Фортуна, как стекло...Перед тем как перейти к седьмой главе хотела бы добавить, что я не очень сильна в латыни (а, вернее, совсем ее не знаю), поэтому фраза, написанная на обелиске, переведена с помощью переводчика. Если кто-нибудь поможет ее исправить, буду очень признательна.
И, конечно же, приятного чтения.
Глава 7.
Фортуна, как стекло.
21 июля 1998 года.
Джордж понятия не имел, зачем сюда пришел. В этом замке он провел часть своей юности, провел ее вместе с братом и теперь не мог просто переступить за порог. Он не возвращался сюда в течение месяца — со времени церемонии.
Замок маячил над ним, такой же невозмутимый и непреклонный. И тут он вспомнил, зачем приехал — чтобы праздновать. Праздновать его восстановление.
Все было сделано очень быстро, учитывая размеры замка — попросту необъятные. И вот, прошли чуть больше нескольких месяцев — и школа снова блещет своей былой красотой. Причиной всему было то, что каждый волшебник, который хоть когда-либо учился здесь, поспешил на помощь. Ли рассказал, что примерно сотни волшебниц и волшебников разных возрастов и даже дети лет с десяти делали все, что было в их силах для того, чтобы быстрее вернуть замку первозданный вид. Со слов Ли, единственным магом который так там и не появился, был сам Джордж. Даже Малфои «пожертвовали» какую-то суму денег на восстановительные работы. Не то, чтобы у них был выбор, но, всё же, они это сделали!..
Так как все присутствовали во время работы, значит, пришли и на праздник. Он был более насыщенным, чем официальное открытие памятника погибшим, более ярким и красочным. Все находились в замке, но какая-то группка людей пряталась прямо на краю Запретного Леса, в тени деревьев. Джордж пригляделся и увидел слизеринцев.
Он узнал Забини — высокого и необычайно смуглого, Нотта, сестер Гринграсс, даже — черт бы ее побрал! — Паркинсон. И двоих близнецов, которых никогда прежде не видел.
Ли отмечал, что эти двое слизеринцев сделали всё возможное как для победы Гарри, так и для восстановления школы. К ним парень не испытывал никакой неприязни или ненависти, но Паркинсон!.. Она хотела выдать Гарри Волан де Морту и теперь пытается делать вид, что никогда его не поддерживала! Отрицает это, хотя у нее, скорее всего, есть метка на предплечье. Отрицает это, хотя на самом деле всегда была, есть и будет сли...
— Ты пришел... — услышал он тихий голос Анджелины, подкравшейся к нему на цыпочках. Ему одновременно и нравилась, и дико раздражала эта ее странная вдумчивость, плавность движений и почти невозможная грациозность — видимо годы в квиддичной команде все же сделали свое дело!
— Возможно, мне не стоило приходить, — Джордж отвел взгляд от слизеринцев и грустно улыбнулся Анджелине.
— Ли уб... проклял бы тебя, если бы ты не пришел и на этот раз.
Убил.
Невысказанное слово буквально повисло между ними. Джордж пожал плечами:
— Он действительно говорил что-то такое вчера. Думаю, его угроза была пустой болтовней. Он не способен на такое. Дуэли ему не к лицу.
— Дуэли?.. — Анджелина улыбнулась. — Что верно, то верно. Хотя его отец...
Она вдруг замолкла, погрузившись в воспоминания. Джордж едва удержался, чтобы не вздохнуть. Это был один из тех моментов, когда ему отчаянно хотелось спрыгнуть с Астрономической башни. Неудобное молчание всегда означало, что именно слова «смерть», «умерший» или «погиб» должны были быть произнесены. Отец Ли был магглом (в чем Джордж был уверен, хотя никогда не спрашивал самого Ли) и был убит одним из Пожирателей, вскоре после того, как его сын стал вести «Поттеровский Дозор». Никто толком не знал, была ли связь между этими двумя событиями, но Ли никак не мог избавится от чувства вины за случившееся, и часто напивался до полусмерти, стараясь заглушить это самое чувство.
