Глава 7Дамблдор, который за последнюю пару часов даже не шелохнулся, вдруг встал со своего кресла и подошел к Снейпу. Профессору Снейпу в какой-то момент явно осточертело наблюдать за игрой лунного света на поверхности озера, и он начал неторопливо нарезать круги по кабинету, пока не выдержавшая Гермиона вежливо не попросила его притвориться статуей - неважно где, лишь бы подальше от неё. К её немалому удивлению зельевар безропотно подчинился и вновь застыл возле окна.
Снейп не слышал, как подошел Дамблдор, а потому вздрогнул, когда старческая рука профессора легла ему на плечо.
- Тебе нужно уходить, Северус,- чуть слышно произнес Дамблдор.
Снейп стоял, опершись руками на подоконник и опустив голову. Зельевар отказывался посмотреть в глаза Директору.
- Не вини его. Это целиком и полностью лежит на мне,- мягко напомнил ему Дамблдор.
- Чего вы хотите от меня? - тихо спросил Снейп.
- Ты знаешь что, Северус,- голос Дамблдора дрогнул.- Мне больно, что за мои ошибки расплачиваются другие, и я не могу просить тебя об этом, но я должен...
- Согласен,- отрывисто сказал Снейп. Чувствовалось, что этот вариант они уже рассматривали, но до последнего момента не верили, что придется к нему прибегнуть.- Одна просьба...
- Да, Северус,- кивнул Дамблдор.
- Пусть профессор Грейнджер передаст вам мою палочку,- повернувшись лицом к Директору, Снейп пристально посмотрел на старого профессора. Если директор и был удивлен просьбой зельевара, то никак этого не выказал.
Не дождавшись ответа, профессор Снейп вышел из кабинета. Если бы он оглянулся, то увидел, как Дамблдор печально смотрит вслед своему лучшему когда-то ученику, которому вновь придется расплачиваться за его ошибки. Открыв шкаф, Дамблдор увидел рядом с Омутом памяти палочку Снейпа, которую он заблаговременно оставил. Палочка была подписана.
"Северус знал",- профессор вздохнул. Чувствуя, что время на исходе, Дамблдор подошел к своему столу и, открыв нижний, самый внушительный, ящик, достал мантию-невидимку. Выложив мантию на стол, профессор повернулся к Гермионе.
- Гермиона,- негромко позвал её Дамблдор.
Гермиона спала, неловко пристроившись в кресле и подогнув под себя ноги, но тут же вскочила, выхватив палочку. Гермиона не сразу поняла, что она делает в кабинете Директора, но, увидев профессора, успокоилась. Наткнувшись на взгляд Дамблдора полный как-то отчаянной решительности, боли и ...и сожаления, внутри у неё все похолодело.
- Гарри? - быстро спросила Гермиона.
- Он жив,- устало ответил Дамблдор.- Больше двух десятков Ауроров сейчас охраняют школу, так что нападения можно пока не опасаться. Гермиона, у нас мало времени. Ты работала Аналитиком в Отделе Тайн?
- Да, но...
- Что происходит со Временем, если пророчество, напрямую касающееся его, не воплощается в жизнь? - напрямик спросил Дамблдор.
- Это явление пока не изучено, потому как не было прецедентов,- озадаченно ответила Гермиона.- Есть только теория, которую я разрабатывала до того, как уволилась из Отдела...
- И?- нетерпеливо прервал её Дамблдор.
- Временной континуум, для которого было сделано пророчество, может прекратить свое существование,- нахмурившись, ответила Гермиона.- Профессор, почему вас это интересует? Как Гарри? Он... он убил Волдеморта?
- Нет, Гермиона,- теперь уже Дамблдор избегал взгляда Гермионы. Её теория, казалось, только подтвердило его догадку. - Ты должна надеть это,- сказал профессор, вручив ей мантию-невидимку.- И быстро,- добавил он, заметив, что Гермиона собирается засыпать его вопросами.- Сначала надень. Все вопросы потом.
Гермиона, всё еще ничего не понимая, надела мантию и вновь вопросительно посмотрела на Дамблдора.
- Ты скоро всё узнаешь, Гермиона,- вздохнув, произнес профессор.- Я только хочу, чтобы ты знала: вся вина, подчеркиваю, вся вина за случившееся, лежит на мне и на мне одном. Я знаю, тебе будет больно, тебе будет страшно, но тебе предстоит выполнить то, чего никогда не смог бы сделать я...
Дамблдор по-прежнему мог видеть Гермиону, мог видеть, что она, безусловно, напугана его словами.
Гермиона, бросив взгляд на Запретный Лес, заняла место профессора Снейпа у окна. Она не могла поверить, что проспала до самого утра - видимо, сказалась скопившаяся усталость за последние несколько дней.
"Боль",- подумал Дамблдор."- Боль этих людей - вот цена моих ошибок, цена ошибок старческого ума..."
- В моем шкафу ты найдешь Омут памяти, рядом с ним лежит колбочка с одним воспоминанием. Просмотри его, но прежде...- Дамблдор замер, словно прислушиваясь. - Я хотел бы попросить у тебя прощения,- вдруг сказал Дамблдор.
Гермиона, у которой уже не было сил удивляться поведению Директора сегодня, лишь выжидающе посмотрела на профессора.
Вместо ответа Гермиона почувствовала, как она оказалась обездвижена заклинанием.
Директор даже палочкой не взмахнул.
