на кухню, вышла молодая женщина. Она была старше Аделаиды лет на десять, ей уже наверняка было за тридцать. Брук оказалась совсем непохожа на свою младшую сестру, напротив, её женственная внешность была полной противополножностью мальчуковому образу Аледалиды. У Брук были крупные, мягкие черты лица, характерная для англичанок массивная челюсть и широкий рот с пухлыми губами. Подобное сочетание не уродовало девушку, а, наоборот, придавало её внешности некую индивидуальную изысканность, что вкупе с молочно-белой кожей с бледными веснушками, чёрными волосами и яркими синими глазами делало Брук настоящей красавицей.
- Вот как...? – проговорила она, рассматривая Маркуса.
- Это Маркус Родд, журналист, – представила его Аделаида, снимая куртку. – Эрихон предложил, чтобы он пожил у нас, пока пишет статью.
- Простите, что не предлагаю руки, – улыбнулась Брук. – Они у меня... испачканы. – Она продемонстрировала пальцы, на которых налипло тесто. – Ужин будет через час. Если хотите, могу предложить чаю с бутербродами. Вы, наверное, устали.
- Я вполне подожду до ужина, – кивнул Маркус, тоже разуваясь и вешая куртку.
Брук ему сразу понравилась. В отличие от Аделаиды, она была дружелюбна и првиветлива и, кажется, действительно была рада гостю. Так что Маркус уже не сомневался, что, если не получится найти общий язык с Аделаидой, он с удовольствием будет общаться с её сестрой.
- С корицей или маком? – спросила она вдруг.
- Простите? – не понял Маркус.
- Я пеку кекс. С корицей или маком?
- С маком, если можно, – ответил он. – С детства не любил корицу.
За его спиной хохотнула Аделаида.
- Значит, с маком... – задумчиво произнесла Брук, окидывая его взглядом. – Аделаида покажет вам комнату. Я позову вас, когда ужин будет готов.
- С нетерпением жду кексов! – улыбнулся ей Маркус.
Брук улыбнулась в ответ и скрылась на кухне. Аделаида ткнула Маркуса в плечо, приглашая идти за ней на второй этаж. Она открыла ближайшую к лестнице дверь и вошла внутрь.
- Вот, – сказала она, щёлкая выключателем.
Лампочка вспыхнула с громким хлопком и тут же погасла.
- Вот зараза, – выругалась Аделаида. – Проходи, я сейчас принесу другую и бельё.
Маркус вошёл в комнату, поставив сумки на пол. Комната была небольшой и так же скудно обставленной, как и прихожая. У стены стояла неширокая кровать с одной-единственной объёмной подушкой, под окном был комод и стул рядом с ним; на стене висело бра, в котором ламп и вовсе не было, и провод был намотан на рожки. На окне даже не было штор, только светло-зелёные ролль-ставни; на полу лежал серый ковёр с коротким воросом. В углу был стенной шкаф и, открыв его, Маркус увидел внизу пару сложенных аккуратной стопкой пушистых одеял и пару подушек. Было понятно, что комнатой никогда не пользовались, и этот минимум мебели поставили сюда просто для галочки, чтобы помещение не пустовало.
- Это, конечно, не квартира в Лондоне, – проговорила Аделаида, плечом открыв дверь, неся в руках стопку белоснежного постельного белья и несколько картонок с лампочками.
- Тут... мило, – заметил Маркус, подумав, что как только он разгребёт все свои вещи, комната действительно примет уютный жилой вид. – У меня есть ноутбук и фотоаппарат, я могу пользоваться розетками?
Аделаида на миг задумалась.
- Можешь, – наконец произнесла она. – Думаю, ничего не будет, мы заменили всю элетрику несколько лет назад. Но если что — гарантий не даю, лучше подключаться внизу.
Маркус кивнул и подошёл окну. Снаружи был луг, за которым вдалеке темнелло серое море. В Лондоне многие бы удавились за такой вид из окна.
- Ванная — соседняя дверь, – сообщила Аделаида. – Остальные комнаты на этаже — моя и Брук. Если что — стучись.
Не говоря больше ни слова, она вышла, притворив за собой дверь. Маркус присел у сумки и достал оттуда сменную одежду. Больше всего сейчас хотелось в душ. Не став застилать кровать, не доставая даже компьютер, он направился в ванную. Душ действительно немного вернул его к жизни, и чувство голода разыгралось с удвоенной силой. Переодевшись в старые потёртые джинсы и мягкую футболку, босой, он вернулся в свою комнату и принялся разгребать вещи. Одежды у него было немного и, когда он поместил её в шкаф, там ещё осталось полно свободного места.
