Глава 7. «Вторая тайна прошлого»Виктор Бояринов
Итак. Всем, наверное, интересно, что такое подпространство. Поясняю. Смотрели мини сериал Потерянная комната? Кто смотрел, тем будет проще представить. Тут работает тот же принцип.
В подпространство попадают с помощью активаторов – бусин на моем браслете. Эти штуки очень большая ценность, и когда я бросил брату браслет, хотел показать, как сильно доверяю ему – за использование каждой нас заставляют отчитываться. Если браслет ко мне не вернется, могут возникнуть проблемы. Может, не надо было, но меня задело то, как Ник после, казалось бы, возникшего понимания, снова перешел на официальный тон. Простите, отвлекся.
Так вот, в подпространство можно попасть, используя любую внутреннюю стену. Только лучше, чтобы эта стена была не в тесной комнате. Лучше что-то вроде большой залы. Потому что чем меньше пространство, тем больше может возникнуть при переходе проблем. Может расплющить, или конечности оторвать… Тут еще многое зависит от количества людей, в данный момент находящихся в подпространстве. Нам с братом осталось надеяться на чудо.
Конечно, покрутило нас здорово. Я раньше вот так, в полевых условиях, в подпространство не заходил. На работе это делается цивильно, в большой зале. Еще и перед этим обязательно смотрим на монитор, показывающий, сколько людей там сейчас. По протоколу должно быть не больше тридцати, но кто их досконально соблюдает… Главное – ни в коем случае не больше пятидесяти.
А сколько сейчас – кто знает. И еще мы ни разу не выходили в подпространство из милисекунды времени. Как для нас будет течь время? Как для наших товарищей по несчастью? Или как обычно? Во втором случае спасемся только мы вдвоем. А если честно, то только я, поэтому искренне надеюсь на первый вариант.
Когда, наконец, меня выплюнуло в подпространство, чувствовал себя как человек с морской болезнью после двухнедельного круиза. Но руки-ноги на месте, уже хорошо. Следом приземлился Ник – упал прямо на пол, и я помог ему встать.
Подпространство для восприятия слишком сложно. Наверное, если бы мы видели, что там на самом деле, сошли бы с ума. Поэтому человеческий мозг все существенно упрощает, и нам оно представляется в виде белой комнаты с дверью. И каждый, открыв дверь, попадает в именно свою часть подпространства, где хранятся конкретно его разработки. В чужую часть попасть невозможно – это самое надежное хранилище в мире, в основном там хранится то, что, в случае попадания не в те руки, может принести огромнейший урон, вплоть до уничтожения нашей планеты, а то и известного нам мира.
Ник, не отпуская моей руки, открыл дверь. Таким образом, в свое подпространство можно провести не больше одного человека. И очень важно, чтобы дверь открыл именно Никита, иначе попадем ко мне. Впрочем, я намерен как-нибудь обязательно брата туда провести. Пусть знает, что доверяю ему. Да и, если не будет принято решение закрыть участок, хочу передать его брату назад.
Да… Впечатляет. Светлая, просторная комната, посередине большой комп, а всюду разбросаны вещицы, на первый взгляд, занимательные, даже очень. Видимо, когда брата выгоняли из института, не смотря на депрессию, он успел спрятать сюда все разработки и надежно закрыть за собой. Но разложить времени не было – накидал, как смог. Может, он каким-то образом заблокировал эту часть подпространства от разрушения (если да, надо узнать как), а может, отец не стал этого делать, надеясь, что сможет сюда пролезть (с отцом у нас тоже будет долгий разговор). В любом случае, мы сюда попали, и первым делом выглянули за границу, в пространство обыкновенное.
Одна из стен всегда прозрачная, потому что мы же должны знать, что происходит снаружи. И в самом крайнем случае, можно выйти не так, как вошли, а через стену. Но лучше этого не делать – можно впасть в кому, и так и не выйти из нее.
Никита Бояринов
Больше всего я боялся, что мы выйдем за границы мельчайшей частицы времени, в которой находимся сейчас, и время для нас потечет, как обычно. В этом случае и я, и Виктор, сразу бы умерли. Похоже, мой брат не до конца это понимает, и я решил не грузить, все равно другого варианта у нас не было.
Нам повезло – посмотрев на стену, увидели, что наши друзья по-прежнему двигаются, говорят друг с другом. У Вики истерика… Но все еще живы.
