Часть 3. Фантом в цилиндре. Глава 7. Неудачная погоняЧикаго, 2004 год
— Кто здесь? — машинально повторила я, когда какой-то настойчивый звук неожиданно оторвал меня от интересного чтива, и сразу же сообразила, что выразилась несколько неуместно.
Здесь не было никого. Звонил телефон.
— Да, алло, — я взяла трубку и услышала на другом конце голос Клэр:
— Привет, деточка! Не помешала?
— Конечно, нет! — ответила я. — Я просто читала тут кое-что и, похоже, слишком увлеклась.
— Мне перезвонить позже? — поинтересовалась Эшби тоном, который мне очень не понравился, поэтому я сказала:
— Да нет, правда, все в порядке. Что случилось? Голос у вас не очень…
— Я ей позвонила. Мне нужно об этом поговорить… — ответила патологоанатом, и это многое объяснило. Саманта. Клэр позвонила дочери, и в разговоре, как обычно, что-то пошло не так. Разумеется, Эшби нужно выговориться, и я на роль слушателя подхожу идеально, хоть по возрасту больше соответствую дочери, а не матери.
— Я буду через минуту, — не раздумывая, откликнулась я. — Где вас подхватить?
— На работе, — вполне ожидаемо ответила Клэр. — Приходи прямо в морг. Мне тут надо еще кое-что доделать.
— Хорошо, скоро буду, — ответила я и решительно, хоть и с некоторым сожалением, отложила дедушкин дневник.
— Папа, мне нужно уехать, но я скоро вернусь, — проходя через гостиную, предупредила я отца, залипшего в новой головоломке. Если честно, я предполагала, что он даже не услышит мой голос, или, по крайней мере, не вникнет в смысл сказанного, машинально кивнув в ответ. Но не тут-то было.
— Тыковка, ты же не забудешь испечь печенье, правда? — встрепенулся отец, а я мысленно чертыхнулась: моя рождественская обязанность по приготовлению бабушкиной выпечки, по правде сказать, вылетела у меня из головы.
— Не забуду, конечно, — ответила я. — Извини, что еще не сделала этого. Все дело в дедушкином дневнике, который я нашла на чердаке. Записи по одному его делу. Зачиталась. А ты читал дедушкины заметки?
— Некоторые — да, конечно, — ответил отец. — И что за дело?
— Прага, — коротко пояснила я. — Эти читал?
— Нет, эти не читал, — ответив, папа сделал невероятное — отложил головоломку, — но однажды я спросил его, что произошло в Праге, и понял, что эти воспоминания доставляют ему огромную боль, хотя он изо всех сил старался это скрыть… Увидев его лицо, я больше не хотел знать о том, что там случилось.
— А бабушку ты об этом спрашивал? — прочитанное позволяло сделать вывод, что не только дед был участником описанных событий.
— Нет, — покачал головой Пэт Макферсон. — Как я уже сказал, некоторые вещи лучше просто забыть…
— Но… ты знал на счет бабушки? — осторожно задала я весьма щекотливый вопрос. — Я имею в виду ее прошлое… до встречи с дедушкой… Пап, я никого не собираюсь осуждать, просто хочу понять, знал ли ты…
— Да, знал, — после продолжительного молчания ответил отец, после чего решительно, как и подобает окружному прокурору, прервал разговор на неприятную, если судить по изменившемуся выражению лица, тему. — Кажется, ты куда-то собиралась.
— Я собиралась повидаться с Клэр, — мне ничего не оставалось, как принять правила игры.
— А! Агент Клэр Эшби! — преувеличенно радостно «вспомнил» отец. — Она в своем деле одна из лучших. Обожаю слушать, как она выступает в суде. Надеюсь, у нее все в порядке?
— Да, — ответила я. — Просто она никак не может наладить отношения с дочерью.
— Езжай, тыковка, — папа снова потянулся за головоломкой. — Будь осторожна.
— Хорошо, пап, — улыбнулась я и примирительно добавила: — И… прости, что спросила о том, куда мне не надо было соваться…
— Все в порядке, доченька, — улыбнулся в ответ отец. — Иногда я забываю, что это твоя работа — задавать вопросы… Печенье! — указательный палец начальственно ткнул в мою сторону, свидетельствуя, что «инцидент исчерпан», и я картинно закатила глаза:
— О-о-о! — после чего покинула дом, направившись в контору.
