Глава 7. Дела семейные2003 год, октябрь
Драко не знал, зачем понадобился Кингсли. Сейчас он не работал ни над чем особенным — нельзя же считать таковым договор с ирландским производителем нижнего белья, — да и раньше Кингсли всегда узнавал о результатах сделок от мистера Варграда. Драко такой вариант полностью устраивал. И вот министр магии вдруг решил поговорить с ним лично. Ничем хорошим это не пахло.
Секретарша доложила о приходе Драко и уже через несколько секунд попросила его пройти в кабинет.
Драко никогда не был здесь, он вообще никогда не разговаривал с Кингсли наедине. Подробности по поводу работы на министерство ему передал Поттер, позже мистер Варград помог с оформлением перевода. Пару раз Драко доводилось присутствовать на встречах своего начальника с министром, но последний почему-то всегда сам приходил в международку.
И вот Драко стоял на пороге кабинета, ничем в сущности непримечательного: тёмно-синий ковёр на полу, широкий стол, несколько кожаных кресел, закрытый шкаф тёмно-коричневого цвета. Кингсли не повесил в офисе колдографии близких, не украсил стены картинами, кажется, вообще не принёс сюда ничего из личных вещей.
— Здравствуйте, мистер Малфой, — поздоровался с ним министр, отвлекаясь от документа, который просматривал. — Садитесь.
Драко устроился в кресле напротив Кингсли.
— Так вышло, что мы толком не разговаривали с тех пор, как вы начали работать у нас, — сказал Кингсли.
Он повернулся, и Драко заметил, что в ухе у него блеснула серёжка. Насколько он помнил, в прошлую их встречу на Кингсли не было украшений.
— Но я наслышан о ваших успехах, — продолжил он. — И, насколько мне известно, у мистера Варграда на вас большие планы.
Кингсли не улыбнулся, но во взгляде его Драко прочитал что-то похожее на одобрение. Сам Драко был занят тем, что прикидывал, как много Варград сказал Кингсли.
«Неужели всё?»
Они говорили об этом пару недель назад. Варград тогда пожал Драко руку и кинул будто бы между прочим: «Года через три-четыре я покину этот кабинет, — он обвёл взглядом помещение, полное дорогих безделушек, свезённых со всего света. — И мне кажется, ты мог бы занять моё место. Я бы уже сейчас сделал тебя своим заместителем, Драко, но боюсь, что спешка обернёт дело не в твою пользу. Вот года через два… Но я буду постепенно вводить тебя в курс дела. Готовься».
Не зная, что из этого известно Кингсли, Драко просто кивнул.
— И знаете, мистер Малфой, посоветовавшись с некоторыми людьми, я решил, что мы можем раньше срока разморозить ваши счета. Не все, конечно, процентов сорок для начала. Но, думаю, вы это вполне заслужили… И, как вы понимаете, работа в министерстве больше необязательна.
Новость была ошеломляющей. Несколько лет назад Драко мечтал об этом дне. Он грезил о нём, маясь от скуки в Отделе транспорта, и порой задумывался о такой возможности уже после перевода в международку. Пусть эта работа была гораздо интереснее, Драко тогда утомляла необходимость вставать каждый день в семь утра, выполнять поручения, которые не всегда ему нравились, да и презрительные взгляды коллег раздражали донельзя. Люди вокруг него ни на секунду не забывали, что его отец сидит в Азкабане, что он сам бывший пожиратель смерти — слово «бывший» они часто опускали. И хотя Драко не нуждался ни в ком из них — разумеется, не нуждался, как могло быть иначе, — порой идея Кингсли казалась ему ужасающей.
Ещё два года назад Драко тут же забрал бы документы, предварительно извинившись перед мистером Варградом, но не испытывая угрызений совести, а теперь…
— Вы хотите, чтобы я ушёл? — спросил Драко напрямую.
Новости слишком взволновали его, трудно было сохранять видимое спокойствие, хотя отец явно бы не одобрил его горячность.