Тут они перестали видеть – в один момент, я понял это по поведению. Еще, похоже, манекены всей толпой ломятся в павильон и скоро прорвутся. Времени совсем нет – начали отказывать чувства. Нас с братом это пока не касается, мы же в подпространстве. Но действовать надо быстро – я кинулся к компу.
Нажимал на клавиши быстро, как только мог – один пароль, второй, третий… На автомате заходил в свою систему. Сзади восхищенно присвистнул брат:
- Вот это программа. Сам создал?
- Да. Но на это ушло много времени. Я не все мог сделать сам. И посоветоваться было не с кем. Точнее, советов спрашивал, но приходилось это делать так, чтобы никто не понимал о чем я.
- Да. Помню. Ты как-то ходил по институту и бесил все своими вопросами.
Повисла недолгая пауза – я тоже вспомнил то время. Тогда все меня считали сыном начальника, бездельником, которому делать нечего. Поэтому он ходит по институту и отвлекает их дурацкими вопросами. Отец приказал отвечать, понимая, что это нужно для прогресса в исследованиях. Но взял с меня обещание, что никто не узнает, к чему эти расспросы. Поэтому они казались бессвязными, и меня считали глупым. Что, в конечном счете, отцу было только на руку – никто и никогда не поверил бы, что поднять участок может «недалекий» парень вроде меня.
Но, не смотря на то, что все меня презирали, я все же был доволен жизнью. Я каждый день ходил на работу, знал, что делаю большое дело, верил, что признание не за горами. Как я был молод и наивен!
Когда брат неожиданно сказал «Прости, я не то хотел сказать», я только плечами пожал - что ответить? Меня его фраза не так уж и задела. Сам знаю, что всех бесил. А он, и достаточно часто, говорил мне вещи гораздо обиднее. Но Виктор задал еще вопрос:
- Почему ты ни разу ко мне не подошел?
- Надо ответить?
- В смысле?
- Ну ты же и так знаешь, почему.
- Я бы тебе помог.
- Мы оба знаем, что это не так.
- Ник…
- На надо меня у…
Я не договорил, скорчившись от боли. Похоже, это конец – действие снадобья брата заканчивается. Скоро мне будет еще хуже, уже и в глазах темнеет. Я должен использовать последний шанс сказать брату, что хотел. Но сначала дело.
Вик и сам понял, что закончить придется ему – пароли все я ввел, запустил основной алгоритм. Дело за малым – брат осторожно помог мне сесть у стены, а сам сел на мое место и начал щелкать по клавишам так же быстро, как я. И правда – времени остается все меньше – наши товарищи, похоже уже и не слышат друг друга. Но я верил, что у брата получится.
И правда, скоро Виктор все закончил. Осталось одно нажатие кнопки, и все вернется на круги своя. Мы снова станем теми, кем были – Марина и Юля обычными студентками, Вика мажоркой, Сергей мошенником с большими проблемами. Я простым охранником, а Виктор кошмаром всей моей жизни. Тогда я, правда, не верил, что это происшествие как-то изменит нас.
И пока все не вернулось на круги своя, я должен рассказать брату правду. Я понимаю, что после этого он будет относиться ко мне еще хуже, еще чаще станет доставать. Но сегодняшний день мне доказал, что умереть можно в любое время. И я не хочу оставлять недосказанность и иметь секреты от брата. Поэтому, когда Виктор уже почти нажал Enter, я крикнул:
- Подожди!
- Что-то не так? – насторожился брат.
- Нет. Просто ты должен кое-то знать.
- Ник, может, потом? Наши жизни на волоске.
- Вик. Это очень важно. Пожалуйста.
Я очень редко просил брата о чем-то. Но мне было, действительно, важно это рассказать. Не смотря на то, с каким трудом сейчас даются слова, и как тяжело будет снова видеть ненависть в глазах родного брата. Я почувствовал облегчение, когда брат кивнул, и начал рассказ.
Тогда еще у нас все было хорошо. По крайней мере, мне так казалось. Мой брат всегда был практичным, даже можно сказать циничным. А я вечно витал в облаках. Он к любой проблеме подходил с конкретным, разработанным планом. Причем планировал буквально за минуты. Я же полагался на удачное стечение обстоятельств. Я любил фантазировать и что-то изобретать. А вот планирование мне казалось ужасно скучным. Так что мы с братом идеально дополняли друг друга.
Отец с детства пытался выведывать у меня те или иные вещи, касающиеся брата. Хорошо ли он учится? Не хамит ли старшим? Не влезает ли в неприятности? Не участвует ли в драках. Конечно, я уклонялся от расспросов подобного рода – сама мысль стучать на брата казалась немыслимой.