Как и было договорено, сразу спустившись в морг, я обнаружила там сюрприз. И этим сюрпризом было не отсутствие на рабочем месте патологоанатома, а лежащее на секционном столе тело Синтии Вудс. Брюшина трупа, которую Клэр, закончив работу, зашила, оказалась вновь вспоротой, и оттуда что-то выглядывало. Что-то явно постороннее.
— Что за… — буркнула я, подходя к трупу, чтобы получше разглядеть вложенный в тело предмет, и тут услышала скрип двери за спиной и возмущенный голос агента Эшби:
— Деточка! Что это ты делаешь?
— Это не я! — обернувшись и уверенно встретив такой же, как и голос, взгляд Клэр, ответила я. — Уверена, что и не вы.
— О, господи… — еще раз посмотрев на жертву и за секунду сделав единственно возможный вывод, мы переглянулись, и Клэр распорядилась. — Чего же ты ждешь? Беги, посмотри на камеры охраны!
Конец фразы я слушала уже в соседнем помещении, где как раз и находились мониторы, куда выводились картинки с камер видеонаблюдения. Помещения на большинстве из них были пустые. Только на некоторых можно было разглядеть трудоголиков, копающихся в документах. Миллер все еще висел на телефоне. Офицер Тейт дремал на стуле. Эшби суетилась возле трупа Синтии… А по парковке к выходу в меру быстро, но без излишней суеты, удалялся тот, кого я искала. Судя по походке и росту, мужчина. На этом нормальное заканчивалось и начиналось странное. Костюмчик на мужчине выглядел, что надо: черный плащ в викторианском стиле с высоким воротом, черный цилиндр и серебристо-белая маска-баута, идеальный вариант, чтобы остаться неузнанным. Короче, тот еще прикид, способный привлечь внимание в любом месте, не только в опустевшем полицейском участке. Впрочем, наверное, именно такой и должен быть у преступника, совершившего вопиющий по наглости поступок — находясь в розыске за убийства, нахально заявиться в полицию и напакостить в морге, повторно испоганить тело последней жертвы.
Разумеется, большинство выводов о бесцеремонности убийцы, профессионализме охраны участка и прочих обстоятельствах я делала уже в лифте, который поднимался на парковку невероятно медленно. Запрыгнув в машину, я сразу же дала по газам и буквально вылетела на улицу. Тут, правда, пришлось притормозить, чтобы отыскать глазами фигуру преступника. Засранец по-прежнему без суеты удалялся в северном направлении, намереваясь затеряться в подворотне. Снова нажав на газ, я развернулась под оглушительный визг шин, и помчалась за типом в маске. Естественно, услышав и шум колес, и рев двигателя, он обернулся и сделал то, что обычно в подобной ситуации делают все, не только криминальные личности — побежал, на мгновение забыв, что скорость бегущего человека несоизмерима со скоростью разогнавшейся машины. Некоторые, кстати, так и продолжают бежать, пока не упадут, во что-нибудь не упрутся или пока их не догонят. Увы, парень в цилиндре оказался не из таких. Он быстро сообразил, что скрыться по земле у него не получится, поэтому с разгона подпрыгнул, ухватился руками за нижнюю ступеньку первой, попавшейся на пути, пожарной лестницы и принялся ловко карабкаться на крышу. Мне ничего не оставалось, как затормозить и последовать за ним. Предварительно я, как нормальный коп, учитывая опасность преследуемого, предприняла попытку его подстрелить, но ступени лестницы мешали нормально прицелиться, пришлось отказаться от напрасных усилий и продолжить погоню. Не убирая пистолет, который, оказавшись на крыше, я снова взяла наизготовку. Еще одно «увы», проявить себя в стрельбе по движущейся мишени у меня не получилось. Гад в маске не предоставил мне такой возможности, где-то затаившись. К счастью для него, на крыше имелось достаточно труб, щитков-шкафчиков и технических ходов, за которыми можно спрятаться. Продвигаясь вдоль парапета, я прислушивалась и приглядывалась, надеясь заприметить цель, но что-то пошло не так…
Твою мать! Так облажаться! Вот, собственно все, что я могу сказать о том, что произошло дальше. До сих пор не понимаю, как этой сволочи удалось подкрасться ко мне со спины и врезать обломком доски так, что я, потеряв равновесие, кувыркнулась за край крыши и только чудом уцепилась за ограждение. Пытаться забраться обратно и одновременно выстрелить в типчика оказалось чем-то нереальным. Выстрелить-то я смогла, а вот попасть… Пришлось сосредоточиться на первом, провожая разочарованным, полным бессилия взглядом удаляющуюся фигуру в плаще и цилиндре. А потом присесть на обледеневший парапет и дать волю чувствам. Твою мать! Это самое цензурное из того, что приходило мне в голову. Я почти взяла эту гадину! Сукин ты сын! Ловкач хренов! Это была моя последняя ошибка! Наизнанку вывернусь, но доберусь до него и, первым делом, затолкаю ему в глотку то, что он засунул в труп! А потом проверну с ним все то, что он сделал со своими жертвами! Пусть только мысленно, но… Он еще пожалеет, что не использовал свой шанс и не убил меня сейчас!
