Глава 74 место.
1977 год. 7 курс. Рождество. Туалетная комната для девочек. Обед.
Warning!!! Глава содержит большое количество розовых "ути-пути" и прочей сахарной прелести.
Сегодня с самого утра Лили Эванс не могла понять, что происходит. Все, как сговорившись, вели себя очень странно, ничего не объясняя. Многие как-то понимающе улыбались и хитро смотрели на бедную девушку. А кто-то же, наоборот, вел себя с Лили агрессивнее, чем обычно, ставя детские подножки или «случайно» роняя её вещи. Всё это очень пугало Эванс, и она очень хотела объяснений, однако никто ничего не говорил. Конечно, староста могла подойти к любому и спросить в чём дело, но Лили не могла себе этого позволить. Она ведь гордая, всезнающая староста, Мерлин в задницу укуси!
Дело в том, что вчера гриффиндорцы отмечали в башне Рождество. Лили Эванс, как староста, была обязана следить за порядком, а также за тем, чтобы однокурсники слишком не напивались. Сначала всё было спокойно: студенты Гриффиндора просто сидели полукругом у камина, где-то тихо шипело магловское радио с песней «Jingle Bells», первокурсники играли в плюй-камни или в волшебные шахматы. Просто идиллия, чёрт побери! Но потом, в тот самый момент, когда все уже собирались идти в спальни, появились те, кого рыжая староста не переносила больше всего. Мародёры. Да-да, Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю буквально ввалились через картинный проем, судя по всему, пьяные в зюзю, с целым ящиком огневиски от которого уже, наверняка, успели отхлебнуть половину. Блэк с возгласом, подобно макаке, проорал: «Зажжёёём!» и все тут же с приветственным улюлюканьем бросились обратно в гостиную. Тут-то и началась вся катастрофа!
Кто-то вырубил свет, зажёг ароматические свечи, пахнущие имбирными пряниками и пирогами (чтобы хотя бы запахом закусывать немереное количество бухла), накрыл на стол. Спустя мгновение тишину разорвал звук стереосистемы, притащенной всё теми же Мародёрами. Вся общая комната в прямом смысле взорвалась от радостных возгласов довольных учеников. Даже младшие изредка попискивали, радуясь, что их, вопреки обычаям, оставили веселиться вместе со всеми. Только вместо алкоголя им давали различные соки - но они и этим были вполне довольны. А вот Лили Эванс не изменила своим традициям и стала скакать туда-сюда, чтобы кого-нибудь отчитать за непристойное поведение, но на неё совершенно никто не обращал внимания. Даже Поттер.
От воспоминаний о Поттере так неприятно кольнуло в груди. Уже целый семестр Джеймс Поттер всяческими способами игнорировал девушку, делая вид, что её просто не существует. Многие шептались, что она наконец-то «доигралась», что проворонила своё счастье, а Лили в ответ презрительно хмыкала. Но никто не мог и подумать, как страдала Лили. По возвращении в школу с каникул она вдруг неожиданно поняла, что её лето выдалось самым-самым отвратительным из всех. Девушка долго думала в чём причина, ведь всё было как всегда: родители, всегда ждавшие свою колдунью с нетерпением на платформе, Петунья, которая вечно ворчала, подобно пьянице, которому не долили, Северус, который привычно хмуро глядел на неё на вокзале, письма от подруг, которые приходили довольно часто. Всё было как всегда. Но не было одного. Письма от Поттера. Нет, в самом начале каникул он прислал одно. Очень яркое, очень живое, очень трогательное. Но Лили привычно отшила его, причём так же очень ярко, очень живо, но далеко не трогательно. Нет, какой упрямый – ещё неделя каникул не прошла, а он уже пишет. Эванс не нравилась эта чрезмерная настойчивость и поэтому она как всегда поставила лохматого пьяницу-задаваку на место. И всё. Больше от Поттера не было ни слуху, ни духу. Как испарился. И только в конце августа девушка поняла, чего ей так не хватало. Писем от Поттера. От лохматого идиота Поттера. Она поняла, что что-то испытывает к нему, но очень боялась своих чувств. Только увидев его впервые после лета, в ней что-то оборвалось, и она поняла – это любовь. Лили хотела, правда хотела подойти и обо всём серьёзно поговорить, но Джеймс просто-напросто не замечал её. Тогда Эванс решила придерживаться той же тактики и начала игнорировать алкаша. Авось первый сдастся.
Но не тут-то было. Поттеру, похоже, вообще похрену было. А что: девок-проституток, чтобы удовлетворить свои потребности пруд пруди, друзья, чтобы поговорить тоже имеются, а большего ему и не нужно. И как бы ни оправдывала себя в мыслях Лили, а всё-таки она конкретная дура, раз профукала свою любовь из-за тупой гордости и не менее тупого страха.
