Глава 7Весь вечер после похорон Гарри, Рон и Гермиона провели наверху в комнате Рона, обсуждая завтрашнюю пресс-конференцию. Всем им хотелось немного отвлечься от ужасных событий этого дня, поэтому они преувеличенно увлечённо гадали, какие вопросы им могут задать и как они будут на них отвечать. На самом деле, Гарри это мало волновало, но он не хотел, чтобы Рон снова и снова переживал в памяти страшные моменты похорон его брата.
- Может, позовём сюда Джинни? – спросил Гарри, когда в разговоре возникла логическая пауза. – Она, наверное, сидит у себя в комнате совсем одна.
- Конечно, - заволновалась Гермиона. – Как эгоистично с нашей стороны! Ты сходишь за ней, Гарри?
Гарри кинул взгляд на Рона, вспомнив, что случилось в последний раз, когда он зашёл в комнату Джинни в свой прошлый день рождения, но друг был явно погружен в свои мысли и возражать совсем не собирался. Гарри старался спускаться как можно тише, но лестница безжалостно скрипела под ногами, заставляя его каждый раз виновато втягивать голову в плечи. Мимо комнаты близнецов, как её всё ещё мысленно называл Гарри, он прошёл на цыпочках, как вор, залезший в чужой дом. Добравшись, наконец, до первого этажа он вздохнул свободнее: оставалось только пройти через столовую, свернуть направо от кухни и постучать в дверь комнаты Джинни. Тут уж он никого не должен был потревожить. Гарри был уже на середине гостиной, когда его остановило чувство чужого присутствия, хорошо развившееся у него за последнее время. В комнате кто-то был. Стараясь оставаться спокойным, Гарри медленно повернулся и тут же вздохнул с облегчением: в кресле в углу с книгой на коленях сидела Джинни. Она никак не отреагировала на появление Гарри, и, подождав пару секунд, он понял, что она его просто не видит.
- Привет, - тихонько сказал Гарри, пытаясь не напугать её, но Джинни всё равно подпрыгнула, и в её руке тут же появилась палочка.
Наверное, все они после войны так и останутся параноиками, пора признать, что с нервами необходимо что-то делать, думал Гарри, глядя на кончик палочки, направленный ему прямо в грудь.
- Прости, - Джинни опустила руку и наклонилась поднять упавшую книгу, а заодно – скрыть предательский румянец стыда. – Я задумалась и не заметила тебя.
- Это ты меня прости, я не хотел тебя пугать, - Гарри вдруг тоже почувствовал смущение. Не считая некоторого времени в Мунго, которое Джинни всё равно проспала, они ещё не оставались наедине с… всё с той же сцены в её комнате на его прошлый день рождения. Воспоминания ещё были так живы в нём, что Гарри устыдился сам себя: думать о поцелуях в момент, когда Джинни сама не своя от горя, когда они совсем недавно вернулись с похорон.
- Мы тут подумали, - быстро сказал он, глядя на книгу у неё в руках, - может тебе подняться к нам? А то сидишь тут совсем одна.
Джинни удивлённо вскинула брови:
- А разве я не помешаю вам? Я думала, вы хотите поговорить без свидетелей.
На долю секунды Гарри показалось, что в её словах были издёвка и укор, но он почти сразу же понял, что ошибается. Его затопила мощная волна раскаяния: они втроём слишком часто оставляли Джинни в стороне, слишком часто она чувствовала себя лишней. Даже на шестом курсе, когда они были вместе, Гарри не рассказал ей и малой толики того, что было известно Рону и Гермионе. Почему он этого не сделал? Наверное, хотел защитить Джинни от правды, не хотел отнимать у неё надежду на скорую победу. Ведь, честно говоря, какие у них были шансы? Практически нулевые, нужно быть честным. Он никогда не хотел, чтобы Джинни узнала заранее, сколько опасностей, бед и поражений ожидало их в прошлом году. Один-единственный раз он проговорился, когда в шутку спросил, уж не думает ли миссис Уизли, что кто-то другой убьёт Волан-де-Морта, пока он готовит пирожки с мясом, и сразу же увидел реакцию Джинни. Нет, он должен был беречь её от жуткой правды, ведь она и так догадывалась, только молчала, боясь получить подтверждение своим страхам.
- Ты не помешаешь, Джинни, - Гарри старался говорить мягко, - у нас нет никаких тайн от тебя.