Подумав последнее, я поняла, что с эмоциональным выхлопом пора заканчивать. Так я очков не заработаю. А вот то, что преступник предпочел скрыться, а не добить меня, могло оказаться важным штрихом к его психологическому портрету, если я пойму, почему он это сделал. Кстати, то, что он оставил в Синтии, тоже может оказаться важным, а я до сих пор не знаю, что это. Надо брать себя в руки и возвращаться в участок. Погоня — только первая часть «мерлезонского балета». Сейчас начнется вторая — объяснения. И это будет куда более жесткий трэш.
Первым делом я заглянула в морг.
— Ты в порядке? — Клэр встретила меня вопросом.
— Да, в порядке, — ответила я. — Если не считать того, что урод, за которым я погналась, ушел. А что тут у вас?
— Никогда не думала, что моя лаборатория станет местом преступления, — Эшби пожала плечами и протянула мне чуть помятую, испачканную кровью фотографию. — Как всегда, новости две: можно сказать, хорошая и точно плохая. Преступник оставил вот это. Он разорвал швы ниже грудины и положил его внутрь. Снимок молодой женщины. На обороте написано «следующая». Я отправлю ее на экспертизу прямо сейчас.
— Я так понимаю, это вроде бы хорошая новость, — я постаралась запомнить лицо темноволосой коротко стриженой девушки со снимка. — А плохая?
— Я позвонила наверх, чтобы рассказать о случившемся, — продолжила Клэр. — Ответил Тодд. Мне пришлось рассказать ему все, что знаю. Он велел передать, что ждет тебя. И голос у него при этом был не слишком радостный.
— Могу представить… — усмехнулась я. — Ладно, иду наверх разбираться с Тоддом.
— А я пока приведу здесь все в порядок, — ободряюще улыбнулась мне Эшби. — Если будет что-то интересное, скажу.
Поднимаясь на восьмой этаж, я прикидывала, что и как рассказать Браунингу, когда меня опять отвлек от мыслей звонок телефона. Я думала, что это начальник, которому не терпится устроить мне разнос, но звонил Ричард.
— Алло! — соблазн сбросить звонок бойфренда по причине некоторой несвоевременности был слишком велик, но я все же решила ответить. Получить некоторую долю положительных эмоций от общения с приятным человеком перед неприятным разговором с человеком… начальником… было бы очень кстати. Кроме того, после разговора с Тоддом я точно какое-то время буду сбрасывать звонки. Иначе наговорю много того, чего не надо, тем, кому не надо. Так что лучше поговорить с Ричардом сейчас.
— Привет, милая! — голос Ричарда звучал радостно, но все же слегка озабоченно. — Ты так быстро убежала из галереи… И потом даже не позвонила. Я волнуюсь. Все в порядке?
— Да, со мной все хорошо, — ответила я.- Извини… Просто мы тут обнаружили новую жертву… И вообще здесь творится что-то странное…
— Мамочки! Как ты там, держишься? — заботливо поинтересовался Ричард.
— Я ужасно устала, — призналась я. — И мне очень нужно оттянуться, как… как позавчера… Помнишь?..
— Да… Расслабились на славу… — конечно же, парень понял, что я имею в виду, а для отъявленных пошляков поясню: мы классно зависли в ночном клубе. Впрочем, то, о чем они подумали, тоже входило в программу. — У меня есть идея. Приходи в галерею. Я покажу тебе новую выставку, а потом пойдем оттягиваться…
— Очень соблазнительное предложение, — не могла не признать я, вот только… — но я его принять не могу. Мне еще нужно пойти послушать, как босс на меня орет. А почему ты так носишься с этой выставкой? Никогда не видела, чтобы ты был так увлечен работой.