Однако вернёмся к нашим нюхлерам. Эванс, читающая нотации на каждом своем эвансовском шагу о том, как её задолбали Мародёры, надоела этим самым Мародёрам в той же мере и поэтому главные балагуры Хогвартса совершили самый необдуманный поступок за всю свою жизнь. Сириус, нажравшийся вискаря столько, что практически не мог стоять на ногах, по-девчоночьи хихикая, отвел друзей в сторонку и начал нести какую-то несвязную чушь.
- Бродяга, Бродяга, стой! Я ничего не понял! Кого ты собрался побрить?! – стараясь перекричать музыку, завопил Ремус, придерживая одной рукой Питера, чтобы тот не шмякнулся на пол.
- Луни, ты…хи-хи-хи, больной что ли?! Я никого не хочу брить… хи-хи-хи, а-а-а, херов Поттер!!! Стой, придурок, а-ха-ха-ха! – Джеймс, взявшийся неизвестно откуда вдруг взял бутылку, полную какой-то холодной прозрачной жидкости, подошёл к Сириусу сзади и выплеснул её содержимое прямо под футболку друга. Все вокруг заржали, не исключая Сохатого и самого Блэка. Он попытался догнать Поттера, но тщетно. Сохатый испарился так же быстро и незаметно, как появился.
Спустя 10 минут, Ремус откапывал беспечно валяющего Сириуса из-под груды пустых бутылок, заодно пытаясь привести его в чувства, шлёпая по слегка небритым щекам. А Бродяга лишь по-идиотски улыбался и хотел лягнуть друга, который так беспардонно помешал его дрёме. После их незамысловатой битвы, Блэк наконец-то очухался и тут у него как будто в голове щёлкнуло – он вспомнил, о чём говорил до внезапного появления оленя.
- Рему-у-ус! Я вспо-о-о-омнил, что хотел сделать! – Сириус изо всех сил пытался сфокусировать взгляд на почему-то двоившемся Лунатике.
- Продолжай! – опять что есть мочи прокричал Люпин. Ремус с тревогой посмотрел на друга, который был, мягко говоря, не в форме, но тот не обратил на обеспокоенного Лунатика никакого внимания.
- Нам, нам нужно Эванс напоить! Ты представляешь, насколько будет грандиозна эта шалость!? Только вспомни, что натворила эта развратная староста с бедным Сохатым, привязав его голым к стулу! Или как они вдвоем целовались три минуты! Не знаю как ты, а я уже задолбался смотреть на то, как эти придурки избегают друг друга, а сами сохнут в тихую! Надо их сводить побыстрее! – сказать, что Ремус был в шоке - значит, ничего не сказать. Он был поражён тем, что Сириус настолько переживает за личную жизнь ребят. Нет, насчёт Джеймса-то понятно. Но вот то, что Бродяга обеспокоен душевным состоянием Лили…Неожиданно.
- Сириус, ты в порядке вообще!? Ты сам себя со стороны-то слышишь? С каких пор тебя волнует судьба Лили!?
- Луни, сейчас не время-я-я-я разжевывать! Мы должны осуществить наш план! Слушай меня, - казалось, что Блэк вмиг протрезвел, так как голос его звучал на удивление твёрдо, а мозг работал на удивление слаженно. Бродяга подошёл и начал объяснять Люпину план действий. По началу юноша очень возмущался «кощунственным» поступком по отношению к Эванс, но талант Сириуса убеждать людей и сейчас сослужил свою роль. В итоге Лунатик решил, что это будет только на пользу голубкам и, махнув рукой на то, что Лили может вообще перестать с ним разговаривать, пошёл к ней.
Бродяга под шумок слинял в комнату, чтобы все приготовить к приходу рыжей девушки: поставил стул в центр комнаты, жестом фокусника извлек из чемодана веревки и достал полную бутылку виски. А бедный Ремус тем временем поплёлся к Лили, чтобы заманить её в мальчишеские спальни. Сириус разрешил использовать любые методы.
- О, Лили, привет! Что делаешь!? – нужно было попросить Марка, контролирующего музыку, попросить убавить громкость. Опять приходилось кричать.
- А то ты не видишь, Рем! Наблюдаю за борделем, который устроили ты и твои дружки!
- Почему же бордель!?
- А только в борделе Ларри Бишоп может пихать руку в трусы Стелле Милтон! Только в борделе Рене Вон может расстегнуть пуговицы своей блузки настолько, что её декольте доходит до пупка! Только в борделе Билл Кэрролл может танцевать с малышкой Лоррейн, опустив при этом руки ей на попу! Развели тут чёрт знает что, – Лили, произнося эту пламенную тираду, покраснела так густо, что напоминала сплошное гриффиндорское знамя. Но благо в гостиной было темно, и этого казуса никто не заметил, что не могло не обрадовать. А ещё оставалось только догадываться, почему голос её не дрогнул, ведь она произнесла очень непристойные вещи. А голос Лили был устроен так, что при любом сказанном ею неподобающем слове, голос начинал дрожать, с потрохами выдавая смущение. Девушка набрала воздух в лёгкие и шумно выдохнула, пытаясь вернуть самообладание. Она и сама не понимала к чему развела этот скандал. А хотя…
- Лил, расслабься! Сегодня ведь канун Рождества! Отдохни, повеселись со всеми!