- Дело не в тайнах, - она вздохнула. – Вы втроём общаетесь как бы на другом уровне, на одной волне. Вы говорите о каких-то вещах, о которых я не имею никакого представления. Вы понимаете друг друга с полуслова, а мне постоянно приходится переспрашивать. Я не хочу доставлять вам эти неудобства, вот и всё.
Гарри ногой пододвинул к себе розовый пуфик, на который миссис Уизли обычно по вечерам клала ноги, занимаясь вязанием и слушая песни Селестины Уорлок, и сел на него, устроившись прямо напротив Джинни. Он был полон решимости посвятить её во всё, во что она захочет, прямо сейчас, не откладывая этого больше ни на секунду. Ему было безразлично, что Рон с Гермионой ждут их наверху, что Рон снова может подумать что-то не то, что они ещё не продумали официальную версию, которую будут рассказывать завтра на пресс-конференции. Потому что ведь нельзя же рассказывать о крестражах, это исключено. О них мало кто знает, и хвала Мерлину. Новый Волан-де-Морт никому не нужен, а он непременно найдётся, пусть и не сейчас, но найдётся.
- Сейчас я тебе всё расскажу, - тихо сказал Гарри, - всё, чего ты не знаешь, хорошо? А потом ты расскажешь мне, что происходило в Хогвартсе, ладно?
Джинни кивнула, не сводя с него напряжённого и слегка недоверчивого взгляда. Гарри говорил долго, ему пришлось начать издалека: с пророчества, с истории Снейпа, с проникновения в Министерство и дальше по порядку. Он немного заколебался, рассказывать ли об уходе Рона или нет, но в конце концов рассказал. Всё так всё. Джинни не осудила брата, только задумчиво кивнула и продолжила внимательно слушать. Когда Гарри дошёл до серебряной лани, опустив подробности их с Гермионой мытарств, наполненных, кроме Годриковой Впадины, только терзаниями и тоской по Рону, Джинни странно дёрнулась и уже открыла было рот, но в последний момент сдержалась. Гарри объяснил, что лань была патронусом его матери, и точная её копия стала патронусом Снейпа, потому что он любил Лили всю свою жизнь.
- Лань – патронус Снейпа? – странным голосом спросила Джинни.
- Да, - Гарри почувствовал, что она что-то знает, что-то слышала уже о серебряной лани. – А что?
- Сразу после Рождества, как-то под вечер, когда все были дома, в гостиной появился чей-то патронус, - она посмотрела Гарри прямо в глаза. – Это была серебряная лань. Мы сначала очень напугались, но она только неподвижно висела в воздухе, а потом раздался шёпот. Мы так и не поняли, чей это был голос, но он сказал: «Вы все в опасности, они знают, что Рональд ушёл с Гарри Поттером, они будут мстить». Потом лань исчезла. И поэтому я не вернулась в школу, поэтому Билл перевёз нас всех к тётушке Мюриэль. Мы ни о чём не догадывались, и наверняка меня бы тоже забрали, как Полумну. Но нас предупредили. Получается, это был Снейп…
Гарри был потрясён. Он знал, что Снейп поклялся Дамблдору защищать его, Гарри, стараясь тем самым искупить свою вину, свою ужасную ошибку. Стараясь ради Лили. Да, Гарри знал, что Снейп назначал достаточно мягкие наказания, знал, что он много сделал для студентов, как выяснилось теперь. Но чтобы вот так предупреждать? Ведь Полумну забрали, Невиллу пришлось скрываться в Выручай-комнате, а его бабушка просто-напросто сбежала, и ни к кому из них Снейп не посылал патронуса, рискуя быть раскрытым. Понимание пришло из ниоткуда. Просто Гарри вдруг осознал, почему Снейп так поступил, понял, что именно он сделал, и со стоном согнулся пополам, прижав ладони к лицу, не в силах вынести чувства такого раскаяния, какого он ещё никогда не испытывал в своей жизни.
- Гарри? – Джинни испуганно приподнялась со своего кресла. – Что случилось?
- Всё в порядке, - он медленно разогнулся и посмотрел в её встревоженное лицо. – Просто… просто я никогда не избавлюсь от чувства вины перед ним, я ему стольким обязан, а теперь ещё и ты говоришь… Я обязан этому человеку всем.
