Глава 7. Брат и сестра МорстенИзумительно румяный и бодрый ночной портье, мистер Тимберлейк, оказался одним из бесчисленных знакомых Шерлока Холмса. Воистину, иногда мне казалось, что в Лондоне господин частный детектив знаком решительно со всеми, а в остальной Британии — по крайней мере, с половиной населения.
Вежливо поздоровавшись, портье пригласил нас к себе в каморку, куда вскоре принёс и журнал регистрации посетителей. Затем, раскрасневшись ещё сильнее, попросил никому не рассказывать о его поступке — в конце концов, он сейчас шёл против правил гостиницы. Мы пообещали, и заветный журнал оказался, наконец, в нашем полном распоряжении.
— Ну надо же! — Шерлок Холмс ткнул пальцем в надпись, гласившую «Мартин Ольссен, эсквайр». — Он даже не удосужился сменить имя и придумать более-менее удобоваримую фамилию! А рядом, разумеется, номер мисс Морстен! Она сняла номер для себя и ещё один, по соседству. Приехала раньше брата — видимо, выехала скорым поездом из Гиллингема сразу же, как только сошла с дирижабля. Итак, мисс Морстен живёт в... это ещё что такое?
Лицо Холмса закаменело. Я поглядела через его плечо на запись, следующую за «Мисс Мэри Морстен, дочь эсквайра». Буквы складывались в имя, ничего мне не говорящее: «Мисс Ирэн Адлер, домовладелица». Однако Шерлок Холмс явно знал упомянутую Ирэн, и знания эти его отнюдь не радовали.
— Джейн... доктор Уотсон, — Шерлок мрачно поглядел на меня, — вы верите в необходимость отмщения за кого-нибудь из близких? Скажем, если полиция не может поймать преступника, а вы сумели установить его личность?
— Нет, мистер Холмс. Господь на небесах уже уготовил грешникам ту участь, которая много ужаснее земного мщения. Я грустила бы, может, негодовала, но мстить — это вряд ли.
Лицо Шерлока редко озаряла улыбка, но когда это происходило, то, казалось, светлело всё вокруг. Вот и сейчас мне показалось, что в хмуром лондонском небе блеснул жаркий луч афганского солнца. Впрочем, длилось подобное счастье всегда недолго. Спустя мгновение Шерлок нахмурился и произнёс:
— Тогда нам следует поторопиться. Увы, доктор, многие преступники не разделяют вашу точку зрения.
— Вы считаете, здесь может случиться преступление?
— Если мы опоздаем — да, может.
Шерлок ещё раз взглянул на злополучную запись и быстро зашагал к лестнице. Я поспешила вслед за ним.
Мы постучали, однако на стук никто не ответил.
— Портье утверждал, что мисс Морстен не уходила, — пробормотала я. Шерлок решительно кивнул.
— Спуститесь вниз, позовите мистера Тимберлейка и управляющего. Скажите, произошло убийство.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Ступайте же!
Когда Шерлок Холмс погружался в работу, он становился резким и безапелляционным. Оставалось лишь подчиняться, не обижаясь на этого выдающегося человека.
Управляющий вскоре явился. Это был молодой человек лет тридцати, высокий и сутулый, с такими огромными очками в черепаховой оправе, что казалось, они занимают всё лицо, не оставляя места ни для чего другого. Он слышал о «знаменитом детективе Шерлоке Холмсе» и, как мне показалось, сильно нервничал.
— Выходили ли мисс Морстен и мистер Ольссен из своих номеров? — спросил Шерлок. Управляющий испуганно поглядел на него:
— Я не знаю... могу выяснить у служанок.
— Будьте так любезны.
Через полчаса бледный управляющий сообщил, что никто не видел ни мистера Ольссена, ни мисс Морстен.
— И это странно, — добавил мистер Тимберлейк. Поймал мой удивлённый взгляд и пояснил: — Они всегда ходили вместе, мисс Морстен и её молодой человек. Разве что...
Видя, как портье замялся, Шерлок настойчиво потребовал рассказать всё, не утаивая ни единой мелочи.