- Ремус, я привыкла отдыхать в тишине! Меня напрягают эти крики, ревы и улюлюканья! – Эванс говорила это таким тоном, словно разъясняла самому тупому ребенку самую элементарную вещь на Земле. Но Люпин, который буквально расцвел, когда услышал эти слова, не заметил издевательской интонации.
- Так пошли в нашу комнату!!! – в этой фразе было столько надежды и чуть ли не мольбы, что девушка как-то растерялась. Хотя нет. Растерялась она совершенно не из-за этого.
- То есть ты мне предлагаешь побывать в логове Мародёров?! Я!? В спальне Мародёров!? Мне очень жаль последнюю лимонную дольку, съеденную Дамблдором!
- Ну, Лили! Ну пойдём! Мне будет скучно сидеть там одному! А ты составишь мне компанию! – видит Мерлин, Лунатику было очень тяжело врать девушке, но дело требует. – Пошли! Ничего криминального не будет!
- Ох, ладно, пошли! Это наверняка лучше, чем смотреть на полуголых малолеток, - Эванс, с видом покорности судьбе, поплелась за чуть не пританцовывающим от счастья Ремом. Они спокойно поднялись по лестнице и, подойдя к нужной двери, вошли в комнату мальчиков седьмого курса.
Однако вместо идеальной тишины пустой комнаты их встретил Сириус с волшебной палочкой наизготовку. Девушка даже не успела опомниться и отойти от столь неожиданного приветствия, как вдруг упала прямо на руки Рему, подобно чучелу. Ликующая гримаса тут же сползла с лица Люпина, как сполз с постели Джеймс, когда попробовал спать на шёлковых простынях.
- Ты зачем её вырубил? Я не соглашался на это. Был уговор, что мы просто приведём её в комнату…
- Не знаю как тебе, Луни, а мне в лом отбиваться от кусающейся и шипящей Эванс, когда мы будем пытаться напоить её. А так она будет тихонечко сидеть, пока мы не добьемся нужного эффекта, и никто не пострадает. Ты только не лапай её, когда потащишь на стул – Сохатый без анестезии кастрирует, ты его знаешь, - Сириус с серьёзным лицом произнес это, а затем взял стул и перетащил его поближе к другу, чтобы тому не пришлось долго нести на себе объект гениального плана по продолжению рода оленей обыкновенных.
Ремус аккуратно опустил на стул бесчувственную девушку, и едва слышно прошептав «Прости», достал стакан для виски. Бродяга победоносно ухмыльнулся и с каким-то хлюпающим звуком откупорил бутылку.
- За твоё здоровье, Эванс! – щедро плеснув в стакан огненный виски, Блэк поднёс его к губам Лили и залпом опрокинул содержимое в рот. Если бы девушка сейчас могла двигаться, то она бы непременно дала Блэку коленом по одному мягкому местечку, чтобы в следующий раз даже не думал о том, как проводить над ней свои грязные и мерзкие опыты. Жидкость так непривычно обожгла гортань девушки и тут она впала в сильнейшую ярость. Вот как только закончится действие заклинания, она тут же возьмёт эту самую бутылку и запихает в задницу Сириуса, чтобы знал как нападать на злобных и довольно сильных старост Гриффиндора. Однако мысли рыжей никто не умел читать и поэтому Бродяга продолжил экзекуцию, не видя никакого сопротивления со стороны гриффиндорки.
Люпин же не участвовал с массовом спаивании Эванс и поэтому пристыжённо опустив глаза в пол, стоял у входа, оперевшись спиной о дверной косяк.
Когда закончилась почти половина бутылки, Лили почувствовала какую-то туманную лёгкость, а где-то внутри начинало разгораться веселье, предвещая целую череду событий, за которые будет, ох, как стыдно. Она больше не желала мучительной смерти для Бродяги, а просто наслаждалась моментом, как говорится. А вот когда уже бутылка оказалась полностью пустой, она хотела расцеловать всех и каждого, даря свою любовь.
Сириус, отбросив куда-то в сторону опустевший бутыль, приподнял старосту со стула и водрузил себе на плечи. Девушка висела подобно трупу, не подавая никаких признаков жизни. И лишь сиплое, едва слышное дыхание выдавало в ней живого человека. Люпин ещё раз виновато взглянул на ни в чём не повинную гриффиндорку, которую угораздило вляпаться в такую историю и открыл дверь, пропуская вперед друга с недотрупом на плече.