Но, честно говоря, было обидно, что его всегда интересовал Виктор, и никогда я. но я не завидовал. Тем более отец внезапно изменил мнение относительно того, кто будет его наследником. Раньше почему-то само собой разумелось, что наследник может быть только один, и это Виктор. Всегда так было, что отец любил его больше. Я не ревновал – брата любил. И тут отец объявляет, что мы с Виктором равны, и оба, пятьдесят на пятьдесят, унаследуем семейный бизнес. Я был этому рад не из-за денег, они всегда меня мало волновали. Меня грела мысль, что мы с братом будем работать и идти по жизни вместе.
Только брата не радовала. Всего через неделю после этого заявления отца он подставил меня, спровоцировал школьную драку, зачинщиком которой почему-то сочли меня. Нашелся с десяток свидетелей, которые сказали, что еще и именно я вылил в окно грязную воду из ведра, которой окатило как раз нашу классную. Хоть я и близко к нему не подходил.
Тогда меня чуть не исключили, отец замял это дело. Но сказал, что я недостоин быть его наследником и работать в институте. И только Виктор был весь в белом. И пока мы учились в школе, было еще много всего. Мне бы ненавидеть его, но и я перед братом виноват.
Итак, хоть я ничего не говорил отцу о брате, он откуда-то все узнавал. Я подозревал Славку Сидорова – нашего приятеля, не очень близкого, но навязчивого. Даже пробовал сделать так, чтобы он с нами перестал зависать. Но брату нравилась Славкина лесть, а напрямую я не мог кого-то обвинить, не имея доказательств. И это моя большая ошибка.
А однажды и мне пришлось выступить в роли стукача. Брат решил сделать кое-что реально опасное. Он вздумал прыгать с крыши высотки с полными отморозками. Он думал, ничего не случится. Но я случайно узнал, что оборудование, которое они используют, очень хлипкое. И что они все не ценят жизнь – это типа русской рулетки для них. И они для смеху решили утянуть за собой богатенького мальчика.
Я пытался поговорить с Виктором. Он не слушал. И у меня не было выхода – я рассказал отцу. И стал ничем не лучше Сидорова. Тем более, наверное, брат решил, что заложил его именно Славка – подрался с ним и не говорил причины. А я до сих пор чувствую себя виноватым – я должен был достучаться до брата, а не закладывать его. И, не смотря на последствия, я доволен, что все рассказал.
Виктор Бояринов
Вот же придурок! Недалекий идиот, не видящий дальше своего носа! Как я мог решить, что это Никита постоянно сливает отцу информацию? А он как мог подумать, что я начал травлю из-за того, что не хотел делиться с ним деньгами нашего отца?
О том, в чем Никита сейчас признался, я знаю очень давно. Собственно, с самого начала. Я подслушал его разговор с отцом, когда он меня заложил. Я и сам понимал, что затея так себе, но уже дал слово, что буду участвовать, и не хотел идти на попятную. Так что, хоть от отца и здорово прилетело, мне было на руку, что он узнал. Но раньше и более безобидные мои планы порой срывались, я даже решил, что это Сидоров и уже обдумывал план мести. А оказалось – Никита! Так вот почему отец решил сделать его наследником наравне со мной!
Такие мысли вертелись в голове, и я даже не подумал, что, прежде чем хоть что-то предпринимать, надо поговорить с самим Никитой. Потребовать объяснений. Но мне всегда действия давались лучше, чем слова. И поэтому я сразу же начал действовать. И двигала мной ненависть, в которую за пять минут подслушанного разговора превратилась любовь к брату.
Это я организовал настоящую травлю, я выставил брата в самом худшем свете. Но, когда это делал, я на самом деле не думал о деньгах. Мною двигали два основных мотива – желание доказать отцу, что его стукачок ничем не лучше меня. Пусть даже путем лжи и провокаций. И сделать Нику как можно больнее.
Да, драка с Сидровым была. Он слишком буквально понял мое второе желание. И пытался нанять каких-то бандитов, чтобы они Ника отметелили. В то время это было еще проще, чем сейчас. Не проблема для любого с деньгами, школьника в том числе. Он мне похвастаться решил. Но, узнав об этом, я и сам не заметил, как заехал тому по физиономии. Вот только после этого еще больше стал ненавидеть брата. Меня бесило, что я, весь такой циничный, подрался из-за него. И эту вину возложил на Ника.