- Но, если бы не он, Волан-де-Морт никогда не узнал бы о пророчестве, и ничего бы этого не было, - осторожно напомнила Джинни.
- Он и так был слишком жестоко наказан за свою ошибку, - Гарри в волнении встал. – Ты хоть представляешь себе, что значит жить и знать, что ты собственными руками убил любимого человека? Каждое утро просыпаться с этой мыслью и думать об этом перед тем, как уснуть? Как можно вынести такую жизнь? А он выносил. И знаешь почему? Ради меня, чтобы защищать меня, каждый день защищать. И каждый день терпеть моё неуважение, мою ненависть, слушать мои глупые обвинения. Он сделал гораздо больше, чем я думал.
Джинни смотрела растерянно, она явно не понимала, что такого было в её рассказе, что именно понял из него Гарри. И он замолчал, потому что это была опасная тема. Тема, на которую он не мог и не должен был говорить сегодня. Но Джинни смотрела вопросительно, и он поддался соблазну.
- Снейп знал, что мы с тобой встречаемся, правильно? Вся школа знала. А вот о нашем расставании его вряд ли кто-то проинформировал, понимаешь? Он думал, что мы всё ещё вместе, он думал, что спасает тебя для меня. Он сохранял для меня малейшую надежду, он хотел, чтобы мне было за кого умереть. А, может быть, ты ему напоминала мою мать, плюсом ко всему. Теперь понимаешь?
Джинни смотрела на него широко открытыми глазами и молчала. Гарри понимал, что тема болезненная, но в глубине души теплилась надежда, что, возможно, ещё не поздно, что ещё можно всё вернуть, что она по-прежнему хочет быть с ним. Но Джинни только задумчиво сказала:
- Значит, вся наша семья тоже обязана Снейпу. Надо рассказать всем, как ты считаешь?
Гарри кивнул. Несколько минут оба молчали, потом Гарри вспомнил, что так и не закончил рассказ.
Джинни вздрогнула, когда он добрался до момента истины: момента, когда он узнал, что существовало восемь крестражей и что восьмым крестражем был он сам. Он даже рассказал ей, как проходил мимо под мантией-невидимкой, как видел её, склонившуюся над раненой девочкой.
- Почему ты не позвал меня? – её голос дрожал. – Почему не сказал?
Гарри усмехнулся:
- А что бы было, если бы сказал? Вы бы отпустили меня? Помахали бы вслед платочками?
- Нет, - Джинни встала. – Я бы наложила на тебя парализующее заклятие и отлеветировала бы в замок. Потом мы бы заперли тебя где-нибудь и стали бы искать решение.
- Вот поэтому и не сказал, - Гарри смотрел на неё, ничуть не сомневаясь, что именно так бы всё и было. – Джинни, другого выхода не было, пойми это. Я должен был умереть. И я умер. Но Дамблдор оставил мне шанс, мизерный, но он-то меня в конце концов и спас.
- А ты знал, когда шёл туда, знал… - Джинни заколебалась.
- Знал ли я, что выживу? Нет, представления не имел. Я понял только, что мне принадлежат два дара смерти из трёх, но палочка-то была у Волан-де-Морта.
- И ты даже не попрощался? – глаза Джинни были полны затаённой боли. – Просто ушёл умирать и всё?
Он мог бы сказать ей, что она, её губы, её волосы стали его последним воспоминанием, но промолчал. Джинни отошла к окну.
- А потом тебя принёс Хагрид, - глухо сказала она. – И я до самой смерти не забуду этого момента. Я буду видеть его в кошмарах каждую ночь.
Гарри до боли захотелось подойти к ней, прижать к себе, дать выплакаться на его груди, но он снова сдержался. Он потерял такое право, когда сделал выбор между любовью к ней и долгом, и он сделал бы такой же выбор снова. Потому что по большому счёту никакого выбора у него и не было. Но факт оставался фактом: он оставил Джинни, а она, как проговорился Рон, на куски разваливалась. Теперь она пришла в себя, и он должен отойти, дать ей свободу, позволить жить собственной жизнью. Что останется без неё в его будущем, он старался не думать.
- Не думай об этом, Джинни, просто не думай, - посоветовал он, сам отлично понимая, каким глупым и бесполезным был такой совет, и не зная точно кому он его даёт: ей или себе.