- Так, теперь нам нужен пьяный Поттер, - заявил Блэк, подходя к лестнице, чтобы спуститься обратно в общую комнату.
- Подожди. Так нам что, ещё и Джеймса напоить нужно? – с нескрываемым удивлением спросил Ремус.
- Я тебя умоляю, Лунатик! Ты думаешь, что Сохатый не напьется вечеринке? Мерлин, не смеши моих блох.
- Хорошо, допустим. А где ты сейчас будешь его искать? Джеймс может быть где угодно. И кстати, я видел его на вечеринке всего лишь раз.
- Нормас, всё будет, Луни! Найдём мы этого ловеласа, хрена ли, - невозмутимо проговорил Сириус, подтягивая почти съехавшую с плеча Лили Эванс.
Когда они спустились в гостиную, то почему-то никто не обратил внимания на старосту, валяющуюся в кресле без сознания. Все веселились и провожали последние дни уходящего года и на такой мелочи, как пьяная Лили, никто не стал заострять особого внимания, чему друзья только обрадовались. После двухминутного спора, два Мародёра решили сидеть в гостиной и дожидаться появления Поттера. Однако терпения Бродяги хватило только на несколько минут. Подскочив с кресла как ошпаренный придурок, он, крикнув по пути: «Я поищу оленя», опрометью вылетел из общей комнаты через картинный проем, оставив в смятении Полную Даму и заодно Люпина.
Время шло, но ни Джеймса, ни Сириуса не было, как будто испарились. А Ремус тем временем начал раздражаться, ведь действие заклинания, наложенного на Лили, рано или поздно начинало терять силу, и тогда она пыталась шевелиться. А бедному Луни, которого и так совесть загрызала, оставалось только невербально накладывать новые, более мощные чары.
Веселье в башне, кажется, не собиралось сворачиваться до самого утра – ученики по-прежнему буянили, танцевали, пили, веселились. Младшекурсники, потеряв всякий страх, преспокойно таскали со столов алкоголь наравне со всеми, даже не обращая внимания на какие-то едва слышные причитания благоразумной Этель Пейдж, пытающейся хоть немного контролировать затянувшийся праздник. Кажется, что Этель была единственной, кто поддерживал мировоззрение Лили Эванс касательно порядка и нарушения школьных правил. Вот только злую, слегка спятившую истеричку Эванс все младшие побаивались, а неуверенную, скромную, закомплексованную Этель Пейдж никто даже и не слушал. Из-за этого она часто загонялась, плакала в туалете, аккомпанируя Плаксе Миртл, но всё равно не сдавалась, что выдавало в ней истинную гриффиндорку.
Отвлек Ремуса от рассуждений о Пейдж, запыхавшийся Сириус, который вернулся с поисковой операции и, как стало понятно, закончившейся неудачей. Пересекая все вопросы, которые друг мог спросить, Блэк просто хрипло произнес:
- Не нашёл.
Рем обреченно кивнул, а потом злобно посмотрел на Бродягу, как бы говоря: «Это ты во всём виноват». Однако Сириусу было вообще по барабану на обвинения друга. Да, в этот раз не получилось свести местных оленей, зато потом получится. Он не привык сдаваться.
- Ладно, давай тогда отлевитируем её к себе в комнату, пусть проспится. – Люпин встал со своего места и потянулся к палочке.
- Стоп. Тогда какого хера я тащил её тушу на себе, когда мы могли её просто по воздуху перенести? Это гребаная подстава! – нарочито обиженным тоном произнес Сириус. Лунатик только мстительно улыбнулся, на что Бродяга картинно прикрыл рот руками, типа «Ой боюсь-боюсь».
Ремус произнес заклинание, и Лили тут же начала медленно приподниматься над землей, поражённая простым заклятием левитации.
Тихо, без происшествий, парень доставил старосту, напоминающую в данный момент овощ, прямо в её покои, положил на постель и прикрыл пледом, выполненным в стиле Гриффиндора. Заклинания снимать не стал – мало ли что. Пусть заснет, а там сила чар уже сама спадёт и на утро Лили проснется как огурчик. Тихонько закрыв за собой дверь, Лунатик спустился в гостиную, где уже так привычно буянила музыка, и раздавался хохот гриффиндорцев. Подходя к месту, на котором он оставил своего друга, Люпин с удивлением отметил, что его там нет, а повернув голову на сто восемьдесят градусов, ошарашено уставился на Блэка, держащего в одной руке бутылку с виски, а в другой грудь Ивонны Картер. Усмехнувшись чему-то своему, Рем подошёл к столу с выпивкой и залпом осушил бокал с медовухой.