- Маркус! – раздался с лестницы голос Брук. – Ужин на столе.
Тапочек у него не было, и он обошёлся толстыми носками. Спустился на первый этаж, мельком заглянув в дверь из прихожей — она вела в небольшую гостиную, которая, в противовес остальному дому, была обставлена полностью — мягкий гарнитур, книжные полки, камин у стены. Соседней комнатой была столовая, в которой и накрыли небольшой стол. Маркус уже садился, когда раздался стук дверного молоточка. Брук и Аделаида были заняты на кухне, так что Маркус пошёл открывать. Дождь, накрапывавший весь день, наконец-то обернулся ливнем, и Эрихон, стоявший на пороге, был укутан в дождевик, укрыв голову капюшоном.
- Устроились? – поинтересовался он, входя в дом.
- Да, спасибо, – кивнул Маркус.
Эрихон снял плащ и стянул с ног сапоги.
- А ты что здесь делаешь? – удивилась выглянувшая из кухни Аделаида. – Ты разве не должен быть в пабе?
- Оставил за старшего Тесу, – ответил Эрихон. – Пригрозил, что если он выпьет всё пиво, обойдётся без нового диска «Металлики». Кажется, угроза подействовала.
Аделаида сокрушённо покачала головой и принялась ставить на стол четвёртый прибор. Сели за стол, Брук принесла еду: отварную картошку с рыбой, какой-то салат, несколько бутылок пива.
- Заканчивается, – заметила она, ставя их на консоль у стены. – Надо будет закупить, когда поедем на Унст.
Эрихон кивнул, отметив что-то в памяти.
- А вам, Маркус? – поинтересовался он. – Вам наверняка что-то надо будет с «большой земли».
- Сапоги, – ответил журналист. – Я как-то не учёл, что здесь сыро.
Аделаида хохотнула.
- У меня есть несколько запасных пар, думаю, что-нибудь вам подойдёт, – сказал Эрихон. – Зайдите завтра в паб, посмотрите.
Маркус с благодарностью кивнул.
- Надолго ты к нам? – поинтересовалась Брук.
- На несколько недель. Думаю, я управлюсь за это время. В конце концов, это не первобытное племя в Индонезии.
- А ты и там бывал? – удивилась Брук.
- Где я только не бывал! Однажды меня отправили в Кению, описывать быт какого-то племени. Застрял там на месяц, причём первые две недели боялся, что они съедят меня вместо обеда.
Эрихон рассмеялся. Смех у него был мягкий и глубокий, и в такие моменты он действительно выглядел совсем ещё молодым мужчиной, несмотря на собиравшиеся вокруг глаз паутинки морщинок.
- Давно вы на острове? – поинтересовался Маркус.
Все переглянулись.
- Лет... семь, – наконец неуверенно ответила Аделаида и посмотрела на длинноволосого мужчину. – Так ведь?
- Я купил остров в две тысячи пятом, – кивнул тот. – Первые полгода занимались улаживанием юридических вопросов, потом ремонтировали здания. Так что да, лет шесть-семь.
- Так остров принадлежит вам? – удивился Маркус. – И вся деревня? Это же... это же стоит безумных денег!
- Я могу себе это позволить, – сухо отозвался Эрихон.
Становилось понятно, что больше он ничего на эту тему говорить не будет. Может быть, позже, когда Маркус чуть больше войдёт в их жизнь, он опять поднимет вопрос, почему же человек, который мог позволить себе такую трату, решил уехать в богом забытый уголок на краю света, но сейчас он решил не настаивать.
- Сколько человек проживает в деревне? – спросил он.
- По-разному, – покачала головой Аделаида. – Когда всё только начиналось, нас было тридцать. Мы втроём, Тесу с подругой, ещё пара десятков. Со временем приходили новые. Некоторые не задерживаются, но, как правило, уходят отсюда редко. Сейчас здесь около полутора сотен поселенцев.
- Почему они приходят сюда?
За столом повисла тишина. Эрихон с Аделаидой переглянулись, Брук поджала губы, и Маркус понял, что, несмотря на очевидность и простоту вопроса, он не был из тех, на который хотели отвечать.
- У всех свои причины, – наконец ответил Эрихон, тщательно подбирая слова. – Кому-то просто некуда идти, кто-то искал нас всю жизнь, кого-то мы сами пригласили. Некоторые переехали сюда, потому что их жизнь в родном месте рухнула.
- То есть, нет какой-то одной идеологии? Ну, религия там, или общая цель, или...