— Ну, вскоре после них в «Мастера Роберта» заселилась некая мисс Адлер. Красотка — хоть куда! И вчера она так строила глазки мистеру Ольссену, что мисс Морстен просто возревновала, клянусь Богом! Мистер Ольссен велел милейшей мисс Морстен уйти, и та подчинилась, но честное слово, взгляд у неё при этом был просто убийственный, я и не ожидал от такой нежной девицы! Впрочем, каждый дерётся за свой кусок мяса...
— Вы правы, — кивнул Шерлок, — и когда соперница побеждает, проигравшую охватывает горькая меланхолия.
Я ошалело поглядела на своего спутника, а Тимберлейк покачал головой:
— Ну нет, меланхолии там и в помине не было! Я уж думал, сегодня грядёт тот ещё скандал, да вот ошибся — весь день тишина, как мне сказала Бесси, горничная. Она работает в дневной смене, подойдёт только утром. Наши девочки жалели мисс Морстен и желали разлучнице споткнуться да ноги переломать — только не в нашем отеле, разумеется. Вот зачем, спрашивается, уводить парня у девчонки, если завтра уезжаешь?
— Мисс Адлер уехала?
— Да, сегодня после ланча. Расплатилась, да и была такова. Номер остался за ней до завтрашнего утра, поэтому я её из списка и не вычеркнул.
— Ломайте двери, — мрачно приказал Шерлок, — и звоните в полицию. Доктор Уотсон, боюсь, вам придётся засвидетельствовать смерть.
Дальнейшее запомнилось мне смутно. Мартин Морстен был убит ножом в грудь. Судя по внешнему виду Мэри, в её случае убийца использовал яд. Смерть наступила в первом случае прошлой ночью, во втором — не позже полудня прошлого дня.
Мы бесконечно, непоправимо опоздали. И уже не радовала ни ошарашенно-унылая физиономия Лестрейда, явно не ожидавшего подобного поворота событий, ни приказ выпустить из тюрьмы миссис Моран.
Я жаждала торжества правосудия, а не попрания его. Даже если убитыми оказались убийцы. Всё это казалось дурной бесконечностью, банкой с ядовитыми змеями, которую кто-то открыл и перевернул. Теперь змеи будут ползать друг за другом и жалить бесконечно, направо и налево, не выбирая между правыми и виноватыми.
В глазах у меня плавал туман, когда я бросила взгляд за окно. Занималась очередная лондонская заря. Пора на работу.
Первым, кого я встретила, был управляющий Сарагоса-Крик.
— Джейн, вы ужасно выглядите. Заболели?
Мне ничего не оставалось, кроме как с кислым видом кивнуть.
— Знаете что, идите-ка вы домой. И не появляйтесь на работе два... нет, три дня. Я сообщу вашим клиенткам. Три дня, Джейн! Мне не нужно, чтобы вы заразили весь персонал и половину посетителей. Нет, нам, разумеется, требуются клиенты, однако цена чересчур высока!
Я принуждённо рассмеялась и отправилась на Бейкер-стрит, досыпать. Шерлока Холмса не было. Раньше я обеспокоилась бы, но сейчас сил не оставалось даже на волнение, и я вяло побрела в спальню.
Миссис Хадсон сказала мне впоследствии, что спала я чуть меньше суток, и что она уже хотела послать за врачом, когда её желание оказалось чудесным образом исполнено. Посетитель, ради которого меня разбудили, оказался доктором Вернером, моим коллегой. Он был крайне смущён:
— Доктор Уотсон, тысяча извинений, но в вашем кабинете в Сарагоса-Крик сидит мисс Эдисон, ваша постоянная клиентка. Утверждает, что не уберётся оттуда до тех пор, пока вы её не осмотрите.
Мне следовало насторожиться. Следовало хотя бы оставить Холмсу записку. Но голова работала ещё крайне плохо, поэтому я пробормотала под нос: «Мисс Эдисон? Не помню такой...» — и начала собираться.