- Не думать? – она резко обернулась, и Гарри снова увидел у неё тот самый взгляд, словно проникающий ему в самую душу, как тогда, когда он поцеловал её в первый раз после победы Гриффиндора. – Ты думаешь, это от меня хоть каплю зависит? Я только что потеряла брата, с трудом смогла сдержаться и продолжать сражаться, когда узнала, что умер ты! Ты хоть понимаешь, что я чувствовала в тот момент?
Гарри осторожно кивнул, опасаясь, как бы она снова чего доброго не впала в истерику. Он совершенно не знал, что надо делать в таких ситуациях, только если дать пощёчину. Но не мог же он в самом деле ударить Джинни!
- Ты киваешь? – она воинственно наступала на него, всё повышая голос. – Что ты можешь понять? Ты никогда не оказывался на моём месте! Помнишь, ты спросил меня на похоронах Дамблдора, как я думаю, что бы ты чувствовал, если бы это были мои похороны? Так вот, ты только предположил, а я почувствовала на собственной шкуре.
Гарри со вновь вспыхнувшей надеждой подумал, что, возможно, не всё потеряно, раз она так говорит, но Джинни уже отвернулась. Несколько минут она смотрела на тёмный сад, потом вернулась к своему креслу и уселась в него, подвернув под себя ногу.
- Ты, кажется, хотел узнать, что происходило в Хогвартсе? Тогда слушай.
И он слушал, чувствуя, как волосы шевелятся на голове от ужаса. То, что рассказывала Джинни, не могло происходить в Хогвартсе. Но происходило, и он собственными глазами видел жертв режима Кэрроу. Гарри боялся представить, что должны были переживать друзья в школе, когда гордость и верность, верность ему в первую очередь, не позволяли молчать, но каждое слово грозило новым наказанием. Кэрроу не скупились на заклятие Круциатус, насколько он знал.
- А ты? Тебя когда-нибудь так наказывали? – со страхом спросил Гарри, когда Джинни описала героическую попытку Майкла Корнера помочь несчастным первокурсникам и последовавшее за этим ужасное наказание.
- Да, - Джинни кивнула. – Два раза.
Гарри застыл, до боли стиснув кулаки. Представить её, такую хрупкую, такую нежную под пытками было выше его сил, но слишком богатое воображение уже подсовывало ему красочные и очень правдоподобные иллюстрации. Если бы он только знал, если бы он мог знать, то бросил бы к чертям поиски крестражей, в конце концов, Рон с Гермионой были в курсе всего и смогли бы найти их и уничтожить, и сломя голову кинулся бы в Хогвартс. С мстительной радостью он подумал, что всё-таки успел услышать крик боли из уст Алекто Кэрроу. Но если бы он знал…
- Не бери в голову, Гарри, - Джинни легко дотронулась до его руки. – Это было давно, теперь уже всё в порядке.
Он мог бы ответить ей сейчас её же словами: «Ты думаешь, это от меня хоть каплю зависит?», но смолчал. Шансов уснуть в эту ночь и так было мало, а теперь они испарились в конец.
- Я наверное попробую поспать, - Джинни встала. – Увидимся утром?
- Хочешь пойти с нами на пресс-конференцию? – Гарри спросил это, не подумав, без особой надежды, что она согласится. Но Джинни, к его удивлению, кивнула.
- Всё лучше, чем дома сидеть, - пробормотала она и, пожелав ему спокойной ночи, скрылась в своей комнате.
Гарри поднимался в комнату Рона с чувством неясной тревоги, ему казалось, что сейчас Рон прочитает ему очередную нотацию об обманутых ожиданиях Джинни. Но Рон этого не сделал. Когда Гарри зашёл, друг сразу приложил палец к губам и указал на спавшую в кресле в страшно неудобной позе Гермиону.
- Не хочу будить её, пока она спокойно спит, - шёпотом пояснил Рон. Гарри согласно кивнул и, неслышно раздевшись, нырнул под одеяло. Он был даже рад, что поговорить не получится, ему было о чём подумать после разговора с Джинни. И в первую очередь о том, что пора прекращать предаваться мечтам, как счастливы они могут быть в будущем. Совместного будущего у них нет и быть не может. Джинни очень ясно дала это понять. Придётся довольствоваться дружескими отношениями и ничем не выдавать бушевавших внутри чувств. Это выбор Джинни, она имеет на него полное право после всего, через что ей пришлось пройти по его милости. Он больше не будет портить ей жизнь, ни за что на свете.