- Нет-нет! – рассмеялся Эрихон. – Мы не религиозная община, и не компания повёрнутых на экологии фриков, решивших бросить вызов научно-техническому прогрессу и жить за счёт натурального хозяйства! Просто... нам так легче.
- Понятно... – проговорил Маркус.
С едой было покончено. Брук убрала тарелки и поставила на стол пиво.
- А чем вы занимались до того, как переехать на Норнберг?
Прежде, чем кто-нибудь успел ответить, Аделаида предложила перебраться в гостиную. Все согласились, Эрихон взялся разжигать камин, Аделаида с ногами уселась на диван и кивком пригласила Брук сесть рядом с ней. Эрихон бросил на девушек вопросительный взгляд, но ничего не сказал. Маркус уселся в керсло.
- Кем вы были до острова? – повторил он свой вопрос.
- Я училась в медицинском колледже, – ответила Аделаида. – Пожалуй, это здорово пригодилось, когда я переехала сюда.
- Она скромничает, – заметил Эрихон, не отвлекаясь от поленьев. – Она и есть местный врач. Своим здоровьем все обязаны здесь именно ей.
- Брук была музыкантом, – продолжила Аделаида, не обратив внимания на замечание. – Действительно первоклассным!
- Вот как? – вскинул брови Маркус.
- Я играю на флейте, – кивнула Брук. – В Йорке, где мы жили до этого, я входила в городской оркестр.
- И вы уехали сюда, имея такую карьеру в Англии? – не поверил журналист.
Опять повисла тишина, и Маркус понял, что он снова задал вопрос, на который никто не хотел отвечать.
- Да, – наконец через силу ответила Брук.
В камине вспыхнул огонь. Эрихон несколько минут сидел перед ним, грея пальцы, потом пересел в кресло, вытянув длинные ноги. Часы в углу тихо тикали, отсчитывая время и, скосив на них глаза, Маркус увидел, что уже девять. Неудивительно, что у него слипались глаза — он был на ногах уже восемнадцать часов, а теперь, после сытного ужина и бутылки тёмного пива, его окончательно готов был сморить сон.
- Вы устали, – заметил Эрихон.
- Я встал сегодня в четыре утра, – усмехнулся Маркус. – Думаю, спать буду как убитый.
- Давай я тебе постелю, – сказала Брук, вставая. – Мы сами редко сидим здесь допоздна, если только не отмечаем что-нибудь в пабе. Делать здесь по вечерам нечего, это не город с клубами и кино.
- Да и телевизоров и интернета здесь нет, – хмыкнула Аделаида, тоже вставая. – Я помою посуду.
Эрихон вместе с ней скрылся на кухне, но минут через десять Маркус услышал, как он ушёл — хлопнула входная дверь. Брук к тому времени уже застелила ему кровать и, пожелав спокойной ночи, ушла вниз. Выходя из ванной, Маркус слышал, как они о чём-то тихо переговаривались с сестрой, но разобрать слов было невозможно, и он закрыл за собой дверь, мечтая провалиться в сон.
Несмотря на то, что вчера лёг спать совсем рано, Маркус проспал до полудня, и проснулся от бьющего в лицо солнца — вчера он настолько устал, что даже забыл завесить окно, и теперь свет бил прямо ему в глаза. Поморщившись, он недовольно встал и, опустив жалюзи, посмотрел на часы, которые услужливо подсказали ему, что в Лондоне в это время он уже часа три как должен был быть в редакции. К счастью, Норнберг был не Лондон, и торопиться было некуда. Несколько мгновений Маркус поиграл с мыслью лечь спать дальше, но потом решил, что нечего валяться в кровати, когда за окном такой ясный денёк — несомненно, редкое являение в этих краях — и, быстро одевшись, вышел из комнаты.
В доме стояла тишина. Ради интереса Маркус прошёл по второму этажу, постучав в соседние комнаты. Никто ему не ответил, и он заглянул внутрь. Судя по футляру от флейты на комоде, это была комната Брук, и обставлена она была с такой же простотой, как и весь остальной дом, разве что кровать была чуть шире, чем в гостевой комнате Маркуса. Дверь в комнату Аделаиды была заперта, и Маркус сделал вывод, что младшей сестры тоже нет дома.
На кухне на столе, накрытый белой салфеткой, стоял завтрак, хотя по времени он вполне подходил на звание «ланча». Поев и выпив предусмотрительно налитый в термос кофе, Маркус переоделся и собрался выходить из дома. К его куртке, висевшей на вешалке в прихожей, булавкой была приколота записка:
Брук в пекарне, будет днём. Я ушла по делам, потом загляну в паб. Зайди туда же насчёт сапог. Дверь можешь не запирать. А.