Сарагоса-Крик — частная клиника. Желания клиентов, как правило, являются для врачей законом. Я помнила об этом, и потому, вместо того, чтобы поступить разумно, вскорости тряслась в кэбе, пытаясь вспомнить, кто же такая эта мисс Эдисон, и чем она болеет.
Женщина, назвавшаяся моей пациенткой, оказалась обворожительно красива. За такое личико, подумалось мне, мужчина, не задумываясь, отдаст жизнь, а эта фигура достойна быть запечатлена в мраморе. Вот только револьвер, направленный мне прямо в лицо, совершенно не вязался ни с прекрасными глазами незнакомки, ни с её изящными пальцами.
— Мисс Уотсон, я правильно поняла? — глубокое контральто гостьи было необыкновенно музыкальным.
-Да... мисс Адлер. Я Джейн Уотсон. Что вам угодно?
Ирэн Адлер тихо рассмеялась.
— Ничего особенного, поверьте. Я не причиню вам вреда. Всего лишь небольшой подарок для мистера Холмса. Передайте его — и больше мне ничего от вас не нужно.
— Подарок?
— Да. Вот этот кисет и письмо.
Мисс Адлер указала на столик рядом с кушеткой для осмотра. Я глубоко вздохнула и твёрдо произнесла:
— Мне нужно проверить их. Я не стану отдавать мистеру Холмсу вещи, способные нанести ему вред.
Снова смех — тихий, музыкальный.
— Не имею ничего против, мисс Уотсон.
Я подошла к столику, дрожащими пальцами взяла кисет и развязала его. В свете газовой лампы заиграл всеми гранями огромный рубин.
Хлопнула дверь. Я резко обернулась, но мисс Адлер в комнате уже не было.
Когда я появилась на Бейкер-стрит, Шерлок нервно смотрел на часы. Увидав меня, он вскочил с кресла:
— Непунктуальность вам не свойственна, доктор Уотсон. Обычно вы возвращаетесь из больницы без четверти семь. Что случилось?
Я молча протянула ему письмо и кисет. Мистер Холмс уселся за письменный стол и первым делом дёрнул за светло-коричневые кожаные шнурки. Чего-то подобного я и ожидала: при всех своих достоинствах Шерлок был любопытен, как ребёнок. Но дальнейший ход событий меня потряс.
Увидав рубин, великий детектив не стал набрасываться на меня с расспросами. Он побледнел и сквозь зубы произнёс:
— Вы встретились с Ирэн Адлер.
Я молча кивнула. По правде говоря, мне всё ещё было страшно, и я боялась, что голос мне изменит. Устраивать истерику на глазах этого сильного и умного мужчины представлялось верхом позора.
— Она вам угрожала?
Ещё один кивок. Правда, я постаралась выжать из себя улыбку, дабы убедить Холмса, что всё позади, однако вряд ли преуспела. Дальнейшее изумило меня несказанно: Шерлок перескочил через стол и заключил меня в объятья.
— Дальше так продолжаться не может, не должно! — воскликнул он. Затем слегка отстранился, на щеках его заиграл нервный румянец.
— Мисс Уотсон... Джейн, выслушайте меня. В некоторых делах логика изменяет мне, приходится полагаться на чувства... Я всецело доверяю решение вам. Не знаю, когда я начал испытывать к вам нечто большее, чем дружба, но уже несколько недель, как я осознал это. Я пытался найти в вас недостатки — Боже, помоги мне! — но вы казались мне безупречной. Наверняка это не так, у меня самого масса недостатков... Простите, Джейн, я несу полную чушь. Вы пойдёте за меня замуж?
Я замерла. Шерлок, очевидно, неправильно расценил мою реакцию: он разжал объятия и начал торопливо извиняться. Я прервала его, коротко сказав: «Да».
Последовавший за этим разговор должен храниться не в тетрадке, а в сердце, поэтому воспроизводить его здесь я не стану. Да и вряд ли читателей заинтересует объяснение в любви между двумя, честно скажем, довольно странными людьми, особенно когда кровь взбудоражена тайной тройного убийства. Достаточно упомянуть, что, начав с нежных слов, мы постепенно перешли к обсуждению загадочного письма, и в конце концов Шерлок решительно вскрыл конверт.