Мало кто знал, что они частенько выпивали после войны и почти всегда выходили из баров на пошатывающихся ногах.
— Обо мне говорите? — услышал Джордж голос Ли из-за спины.
Когда Ли Джордан не был пьян, он был немногословен и слишком серьезен.
Анджелина покраснела, ничего не ответив, а Ли нахмурился и проронил:
— Рад, что ты пришел, приятель.
— Да, я тоже, — кивнул головой Джордж. — Это случайно не Алисия там, у замка? Кажется, пришла целая банда?..
— Все кроме Кэтти, — тихо произнесла Анджелина, и Джордж почувствовал укол вины за то, что не посетил Кэтти, хотя со времени битвы прошло более чем два месяца. Со смерти Фреда прошло уже два месяца — а он все еще слишком одержим болью утраты, чтобы думать о чем-либо еще.
— Что с ней?
— Целители… они не знают... не знают... — Анджелина запнулась.
— Они не знают, проснется ли она вообще, — закончил за девушку Ли.
— Она в коме?
Взгляд Ли, который тот бросил на товарища, был полон жалости, вперемешку с гневом.
— Да, она в коме. Черт побери, Джордж! Один из твоих друзей, с которыми ты знаком на протяжении многих лет, находится в коме уже Мерлин знает, сколько времени, а ты до сих пор не в курсе!
— Никто ничего мне не сказал, — попытался оправдаться Джордж, но затем глубоко вздохнул и принял поражение с достоинством. Да, он — эгоистичный засранец, и пора это признать, в конце концов.
— Ты не знал, что она ранена? Вы же были там, когда ее... когда она... — Ли так и не договорил своей фразы.
Да, Джордж знал об этом. Когда в Кэтти попало заклинание Эйвери, она врезалась о стену, и ее завалило камнями, он сам вытащил ее из-под завала, думая, что она мертва.
Но Кэтти открыла глаза, улыбнулась ему, а затем снова их закрыла. Он думал, что навсегда, но нет... На некоторое время лицо Джорджа осветилось радостью — но только на пару секунд.
— Если бы ты заботился не только о себе, то хоть раз спросил о ней — за все это время!.. Ты... Ты полное дерьмо, Джордж. Она может пролежать в коме всю оставшуюся жизнь, а ты, ее друг, совсем о ней забыл!
Ли, как и все остальные изменился после битвы, но его изменение было несколько другим, нежели у остальных. Если Анджелина стала тихой и нежной, то Ли — более жестоким. Намного злее, чем раньше. Джордж знал, что друг искренне хотел ему помочь, но от всех подобных попыток парню становилось только хуже. Джордж постарался сделать вид, что не услышал его язвительной реплики.
— Ей не нужна сейчас ваша забота. Она в коме, и ей плевать на все ваши слова сожалений и прочие сентиментальные глупости...
Анджелина едва не разрыдалась, смахнула слезы тыльной стороной руки и резко «сорвала» со своего лица успокаивающую маску, которую прежде «носила» при виде Джорджа.
— Бесчувственный мерзавец, — строго проронила она. — Если ты потерял брата, это не означает, что ты несчастней остальных, многих из нас, тех, кто потеряли друзей, сестер, матерей, — она бросила взгляд на Ли, — отцов... Ты цепляешься за свое горе, думая, что имеешь на него больше прав, чем мы. И забываешь обо всем, что происходит вокруг — обо всех тоже. Знаешь, как это называется?
— Мне все равно как это называется. Если вы такого обо мне мнения, почему бы вам просто не оставить меня в покое?
— Потому что тогда ты себя убьешь. Вот почему, — устало произнес Ли. — Послушай, Джордж. Мы знаем, что ты потерял брата. Но знаешь что?.. Некоторые из нас тоже потеряли кого-то в войне. Я потерял отца и лучшего друга. Еще один мой друг находится в коме и возможно никогда не придет в себя, не говоря уже об игре в квиддич...