Вероятно, здесь все настолько доверяли друг другу, что никто не беспокился о том, что дом могут обокрасть. Хотя и красть-то было нечего — из всего того, что Маркус видел, самым ценным он бы назвал флейту Брук, а он сомневался, что на острове есть такие ценители музыки или музыканты, которые будут воровать флейты.
Он вышел из дома. Несмотря на солнце, было прохладно, и пришлось застегнуть куртку и поднять меховой воротник. Свет слепил глаза, и Маркус пожалел, что не взял тёмные очки — но кто бы мог подумать, что они пригодятся на севере Шетландских островов? Поплутав немного между домами и никого не встретив, Маркус дошёл до паба. Здесь опять никого не было, но в кресле у погашенного камина сидел Эрихон, держа в руках блокнот и карандаш — очевидно, составлял список необходимых покупок.
- Привет, – поздоровался Маркус. – Аделаида сказала, что она будет здесь.
- Да, должна заглянуть скоро. Подождите, сейчас принесу вам сапоги.
Он скрылся за портьерой в углу, бросив блокнот на стойку. Маркус вгляделся в его резкий угловатый подчерк — это и правда был список продуктов. Через несколько секунд над головой, на втором этаже раздались шаги, и Маркус решил, что над пабом находится квартира его владельца.
- Вот, несколько пар, – сказал Эрихон, возвращаясь с несколькими пакетами. – В них постоянно есть необходимость, так что я всегда держу запасные. Примерьте.
Маркус взялся за примерку. Сапоги были совсем простые, высокие, до голенища, и свободные, чтобы под них можно было надеть толстый носок и заправить в них брюки.
- Сколько я вам должен? – спросил Маркус.
- Сколько дадите, – отмахнулся Эрихон. – Если вы заметели, здесь нигде не указаны цены, каждый оставляет, сколько считает нужным, потом эти деньги идут на закупку необходимых продуктов, горючего, медикаментов — словом, всего того, что нельзя производить на острове.
Прикинув, сколько могут стоить такие сапоги в обычном садовом магазине в Англии, Маркус протянул Эрихону несколько банкнот, которые тот убрал в ящик под стойкой, даже не пересчитывая.
- Чаю? – предложил Эрихон.
- Не откажусь.
Эрихон опять скрылся за портьерой. Пока его не было, в паб зашла Аделаида. На ней были всё те же резиновые сапоги, но куртку заменило короткое приталенное пальто в блеклую серо-зелёную клетку. Волосы были распущены, хотя и убраны назад простым тонким ободком, чтобы не падать на лицо.
- Всё нормально? – поинтересовался Эрихон, возвращаясь в зал с заварочным чайником.
- У миссис Чесс давление, – покачала головой Аделаида. – Как всегда в такую погоду. Зашла к Каурону, конечно. И Чарльз до сих пор жалуется на плечо.
- Футбол же был четыре дня назад? – удивился Эрихон.
- Он просто ищет повод для моего визита, – усмехнулась девушка. – Я попала мячом ему в плечо, когда играли в футбол на выходных, – пояснила она, заметив недоумённый взгляд журналиста.
- Ты же врач, – вспомнил Маркус. – Ежедневный обход?
- Ну, не ежедневный, но да, за некоторыми я наблюдаю постоянно, – кивнула Аделаида, принимая от Эрихона чашку с чаем. – А вафли есть?
- Сладкожка, – усмехнулся блондин, ставя перед ней вазочку с вафлями.
- Ммм, вкуснотища! – протянула она, запихав пластинку в рот. – Брук дома таких не делает, приходится у тебя таскать.
Эрихон с улыбкой наблюдал за ней, потом протянут руку и провёл пальцами по её ладони, лежащей на стойке. Аделаида вздрогнула и поспешно отдёрнула руку. Маркус сделал вид, что ничего не заметил, хотя вывод напрашиваося однозначный. Что связывает эту юную девочку и немолодого владельца паба?
- Каждый занимается здесь тем, что он умеет, – сказал Эрихон, придвигая себе стул по ту сторону стойки и тоже танясь за вафлей. – Аделаида вот училась в медицинском, и здесь она выступает врачом. Брук иногда играет на флейте в пабе, а днём помогает мистеру Карлайлу в пекарне.
- Она шикарно готовит! – с набитым ртом заметила Аделаида. – Но ты и сам вчера оценил.