Сон не шёл. Гарри ворочался с боку на бок, периодически бросая взгляд на сидевшего неподвижно Рона, боявшегося, что Гермиона может во сне упасть с кресла. Наверное, стоило подумать о завтрашней пресс-конференции, Кингсли просил приготовить небольшое заявление. Но мозг упорно прокручивал события сегодняшнего дня, не давая Гарри ни секунды отдыха. Перед его мысленным взором пролетали в гробах Фред, Люпин, Тонкс, Колин, Демельза, потом гробы улетели высоко в небо, и он грустно проводил их взглядом. Вдруг он оказался в подвале дома Малфоев, связанный, беспомощный. Сверху доносились душераздирающие крики, только теперь не Рон, а он сам дёргался, стараясь освободиться из державших его пут, потому что не Гермиона, а Джинни кричала где-то наверху. Потому что это её пытала Беллатриса.
Гарри проснулся в холодном поту и тут же услышал истерические всхлипывания в темноте.
- Джинни? – испуганно спросил он, хватая палочку и зажигая свет, но это оказалась Гермиона.
Она сидела на кровати Рона, уткнувшись носом ему в плечо, и рыдала, не в силах успокоиться. Её пальцы судорожно цеплялись за оранжевую ткань пижамы, а Рон осторожно поглаживал её по спине, шепча что-то ей на ухо.
- Что случилось? – спросил Гарри, садясь в своей постели. Хотя он уже и так знал ответ.
- Сны, - коротко ответил Рон, поворачивая к нему голову.
- Мне приснилось, что он убил вас, обоих, - прорыдала Гермиона. – Уууубиииил.
Гарри вздохнул. Они ничем не могли помочь друг другу, и это убивало. Через какое-то время всхлипывания Гермионы стали постепенно стихать, и Гарри снова задремал. В этот раз он оказался в Хогвартсе, как будто в роли призрака или воспоминания: он видел и слышал всё, но его никто не замечал. Он спустился за крадущейся Джинни в подвалы неподалёку от кабинета зельеварения, вслед за ней скользнул за чуть скрипнувшую тяжёлую дверь и устремился к слабо шевелящимся, сбившимся в кучку малышам, сидевшим в углу на холодном каменном полу. Он беспомощно смотрел, как Джинни осторожно помогает им подняться и одного за другим выводит в коридор, как откуда ни возьмись появляются Кэрроу, как Джинни с громким криком падает на пол и корчится от невыносимой боли…
Он очнулся от сильного тычка в плечо и резко сел, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя после только что увиденной им картины. Гарри прекрасно знал, что Джинни сейчас спит внизу, в своей комнате, в полной безопасности, но всё же с трудом подавил неразумное желание пойти и самолично убедиться, что она в порядке. Рон, разбудивший его, прошлёпал обратно в свою постель.
- Спасибо, - буркнул Гарри.
- Всегда пожалуйста, - мрачно отозвался Рон.
***
Утро не принесло никакого облегчения, скорее наоборот: никто не знал, куда себя деть. Мистер Уизли, получивший от Кингсли бессрочный отпуск на восстановление моральных и физических сил, выдержал ровно до десяти часов утра, потом махнул рукой и отправился в Министерство, заявив, что так и с ума сойти недолго, если просто бесцельно слоняться по дому. Билл отправился в Гринготтс, разгребать ту кучу драконьего помёта, по его выражению, в которой находились пришедшие в упадок дела банка. Гарри подозревал, что их варварское бегство внесло сюда свою лепту, но спрашивать не решался. Миссис Уизли и Флер большую часть времени проводили на кухне, поднимаясь наверх, только чтобы проверить, достаточно ли чистые шторы в комнатах или хватает ли цветов в комнате Чарли. Гарри понимал, что эти занятия не несут в себе никакой смысловой нагрузки, миссис Уизли придумывала их, чтобы не сидеть сложа руки. Чарли и Перси безвылазно находились в комнате Джорджа, откуда периодически доносились грохот и громкие крики, но никто, включая миссис Уизли, не решался туда заходить, предпочитая не усугублять ситуацию.
Сам Гарри, Рон, Гермиона и всё-таки присоединившаяся к ним Джинни с жуткими синими кругами под глазами всё утро провели за обсуждением предстоявшей пресс-конференции. Договорившись ни словом не упоминать о крестражах, друзья пришли к выводу, что лучше всего ссылаться на запрет на разглашение некоторой информации со стороны Министерства. Это должно повлиять на журналистов и направить их любопытство на министерских чиновников с Кингсли во главе, а уж они-то умели держать язык за зубами.