Внезапно Кингсли широко улыбнулся:
— Нет. Конечно, нет. Вы отлично справляетесь со своей работой, Малфой.
Драко не смутило то, что министр больше не называл его «мистером». Он даже почувствовал желание улыбнуться в ответ, но на этот раз всё-таки сумел сдержаться.
— Спасибо, — поблагодарил Драко за похвалу. — Я подумаю над этим.
— Отправьте мне письмо, — сказал Кингсли напоследок.
Он уже не улыбался, но смотрел на Драко с большой теплотой.
И хотя Драко действительно хотел всё хорошенько обдумать, закрывая дверь, он уже знал, что напишет министру. Оставалось только объясниться с отцом, матерью и, возможно, Асторией — помнится, она мечтала о дне, когда «его отпустят на свободу».
2005 год, ноябрь
Мать сидела в кресле, на коленях у неё лежал альбом. Драко скривился, когда понял, какие колдографии она разглядывает. Со снимков на Нарциссу смотрела улыбающаяся — только уголками губ, конечно, — Астория. На нескольких колдографиях рядом с ней стоял Драко. В большинстве случаев он обнимал девушку за талию. Кажется, на парочке — более игривых — они целовались.
Нарцисса остановилась на тех колдографиях, которые были сделаны за месяц до их разрыва на одном из званных вечеров. Драко помнил, что Астория тогда дулась на него и вела себя как глупая обиженная девочка. На колдографиях они просто стояли рядом, и оба не выглядели особо счастливыми. Драко кинул беглый взгляд на изображения и прошёл к столу. Он не понимал, зачем Нарцисса вообще наклеила все эти снимки в семейный альбом.
— Надеюсь, ты не забыл про завтрашний приём? — поинтересовалась мать, отрываясь от альбома.
Драко, конечно же, забыл, но признаваться в этом не хотелось.
— Нет, я всё помню, — соврал он.
— Я пригласила Гампов, Селвинов, Морганов, ещё будет Мэй Донтаун, — начала перечислять Нарцисса.
Нетрудно было догадаться, к чему она клонит. Насколько помнил Драко, у Морганов, Гампов и Селвинов были незамужние дочери, а Мэй Донтаун недавно разорвала помолвку с каким-то французом и тоже считалась выгодной партией. Сумма, которая лежала на её банковском счету, в глазах света полностью перекрывала скандал с её бывшим женихом.
Драко взял со стола шоколадный кекс и принялся есть его, намеренно ничего не отвечая.
— Жаль, Астория не сможет прийти, — сказала Нарцисса.
— Почему? Я всё равно не смог бы на ней жениться, — не сдержался Драко.
Мать нахмурилась:
— Чем дольше ты работаешь в министерстве, тем более вульгарным становишься. Я боюсь за тебя, Драко.
Он пожал плечами. Не объяснять же матери, что дело не в работе вовсе и злой язык он определённо унаследовал от Люциуса. В конце концов, Нарцисса не могла этого не знать, пусть и упорно утверждала обратное.
— Забини же приглашены? — спросил Драко.
Нарцисса холодно кивнула. Она явно надеялась на то, что он всё-таки обсудит с ней незамужних чистокровных девиц.
Доедая кекс, Драко вдруг понял, что это хороший шанс выполнить их с Грейнджер задание. Кажется, она говорила о новой идее Лавгуд, и если так…
— А Чарльз Донтаун будет? — поинтересовался Драко.
Брат Мэй, лопоухий Чарльз, со школы собирал неправильно сваренные зелья. Как-то он рассказывал Драко, что начал коллекционировать образцы на шестом курсе. Тогда он пытался сварить зелье смеха, но ошибся и отвар заставил его друга — ради шутки Чарльз и работал над той сывороткой, — танцевать несколько часов подряд. С тех пор Чарльз просил у всех, чьи неправильно сваренные зелья обладали какими-то особыми свойствами, «дать ему немного».