- Да, я бы со своим журналистским удостоверением здесь был бы не к месту, – усмехнулся Маркус.
- Пристроили бы! – махнул рукой Эрихон. – Научили бы пасти овец, или чинить крыши, или ещё что такое. Думаете, многие умели жить в деревне до того, как переехали сюда? А здесь так: если не можешь найти себе занятие, то и делать здесь нечего.
- А чем вы занимались до острова? – поинтересовался Маркус, вспомнив, что вчера, когда Аделаида рассказывала про себя и сестру, он так и не узнал, кем был раньше сам Эрихон.
Предводитель — про себя Маркус решил, что именно это слово больше всего подходит к тому, кем является на острове Эрихон — нахмурился и ответил далеко не сразу:
- Путешествовал, – коротко бросил он, давая понять, что больше ничего не скажет.
У Маркуса немедленно зародилось подозрение, что Эрихону было что скрывать. Криминал? Возможно. Кем ещё мог быть человек, который располагал такими средствами, что мог купить целый остров, и удалился на этот самый остров? На такие деньги можно было купить огромный особняк в Лондоне или где-нибудь на Средиземном море, и жить безбедно всю оставшуюся жизнь, но нет — он предпочёл удалиться и устроить... приют для таких же изгоев, как и он сам?
- Я не был преступником, Маркус, – вдруг тихо сказал Эрихон, и журналист вздрогнул, не понимая, как тот догадался о его мыслях. – Нет, не беспокойтесь, вы не говорили вслух, и я не умею читать мысли. Просто несложно догадаться, о чём вы думали. У меня действительно есть огромные средства, и я не хочу раскрывать их источник. Но это честные деньги, поверьте. Я не хочу распространяться о причинах, которые побудили меня уехать на Норнберг и основать здесь эту общину. Думаю, вашей статье это и не нужно, так ведь? Если ищите причину — напишите о натуральном хозяйстве, экологии, возвращении к истокам. Читателям будет этого достаточно.
Аделаида даже перестала жевать вафли, глядя на Эрихона. В её глазах застыл немой укор — и Маркус понял, что она действительно в курсе, кто такой Эрихон, чем он занимался раньше и почему живёт теперь здесь. Но потом она мотнула головой и сделала глоток чая.
- Как насчёт прогулки? – спросила она. – Пройтись по острову? Думаю, именно с этого стоит начать, да?
Что-то переменилось в её поведении по сравнению с предыдущим вечером. Она была дружелюбнее, открытее, если можно было так сказать. Сама предлагала идеи и в её глазах уже не было вчерашней колкости.
- Сначала надо будет зайти домой, взять фотоаппарат, – согласился Маркус.
- Да, зайдём, – кивнула она.
- Эрихон, а запасных тёмных очков у вас, случайно, нет?
Блондин посмотрел на Маркуса и неожиданно рассмеялся.
- Нет, этого нет, – ответил он. – Такие дни здесь редкость.
- У Брук была где-то лишняя пара, – заметила Аделаида. – Думаю, тебе подойдут, они такого спортивного типа, «унисекс», как это называется. Только там оправа красная.
- Ну, здесь не Пиккадилли, – улыбнулся Маркус. – Буду благодарен.
- Я составлял список, – неожиданно вспомнил Эрихон и придвинул к Аделаиде блокнот. – Допиши, если что-то надо.
Она быстро пробежала глазами уже написанные строчки, затем достала из кармана ручку и, перевернув на чистый лист, что-то принялась писать левой рукой. Маркус пригляделся — она писала список медикаментов.
- Всё это не срочно, – сказала она. – И гипс, надеюсь, нам не скоро понадобится, но лучше быть готовыми ко всему. Хотя монометр что-то барахлит, но у меня есть запасной. А! – она неожиданно что-то вспомнила. – Тросы! Вот с чем у нас проблема. Я смотрела — в том голландском сердцевина прогнила после того, как его забыли на берегу. Я бы не рекомендовала им пользоваться.
- Да, а то и гипс понадобится, – хмыкнул Эрихон. – Мартин ещё что-то говорил про силки.
- Их отмыть надо, они в крови, – покачала головой Аделаида. – Потом объясню, - пояснила она Маркусу. – Так-то они нормальные.
- Ладно, это он пусть сам решает, – кивнул Эрихон. – Маркус, в понедельник корабль пойдёт на Унст. Если хотите, можете сходить с ними, может, вам что-то нужно в цивилизации?
- Я подумаю, – кивнул журналист. – Скажите, а вообще связь с большой землёй с острова есть?
