Имажинариум профессора Снейпа. Часть 1

Глава 7

Подземелья, пожалуй, самое таинственное и неразведанное место в Хогвратсе. Только темные и скользкие обитатели любят эти темные и скользкие стены с темными и скользкими потолками. Ни единого пятна солнечного света, ни единого глотка свежего воздуха, только гнетущий мрак, слегка озаряемый дрожащим пламенем редких факелов и сырой запах гниющего мха. Несколько десятков метров этажей вниз, в скалу и в озеро. Скрытные и замкнутые слизеринцы здесь как рыбы в воде. Но почему теперь так душит эта темнота? Почему теперь так остро чувствуется этот пронизывающий холод, врывающийся со сквозняком под мантию и обжигающий лицо? Он всегда был здесь. Но он освежал, он успокаивал разум, приводил мысли в порядок, замораживал чувства. Куда делась эта черная гармония?
Профессор Снэйп, как всегда, летел по коридору в сторону своего кабинета и, как всегда, его мантия развивалась, превращая его в грозную черную птицу. Но не злость и не раздражение гнали его в этот раз. В этот раз он мучительно пытался сбежать от поглощающей его черноты. Казалось, узкие полукруглые стены сомкнутся над его головой, защемят тело в тиски и будут ломать с оглушительным хрустом каждую косточку по отдельности. Ему не хватало воздуха, он жадно хватал его ртом, и в горле уже поднималась тошнота от этого кислого, вездесущего и всепроникающего запаха гнили. В глазах мутнело, он старался держаться ближе к факелам, угрюмо свисавшим со стен. Он ничего не видел, кроме их света. Ему был чудовищно нужен хоть какой-то свет. Но у него была цель, и лишь она удерживала его на ногах.
В нагрудном кармане был его личный источник счастья и Снэйп не намеревался сдаваться. «Сегодня только старшие курсы. Весь день. С пятого по седьмой. Как на заказ», - он ухмыльнулся. Он никогда не рассматривал лица своих студентов. А тем более студенток. Читал иногда их мысли, но люди никогда его не интересовали. Что он мог увидеть в их лицах? В их глазах? Тупые, короткие мыслишки, глупые никому не нужные чувства? Нет, к нему на занятия приходили куски мяса, за которыми надо было следить, чтобы они не взорвали себя и других, ненароком. Светлые умные головы? Случайность! И, без всякого сомнения, изгои. Как и он когда-то был. Был. Или есть до сих пор? Не слишком ли много драматической рефлексии? О нет, он не поддался бы ей сейчас. Он был одержим идеей поиска, и ничто на свете не могло бы заставить его свернуть с намеченного пути.
Он ворвался в кабинет с последним ударом курантов на часовой башне, которые удивительным образом были слышны даже в самых отдаленных закоулках замка. Все уже сидели по местам. Шестой курс. Да, вполне возможно, что колдография была сделана примерно год назад. Тогда она должна быть где-то среди них.
- Откройте учебники на странице 238. Лекарственные зелья. Костерост. В вашем распоряжении все занятие.
- Профессор Снэйп, а как нужно… - бледная светленькая девушка робко подняла руку…
- У вас есть инструкция! – отрезал он и кинул на несчастную свой испепеляющий взгляд. – Работайте!
Он повернулся спиной к аудитории и принялся упражняться в легилименции.
Все старательно читали рецепт.
«Что ж, посмотрим чувства… Вот тут у всех разное. Какие они все плоские, неяркие, неспособные, жалкие. Почему все как один? Почему это набор разных цветов одного спектра?..»
Честно признаться, Снэйп не ожидал такой палитры. Он ждал ураган различных эмоциональных потоков, диаметрально противоположных и дополняющих друг друга. Но все были будто бы на одно лицо. «Почему я раньше никогда не смотрел на их чувства?.. в чем дело? В том что, они все одного возраста?..но ведь даже у близнецов бывают полярные взгляды на мир….»