Вот что было там написано:
«Лондон, 18... год.
Мистер Холмс!
Мы с вами встречались несколько раз, и потому я льщу себя надеждой, что сумела составить представление о вашей честности и порядочности. Сама я, увы, вовсе не такова; вот почему я не рассказываю вам эту историю лично, а предпочитаю общаться посредством письма. Я заранее даю разрешение на использование данного послания в качестве улики и позволяю показывать его любым лицам по вашему усмотрению.
Полагаю, вы давно поняли, что Адлер — не настоящая моя фамилия; не является она и фамилией моего мужа. Да, несколько лет тому назад я вышла замуж за лорда Рональда Адера. Скажу сразу: никаких меркантильных планов я по поводу супруга не вынашивала. Эта свадьба — результат вспыхнувшей любви... впрочем, нет, не так. Он действительно любил меня, я же испытывала по отношению к будущему мужу умиление, подобное тому, которым пожилые леди одаривают котят либо болонок. В те дни оно казалось мне любовью. Рональд был чрезвычайно хорош собой, обладал лёгким и беспечным нравом, и я сочла, что обрету с ним истинное счастье.
В том, что я ошиблась, нет его вины — исключительно моя.
Родители Рональда были против нашего брака, и мы поженились тайно — с тем, чтобы после смерти его отца я была введена в светское общество в качестве леди Адер. У меня нет сомнений в том, что именно так Рональд и поступил бы, останься я в Лондоне. Но я уехала и долгое время скиталась по Европе, принимая участие в авантюрах, о которых вы, несомненно, имеете представление, а потому описывать их в этом письме не имеет смысла. К делу они не относятся. Причиной этого отъезда явились, помимо прочего, бесконечные ссоры с мужем. Он поселил меня в доме на окраине Лондона, являлся туда редко, зачастую пьяный, очень часто — посреди ночи. При этом он продолжал вести тот беспорядочный образ жизни, который предпочитал до брака, основные средства к существованию получал за счёт карточных игр, и естественно, что в модных клубах он зачастую не только ничего не приобретал, но и многое проигрывал. Отец оплачивал его долги чести, однако не стоило и думать о том, чтобы старый лорд Адер содержал тайную жену сына. Денег зачастую не хватало даже на то, чтобы оплатить услуги горничной. Рональда это не особенно беспокоило, он рассказывал мне о том, как прекрасно я буду жить, став леди Адер, а мне хотелось рыдать и швырять в него любые подвернувшиеся под руку вещи. Однажды я поняла, что готова убить собственного мужа. Мысль эта показалась мне невыносимой, и в тот же день я написала старому знакомому (вы наверняка слышали о нём, это профессор М.) и попросила у него предоставить какую-нибудь работу. М. ответил вскорости и дал мне задание, ни о чём не спрашивая и не пытаясь докопаться до мотивов, двигавших мною. Впрочем, я вполне допускаю, что ему и без моих объяснений многое было известно. Так или иначе, я покинула Лондон и не особенно стремилась сюда вернуться.
Рональд страшно переживал. Бедняга даже нанимал частных детективов, к его огромному сожалению, не принесших никакой информации. Став лордом, он публиковал обращения в газетах, адресованные лично мне и понятные лишь нам двоим, умоляя вернуться. Я игнорировала его старания. Дело даже не в том, что я не могла простить ему вопиющей безответственности — нет, в собственной неосмотрительности я обвиняю лишь себя. Просто я встретила другого. Он намного старше Рональда, преуспевающий адвокат, человек очень разумный, сочетающий пылкость чувств с бережливостью и осмотрительностью. Он знает мою историю, и готов принять меня такой, какая я есть.