— Да, — откликнулась Нарцисса. — Разве вы дружны?
— Никогда не поздно начать.
Сказав это, Драко пожелал матери приятного вечера и поднялся в свою комнату — отправить письмо Грейнджер.
***
Идея Малфоя была неплоха, но существовало несколько проблем. Во-первых, Луна собиралась писать статьи о работниках министерства с необычными хобби, а Чарльз не входил в их число. Во-вторых, непонятно было, как она вообще могла попасть на приём в поместье.
Всё это Гермиона изложила в большом письме, которое отправила Малфою. Она выводила букву за буквой, то и дело кидая взгляды на крутящийся шар, который теперь стоял на письменном столе в её комнате.
Она удивилась, когда Малфой отдал ей игрушку.
«Для него это ничего не значит, — сказала она себе тогда. — Он вырос среди таких магических вещиц и просто не хотел тащить домой всякий хлам».
И всё же смотреть на переливающийся шар почему-то было приятно, и вспоминать, как Малфой предложил его — тоже.
Подумав, Гермиона выдвинула ящик и взяла новый пергамент, у неё вдруг родилась хорошая мысль. По крайней мере, Гермионе она казалась почти блестящей.
***
Следующий вечер Гермиона провела в Норе. Мистер и миссис Уизли давно ругали детей, — а к Гермионе они, несмотря на её разрыв с Роном, относились как к дочери, — за то, что они уже сто лет как все вместе не приходили к ним в гости. Сегодня младшие Уизли, Поттеры и Гермиона решили исправиться.
Есть пришлось в саду, предварительно установив там шатёр и произнеся парочку греющих заклинаний. Гермиона занималась этим вместе с Анджелиной, попутно гадая, как дела у Луны и Малфоя. Судя по её часам, приём начался минут двадцать назад.
— Я думала, что Луна придёт, — сказала Анджелина, когда они с Гермионой левитировали длинный стол и размещали его в шатре.
— Я тоже, — без зазрения совести соврала Гермиона. — Но Забини, с которым она недавно начала общаться, нужна была пара на вечер, и Луна не смогла отказать.
Анджелина так удивилась, что дёрнула палочкой, из-за этого стол резко мотнуло влево.
— Прости, — она подвинула его к середине. — Просто тут всё странно. Забини и Луна? Серьёзно? Почему он её позвал?
Гермиона тут же догадалась, что Анджелина почитывает ведьминские журналы на досуге.
— Не знаю.
Гермиона не любила врать, но не могла же она сказать, что подделала почерк Забини — парочка заклинаний и несколько часов тренировок, — отправив его партнёрше для вечера, некой Розалии Осмунд, отказ. Потом Малфой, когда Забини рассказал ему о странном поведении Розалии, переставшей с ним разговаривать и обозвавшей его не определившимся идиотом, «внезапно» вспомнил об их встрече с Лавгуд на ярмарке…. Впрочем, то, что Забини всё-таки решил позвать Луну на приём, было, на взгляд Гермионы и Малфоя, большой удачей. Они много усилий приложили для этого, но Забини мог и не поддаться на эту уловку, написав одной из своих случайных знакомых и испортив им идеальный план.
В итоге то, что Чарльз Донтаун имеет необычное хобби, оказалось вовсе неважным, но Гермиона почему-то всё равно улыбалась, думая о первом письме Малфоя. Он запомнил её слова о проекте Луны. Она бы и сама не поверила в такое ещё пару недель назад, ведь тогда Малфой, кажется, считал Луну чокнутой и не воспринимал её всерьёз?
«И сейчас, наверняка, тоже не воспринимает, — поправила себя Гермиона, расставляя чашки. — Но, видимо, стал чуть лучше к ней относиться».
Если поразмышлять, она и сама немного изменила мнение о Забини. Пусть он и был груб с ней на ярмарке, но потом извинился — вроде довольно искренне, — и с Луной говорил совсем иначе. Очень по-доброму.