В полдень прилетела сова с письмом от Кингсли, который советовал Гарри взять с собой на пресс-конференцию Перси, имевшего большой опыт во всём, что касалось официальной работы с прессой. Сам Перси откликнулся на это предложение довольно безрадостно, отговорившись тем, что его положение в Министерстве сейчас довольно шаткое и что он никак не может оставить Джорджа одного. Но тут вмешалась миссис Уизли, заявившая, что это шанс восстановиться на работе и что Перси ни в коем случае не должен его упускать. К тому же, Чарли клятвенно заверил его, что приглядит за Джорджем, и Перси, наконец, сдался.
В половине третьего все были готовы к отправлению. Гарри немного нервничал, но не из-за предстоявших вопросов журналистов, а из-за самого Министерства. Всё-таки последние воспоминания об этом месте были не из приятных. Оказалось, он опасался зря. Министерство полностью изменилось, и невозможно было не признать, что работа была проделана поистине колоссальная, ещё и в такие короткие сроки. Оказавшись в атриуме, даже Перси раскрыл рот от удивления. Исчез ужасный монумент с маглами, так нервировавший Гермиону, но и старой скульптуры, венчавшей фонтан Магического Братства и тоже бывшей у Гермионы не в почёте из-за раболепного выражения на лице у домового эльфа, больше не было. Вместо них в самом центре зала бил огромный заколдованный фонтан в виде большой буквы «V». Победа*, как догадался Гарри. Помещение стало светлее и за счёт этого теперь казалось просторнее. Но особо осматриваться у них не было времени, так как к ним почти в ту же минуту торопливо подошла одетая в строгую форму министерского работника симпатичная девушка с короткими каштановыми кудряшками и очень официальным голосом спросила:
- Мистер Поттер, мистер Уизли и мисс Грейнджер, если я не ошибаюсь? Моё имя Одри Хэрмитэдж, я являюсь помощником Министра по связям с общественностью. Следуйте за мной, временно исполняющий обязанности Министра магии мистер Бруствер ожидает вас.
Кажется, эта тирада произвела впечатление даже на Перси, и все они послушно пошли за стучащей каблучками мисс Хэрмитэдж к хорошо знакомым уже лифтам.
- Пресс-конференция пройдёт в секторе борьбы с неправомерным использованием магии, у них есть большой зал, как раз то, что нам нужно, - информировала их Одри, пока они поднимались на лифте на второй уровень. – Обещались быть журналисты из тридцати четырёх печатных изданий, - не унималась она, даже когда они шли по коридору, в конце которого их ожидал Кингсли.
- Готовы, ребята? – спросил Кингсли, пожав им руки. – Тогда начнём. Джинни, тебе лучше сесть где-нибудь с краю, чтобы потом было проще уйти.
Он открыл высокие двери, и они оказались в просторном зале, заполненном галдящими людьми. Стоило им переступить порог, как со всех сторон засверкали вспышки фотокамер, раздались приветственные крики и пожелания. Гарри быстро прошёл к импровизированной трибуне и уселся за стол напротив карточки со своим именем. По обе стороны от него сели Рон и Гермиона, Перси и Одри сидели по краям.
- У вас есть ровно час, чтобы задать все интересующие вас вопросы, - деловито начала Одри. – Начнём. Пожалуйста, молодой человек во втором ряду.
- Хью Томпсон, журнал «Трансфигурация сегодня», - представился первый журналист, и Гарри перевёл на него взгляд в ожидании вопроса. – Мистер Поттер, расскажите нам в общих чертах нечто такое, о чём умолчали сегодняшние газеты.
Пролистав свежий выпуск «Ежедневного пророка», Гарри убедился, что Кингсли выдал в печать очень сокращённую, до предела сжатую версию изложенных им в письме событий. «Пророк» избегал любых подробностей и всего лишь вводил читателей в курс дела. И Гарри совсем не хотелось ничего менять.