Когда брат рассказал про то, что отец сделал с ним и его будущим, я искреннее решил помогать брату. Потому что простил его. Решил, что он уже достаточно наказан за то, что делал. И я могу закрыть эту тему и снова стать хорошим братом. Но, решив так, я все же не чувствовал себя виноватым в достаточной мере за то, что делал. Потому что считал, что Ник сам это заслужил, если даже я и был жесток.
Но только я не мог предположить, что Ник только один раз сдал меня отцу. И сделал это из лучших побуждений – ради моего блага, не для себя. И, похоже, до сих пор считает себя виноватым.
И еще думает, что я такой подонок. Что травил его столько лет ни за что. И все равно продолжает считать своим братом. И ему нужно мое прощение.
Вот только за что же мне его прощать? И как мне теперь простить себя самого? Пусть времени не остается, я задал вопрос, который для меня сейчас казался самым важным, даже важнее спасения мира:
- Ник, почему ты со мной не поговорил? Ты мог бы сразу все объяснить.
- Я боялся.
- Меня?
- Я понимал, что ты меня не простишь. Ты не умеешь прощать.
Вот это заява. Обидно, честно говоря. Хотя… Положа руку на сердце, если бы брат тогда, сразу, все рассказал и попросил прощения… Я не знаю, простил бы его или нет. Тогда я был еще циничнее, чем сейчас, злее. И, хоть искренне хорошо к брату относился, понятие не имею, понял ли бы его благие намерения. Наверное, я не творил бы те жестокие вещи… Но боюсь, что что-то все же сделал бы. И если сейчас хотя бы могу сказать, что не знал, в том случае у меня не было бы и этого оправдания.
А вдруг я бы все понял, и у нас с братом и сейчас были бы прекрасные отношения? Жаль, этого никогда уже не узнать. Игры со временем – одно из немногих, что под запретом в нашем институте. Слишком опасны парадоксы, которые это может вызвать.
Ужасно хотелось прямо сейчас сказать брату, что я давно все знал. Даже то, чего не было. И что я прощаю и прошу прощения у него. Сейчас понимаю, что я должен был сказать это именно в тот момент, рискнуть еще раз. Это в дальнейшем многое бы упростило. Но тут я увидел, как манекены прорываются в павильон, и принял другое решение.
Рука манекена пробила стену павильона, еще чуть-чуть и они зайдут. Ник вздрогнул, увидев это. Я среагировал, моментально нажав на кнопку. И завертелось.
Программа загружалась, мы оба не знали, получится или нет. Мне было страшно. И Нику тоже, я видел по его глазам. Я сел рядом с ним – если мы сейчас умрем, мне больше всего хотелось быть рядом…
В следующий миг все кончилось, как-то сразу. Я снова стоял там же, в торговом центре. Вокруг ходили люди, веселые или озабоченные своими мелкими проблемами. Не знающие, что находились в миге от конца. Где-то тут все остальные, чудом спасенные. Где-то мой брат. Надо было найти его.
Но я принял другое решение. Да, я многое прочувствовал и понял. Я сделал из ситуации выводы. Но сейчас спасать надо мир – срочно ехать в институт и подключать нашу службу безопасности к поимке злодея.
К тому же сейчас с братом все в порядке, а у нас классная служба безопасности. Думаю, разберемся с негодяем уже к вечеру, и можно будет спокойно налаживать с братом личные отношения.
Спустившись вниз, я зашел в комнату охраны. Там меня знали - я порой заходил, когда хотел дать брату в очередной раз понять, что он ничтожество, а я весь из себя такой крутой. Так что на меня посмотрели подозрительно, когда я попросил передать моему брату записку. Я не знал номер мобильника Ника – он его сменил и не дал мне по понятной причине. Так что я записал свой номер и попросил перезвонить.
Записку все же взяли, и я поспешил в институт, где посмотрели мои записи и стали действовать.
На записях не было Никиты. Были все действия, но почему-то складывалось впечатление, что я все провернул один. Отец. Он каким-то образом на всех наших устройствах заблокировал любые упоминания о моем брате. Нет. Это возможно, и достаточно легко. Но только зачем ему все это…
Я обычно человек очень рациональный. Никогда не следую эмоциям и не лезу в драку, не будучи полностью уверенным в победе. Но только не в тот раз. Я чувствовал такие злость и раздражение, что, казалось, сейчас лопну. И немедленно побежал к отцу, разбираться. Он как раз дал необходимые указания начальнику охраны, я в дверях столкнулся с этим раздражающим типом, Алексеем Соболевым. И, плотно закрыв дверь, выплюнул обвинения отцу в лицо. Некоторое время он молчал, а потом сказал, скучающим тоном:
- Вик, у нас что, сейчас нет более важных тем для разговора?