"Второй раз сегодня",- в шоке подумала Гермиона.- "Сначала Гарри, теперь Дамблдор. Да еще с такой легкостью, словно я преподаватель гербологии, а не ЗОТИ."
Но Директор, похоже, потерял к ней интерес. Он только молча смотрел на дверь своего кабинета, ожидая кого-то.
Это кто-то не заставил себя долго ждать. Послышался звук шагов, дверь кабинета распахнулась и...
"Гарри!" - хотела крикнуть Гермиона и броситься ему навстречу, но действие заклинания было всё еще в силе.
Вдруг возникла еще одна вспышка заклинания, и палочка Директора оказалась в руках Гарри. Дамблдор даже не предпринял попытки помешать ему, а только спокойно смотрел, как Гарри, молча переломив палочку Директора, прошел в кабинет и уселся в кресло, где совсем недавно сидела Гермиона.
Всмотревшись в глаза Гарри, вся радость Гермионы от осознания того, что он жив, испарилась. Ненависть. Ненависть в глазах Гарри буквально обжигала, и Дамблдор, не в силах выдержать его взгляд, первым отвел глаза.
- Только один вопрос, Дамблдор: почему? - от звука его голоса Гермионе захотелось сорваться с места и прижать Гарри к себе, с силой встряхнуть его, ударить, кричать на него - всё, что угодно, но только не слышать, как безжизненно звучит его голос. Одна пустота.
Лицо Дамблдора исказила гримаса боли.
- Я не хотел для тебя такой судьбы, Гарри, - начал профессор. Теперь его черед платить по счетам.- Когда профессор Трелони сделала пророчество, я был намерен вырастить этого ребенка таким, каким он должен быть согласно пророчеству, чтобы уничтожить Волдеморта. Я тогда еще не знал личности ребенка, если помнишь. Однако из-за Северуса суть пророчества оказалась известна Волдеморту. И тут... - профессор вздохнул. - Я тебе когда-то рассказывал о том, что в своё время я часто спорил с Томом Риддлом, что любовь - сильнейшая магия. Но... одно дело вести беседы о высоких материях, а другое - воплощать свои убеждения в жизнь, когда от твоего решения зависит судьба волшебного мира. Ты знаешь, что ошибки магов моего уровня имеют ужасные последствия, особенно если эти ошибки - следствие помутившегося ума...
Гарри, сидящий напротив профессора, насмешливо изогнул бровь.
"Что ж, даже великие когда-то стареют",- подумал Гарри.- "Жаль лишь, что именно тогда старик решал мою судьбу".
Дамблдор видел, насколько иронична была реакция Гарри на его признание. Но на этот раз профессор намеревался выложить всё, даже если Гарри не верил ему. Даже если каждое слово причиняло ему почти физическую боль.
- Я выбрал более легкий путь: тренировать тебя с самого момента твоего поступления в Хогвартс, сделать тебя равным Волдеморту, заставить тебя пройти через боль потерь, чтобы твоя ненависть превзошла его... Но в тоже время я опасался, что, уничтожив Тома Риддла, ты уподобишься ему. Именно тогда я принял решение пожертвовать тобой. Вы должны были оба погибнуть в поединке...
- Мне тяжело это говорить, Гарри,- Дамблдор вновь посмотрел в глаза Гарри. Когда-то великий маг, сейчас же просто старик, уставший вершить жизни других, с тоской смотрел на человека, чью жизнь он намеренно исковеркал и изломал. - Я никогда не думал, что это может случиться со мной... Безумие - оно вязко на ощупь и отвратительно на вкус,- закрыв глаза, тихо произнес Дамблдор, словно вспоминая своё состояние.
- Оно похоже на мысли, которые бросили, как паззлы, в разные стороны. И сидишь, растерянно перебираешь их в руке, и так мучительно хочешь собрать картинку, но… руки трясутся и фрагмент выпадает, и ещё один фрагмент… А потом ты всего лишь ходишь по полям, где отсутствует любая связка чего угодно и с чем угодно, и тогда приходится связывать мир снова по собственной логике - логике помутившегося ума. То последнее, что сохранил твой разум.
Дамблдор приоткрыл глаза, и, увидев, что Гарри даже не поменялся в лице, продолжил.
- Но ты сорвал с меня эту завесу, Гарри, когда убил пожирателя на своем седьмом курсе. Даже в таком состоянии я смог оценить, что я натворил. Увидеть, на какой путь я тебя толкнул. Однако было поздно что-либо менять... Через полгода ты поступил в Академию и вышел из-под моей непосредственной опеки. Я надеялся, верил, что еще не нанес тебе непоправимый вред, что в обход всего ты сможешь убить его и уцелеть сам. Я ошибся. И это только моя вина...
Директор устало откинулся в кресле, и, не отрывая взгляда от Гарри, произнес:
- Я виноват перед тобой, Гарри. Я подвел тебя. Знаю, что ты не примешь мои извинения, но помни: мне искренне жаль, что всё так вышло.
Гарри молча кивнул. Поднявшись с кресла, Гарри вплотную подошел к столу профессора. С минуту Гарри изучал профессора, но на этот раз Директор выдержал взгляд своего некогда любимого ученика.
Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, произнес:
- Я прощаю вас, Альбус Дамблдор.
Дамблдор почувствовал, что словно камень с души упал.
"Теперь не страшно...", - успел подумать старик, когда зеленая вспышка заклинания оборвала мысль Директора Хогвартса, подарив ему долгожданный мир и покой.