Ребята долго веселились, отдавая предпочтения разным занятиям. Сириус зажигал на столе с Ивонной в танце страсти, Ремус рассказывал впечатлительной Холли Адамсон о том, как ел шашлык из крысятины вместе с друзьями, а малыш Питер блевал на ковер – идиллия. Не хватало только Джеймса, который таинственно пропал и больше не появлялся. Многие однокурсники интересовались у Мародёров насчёт того, куда подевался один из главных дебоширов Гриффиндора, но Ремус лишь пожимал плечами, а Сириус и вовсе послал ко всем святым гениталиям.
Неизвестно сколько бы продлилась эта вечеринка, которую назвать вечеринкой уже не поворачивался язык, если бы рано-рано утром не пришла Минерва Макгонаглл и не погнала всех чуть ли не с пинками по спальням. Кто-то пытался сопротивляться грозному декану, но когда язык заплетается в морской узел от лошадиных доз выпивки, то можно догадаться, что нихрена из этой затеи не выйдет.
После того, как последний полуживой ученик факультета Гриффиндор уковылял в свои покои храпящих красавиц, в общей комнате, напоминающей руины, повисла просто немыслимая тишина, нарушаемая только уютным потрескиванием камина и ударами капель коньяка, вытекающих из бутылки, о пол. Но в гостиной львов тишина никогда не продолжается долго, это уже традиция. Спустя каких-то десять минут картинный проем со скрипом распахнулся и на пороге оказался, как вы думаете кто?
Именно! Джеймс Сохатый Поттер.
Видок у него был явно помятый: волосы и без того напоминающие воронье гнездо, сейчас ещё больше разлохматились и походили на оперение драного гиппогрифа, глаза какие-то мутные, рубашка застёгнута всего на две пуговицы, на оголённой шее болтался длинный, не отрегулированный галстук. Джеймс также был далеко в нетрезвом состоянии. Его выдавала слегка подкашивающиеся ноги и пустая бутылка медовухи в руке.
Оставалось только догадываться где так надрался в одиночестве Поттер (в одиночестве ли?) и по какой причине пропустил тусовку года. Держась за каждый косяк (сколько же он выпил!) и, стараясь не упасть, парень неторопливо направлялся в свою комнату для того, чтобы хорошенько проспаться после такой грандиозной попойки. На удивление ему это удалось без происшествий, и поэтому уже буквально через пару мгновений он забылся безмятежным сном, под убаюкивание такого же пьяного Бродяги.
Так вот, возвращаясь к настоящему времени, когда бедная Лили сидела в женском туалете и силой заставляла себя вспоминать события прошлой ночи, массируя виски и сопоставляя фразы, которые ей в этот день говорили, даже нельзя и подумать, что тот вечер для Поттера и Эванс закончился далеко не сном, однако Лили об этом пока не знала. А точнее не помнила. Чувство неизвестности разъедало её подобно уксусной кислоте, но терзать себя девушка не могла и решила просто успокоиться, не обращая внимания на какие-то странные намёки однокурсников. Умывшись ледяной водой, она вышла из убежища Плаксы Миртл, завидуя тому, что она не может просто как Миртл поселиться в тихом, Мерлином забытом месте и не участвовать в идиотских мероприятиях, устроенными подлыми Мародёрами или, как их по-другому прозвали «Королями вечеринок и пьянок». Будучи твёрдой в своих намерениях, она, как и хотела, проигнорировала якобы ничего не значащее подмигивание Ларри Бишопа, идущего ей на встречу по коридору. Она просто прошла мимо ни жестом, ни словом не давая понять, что это хоть что-то для неё значит, но внутри у рыжольды всё сразу напряглось. Конечно, раньше она могла свалить все эти «знаки» на то, что они могли быть адресованы даже и не ей (странное совпадение, не так ли?), но сейчас, когда коридор был абсолютно пустой, и в нем никого не было – за исключением Адама Буша, пятикурсника со Слизерина, но вряд ли бы Ларри стал подмигивать ему, - взгляд был послан наверняка ей. Однако Эванс старалась не думать об этом, а решила лучше в голове продумать, что съесть сейчас за обедом. Благо весь оставшийся путь до дверей Большого зала ей никто не встретился со своими «тайными намёками и поздравлениями неизвестно с чем», она со спокойной душой, точно напившись валерьянки, дошла до стола своего факультета, плюхнулась на свободное место и тут же начала осуществлять планы по уничтожению индюшачьих ножек в действие. И тут, вопреки её опасениям, никто не донимал её своими странными взглядами, перешёптываниями и ещё Мерлин знает чем. Лили Эванс спокойно вкусила индюшачий дар вместе с картофельным пюре и, насытившись, собиралась уже встать и уйти, но опять появились те, кого староста сейчас хотела видеть меньше всего на свете. Мародёры. И вдруг Лили подумала о том, что сегодня она ни разу не видела никого из этих шизонутых друзей. Как будто сквозь землю провалились. Эванс даже не думала о них, но вдруг, как по щелчку выключателя, в её голове кадрами из какого-то фильма 18+ замелькали обрывки вчерашнего вечера:
- … Вы что тут устроили, придурки!? Да я же вам сейчас бошки оторву! Немедленно прекращайте эту попойку…
- … Лил, расслабься! Сегодня ведь канун Рождества! Отдохни, повеселись со всеми…
- …Ты зачем её вырубил? Я не соглашался на это. Был уговор, что мы просто приведём её в комнату…
- … Подожди. Так нам что, ещё и Джеймса напоить нужно?…
- …Ладно, давай тогда отлевитируем её к себе в комнату, пусть проспится…
- …Ооо, у меня так болит голова… А где все...