- В пабе есть спутниковый интернет на всякий случай, – кивнул Эрихон. – Мы им редко пользуемся. Но если понадобится — он к вашим услугам. Только его придётся оплачивать по тарифам, а они немаленькие.
- Редакция оплатит, если что, – отмахнулся Маркус. – И это на всякий случай. Мобильный ведь здесь не ловит.
- Нет, не ловит, – кивнула Аделаида. – Дай пепельницу.
Эрихон придвинул к ней пепельницу, и Аделаида закурила, достав из кармана своего пальто пачку сиграет.
- Ты куришь? – удивился Маркус.
- Изредка, – ответила она. – Чёртова привычка, осталась с Йорка.
Журналист покачал головой, но ничего не сказал. Эрихон принялся убирать грязную посуду, и Аделаида поспешно стащила из вазы оставшиеся вафли, завернув их в салфетку и засунув в карман.
- Ну что, пойдём? – предложила она, докурив. – А то к вечеру, боюсь, опять будет дождь, и будет не до прогулок.
- Пойдём, – кивнул Маркус. – Всего доброго, Эрихон.
Владелец паба кивнул им на прощание и вместе с посудой скрылся за портьерой. Аделаида взяла со стула объёмную сумку, в которой что-то звякнуло, и направилась к выходу.
- Сколько тебе лет? – в лоб спросил Маркус, когда они вышли на улицу.
- Неприличный вопрос, – хмыкнула девушка. – А сколько дашь?
Она никогда не улыбалась, – неожиданно понял Маркус. Она не улыбалась, не смеялась — только усмехалась и хмыкала, кривила губы, но это нельзя было назвать улыбкой.
- Я бы дал двадцать два-двадцать три, только...
- Только?...
- Ты здесь врач. Это значит, у тебя есть как минимум начальное медицинское образование, года три-четыре. Ты около шести лет на острове, если верить твоим словам, что вы с Эрихоном и Брук были первыми, кто сюда приехал. В медицинский нельзя поступить до восемнадцати. То есть... двадцать семь, двадцать восемь? Сколько, Аделаида?
Почему-то ему казалось, что этот вопрос очень важен. Что ответ на него поможет разгадать не только загадку Аделаиды, но и Эрихона, кто он и откуда у него такие деньги.
- Я старше, чем выгляжу, Маркус, – без тени улыбки ответила девушка, не глядя на него. - Много старше. Но, наверное, как и любая женщина, я имею право хранить свой возраст в тайне?
Маркус не стал настаивать, хотя разгадка вновь ускользала из его рук. Может быть, он сможет узнать у Брук? Или у Эрихона? Или...? Нет, Эрихон точно ему ничего не скажет — за эти несколько встреч Маркус так ничего и не узнал о предводителе, и даже по его внешности он не мог его охарактеризовать.
Они вернулись домой. Брук ещё не было, и Аделаида поставила свою сумку в гостиной. Маркус забрал из своей комнаты фотоаппарат со сменными объективами — строго говоря, фотографом он не был, но, отправляясь в такие командировки, часто брал на себя и эту функцию — в конце концов, не зря же редакция заплатила за его обучение. А World Press Photo — что ж, это можно оставить и тем, кто действительно родился с камерой в руках.
Аделаида принесла ему очки Брук — они несколько жали, но не настолько сильно, чтобы мешать, и, посмотрев на себя в зеркало, Маркус отметил, что эта странная красная оправа ему даже шла. Они вышли из дома.
- Можно пройти к маяку, – предложила Аделаида. – Здесть нет ничего примечательного, так что маяк, пожалуй, самое интересное, да и погода способствует. Иногда стоит такой туман, что фонарь не видно снизу. Только туда идти далеко, это на другой стороне острова.
- Мы никуда не торопимся, – согласился Маркус.
Аделаида кивнула и посмотрела на небо.
- Пока — нет, – согласилась она. – Но ночью будет шторм. До темноты надо будет обязательно вернуться.
- Долго идти?
- Пару часов. Хотя по лугам будет быстрее.
Они пошли прямо по увядающей траве. Несмотря на солнце, на траве всё ещё была роса, и Маркус ещё раз мысленно поблагодарил Эрихона за сапоги — в своих ботинках он бы далеко не ушёл. По дороге они встречали людей; Аделаида иногда останавливалась, чтобы перекинуться с ними парой слов, несколько раз указывала на Маркуса, очевидно, объясняя, кто он и как здесь оказался. Маркусу казалось, что встречные смотрели на него с враждебностью, но он предпочёл списать это на то, что они его просто не знали. С некоторыми, преимущественно молодыми людьми, Аделаида разговаривала совсем тихо, почти шёпотом, и на её лице в эти моменты была такая серьёзность, что у Маркуса сразу пропадало желание интересоваться, о чём шла речь. Эти самые молодые люди смотрели на журналиста уже с неприкрытой неприязнью, даже опаской, и почему-то ему казалось, что дело тут не в ревности.