— Забавно, — произнесла Алисия, заставив Ли испуганно подпрыгнуть на месте. — Не помню, чтобы врач говорил хоть что-то о квиддиче.
Джордж обернулся и взглянул на девушку. Вьющиеся темные волосы, смеющиеся голубые глаза и эта нежная улыбка — он был на самом деле рад ее видеть. Несменные ярко-алые гриффиндорские одежды и маленький шрам на виске — единственное, что изменилось, и...
Костыли?.. Он не замечал их раньше. Странно, как он мог их не заметить?..
— Алисия! — Ли тоже опешил, заметив их. — Ты все еще не ходишь?.. Что говорят врачи?..
— Они говорят, что я хожу намного лучше... Что еще они могут мне сказать?
Ее взгляд был устремлен прямо в глаза Джорджа. Вообще-то все его знакомые делились на три категории: те, кто избегали взглядов ему в глаза (вроде семьи, до чертиков боящейся напоминать о Фреде), и те, кто смотрел на него так, словно он был восьмым чудом света. Третьей категорией была Луна.
— И, Ли, я более чем уверена, что целители ничего не говорили о квиддиче, — заявила Алисия немного устало. — Что думаешь, Джордж?
— Не могу дождаться, чтобы увидеть вас с Кэтти на метле, — правдиво ответил парень.
— О, и я тоже не могу этого дождаться... Святое дерьмо, это что, Малфой — вон там?..
Джордж обернулся, внимательно оглянув полянку, на которую указывал палец девушки. Ему показалось странным, что Малфой осмелился показаться здесь.
— Где он?
— Шучу, — Алисия приобняла парня за плечи и рассмеялась. — Думаю, немного смеха тебе не помешает. Эй, ну улыбнись же мне — жертве войны...
Его лицо осветилось улыбкой, но только на мгновение. Слово «жертве» полоснуло слух, и Джордж почувствовал уже привычную боль в сердце...
Он вспомнил о брате...
— Черт, — произнесла Алисия, глядя как улыбка медленно сползает с лица парня. — Я сглупила, прости.
— Всё в порядке, — Джордж кивнул головой в сторону замка. — Пойдем?..
Ли согласно махнул рукой и пошел рядом с ним, а Анджелина осталась позади, подстраиваясь под неторопливый шаг Алисии. Джордж почувствовал себя свободней, когда они оказались далеко впереди от девушек — особенно Алисии, такой веселой и яркой, такой живой и невозмутимой, несмотря ни на что. Она была ранена и, возможно, останется калекой на всю жизнь, потеряла самого близкого друга и была близка к Кэтти, находившейся в коме — так как она могла быть такой... счастливой? Джордж недовольно взорвал землю кроссовками. Это было нечестно.
Именно в этот момент он поднял голову и его взгляд упал на край Запретного Леса. Слизеринский лагерь был полон народу — слышалась громкая музыка и смех. Когда они подошли немного ближе, все, кроме Забини, подняли головы и взглянули на Гриффиндорцев. Джордж сделал вид, что не заметил прямо-таки пожирающих его взглядов. Они прошли мимо, к белоснежному мраморному памятнику, который был возведен здесь за пару дней до последнего визита Джорджа в Хогвартс. Затем, один за другим стали на колени и преклонили головы. Через несколько мгновений после короткой молитвы поднялись на ноги и отряхнулись. Джордж так и не понял, как это удалось сделать Алисии с ее поврежденной ногой.
Когда они, наконец, медленно побрели в сторону замка, Джордж вспомнил, что у подножья обелиска были сложены громадные кипы цветов — а они не принесли ни одной завалящей гвоздики!..
И вспомнил слова, начертанные на мраморе под пятьюдесятью тремя именами:
Fortuna vitrea est; tum cum splendet frangitur.
— Фортуна, как стекло — мерцает лишь перед разрушением. — Тихо прошептал он. Это заставило его думать о том, как Фред умер. Умер, смеясь.
Он почувствовал необъяснимый гнев, вспомнив о присутствии слизеринцев на праздновании. Они были недостойны этого.