Как вы уже наверняка догадались, мистер Холмс, я подделала документы, превратив фамилию «Адер» в «Адлер». Это дало мне ту свободу действий, в которой я отчаянно нуждалась. Однако, когда я повстречала свою истинную любовь, остро встал вопрос развода, и я написала Рональду. Тот ответил, резко отказав в моей просьбе. Завязалась оживлённая переписка, в ходе которой мы всё-таки нащупали компромисс. Как я уже упоминала, лёгкий характер Рональда позволяет ему простить множество человеческих грехов. Мы решили остаться друзьями и оформить развод столь же тайно, сколь тайно поженились до этого. Адеры традиционно подвизались на политическом поприще, и скандал мог повредить репутации моего бывшего супруга.
Около месяца назад я получила от Рональда письмо, в которое он вложил изумившую его заметку из провинциальной газеты. В заметке сообщалось о его помолвке с некоей Мэри Морстен, дочерью эсквайра. Рональд никогда не слыхал об этой девице и не искал встреч с ней. Однако, его самого нашёл брат мисс Морстен, капитан британской колониальной армии по имени Мартин, с которым у Рональда были какие-то дела. Мистер Морстен обрушился на Рональда с упрёками, из которых мой бывший супруг заключил, что написавший эту заметку проделал с ними крайне злую шутку, что Мэри потеряла жениха, и что её репутация в родных краях пошатнулась. Виновником происходящего семейство Морстен, разумеется, считало лорда Адера — молодого лондонского повесу с дурной по сельским меркам репутацией, заключившего пари или что-то в этом духе. В ходе беседы Рональду удалось переубедить капитана, объяснив, что он стал жертвой того же шутника. Рональд выказал желание съездить в Рэмсгейт, родную деревню мисс Морстен, и убедить её жениха в полной невиновности девушки. Предложение было с радостью принято, и Рональд купил билет на дирижабль, в котором летел капитан Морстен. Помимо всего прочего, мой бывший супруг хотел взглянуть на девицу, из-за которой поднялось столько шума. Кроме того, он справедливо опасался, что, будучи перепечатанной в «Таймс» или другой столичной газете, заметка нанесёт удар по его репутации. Также Рональд намеревался зайти в редакцию рэмсгейтской газеты и выяснить хотя бы приметы наглеца, подавшего объявление.
Это было последнее письмо от Рональда. Больше я не получала о нём никаких вестей.
Когда я узнала о том, что «Георг Первый» прибудет в Лондон, мне захотелось посмотреть на мистера Морстена и, возможно, якобы случайно познакомившись с ним, выведать подробности таинственной истории с помолвкой. Я пришла к причальной мачте и ждала довольно долго. Рядом со мной стояла миловидная девица. Она явно нервничала, то и дело поглядывая на вокзальные часы. Время шло, а ни одного человека, походившего по описанию на капитана Морстена, не появлялось.
Именно тогда, стоя под проливным дождём, я ощутила, что с Рональдом стряслась какая-то беда. Не знаю, откуда у меня появилась эта уверенность, но она пришла и наполнила мою душу отчаянием, а вместе с ним — решимостью во что бы то ни стало докопаться до истины.
Наконец, когда я уже была готова оставить свой наблюдательный пост, с причальной башни сошёл молодой человек, и девица кинулась к нему, повиснув у него на шее. Она называла его Мартином и спрашивала, как всё прошло. Тот, широко улыбнувшись, ответил: «Отлично, Мэри. Просто отлично!». Я отошла к забору, решив проследить за этими двоими.
На следующий день газеты напечатали о таинственном убийстве капитана Мартина Морстена. И я поняла окончательно: мне следует стать неусыпным стражем этой парочки, Кербером, стерегущим каждый их шаг, каждый вздох.
Они не особенно скрывались. Мартин Морстен отрастил усы и бородку, покрасил волосы в светло-каштановый цвет и считал себя в безопасности. Из его разговора с сестрой я поняла, что заметку в газету действительно подала девица, и что в Рэмсгейте считают свадьбу давно состоявшимся фактом. Поэтому когда лорд Рональд Адер отбудет из Британии в романтическое путешествие с молодой супругой, никто не удивится.