- …Поттер? Ты тут…
- …Поттер ты придурок…
- …Поцелуй меня…
- … Я наверное съехала с катушек, но кажется… Кажется я тебя люблю…
- … Охренеть…
- … Что-то здесь жарко… Я сниму блузку….
Лили как будто ударили током, так что она чуть не заорала в голос. От осознания того, что она по пьяни натворила таких дел, девушке захотелось прямо сейчас провалиться, убежать в самый темный и невидимый угол школы, утопиться, повеситься, отсидеться под столом в кабинете Дамблдора, но только не находиться здесь, в одном помещении с этими… с этим… с НИМ.
Эванс попыталась сделать какой-нибудь отвлекающий маневр, чтобы выбежать из зала со скоростью петарды, но было поздно – Ремус её уже заметил и помахал ей рукой. Заметив махающего друга, Джеймс машинально перевёл взгляд в ту же сторону и буквально остолбенел. Матернувшись про себя, Лили сделала вид, что не заметила приветственного знака Люпина, опустилась обратно на скамью, прикидываясь, будто она не ела целую неделю, и сейчас решила с жадностью расправиться с цыпленком табака. Специально опустив волосы так, чтобы не было видно её красное, как у пьяницы лицо, Эванс решила, что если Поттер или его дружки подойдут к ней и начнут что-то расспрашивать, то она будет придерживаться той же тактике, что и с Ларри – игнорировать. Чёрт! Так вот почему все ей сегодня эти ухмылки, подмигивания, намёки посылали! Так стоп. А откуда они узнали? Если трепло Поттер проболтался, то ему такая любовь будет, что он месяц сидеть на стуле не сможет!!!
- Лили, привет, - как ни в чём ни бывало сказал Ремус, садясь рядом. Наверное, забыл, как вчера её саму лично в лапы маньяка Блэка привёл. Благополучно проигнорировав реплику Люпина, девушка набила курицей рот и стала медленно жевать, чтобы найти официальную причину своего молчания. Заметив то, что Эванс не разговаривает, Сириус сразу не растерялся и воспользовался ситуацией, чтобы подшутить:
- Да ты что, Луни, не видишь, что у нашей дражайшей барышни сегодня настроения нет. Хотя это странно. Я всегда думал, что любовь дарит людям счастье.
- Бродяга. Замолчи, - прервал Сириуса Лунатик, заметив поведение Лили.
- Да ладно, Лунатик, не нуди. Сегодня такой крутой день! На улице солнце, тепло, уроков нет, предновогоднее настроение, а в гостиной ещё пара бутылочек завалялась, опохмелиться, - Сириус подмигнул друзьям, а старосту Гриффиндора, заметившую это, автоматически передёрнуло. Но ребята этого не заметили и поэтому благополучно продолжили свою беседу.
- Бродяга, ты ли это? Давно ты стал таким сентиментальным, особенно склонным к розовым девчачьим радостям типа солнышка за окном и романтичного щебетания пташек? – не уступил Люпин, даже не ожидая, что может такое сказать. Обычно это был стиль Джеймса, который сейчас просто молча ковырялся в даже не тронутом ростбифе, опустив глаза. Обычно он так себя вёл, когда был чем-то сильно подавлен или его что-то тревожило. И даже можно было с лёгкостью сказать что, а точнее кто так тревожил бедного Сохатого.
- Ты знаешь, совсем недавно. После того, как вчера Ивонна заставила одеть меня розовые презервативы*, я изменил своё отношение к этому цвету, - после таких интимных подробностей, бедолага Питер подавился куском мяса. Лили тоже весьма разозлилась, услышав с какой лёгкостью рассказывает Блэк о таких интимных вещах да ещё и в Большом зале. «Здесь вообще-то люди едят», - хотела сказать она, но вовремя прикусила язык, вспомнив о своём плане. Конечно, она могла просто взять и уйти, не выслушивая эти извращенские рассказы, но если бы она встала и ушла, то Поттер, точнее Джеймс, сразу же за ней бы увязался и попросил с ним «поговорить». А ей хотелось. Правда, хотелось с ним поболтать, выяснить всё, обсудить что теперь делать дальше, но ей почему-то было страшно. Ага, припереться посреди ночи к нему в спальню было не страшно, а теперь при мысли о разговоре коленки трясутся? Лили Эванс – больная. Это доказанный факт.