Как только могли они возомнить?..
В груди Джорджа воспылало отвращение, и он сжал кулаки, раздирая тонкую кожицу практически до крови, оставляя на ней алые борозды от ногтей.
— Некоторые из них тоже пострадали, — спокойно сказал Ли, проследив за жестом парня.
Джордж не нашел, что ответить, и ускорил шаг, оставляя друга позади. Он уже почти дошел до двери, когда встретил приветливо кивнувшую ему МакГонагалл. А затем...
Словно из ниоткуда появилась рука, схватившая его за ворот рубашки и притянувшая к себе.
— Ты в порядке?..
— Мерлин, — выругался Джордж. — Так можно и заикой сделать...
— Плохо себя чувствуешь, не так ли? — произнес тот же голос, обладательницей которого была девушка с копной огненно-рыжих волос.
— Не настолько, как похороненные на территории школы, — услышал Джордж голос Ли из-за спины. — Привет, Джинни, — парень улыбнулся. — Рад тебя видеть.
Джордж не видел сестру в течение нескольких недель, предпочитая избегать ее и всего, что хоть как-то напоминало ему о прошлой жизни. Она осталась на площади Гриммо после битвы, вопреки словам матери, что ей стоит вернуться в Нору (после их расставания с Гарри, Молли не хотела, чтобы дочь лишний раз расстраивалась, видя парня).
— Все, кто были похоронены возле озера, — добавил Ли. — Все, кроме Фреда.
— Кстати, Джордж, то, что ты ищешь, находится вон там, —Джинни жестом указала на одну из стен, на которой были вывешены таблички с именами всех погибших или раненных 2-го мая 1998 года. Джордж отыскал среди сотен других имен имя Фреда и долго стоял, глядя на небольшую табличку.
— Может быть, мне стоит стать кем-то наподобие маггловских хиппи? — задумчиво проронила Джинни, обращаясь к Ли. — От одной только мысли о еде мне просто блевать хочется.
Видимо, у них с парнем уже давно шел какой-то разговор, нить которого Джордж потерял. Он все так же продолжал стоять, уставившись в стену. Он не знал ничего об этих почетных табличках: ни Луна, ни кто-то из семьи ничего ему не сказали — ни слова. Одна из них — Фреда — на которую парень уже так долго смотрел, была сделана из серого металла, выглядевшего крайне мрачно и печально.
«Фред Гидеон Уизли
1 апреля 1978 года — 2 мая 1998 года»
Джордж осторожно провел пальцем по надписи, даже не стараясь сдерживать слезы. Они использовали полное имя Фреда в этот раз, акцентируя на втором — Гидеон — части имени брата их матери (Гидеона Фабиана Пруэтта), умершего незадолго до их рождения. Фред Гидеон и Джордж Фабиан — как две части одного целого. А теперь Фреда не стало.
Не стало... навсегда...
— Проверка, проверка, — оторвал Джорджа от размышлений голос Гарри, и он обернулся. — Простите... Итак, я надеюсь, что всем хорошо меня слышно? Не хочу тысячу раз повторять одну и ту же приветственную ерунду, которую меня заставляет сказать наш временный министр, Кингсли Бруствер.
По крайней мере, половина собравшихся улыбнулась, когда Гарри произнес эти слова. И тут Джордж понял, сколько пропустил за эти два месяца. В последний раз, когда он здесь был, все были в черном. Все плакали. Никто не слушал ни Гарри, ни кого бы то ни было другого. Сегодня же все были одеты в яркие цвета, улыбались и внимательно ловили каждое слово, которое Гарри произносил, смеялись над его (пусть и не совсем удачными) шутками. Люди уже исцелились — как Алисия, которая снова стала яркой и веселой. Они двигались вперед, поддавшись забвению. И Джордж чувствовал себя чужим в этой толпе.
— Хотя, нет, пусть министр сам ее скажет, — Гарри улыбнулся и уступил место Кингсли.