Потом, когда они отошли на порядочное расстояние от деревни и им больше никто не встречался, за исключением овец и пастушьих собак, они разговорились. Впрочем, говорил в основном Маркус, Аделаида же больше слушала и задавала вопросы. Она интересовалась последними новостями из политики и экономики; особый интерес у неё вызывали новости о терактах и военных конфликтах. Тогда она поджимала губы, качала головой и, казалось, что-то просчитывала в уме, но Маркус не мог понять, что именно. Потом разговор свернул на спорт, и Маркус узнал, что Брук, как и он, болеет за «Ливерпуль», потому что долгое время жила в этом городе. Маркус не понял, жила ли Аделаида тогда с ней, или они жили по отдельности. Сама Аделаида футболом не увлекалась. На острове, как оказалось, были даже спортсмены — биатлоном Маркус никогда не интересовался, но, по словам девушки, одним из поселенцев был какой-то не то олимпийский призёр, не то чемпион мира из Германии, завершивший карьеру несколько лет назад и с тех пор пропавший с глаз публики и из спортивной хроники.
Обогнув центральный холм, на котором рваным гребнем виднелись остатки каких-то каменных строений — очевидно, тех оборонительных сооружений, возведённых римлянами — они увидели маяк, скрытый от деревни холмом и несколькими утёсами. В своей жизни Маркус видел не много маяков, и тем более не подходил так близко ни к одному из них, так что мог только любоваться этим строением. На фоне синего моря и голубого неба с пушистыми серыми облаками, маяк казался белоснежной стрелой с красным наконечником, указывающей вверх. Вокруг него была аккуратная белая ограда, недавно выкрашенная, с каплями краски на траве, ещё не смытыми дождём.
- Мы выкупили остров вместе с маяком, – сказала Аделаида, открывая дверь. – Сейчас в них уже нет необходимости, все суда оборудованы спутниковыми системами. Я знаю, в Норвегии многие переделывают в отели или какие другие туристические достопримечательности, но Норнберг слишком далеко от туристических маршрутов.
Внутри маяка было светло. Лучи, приникавшие внутрь через прозрачный фонарь наверху, отражались от белоснежных стен, ярко освещая винтовую лестницу. Аделаида поставила ногу на ступеньку.
- Он был заброшен, как и всё на острове. Мы восстановили его, заменили зеркала. Пришлось поменять лампы, они здесь были совсем старые, из всех работали буквально две-три.
- С лампами, я вижу, у вас тут вообще сложно, – усмехнулся Маркус, поднимаясь за ней.
- Перепады с напряжением, – отозвалась Аделаида. – Кабель проходит по морскому дну, львиная доля средств ушла на его замену и реставрацию. Лампы перегорают регулярно, приходится закупать едва ли не тысячами. Так вот. У нас есть договор, по которому мы зажигаем маяк по выходным, когда мимо проходят круизные суда. Нам пришлось полностью заменить всю электрику, поменять лампы. Электричество подводиди заново, за тридцать лет от кабеля почти ничего не осталось. Зато теперь туристы смотрят на нас с палуб кораблей, а мы получаем нехилую скидку на электричество.
В её голосе послушалась усмешка. Кем бы Эрихон ни был до острова, бизнес-жилка работала в нём на полную катушку.
Они поднялись на верхнюю площадку. Отсюда открывался поистине фантастический вид: повсюду, насколько хватало взгляда, раскинулось голубое море, над которым кружили белыми точками чайки; кое-где виднелись рыболовецкие суда. Вдалеке можно было различить остальные острова, с другой стороны темнели патнями норвежские нефтедобывающие вышки.
- Здесь недалеко до датской границы, Фарерские острова, – заметила Аделаида и повернулась к огромному излучателю. – Вот он.
Она повернула какой-то рычаг, и шторки фонаря пришли в движение.
- Внизу есть компьютер, он управляет фонарём, когда он зажжён.
- Кто за ним смотрит? – спросил Маркус, глядя, с какой любовью Аделаида проводит рукой по чугунному обручу фонаря.
- Когда как. Чаще всего Эрихон или Тесу, иногда я, иногда ещё кто-нибудь. Обычно ездим от деревни на велосипеде или верхом, пешком идти долго.