А ещё кристалл теперь горел светло-розовым и больше не бледнел.
***
За ужином все как обычно говорили разом. Гермиона давно привыкла к таким общим сборищам. Теперь она сидела рядом с Анджелиной и хвалила салат, который та принесла с собой. По другую руку от Гермионы расположилась Флер, она через стол общалась с Джинни, то и дело посматривая в дальний угол шатра, где Гарри и Перси устроили что-то вроде детского уголка: маленьких Уизли и Джеймса накормили раньше, чем за стол сели взрослые.
Сейчас Виктуар — самая старшая из детей — деловито объясняла что-то маленькой Молли. Та поглядывала на кузину и прижимала к себе большую куклу. Виктуар больше походила на Флер, чем на Билла. Её волосы отливали рыжиной, но в остальном она была маленькой копией матери и, как неоднократно наблюдала Гермиона, даже держаться старалась также, посматривая на других детей немного свысока. Её сестра — улыбчивая Доминик — играла с мячом. Джеймса на площадке не было: годовалый малыш спал в доме.
— Скоро Джеймс сможет играть вместе со всеми, — услышала Гермиона слова Флер.
Джинни кивнула.
— Когда малец узнает, сколько у него кузин, он точно сойдёт с ума, — внезапно вступил в разговор Джордж, который до этого молча выбирал оливки из салата и откладывал их на край тарелки.
Он сегодня был в одном из своих хмурых настроений. Гермиона догадывалась, что они с Анджелиной опять поссорились.
— Ну вы с Анджелиной можете облегчить его участь, — подмигнул брату Рон. — Да и мы со Сью постараемся…
Гермиона заметила, что Боунс вспыхнула и попыталась толкнуть своего жениха локтём, но тот увернулся.
Молли добродушно рассмеялась, и Артур последовал её примеру.
— Кстати, о детях, — Флер снова обратилась к Джинни. — Вроде вы с Гарри хотели завести ещё одного ребёнка.
На лицо Джинни набежала тень. Гермиона успела заметить это, прежде чем её подруга широко улыбнулась:
— Я потом всё расскажу тебе, Флер.
— И, правда, всё? — поинтересовался Рон.
За свой тон он тут же получил подзатыльник от Одри: жена Перси никогда не церемонилась с его братьями. Именно поэтому они её так обожали. («Одри — это лучшее, что случилось с тобой за почти тридцать лет жизни», — заявил Джордж на их свадьбе. Никто даже не думал с ним спорить).
— Ну, если ты действительно вернёшься в команду, то с детьми придётся повременить, — заметила Сьюзен.
За столом тут же воцарилась тишина. Гермиона плохо знала Сьюзен — в школе они мало общались, да и сейчас желания поговорить не возникало, — но об этой её черте была наслышана: Боунс была мастером неуместных высказываний.
Сейчас реакция последовала мгновенно.
— Ты снова хочешь играть за «Гарпий»? — удивился Билл.
— А кто будет воспитывать Джеймса? — возмутилась Молли.
— Ты не говорила, что собираешься возвращаться, — начал Гарри. Он выглядел ошеломлённым.
Если подумать, Джинни и Гермионе ничего не рассказывала о своём желании снова играть в квиддич — судя по выражению лица миссис Поттер, Сьюзен ничего не перепутала.
«Наверное, сказала об этом Боунс под влиянием момента или вроде того», — подумала Гермиона.
Всё это время Джинни молчала.
— Я ещё ничего не решила, — наконец сказала она.
— Но если ты этого хочешь, почему бы не попробовать, — вмешалась Анджелина. Она ободряюще улыбнулась Джинни. — В конце концов, с тобой «Гарпии» выиграли столько матчей и добрались до финала, а сейчас у них ничего не ладится. Их новый ловец…
— Хватит, Анджелина, — перебил жену Джордж. — Джинни ушла из команды, потому что семья для неё важнее каких-то глупых амбиций и тебе…
Он осёкся, заметив, каким взглядом его сверлит Молли.