— Это оттого, что я, вроде как, сам открыл этого художника, — Ричард охотно поддержал интересующую его тему. — Вернее, не только я… Мне немного помогли ребята с факультета изящных искусств Чикагского университета. Мы его нашли на одном аукционе. Он жил в Лос-Анджелесе, но вообще он из Чикаго. Его зовут Марк Аккерман. Мы с факультетом купили большую часть его работ. Это не все… Мы ищем остальные… В любом случае, на выставку у нас уже хватит…
— Ричард!.. — мне не хотелось прерывать парня, но пришлось, я уже давно покинула лифт и пребывала в опасной близости от кабинета начальника. — Извини, мне надо бежать…
— О, — спохватился Ричард. — Это ты меня извини… Ты знаешь, я как начну…
— Знаю, — усмехнулась я. — Я скоро объявлюсь…
— Ладно, милая, ты там поосторожнее… — напоследок напутствовал меня Ричард и отключился.
Зато подключился Тодд Браунинг, с перекошенным от гнева лицом в позе «сахарницы» возникший в дверях собственного кабинета.
— Черт возьми! Что тут происходит? Что это за история насчет подозреваемых, которые вламываются к нам в морг? Агент Макферсон и детектив Миллер! В мой кабинет! Быстро! И принесите мне кофе, — все это шеф выдал на одном дыхании, совершенно не заботясь, что из двоих, к кому он обращался, в наличии имелась только одна. Впрочем, орал он так громко, что отсутствующий Миллер, поспешивший прервать личный разговор, услышал все, что надо, а потому встретил меня, что называется, со щенячьим выражением лица и словами:
— Виктория, ты не могла бы…
Дальше он мог не продолжать. Имела бы возможность, сама бы откосила от разговора с боссом. А Миллер сегодня дважды заслужил «плюшку» передать мне свою долю адреналина от разговора с Браунингом: когда не дал мне рухнуть вместе с лестницей, и когда изъявил желание поработать с бумажками.
— Ладно, Миллер, не парься! — успокоила я напарника. — Дописывай протокол, а я тебя прикрою. Я даже этот чертов кофе ему налью.
— «Чикаго. Полиция нравов». В следующей серии: агент Макферсон подает боссу кофе… — Миллер все-таки не удержался от того, чтобы позубоскалить над ситуацией, но тут же исправился. — Кстати, у меня есть хорошие новости. Потом расскажу…
— Можешь сделать краткий анонс? — перед визитом к шефу еще одна хорошая новость не помешает.
— Это касается корреляции данных, — ответил Миллер. — Похоже, что-то наклевывается.
— Ты ведь не сказал?.. — я многозначительно кивнула в сторону кабинета Тодда. — Не хотелось бы, чтобы солнечный лучик затерялся среди грозовых туч. Лучше рассказать об этом, когда развиднеется.
— Не сказал. Решил сначала посоветоваться с тобой, — успокоил меня напарник. — Кстати о кофе… Кажется, он любит черный. Две ложки сахара. Вдруг ты забыла…
— Я и не знала, — буркнула я и отправилась в комнату для допросов, где Браунинг имел обыкновение оставлять свою именную кружку, а затем к кофейному автомату.
— Ваш кофе, — спустя минуту я стояла пред «светлыми очами» босса, точно пай-девочка. В смысле, что в борьбе между неистовым желанием плюнуть в напиток шефа (о чем он бы даже не догадался из-за его низкого качества) и порядочностью победила последняя. — И чем я успела вас так расстроить на этот раз?
— Я точно помню, что приглашал вас и Миллера, — рявкнул Браунинг, после чего отхлебнул из кружки и много спокойнее продолжил. — А, ладно, неважно. Это я, чтобы вы не забыли, что он ваш партнер. Теперь расскажите, что случилось сегодня вечером.
— Как я полагаю, преступник проник через гараж… — начала я, но была прервана решительным:
— Клэр уже ввела меня в курс дела. Я хочу знать, что случилось на улице.
— Я гналась за ним по переулку на джипе, — снова начала я. — Он забрался по пожарной лестнице на крышу. Когда я поднялась туда же, он нанес мне неожиданный удар палкой по плечу и скрылся по другой пожарной лестнице.
— Вы стреляли? — поинтересовался шеф.
— Да, один раз, — отрапортовала я.
— Есть зацепки? — кофе стремительно исчезал из кружки, и страшно было предположить, что произойдет, когда он совсем закончится. Кажется, только он мешал Тодду снова разораться.