- Сириус, ты всё-таки не исправим, - с лёгким укором проговорил Рем.
- Да, я такой, - в интонации Бродяги отчётливо слышались горделивые нотки, что было очень на него похоже. Ответив другу только улыбкой, Лунатик принялся за того самого цыплёнка табака, который против воли пихала себя больная на голову гриффиндорка. Ненадолго повисло молчание, но лишь ненадолго. Джеймс, который, видимо всё разложил у себя в голове по полочкам, звучно уронил вилку на тарелку, а потом непроницаемым голосом выпалил:
- Лили, я могу с тобой поговорить? – но ответом ему послужила тишина. Девушка предпочла не заметить его, однако в душе от одного только голоса Поттера маленькие чёртики начали отплясывать степ.
- Лили, если я тебя чем-то обидел, то давай это обсудим и решим проблему. Не хочешь здесь, давай пойдём в гостиную – там поговорим. Только не молчи, - подавив в себе желание крикнуть на весь зал: «Поттер, ты тупой олень, раз думаешь, что я буду с тобой разговаривать о своём идиотском поступке. Ах да, кстати – я тебя люблю!» и просто сглотнула тугой комок в горле. Она должна продержаться. Должна!
- Отлично. Сиди тогда здесь и придумывай в чём я провинился, а я пойду. Девочку себе найду. Чтобы развлечься. Всего хорошего, - отодвинув от себя тарелку с так и не съеденной пищей и, отсалютовав всё такой же непроницаемой Эванс, он встал из-за стола и быстрым шагом направился к выходу. Гриффиндорке хотелось тут же броситься за ним и сказать, что это она больная и что всё хорошо, но тупой и идиотский страх опять заставил её сидеть неподвижно, склонив голову вниз.
- Даа, Эванс. Тут такие люди из-за тебя уже который день страдают без, ну, ты поняла, а ты ещё и нос воротишь. Пошли отсюда, - в этот момент своим железным тоном Сириус очень напоминал Джеймса. Ремус, как-то сожалеюще посмотрел на Лили, однако последовал за другом, так же, как и Питер.
Зал, за время их разговора уже практически опустел, и поэтому сейчас никто не замечал того, как по щеке Эванс скатилась слеза. А потом ещё и ещё. Хотя просто сидеть и ныть было очень глупо и поэтому твёрдо решив, что свой шанс она упустила ещё на шестом курсе, но хотя бы разобраться в их отношениях не помешает, она быстро вытерла слёзы и стремглав помчалась искать Поттера, даже не предполагая где он может быть. Только выбежав из зала в холл, её поймала чья-то сильная рука, удерживая рядом с собой. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Эванс с ужасом обнаружила перед собой Джеймса, однако она не успела вымолвить и слова.
- Нам нужно всё обсудить, - наспех сказал Сохатый и тут же потащил её за руку на восьмой этаж, в Выручай-комнату. Пройдя туда-сюда три раза и, открыв, наконец, злополучную дверь они оказались в маленькой комнате. Обстановка, конечно, оставляла желать лучшего, но сейчас обоим было не до того.
- Лили, что происходит, чёрт возьми!? Что за игнорирование я не могу понять! Или тебе напомнить, как мы вчера с тобой подружились, а!? Может быть ты хочешь сказать, что твоё признание было не более, чем пьяный бред!? Да что ты молчишь, Лили!? – было удивительно, как при такой громкости Сохатый голос не потерял, однако ему казалось, что девушка просто не может его услышать, поэтому приходил к таким буквальным мерам.
- Помню… - только и могла выдавить староста. Хотя её слова были лишь отчасти правдой: на самом деле Лили не помнила, была ли у них близость или нет. Она просто чётко знала, что признавалась ему в любви.
- Тогда какого хрена ты ведёшь себя так, как будто я тебя чуть ли не изнасиловал!? Почему ты молчишь!?
- Я… Мне просто страшно, - дрожащим тоном ответила она, боясь реакции Поттера на эти слова.
- Что? Тебе страшно? Ты совсем чокнулась? С чего вдруг тебе страшно? – обескураженный таким ответом, гриффиндорец поумерил свой пыл и уставился на Эванс, ожидая её ответа.
- Я думала, что раз тебе было плевать на меня весь семестр, то и вчера ты просто воспользовался мною для удовлетворения, а сегодня тебе всё равно, - девушка изо всех сил старалась вновь не расплакаться, однако голос дрожал, что выдавало её слабость.