— Прости, — поспешно добавил Джордж, обращаясь к жене. — Тебе нельзя волноваться.
Анджелина передёрнула плечами, но не стала ничего говорить. Гермиона слышала, как стучат по тарелкам вилки и ложки — настолько тихо стало в шатре.
— А мы с Луной были на ярмарке в Котсуолде, я там накупила столько книг, — начала она, чтобы разрядить обстановку.
К счастью, Перси сразу поинтересовался, какие произведения она приобрела, и не было ли там «Большой магической истории» Феншира. Гермиона заметила, как Рон и Одри обменялись взглядами, означающими что-то вроде «Эти двое безнадёжны».
***
Вернувшись домой, Гермиона тут же написала Малфою. Она не знала, закончился ли приём, но очень ждала вестей. Сняв макияж, она прошла в комнату, чтобы переодеться: к Уизли Гермиона часто приходила в чём-то магловском. На этот раз на ней были синие джинсы и тёмно-бордовый свитер. Она не успела стянуть его, как в окно постучала сова. Малфой ответил. В письме он спрашивал, можно ли прийти.
— Какая деликатность, — прокомментировала Гермиона, обращаясь к шару — теперь он был тёмно-синим.
Она вывела на пергаменте: «Приходи, конечно». Потом стянула свитер, оставшись в лёгкой белой футболке, и пошла на кухню заваривать чай. У Уизли она объелась, но чашечка «Эрл Грея» повредить не могла.
Малфой появился в её гостиной через десять минут. К тому времени она успела разлить чай по кружкам и даже найти в шкафчике тыквенное печенье.
Кажется, он тоже решил не переодеваться после приёма. На нём была элегантная чёрная мантия, правую руку украшало кольцо с бледно-голубым камнем.
— Привет. Садись, — предложила Гермиона.
У неё снова возникло ощущение, что Малфой пытается просканировать её взглядом.
— Привет, — откликнулся он, откинувшись на спинку. — Знаешь, в следующий раз смени диван к моему приходу. Этот ужасно жёсткий.
— Обязательно, — фыркнула Гермиона. — Рассказывай уже.
Малфой потянулся за чашкой:
— Всё хорошо, Грейнджер. Я гениален.
Она скептически приподняла бровь.
Малфой усмехнулся:
— И ты тоже ничего, — видно, заметив её взгляд, он всё-таки исправился. — Профессор Макгонагалл добавила бы гриффиндору десять очков. Хотя не думаю, что она одобрила бы твои методы.
Гермиона поняла, что краснеет, и поспешила вернуться к главному:
— Луна и Забини общались?
— Да. Почти весь вечер проговорили. Милли даже спросила у меня, не заболел ли Блейз.
Малфой едва заметно улыбнулся. Видно, вспомнил что-то смешное.
— Милли? — переспросила Гермиона.
Она потянулась к вазочке и внимательно посмотрела на печенье, пытаясь на взгляд определить самое вкусное.
— Миллисента Булстроуд, — объяснил Малфой.
Он выхватил из корзинки печенье, и Гермиона на мгновение ощутила прикосновение его пальцев — очень холодных.
— Я пошёл на приём с ней, — добавил он.
И почему Гермиона думала, что Малфой будет там один?
«Как такая глупость вообще пришла мне в голову? — укоряла себя она, глотая печенье. — И, в конце концов, какая мне вообще разница».
Но хотя всё это Гермиону совершенно не волновало, хорошее настроение, которое завладело ей с приходом Малфоя — подозрительное совпадение, — куда-то исчезло. Злясь на себя, Гермиона улыбнулась пошире:
— Я завтра расспрошу Луну, после ярмарки мы толком не разговаривали. Знаешь, — она, наконец, посмотрела Малфою в глаза, — не хотелось смущать её лишними вопросами. И если это всё… тебе лучше вернуться в мэнор. Завтра ведь на работу, а сейчас уже почти двенадцать.