Профессор устало сел за свой стол и отключился от чужих голов. Он был измотан разочарованием от несбывшихся ожиданий. «А кто сказал, что все должно быть просто?..Идиот! Почувствовал себя героем! Прилив жизненной энергии это еще не вселенская мощь! Но как давно у меня не было столько этой энергии. Как давно. Всю жизнь.»
Снэйп устало оглядел студентов, тщетно пытающихся сварить, наверное, самое полезное и, бесспорно, самое вонючее зелье. Внезапная светлая мысль озарила его своей простотой и очевидностью и обожгла стыдом за собственную несообразительность. Почему у пятидесяти человек разные мысли укладываются в один эмоциональный спектр? Почему при разных характерах у них одинаковый темперамент? «Я предводитель горных троллей! Мой мозг меньше чем у пикси! Как можно было так запудрить самому себе голову любовью к колдоснимку, и при этом даже не посмотреть….самое важное….главное для поисков!! Как я мог это упустить?! ФАКУЛЬТЕТ!!!»
Профессор Снэйп не помнил, как досидел остаток пары. Кажется, он и вовсе не сидел. Нервными шагами он разрезал аудиторию, бил учебником по столам и по сгорбленным спинам, шипел и подгонял время.
Как только последний пуффендуец вышел из аудитории, Снэйп нервным рывком вытащил колдографию. Вот она. Все так же смеется. Она одета в мантию. Ну конечно! Вот она! Нашивка с гербом факультета…. «пожалуйста, пожалуйста…» только бы не ошибиться! Только бы рассмотреть! «Ну повернись, родная, дай я посмотрю откуда ты…» Лишь на долю секунды герб становится видно, но этого достаточно. Золотой лев на красном фоне агрессивно поднял передние лапы и открыл пасть. «ГРИФФИНДОР!» - гулко раздался в голове Снэйпа голос распределяющей шляпы.
- Гриффиндор…. – повторил Снэйп одними губами.
В большом зале, как обычно было людно. Снэйп пришел вовремя и сидел долго, тем самым вызвав шушуканья и недоверчивые взгляды в свой адрес. А сам неотрывно смотрел только на один стол с ранее такими ненавистными ему львятами. Сейчас он ждал ее, он искал ее, жадно впиваясь своими черными глазами в девичьи лица, глаза, улыбки. Ее не было.
«Может, все-таки колдография сделана не так недавно, как я думал?.. Сколько ей лет? Два года? Три? Пять? Или пятьдесят??? Ну конечно пять. Или три. У главной львицы должны храниться колдографии всех ее выпусков…Почему должны? У меня ведь не хранятся? Что за идиотское сравнение! Где она и где я?! Она бережет своих щенков, искренне любит их, заботится. Кто у нее есть кроме этих неблагодарных жестоких детей?..никого. Черт возьми, да мне что, жалко ее что ли?!» В сознании Снэйпа промелькнули большие серые грустные глаза Минервы МакГонагалл и в груди что-то защемило. Ладонь ощутила призрачный локоток, такой тоненький…
«Да, мне жаль ее несчастную. Она отдает столько тепла. Она такая строгая и в то же время ласковая. Она искренняя. А они.. они просто малолетние неблагодарные подонки! Я бы обнял ее, чтобы она взяла немножко моего тепла. За всю жизнь, она хоть раз получала ли его? Вся школа гудит сплетнями про нее и Дамблдора, но у нас с директором слишком близкие отношения, чтобы я верил в слухи. Я знаю правду. Коллеги, друзья. Даже здесь это благородное хрупкое существо оказалось облито грязью с ног до головы. Надо умолять ее о колдографиях выпусков. Мне нужен предлог, чтобы к ней прийти. Мне нужен повод, чтобы начать этот разговор…что может быть менее правдоподобным, чем декан Слизерина искренне интересующийся выпускниками Гриффиндора? Чудовищный абсурд. Но повод прийти к ней у меня все же есть. Я ведь обещал помочь. Вот и предложу помощь еще раз. А там как сложится. Усыплю ее и перерою кабинет в поисках колдографий, если не найду нужных слов», - Снэйп улыбнулся теплой и хитрой улыбкой.
«Решено. Я уже почти нашел тебя, моя родная…»