— Буду очень краток, — серьезно произнес Кингсли. — Во-первых, я хотел бы поблагодарить вас всех за солидарность. Во-вторых, — обрадовать — уже в сентябре ученики смогут вернуться в школу. И, конечно же, особая благодарность Гермионе Грейнджер и Гарри Поттеру за преданность, колоссальную помощь и неисчерпаемый оптимизм.
Послышались бурные аплодисменты, Гермиона, краснея, вскочила на ноги и снова опустилась на скамейку. Джордж заметил, что она смутилась, словно не ожидала услышать своего имени. Гарри лишь коротко кивнул.
Хоть Кингсли и обещал, что речь будет краткой, он проговорил еще некоторое время, затем настала очередь МакГонагалл. Она заметила Джорджа, в нерешительности застывшего в дверном проеме, и буквально силой усадила его за стол, прежде чем начать говорить.
Джордж меланхолично взглянул на тарелки с едой, которые только что появились на столах. Оказывается, он не ел уже так давно!.. Ли толкнул его в спину и кивком головы указал на горшочек с запеченным мясом. Но Джордж не чувствовал голода. Он отрицательно помотал головой и уставился в пустоту.
Потом что-то отрывисто буркнул другу (он так и не понял, что вообще сказал) и направился к выходу. Джордж чувствовал устремленный ему в спину укоризненный взгляд Ли, но не мог остаться там, среди всей этой звонкой и шумной, жующей, смеющейся толпы. В коридоре он на кого-то наткнулся.
— Простите, — пробормотал он, сделав было пару шагов вперед, как чья-то рука остановила его.
— Не надо извиняться, — услышал Джордж голос Луны и резко остановился. — Скорее всего, это мозгошмыги в твоей голове шалят. Они довольно озорные, ты же знаешь, — девушка была так собрана и задумчива, что Джордж даже улыбнулся.
Луна...
Джордж едва смог удержаться от того, чтобы не разрыдаться у нее на плече. Он был ей так благодарен. Он просто обожал ее манеру говорить самые бессмысленные, самые несуразные на свете вещи совершенно серьезно; она и вправду верила в них и никогда не обижалась на его ответный смех. В самом деле, ей даже нравилось слышать его смех: это была необычайная редкость в последнее время — искренний смех Джорджа Уизли!..
Так же как и все остальные она выглядела счастливее, чем в прошлом месяце — и он не был на нее в обиде. Она не улыбалась, не смеялась, не танцевала, но была спокойной, мечтательной и невозмутимой, такой, какой и должна была быть после войны, по мнению Джорджа.
— Может, их стоит поймать? — с неподдельным интересом спросил он.
— Ну, вообще-то они невидимые, но ты можешь попробовать привлечь их с помощью пушистого ковра. Мозгошмыги любят пушистые ковры.
— Правда?.. И ты хоть раз хоть одного поймала?
Она кивнула:
— Это было безумно трудно, но да. Ты не можешь их увидеть, но есть некоторые признаки их присутствия — воздух вокруг мозгошмыгов всегда желтоватый, и, конечно же, ты можешь к ним прикоснуться. А еще они кусаются.
Она помолчала пару минут, а затем добавила, глядя, что он собирается уходить прочь из замка:
— У тебя нет плаща.
— Сейчас лето, он мне не нужен.
— Ты никуда не пойдешь, — Луна снова схватила его за руку и привлекла ближе к себе. — Ты должен остаться. Я не говорю, что речь того стоит, но ты не должен сбегать отсюда вот так.
— Я буду чувствовать себя намного лучше, если все вокруг меня перестанут говорить о моем мертвом брате-близнеце, — резко произнес Джордж, вырвав свою руку из рук Луны.
— А может наоборот?.. — тихо произнесла она, и Джордж уставился на нее. — Может, это поможет тебе принять его смерть?.. Он ушел, Джордж. Тебе пора перестать... Перестать убиваться по нему...
Джордж отпрянул, словно она его ударила.
— Ты говоришь это просто потому, что однажды…
— Да, только потому, что...
— Я был пьян...
— Может, стоит подумать о том, как перестать
убивать себя?..