Она открыла стеклянную дверь и вышла на опоясовавший фонарь балкон. На такой высоте дул адский ветер, и он поднял длинные волосы Аделаиды. Чертыхнувшись, она спрятала их под воротник пальто. Сейчас, через белые рамы, на фоне голубого неба, в элегантном пальто, она выглядела настоящей красавицей, и Маркус никак не мог понять, как он вообще умудрился посчитать ей похожей на мальчика при первой встрече.
Не удержавшись, он снял крышку с объектива и сделал несколько фотографий своей провожатой. Аделаида скривилась, увидев, что он фотографирует её, но ничего не сказала.
- Пора возвращаться, – заметила она, посмотрев на часы. – Ты долго спал, и скоро уже начнёт темнеть. И облака. Видишь? Они собираются. Ночью будет шторм.
Они спустились вниз.
- Я люблю бывать здесь, – поделилась Аделаида, закрывая дверь маяка. – Когда есть время, я прихожу сюда с книжкой, сижу наверху и читаю.
На обратном пути они молчали. Аделаида, казалось, о чём-то думала, и даже редкие вопросы Маркусу приходилось повторять. Только когда вдалеке показались дома деревни, она вынырнула из своих мыслей и с неудовольствием уставилась на фигуру человека, поднимавшегося по тропинке им навстречу.
- Тесу, – сказала она. – Не обращай внимания, что он говорит.
- Вот как? – удивился Маркус.
- Да. Он здесь кем-то вроде правой руки Эрихона. – Она усмехнулась. – Вечно всем недоволен, забывая, что это, вообще-то моя обязанность — со всем спорить.
Тесу, несмотря на своё японское или ещё какое азиатское имя, оказался европейцем. Он был высоким худым парнем с чёрными кучерявыми волосами и щёгольской бородкой-эспаньолкой, столь неуместной на этом забытом богом острове. Только глаза у него были светлые, как у Эрихона или Аделаиды.
Маркус вспомнил, что вчера Эрихон говорил что-то про альбом «Металлики». Тесу и в самом деле был похож на поклонника тяжёлой музыки — на нём были чёрные джинсы, подпоясанные ремнём с мателлическими заклёпками, и чёрная кожаная куртка с косым воротом.
- Вы Маркус? – спросил он, с недоверием глядя на журналиста.
- Тесу? – таким же вопросом ответил Маркус, протягивая ему руку.
После секундного раздумья Тесу решил ответить на рукопожатие. На руках у него были перчатки без пальцев.
- Эрихон тебя искал, – сообщил он, поворачиваясь к Аделаиде.
- Он же знал, что мы пошли к маяку.
- Да, – кивнул Тесу. Он был высоким, пожалуй, даже выше Эрихона, и Аделаида не доставала ему и до плеча. – Ветер меняется.
- Я знаю, – кивнула девушка. – Я приду.
Маркусу показалось, что она скосила на него глаза, словно предупреждала собеседника, что больше ни о чём говорить не стоит, и Тесу, если это была правда, так и понял.
- Надолго вы к нам? – спросил он. – Как вам маяк?
- Впервые поднимался на маяк, – признался журналист. – Очень... позновательно. А что касается вашего первого вопроса — то тут пока не знаю. Думаю, на пару недель. Если, конечно, не проникнусь вашим образом жизни и не решу остаться.
- Вряд ли, – скривился Тесу. – Если вы и в самом деле такой журналист, то вам здесь делать нечего.
В отличие от Эрихона и Аделаиды, которые с удовольствем рассказывали ему об острове, Тесу явно был не в восторге от приезда Маркуса, и он даже не пытался это скрыть. Журналиста, впрочем, это не сильно волновало — хватало и того, что Эрихон оказывал ему поддержку, а Аделаида и Брук, хоть и не сразу, с удовольствием уделяли ему время.
- Что-то ещё? – недружелюбно поинтересовалась Аделаида.
Неприязнь, очевидно, была взаиминой, и Маркусу стало интересно, какую роль сыграл в этом именно он.
- Нет... – произнёс Тесу. – Нет. Я вернусь в паб.
Аделаида сухо кивнула, и парень направился прочь. Маркус проследил за ним взглядом.
- Кажется, я ему не понравился, – заметил он.
- Я же говорила: ему всё не нравится. Не обращай внимания, он со всеми такой поначалу. Потом отойдёт.
- А он? Кем был он до острова? Откуда он?
- Ниоткуда, – отрезала Аделаида, и стало понятно, что больше она ничего не скажет.