- Эээ… я хотел бы сказать о нескольких людях, без которых эта победа стала бы невозможной, и чьи заслуги могут быть незаслуженно забыты, - несколько нерешительно начал Гарри. – Наверняка многие уже знают, что Северус Снейп, последний директор Хогвартса, был нашим шпионом в стане Пожирателей, о чём не знал никто, кроме Альбуса Дамблдора. Я считаю, что следует сделать достоянием общественности подвиг этого человека. Все нужные доказательства его преданности были предоставлены Министерству, - поспешно добавил он, опережая возможные поросы.
- Я также хотел бы добиться, и уверен, что добьюсь, реабилитации моего крёстного отца Сириуса Блэка. Он не совершал тех преступлений, в которых его обвиняли, и был осуждён несправедливо. Я намерен восстановить его доброе имя.
В зале раздались взволнованные вздохи, которые были моментально подавлены въедливым голосом Одри: «Прошу тишины!» Гарри понимал, что говорит несколько бессвязно, но сосредоточился в основном на том, чтобы никого не забыть. Он рассказал в общих чертах, опустив вопрос с крестражами, историю Регулуса, описал неоценимый вклад, внесённый в общее дело Грюмом, отдал дань памяти Добби, расписав, сколько раз эльф приходил к нему на помощь в трудную минуту. Наконец, у него закончились слова, и он с облегчением замолчал.
- Следующий вопрос, - раздался голос Одри.
- Дороти Вирер, журнал «Ведьмин досуг». Мисс Грейнджер, нашим читательницам было бы интересно узнать подробности вашего путешествия в обществе двух юношей, - дерзко объявила девушка в кричащей красной мантии. – Расскажите же нам, с какими трудностями вам пришлось столкнуться?
- К сожалению, мы не отвечаем на вопросы, прямо не касающиеся цели нашего похода, а также на вопросы о личной жизни, - Гермиона вежливо улыбалась, но Гарри видел, что она рассержена. – Они пришли, чтобы узнать что? – сердито прошептала Гермиона ему на ухо. – Лишний раз убеждаюсь, что среди журналистов нормальных людей нет.
- Алан Маркоби, «Ежедневный пророк». Мистер Уизли, расскажите нам о свойствах делюминатора, оставленного вам в наследство Альбусом Дамблдором. Насколько мне известно, это одно из его собственных изобретений?
- Да, - коротко ответил Рон, явно не собиравшийся вдаваться в подробности. – Он предназначен для включения и выключения света без использования волшебной палочки.
- И всё? – не отставал Маркоби. – Вы считаете, что Дамблдор изобрёл его только для этого?
- Очевидно, да, - голос Рона был холоден, но это не остудило пыла журналиста:
- И вы не нашли в нём никаких иных свойств?
- Пока что нет.
- Следующий вопрос! – вмешалась Одри, оборвав уже снова открывавшего рот Алана Маркоби.
- Кристин Крейн, журнал «Придира», - Гарри выпрямился в кресле, этой журналистке он ответит как можно более подробно. – Мистер Поттер, как вы считаете, теперь, когда война позади, не могли бы вы стать лицом нашей экспедиции, посвящённой поискам морщерогих кизляков? Или хотя бы не могли бы вы повлиять на Министерство, чтобы оно помогло нам с финансированием?
Рядом судорожно пил воду Рон, стараясь спрятать лицо за стаканом, неестественно тихо и неподвижно сидела Гермиона, а Гарри не знал смеяться ему или плакать. В конце концов, он сделал над собой усилие и ответил только ради Полумны:
- Это очень лестное предложение, в другое время, я думаю, я бы обязательно согласился. Но, боюсь, сейчас это вряд ли возможно. Под "сейчас" я понимаю следующие лет пятнадцать, - поспешно добавил он. – Но ещё раз спасибо, это большая честь.
Гарри на секунду встретился взглядом с Джинни, и она улыбнулась ему почти как раньше. Собственно, судя по вопросам, он начал понимать, что мало кого интересует подлинная история победы над Волан-де-Мортом. Журналисты, в надежде, что всё и так прояснится, гнались за сенсациями, пытаясь копаться в их личной жизни. Зря они вообще на это согласились.
- Последний вопрос, - словно в ответ на его мысли строго сказала Одри, и Гарри услышал знакомый голос, который ненавидел всей душой.