Гермиона ждала, что Малфой тут же поднимется с дивана, но вместо этого он отхлебнул ещё чаю.
— Покажи кристалл, — то ли приказал, то ли попросил он.
Этот тон показался Гермионе не самым приятным, но она всё равно кивнула и пошла в свою комнату.
Спустя пару минут, она вынесла кристалл, который всё ещё горел. Мерное розовое свечение озаряло комнату. Гермиона пыталась понять, усилилось ли оно, но ничего не могла сказать на этот счёт. Она протянула кристалл Малфою, и тот осторожно взял его.
— Он чуть тёплый, Грейнджер, — вдруг сказал он. — А в прошлый раз был холодный.
Гермиона поспешила коснуться кристалла. Малфой был прав. И как она не заметила эту перемену.
Гермиона не могла с точностью сказать, сколько они простояли так, глядя друг другу в глаза и едва соприкасаясь руками: кристалл лежал на открытой ладони Малфоя и, касаясь его пальцами, Гермиона слегка задевала кожу парня.
Момент разрушил внезапно раздавшийся стук. Гермиона обернулась, за окном размахивала крыльями Букля-вторая — сова Гарри. Гермиона хотела забрать письмо, её пальцы соскользнули с кристалла, но Малфой внезапно задержал её. Теперь он второй рукой удерживал её ладонь на камне.
— Что? — удивилась Гермиона.
Тут Малфой будто вышел из транса, он посмотрел на их руки так, точно не сам только что накрыл её ладонь своей.
— Конгрит об этом не предупреждала, да? — наконец выдал он. — О температуре?
— Ага, — кивнула Гермиона.
Он больше не удерживал её, и Гермиона подошла к окну.
— Друзья потеряли? — спросил Малфой. Теперь в его голосе не было ни капли рассеянности.
— Гарри, — отозвалась она.
Они с Гарри не могли во время ужина в Норе говорить о волновавшем его — да и Гермиону тоже — деле. Поэтому Гермиона взяла с него обещание, что он напишет ей, как только Джинни ляжет спать.
То ли Гермионе показалось, то ли Малфой действительно поморщился. Он положил кристалл на стол:
— А младшая из Уизелов не ревнует?
Его тон был слишком ядовитым, и Гермиона удивилась такой резкой перемене. Прежде чем она успела ответить, Малфой уже скрылся в камине. Она пожала плечами, чувствуя, как на неё накатывает разочарование — в чём? Кем? — и взялась за письмо. Букля-вторая ждала ответа, примостившись на столе.
***
Гарри писал, что пока им не удалось найти Терезу.
«Мы осмотрели окрестности, были, кажется, во всех местах, где когда-либо собирались пожиратели, но не нашли её. Свитт раздавлен, говорит, что мы делаем недостаточно. Мы с Роном, как и ты, считаем, что её могут прятать в каком-нибудь родовом поместье… но в каком? И главное — как достать разрешение на обыск без каких-либо причин (зацепок нет, улик тоже, одни подозрения)? Можно, конечно, в парочку домов вломиться и без него, но не уверен, что это поможет делу.
Работаю больше, чем обычно. Вот даже с Джинни поговорить не успеваю. После ужина она так и не рассказала, что там насчёт неё и квиддича. Я думал, мы хотим второго ребёнка, а тут такое… Прости, что вываливаю на тебя всё разом.
Хорошего тебе дня (следующего), Гарри».
Гермиона вздохнула и, прежде чем ответить, перечитала письмо ещё два раза. Дело Свитта было скверным, очень скверным, а с Джинни она собиралась встретиться завтра же. Попытавшись успокоить Гарри, она отдала письмо Букле-младшей и пошла в комнату, чтобы наконец переодеться. Зачарованный шар продолжал крутиться, отсвечивая то розовым, то голубым, то зелёным.