- Ник мой брат. Для меня нет более важной темы.
- В любом случае, ты очень устал, побывал в настоящем кошмаре. Сейчас тебе следует пойти домой, отдохнуть.
- Ник тоже был в том же кошмаре. Только вот почему-то об этом никому не узнать.
Отец злился, я это видел, вот только сам в тот момент был зол гораздо сильнее. Я хотел немедленно получить все ответы. И даже зная, что отец мне их не даст, понимая, что разговор обречен на провал, я все равно не мог остановиться. Со мной такое было впервые.
Отец, тем временем сказал, очень медленно и спокойно, первый признак того, что он в бешенстве:
- Виктор, ты сейчас орешь в кабинете у начальника.
- Неужели надо обязательно ехать домой, чтобы поговорить с отцом?
- Я не это хотел сказать, а то, что тебе, в любом случае, следует сбавить тон.
- Я не понимаю, почему ты так поступил с Никитой.
- Тебе и не надо – это мое решение. И оно на пользу, прежде всего, тебе.
- Мне на пользу иметь возможность быть хорошим братом.
- И давно ты так считаешь?
- С сегодняшнего дня.
- Уверен, что не изменишь мнение завтра?
- Я уверен в одном – я введу Никиту в штат и добьюсь справедливости. Это мой долг старшего брата.
Я громко хлопнул дверью, выйдя из кабинета отца. Полагаю, он разозлился. Но ничего мне за это не будет – простит. Отец никогда долго не злился на меня. Но сейчас при мысли об этом мне стало только хуже – вспомнилось, как он наказывал Никиту даже за мелкие проступки, при том, что мне сходило с рук многое. Сначала я был недостаточно взрослым, чтобы это понять, либо пойти к отцу за пояснениями. А потом мне это начало нравится. Я даже специально подставлял Никиту, зная, что даже если правда раскроется, ничего мне не будет.
Сейчас я должен подумать, как защитить Никиту от отца. Чувствую, предстоит нелегкий бой. И, чтобы выиграть, надо понять, с чего все началось? За что отец так с Ником?
До вечера я ничем не занимался. Хотелось попросить разрешения поучаствовать в поимке негодяя, но просить сейчас что-то у отца идея явно не из лучших. А Соболев точно откажет, не такие у нас отношения.
Вообще я ввел его в институт сам, назло Никите. Еще в школьные годы познакомил с отцом. Потому что знал – они с Ником терпеть друг друга не могут. Мне было все равно, но и я не общался с Соболевым из солидарности.
И вот после того, как, как мне казалось, узнал про брата гнусную правду, я со злости стал общаться с Соболевым дружески. Подарил ему диск с автографом популярной тогда группы, который вообще-то приготовил для брата. Дней десять назад был концерт, но отец купил билет только мне. Мол, Ник плохо себя вел (фигня, я себя вел еще хуже). Брат расстроился, и я подписал диск для него. Но сначала было некогда отдать. А когда собрался… тот самый разговор круто поменял мои планы.
Я подарил диск Соболеву на глазах у брата и получил удовольствие, видя, как исказилось его лицо. А потом изображал с Соболевым друзей-приятелей. И дошло до того, что представил его отцу как друга.
А дальше уж Алексей постарался сам, придя к отцу после армии и внаглую попросив работу. Я не признался отцу, что врал. И Соболев стремительно взлетел по карьерной лестнице. Вот только я его терпеть не могу. Может потому что он воспользовался моим желанием насолить брату ради собственной выгоды. А может потому, что он постоянно мне напоминает про этот поступок. Или потому, что Никита его терпеть не может, не может быть, чтобы без причины. В последних двух мыслях признался себе только после случая в ТЦ.
Как бы то ни было, мне осталось ждать. И ожидание было вознаграждено – негодяя поймали. Теперь его упрячут в нашу собственную тюрьму – изолятор, для тех, кто слишком много знает.
Мне сказали, что я смогу поучаствовать в допросе не раньше, чем через пару дней. Сначала служба безопасности поработает сама. И это хорошо – надо пока поговорить с братом. Я знал, где находится общежитие, в котором живет Ник, и направился туда. Признаться, не смотря на неприязнь к самому себе, тогда мне все представлялось легко и просто – я попрошу прощения, Ник простит, и все будет как раньше. Конечно, я ошибался.