- Рита Скитер, специальный корреспондент «Ежедневного пророка». Мисс Грейнджер, меня уже несколько лет интересует, почему вы выбрали мистера Уизли, а не мистера Поттера объектом своих воздыханий? Поделитесь с нами секретами вашего рыжего друга. Он невероятно галантен? Хорошо поёт? Великолепен в…
- Как я уже сказала, - прервала её Гермиона, повысив голос, чтобы заглушить конец фразы Риты, - мы не отвечаем на вопросы, касающиеся личной жизни.
Гарри перегнулся через покрасневшего, скорее от гнева, чем от смущения Рона и зашептал на ухо Перси:
- Её нужно выгнать отсюда, это она писала всякую чушь про меня, когда мы были на четвёртом курсе. Она снова напишет кучу гадостей, которые только потреплют нам всем нервы.
Перси вспыхнул. Гарри знал, что он сейчас вспоминает своё письмо, написанное им самим Рону на пятом курсе. Он ожидал, что Перси позовёт охрану или, на крайний случай, подаст знак Одри, но тот вскочил и ринулся на Риту Скитер, громогласно требуя, чтобы она покинула зал. Рита встала и как ни в чём ни бывало, сохраняя достоинство и ровную осанку, прошествовала к двери, но на пороге обернулась:
- Но всё же, мисс Грейнджер, вы подтверждаете, что остановили свой выбор на Рональде Уизли?
Перси с грохотом захлопнул дверь перед её носом.
- Да! – раздражённо выпалила Гермиона, и смущённо посмотрела на Рона. Тот в ответ крепко сжал её ладонь. Гарри видел, что друг был счастлив настолько, насколько позволяли момент и ситуация.
- Пресс-конференция окончена, всем спасибо за внимание, - бойко оттарабанила Одри, вскакивая на ноги, и увлекая ребят за собой в ближайшую к ним дверь.
- Что за болваны! – воскликнула она, когда вспышки и крики остались позади. – Столько всего случилось, а им и спросить-то нечего!
Гарри был с ней полностью согласен. Непонятно, на чём собираются строить свои статьи представители тридцати четырёх печатных изданий, присутствовавших на конференции. Очевидно, на его речи в самом начале. Ну и ладно, так даже лучше, пусть пишут о людях, заслуживших минутку памяти. Дождавшись присоединившуюся к ним Джинни, они трансгрессировали назад в Нору.
- Ну, как всё прошло? – спросила запыхавшаяся миссис Уизли, прибежавшая при виде их из сада.
Пока Рон кратко описывал маме провалившуюся пресс-конференцию, Перси уже поднялся в комнату Джорджа, а Джинни и Гермиона сняли мантии и устроились на диванчике, что-то обсуждая.
- Что вы собираетесь делать теперь? – Гарри очнулся от этого вопроса миссис Уизли и изумлённо посмотрел на неё. До него только сейчас дошло, что вот и всё, всё закончилось, войны больше нет, он свободен и может делать всё, что пожелает. Но проблема была как раз в том, что он не знал, чего желает.
- Ну, я собираюсь отправиться в Австралию, - решительно заявила Гермиона. – Я должна вернуть родителей домой и вернуть им их настоящие воспоминания. Только… - она слегка заколебалась, - мне немного страшновато. Я бы очень хотела, чтобы вы были рядом.
Она посмотрела сначала на Рона, потом на Гарри, ожидая их ответа. Почему-то Гарри думал, что миссис Уизли воспротивится этой идее, но всё вышло совсем наоборот.
- Конечно, Рон, поддержи Гермиону, тем более, много времени у тебя это не займёт, - сказала она, и Рон сразу же согласно кивнул.
- А ты, Гарри? – спросила вмиг просиявшая Гермиона. – Что ты скажешь?
Он не был против поездки в Австралию, и совсем уж не был против помочь Гермионе, но как оставить Джинни? Гарри посмотрел на неё, но встретил в ответ только печальный, полный понимания взгляд. Этого он стерпеть уже не мог.
- Если только мы возьмём с собой Джинни, - просяще сказал он, глядя на миссис Уизли. – Неправильно будет отставлять её здесь одну, когда все в доме так заняты.
- Но ей всего шестнадцать, дорогой, она ещё не может трансгрессировать, - растерянно попыталась возразить миссис Уизли.
- А мы и не будем трансгрессировать, - заявила Гермиона. – Мы полетим на самолёте!
* От английского «victory» - победа.
Новая иллюстрация от mrs_cocaine, посвящённая ночному разговору Гарри и Джинни)
http://www.imageup.ru/img252/1814703/fik-7.jpg