— Разве что информация о внешности следующей жертвы, — ответила я, прикинув, что рассказывать о плаще, маске и цилиндре не стоит, как и о поддетых под плащ весьма распространенных черных джинсах и водолазке. Это ничего не даст. — Это все. Могу я вернуться к работе?
— Можете, — ответил Тодд, и тут кофе закончился. — Но учтите, что вы на испытательном сроке. Мне не нравится, как вы ведете дело. Мне не нравится, как вы ведете себя. Я такое уже видел. Агент слишком увлекается и все губит. И вообще… Я думаю, что вам нужно отдохнуть.
— А я думаю, что вы беситесь потому, что выглядите идиотом в новостях, когда рассказываете журналистам, почему убийства продолжаются, — не сдержалась я. Подобный разговор назревал уже давно, учитывая изначально предвзятое отношение Браунинга ко мне. — Хотите сорвать на мне плохое настроение? Или планируете свалить на меня шишки всего управления?
— Сейчас вы только доказали мою правоту, — Браунинг угрожающе прищурился. — Кроме того, я не привык, чтобы со мной разговаривали таким тоном.
— А я привыкла, чтобы меня, перед тем как поиметь, хотя бы целовали, — выпалила я и вышла, хлопнув дверью. Продолжать разговор не хотелось, да и не имело смысла. Нет ничего удивительного, что главного крайнего хотят сделать именно из меня. Всегда лучше списать неудачи на человека со стороны, чем на кого-то из своих. Обидно, когда этот «человек» — ты, и ты выкладываешься на двести процентов, чтобы поймать преступника.
— Ну, как? Все в порядке? — спрашивая, Миллер не соизволил оторваться от монитора, а потому не видел выражения моего лица.
— Я на испытательном сроке с перспективой отстранения по причине переутомления, — ответила я, стараясь совладать с эмоциями. — А дело он наверняка заберет себе.
— Вот дерьмо! Мои соболезнования… — кажется, Миллер был искренне расстроен открывшимися передо мной, а значит и перед ним, новыми перспективами.
— Да ладно, чего уж теперь… — отмахнулась я. — Приехала, отметилась, купила футболку с надписью и свалила…
— Так что случилось внизу? — поинтересовался Миллер. Полагаю, больше от желания сменить тему, чем от реальной неосведомленности, но я поддержала:
— Убийца пробрался в морг и оставил нам фотографию следующей жертвы. Храбрый ублюдок, в этом ему не откажешь. Тебе стоит спуститься, взглянуть на фотографию, прежде чем Клэр отправит ее в лабораторию, чтобы сделать анализы. А о какой интересной информации ты мне говорил?
— Я сделал, как ты просила, — Миллер зашуршал бумажками. — Сравнил данные по жертвам и кое-что нашел. Хотя это, может быть, ничего и не даст… Ты сказала, что две последние жертвы, скорее всего, были знакомы с преступником, поскольку он закрыл им лица…
— Ну, да… — насторожилась я. — Психологический портрет. Каким бы психом он ни был, что-то в нем не принимает то, что он делает, пытается уйти от этого. Причинять боль всегда легче, если человек не знаком.
— Так вот, — Дэвид, наконец, откопал в залежах нужную записку. — Я нашел имя, которое объединяет эти жертвы. Вацлав Колар. Я попытался привязать этого парня и к первым трем жертвам, но там ничего не получилось…
— А откуда ты узнал имя? Вацлав Колар… — у меня появилась надежда, что день может закончиться лучше, чем начался, и это радовало.
— Я прочитал протокол Клэр по пятой жертве, — охотно начал излагать подробности Миллер. — Она приложила к нему фотографию, найденную в сумочке убитой. На фотографии жертва, неизвестная девушка и парень. Парень показался мне знакомым. Я поднапрягся и вспомнил, что он — один из тех, кого я опрашивал в связи с четвертым убийством. Он был репетитором Кенворт. И вот теперь появляется на снимке в компании с Вудс, которая не была знакома с предыдущей жертвой. Их объединяет Колар. Полагаю, его следует допросить еще разок.
— Определенно, — согласилась я. — Только я пойду одна, тебя он уже видел.
— Тогда я пойду, поговорю с друзьями последней жертвы, — Миллер не возражал. — Может, найду вторую девушку с фотографии.
— Хорошая мысль, — согласилась я с предложением напарника, после чего взяла протянутую Миллером записку и направилась к лифту.