- Да о чём ты говоришь вообще? Какое ещё нахрен удовлетворение? Подожди… Ты подумала, что у нас секс был? Ха, а я уж испугался, что это только у меня такие желания, - лицо Поттера нужно было просто видеть! У него так шары округлились, что напоминали две круглые «лепешки», которые «примяли» колёсами карет. Но потом ошарашеность сменилась улыбкой счастливого человека.
- Как не было?
- Да вот так вот. Ты просто ко мне пришла уже под утро, начала что-то плести, про то, что тебе одиноко одной в своей кровати, что ты решила прийти к другу и погреться в «дружеском тепле», - Лили готова была поклясться, что на этом моменте Поттер едва сдержал смех. – Потом мы что-то разговорились, разыгрались и я случайно соприкоснулся с тобой щекой, а ты попросила тебя поцеловать. Я сначала отказался, потому что видел твоё положение, но потом ты меня силой повалила на постель и… - он издевательски выдержал интригу, - и поцеловала меня! О, это было незабываемо. Ты не говорила мне, что так классно целуешься. Ну и так, поцелуй за поцелуем, ты сказала мне…
- Я тебя люблю… - закончила она.
- Именно. Знаешь, я ждал услышать от тебя это с третьего курса, но вместо этого было только: «Я тебя ненавижу; ты идиот, Поттер; мерзкий похотливый гад, как же ты меня бесишь, - и на этом моменте он тоже чуть не расхохотался в голос, - а на самом деле наша грозная блюстительница порядка думала совсем о другом, да? – в глазах у Джемса заплясали чёртики, ожидая развязки, а на его лице играла очень двусмысленная улыбка. Но Эванс даже не усмехнулась. Она о чём-то усиленно думала и вдруг высказала:
- Седьмой курс. Весь семестр ты вёл себя так, будто меня не существует, не считая того случая с блэковскими пончиками. А сейчас ты хоть и не открыто, но всё же намёками даешь понять, что я тебе небезразлична. Может, объяснишь это?
- Небезразлична? Хм, нет. Я тебя люблю, дура, - на этот раз он не выдержал и засмеялся.- Да, дорогуша, люблю, чёрт подери. Да ты даже не представляешь сколько сил и нервов я потратил, чтобы тебя не замечать. Надеялся, что ты одумаешься и перестанешь сопротивляться. Ну вот видишь, моя теория в конце концов сработала и теперь всё будет хорошо, - он подошёл и попытался обнять эту странную девушку, но она вырвалась. Видимо, было ещё что-то.
- Надо же, я и не надеялась, что ещё раз это услышу. Я ведь думала, что это уже конец и я слишком поздно одумалась… А вот теперь объясни мне одну вещь…
- Да, дорогая?
- Какого дьявола мне сегодня все так по-идиотски подмигивают, как будто у всей школы эпидемия нервного тика и теперь у всех дёргается глаз. Это значит только то, что они уже знают о том, что мы вместе, - Лили воинственно скрестила руки на груди.
- А мы вместе? – ещё раз рассмеялся он.
- Перестань. Я серьёзно.
- Так и я серьёзно, - Джеймс улыбнулся очаровательной улыбкой и попытался сзади обнять рыжую фурию, но она опять вырвалась.
- Не отвлекайся от темы, Поттер, - Эванс пригрозила ему пальцем, - Откуда все о нас знают?
- А они знают? – с нескрываемым удивлением спросил парень.
- Только не говори, что тебя сегодня однокурсники не поздравляли с «новой девушкой».
- Так я сегодня вообще на людях не появлялся. Я в комнате с пацанами сидел, они мне рассказывали свой гениальный план и то, что он всё-таки сработал.
- Какой ещё гениальный план, а? – теперь настала очередь Лили Эванс задавать вопросы, а Джеймсу Поттеру отвечать. Прямо следствие идёт
- Эээ, никакой.
- Джееееймс.
- Когда-нибудь, а точнее когда нам стукнет семьдесят, и когда мы будем сидеть в кресле-качалке перед камином, а наши внуки бегать по дому, я обязательно с тобой этой историей поделюсь, - на третью попытку обнять старосту Гриффиндора, она не стала вырываться и спокойно устроилась в крепких объятиях.
- Поттер… Ты всё-таки неисправимый оптимист, а заодно олень. Олень-оптимист – как тебе?
- Неплохо, но не так классно, как староста-алкоголик, согласись.
- Идиот…
- Взаимно.
* - Будем считать, что Сириус фанат магглов и поэтому просто тащится от их изобретений. Презервативы не стали исключением;) А будучи довольно известной личностью в таких делах, ему удалось ввести некую тенденцию на эти штучки и перевести большую часть Хогвартса на «латексную контрацепцию».