— Это было как раз после того, как... И я не
убиваю себя.
— Да что ты?
— Я не...
— Нет, убиваешь.
Он отвернулся.
— Ох, ну хорошо. Убиваю. Да, я себя убиваю, довольна?
Луна на самом деле удовлетворенно улыбнулась. Она дождалась от Джорджа признания и теперь ей куда как легче будет ему помочь.
Заиграла музыка — уже начался праздник?..
Печальная, успокаивающая мелодия, как раз то, что нужно было Джорджу.
Луна отпустила запястье парня, однако вместо этого осторожно сжала его ладонь в своей крохотной ладошке, и потянула Джорджа к центру комнаты, где пары уже слегка покачивались в такт мелодии.
— Составишь мне компанию?
— Я не могу, — ответил он неохотно.
Луна лишь отмахнулась:
— Конечно, можешь, — она положила голову ему на плечо. — Знаешь, я хотела бы быть такой храброй, как ты.
Джордж смутился. Он приобнял девушку за талию, начиная танцевать, вопреки сказанному парой секунд назад.
— Ты шутишь, верно? — спросил он удивленно. — Ты руководительница отряда Дамблдора, сражалась в боях и говоришь, что хотела бы быть такой храброй, как я? Это мне надо набираться твоей отваги.
Она покачала головой, на секунду подняв взгляд, чтобы встретиться взглядом своих серых глаз с удивленным взглядом Джорджа, а затем снова уютно пристроилась у него не плече.
— Твои друзья дают тебе силу. А я просто ревнивая.
— Я думаю единственной причиной, по которой я попал на Гриффиндор, был Джордж.
— Нет, — возразила Луна.
— Да, — Джордж буквально закружил ее в очередном па, врезаясь в другие пары танцующих.
— Нет!..
— О, хорошо, хорошо, сдаюсь. Нет.
— Я победила, — улыбнулась Полумна. — Опять.
Джордж уставился на нее. Она была как ребенок — маленький годовалый ребенок. Парню показалось, что это всего лишь внутренняя оболочка, нежелание мириться с суровой и жестокой реальностью, своеобразный кокон, в котором она предпочитала прятаться от трудностей и проблем.
— Да, — повторил он, кружа ее в танце. — Ты выиграла!
И он был счастлив — или как можно близок к счастью, просто танцуя, просто сжимая в объятиях смеющуюся девушку, пока музыка не перестала играть. МакГонагалл поспешно захлопала в ладоши:
— Только что я услышала очень хорошее предложение, — объявила она. — Все здесь любят и знают Хогвартс. Все отмечают его восстановление, и я хотела бы узнать — присоединитесь ли вы к нам в гимне?..
Все как один — учителя и гости — подошли к женщине. Словно что-то изменилось в это мгновение. Все, улыбаясь, затянули песню. Луна стала рядом с Джорджем, крепко сжала его ладонь и запела вместе с ним на один мотив.
— Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс,
Научи нас хоть чему-нибудь.
Молодых и старых, лысых и косматых,
Возраст ведь не важен, а важна лишь суть.
— В наших головах сейчас гуляет ветер, — траурным маршем завел Джордж, как часто пели эту песню они с Фредом.
Он закончил позже всех. Луна, слушая его, покачивалась в такт музыки. Ее голос присоединился к его голосу только на последних строках гимна.
Когда снова воцарилась тишина, кто-то рядом хихикнул. Джордж почти невольно улыбнулся в ответ. Улыбнулась и Луна, а затем приобняла парня за спину и снова положила голову ему на плечо — кажется, это уже стало ее личной традицией.
Он порядком забыл за все это время, что такое счастье, и каково это — его ощущать. Но сейчас он, кажется, был на полпути к нему. К самому настоящему, искреннему счастью — доброму и лучистому.
— Спасибо, — тихо прошептал он, и Луна понимающе кивнула.
Они еще долго стояли так, обнявшись, даже когда другие гости праздника в честь восстановления Хогвартса уже разошлись...