Мистер Холмс, мне трудно описать чувства, испытанные мной в те полчаса, когда я слушала эту беспечную беседу. Молодые люди смеялись, мечтали о лучшей жизни, безбедной и полной удовольствий, а моя душа наполнялась ядом, оттуда выжигалось всё то хорошее, что я взращивала в течение последнего года.
Ещё раз повторюсь: мои романтические чувства к Рональду давно иссякли, но их сменили дружеские и, если хотите, материнские. Я искренне желала лорду Адеру благополучия. В конце концов, он был одним из немногих людей, относившихся ко мне по-человечески. Из-за слабости собственной натуры Рональд не сумел дать мне обещанного счастья, но прерывать его жизнь только ради того, чтобы наладить свою собственную, казалось мне ужаснейшим, постыднейшим деянием. Так я сама вступила на дорогу, на которой до сих пор ещё не стояла.
План созрел быстро. Молодой человек выглядел тщеславным, а я всегда отличалась внешней привлекательностью — вы знаете, мне не к лицу излишняя скромность в этом вопросе. Мы познакомились, и начались обычные в таких случаях ухаживания. Его сестра пыталась остановить брата: то ли не желала терять свою долю внимания, то ли предчувствовала беду. От всей души надеюсь на последнее: мне искренне хочется, чтобы она перед смертью страдала. Однако Мартин Морстен в грубых выражениях велел Мэри идти спать. Я опущу омерзительные подробности его домогательств, мне не хочется вспоминать это лишний раз. Мы с капитаном Морстеном поднялись в его спальню, и там я ножом убила его.
Покончив с капитаном, я пыталась ощутить раскаяние, но увы — душа моя оказалась черствее хлеба месячной давности. Из разговора брата и сестры мне было известно, что в комнате Мартина хранится некий «камень», который полковник Моран якобы намеревался подарить королеве. Мы не знакомы с полковником, но я оценила этот душевный порыв. Морстены издевались над подобным проявлением верноподданнических чувств, но в тот момент все люди на земле казались мне лучше меня самой, и я дала клятву отыскать камень и вернуть его полковнику. Вас, мистер Холмс, я прошу помочь мне сдержать обещание. Не все преступления совершаются ради корысти — полагаю, вы знаете эту нехитрую истину лучше прочих. Как доказательство моих слов, прилагаю к письму огромный рубин: думаю, он и есть тот самый «камень», о котором говорили убийцы моего бывшего мужа.
Осуществив месть брату, я занялась сестрой. Помните, я писала, что следила за каждым шагом Морстенов? Мэри каждое утро требовала в номер овсянку и яблочный сок, в то время как её брат предпочитал спускаться и завтракать в гостиничном буфете, либо уходил в ресторан по соседству. Я пошла к себе в номер, переоделась там, спустилась вниз и заказала еду в номер. Поскольку я живу этажом ниже, заказ мне принесли первой. Я поблагодарила горничную, завела с ней разговор и попросила помочь с какой-то мелочью — кажется, перестелить постель или что-то вроде того. Больше всего на свете я опасалась, что мне откажут! Однако славная девушка зашла в номер, и пока она возилась с кроватью, я отравила сок. Яд должен был подействовать не сразу: мне не хотелось, чтобы горничная вызвала врача.
Такова моя история, мистер Холмс, и я могу лишь молить Господа о прощении. Раскаяние, однако, чуждо моей душе. Когда вы будете читать эти строки, я, скорее всего, уже покину территорию Британии: дирижабли нынче летают быстро. Да хранит вас Бог, мистер Холмс!
Ирэн Адер, урождённая Нортон».
Сказать, что я была потрясена — означает не сказать ничего. Шерлок заметил моё состояние и кривовато усмехнулся:
— Да, Джейн, жизнь часто подбрасывает нам банки с ядовитыми пауками, и горе тем, кто рискнёт откупорить такую банку... Пожалуй, самое время ехать в полицию.
Я согласно кивнула, и мы, накинув плащи, вышли на Бейкер-стрит, ловить кэб.
