Глава 7Казалось, будто вся средняя Намимори стала одержима предстоящим фестивалем. То есть, понятное дело, что Кёко-чан, Хана-тян и остальные девочки начали сходить с ума за пару месяцев, но сейчас, накануне праздника, даже серьёзные ученики Студсовета выглядели возбуждёнными, и периодически уходили от темы.
Конкретно в этот момент они должны были говорить о распределении на сбор мусора, но, совершенно неведомым образом, перешли на фонарики. Фонарики, пусть им Хибари-доно в плохом настроении попадётся!
Глава, кстати, был здесь же — дремал на своём стуле, но Савада точно знала, что в любой момент Хибари-доно может вскочить и забить всех присутствующих до смерти. А они, эти идиоты, вместо короткого и конструктивного собрания, обсуждают чёртовы фонарики! Савада прикрыла глаза и переступила с ноги на ногу — девочка стояла за спиной главы, как официальный представитель ДК, и она уже устала находиться на одном месте и держать тяжёлые бумаги. Обычно, такие собрания проходили довольно быстро, да и документов от их Комитета просят куда меньше, но в этот раз фестивальная эпидемия захватила даже самую суровую организацию. Комитет пообещал присматривать за безопасностью и хулиганами из других школ. Правда, Тсуна сильно подозревала, что после этого мероприятия их бюджет сильно увеличится. Она уже даже прикинула, что именно улучшит в их жизни на эти деньги, так что не сильно переживала относительно законности действий остальных.
Наконец, тема фонариков исчерпала себя, и студсовет… перешёл на конкурс рыбок! Конкурс чёртовых рыбок!!! Фестиваль только вечером, сейчас у них есть вопросы поважнее!!!
Тяжёлая стопка документов с громким стуком упала на стол, и школьники испуганно замолкли. Тсуна внимательно посмотрела на каждого из них, тяжело упираясь в стол, почти прикасаясь к руке Главы.
— У нас тут что, дружеские посиделки? Время Хибари-доно стоит дорого.
Девочка, отвечающая за третьи классы, испуганно пискнула и завалилась на ответственного за финансы.
— П…простите…
Нестройный гул от студсовета удовлетворил девочку, и она, величественно кивнув, собралась вернуться за спину Главе. Раньше она использовала этот голос всего один раз, чтобы припугнуть обидчиков Кёко-чан. Как и рассчитывала Савада, к ней перестали лезть сразу после того, как Тсуна демонстративно надела повязку, но девочка хотела закрепить урок. В этом ей помог мастер переговоров Кусакабе-сан — хотя, конечно, до мастерства Хибари-доно ему было далеко. А так, милые старшеклассники отделались сломанными носами, а старшеклассницы — сильным испугом и угрожающим шипением электрошокера у лица. Больше они к малышке Кёко не лезли, и Хана-тян даже подарила секретарше ДК набор пирожных в благодарность.
Тихий смешок заставил Тсуну испуганно вздрогнуть. Хибари-доно смотрел на неё с любопытством и весельем, и под его взглядом Савада густо покраснела, вцепилась в юбку и начала бормотать извинения. Она что, сделала что-то не так? Хибари-доно не собирался их останавливать? Она не должна была этого делать?
— Лучше завари мне чаю, секретарь. Уверен, студсовет делает всё возможное.
Савада несколько раз поклонилась, действуя на голых рефлексах, и вылетела за дверь. Хибари-доно очень редко называл её «секретарём» — только на собраниях студсовета, и это звучало очень странно. То есть — она же «девка» или «эй, ты», и Глава никогда не называет её иначе и точно не веселится, глядя на неё.
Что это было вообще?
К тому моменту, как Тсуна вернулась с подносом, всё уже почти кончилось. Судя по лицам остальных, они всё-таки вызвали недовольство Хибари-доно, и Глава объяснил им, почему так поступать нехорошо. Парень выглядел на редкость довольным, и Тсуна гулко сглотнула, прежде чем войти. Дальнейшее заняло буквально двадцать минут, большую часть которых Хибари-доно пил чай, а остальные сидели на своих местах, боясь пошевелиться.
А вот потом, когда они вышли из комнаты студсовета и направились к себе, случилось нечто странное. Хибари-доно остановился около двери в свой кабинет.
— Девка, у тебя сегодня выходной.
— И-и-и-и?!
Правда? В день, когда у Комитета так много дел, у неё выходной? То есть, Тсуна безумно хотела сходить на фестиваль с Кёко-чан и Ханой-тян, надеть нарядное юката и посмотреть фейерверки. Она была так расстроена, что в этот день ДК работает, и ей придётся всё улаживать, что она даже немного поплакала в подушку. А тут — выходной?
Хибари-доно немного повернул голову и скосил на девочку свои серые глаза.
— Не обсуждается. Сейчас закончишь с этим, и свободна.
Так что последние часы перед фестивалем Тсуна провела в тщетных попытках понять, что это вообще было. Работы, на самом деле, было не так уж и много — всего штук пятнадцать бумажек, она делает куда больше каждый день. А потом — собраться и домой. Прямой приказ, тут она не властна.
— Эй, Тсу-чан, идём со мной!
Девочка отвлеклась от зеркала, в которое всегда смотрелась перед уходом, и повернула голову — Кусакабе-сан явно нервничал и был напряжённее, чем обычно. Недоумевая, Савада последовала за Правой Рукой — вряд ли он будет звать её по пустякам.
Путь их лежал в общую комнату, и девочка с удивлением обнаружила, что внутри собрался ДК в полном составе. Парни нервничали, мялись и пропускали её вперёд, к самому центру.
— Тсу-чан, вот. Мы все скидывались, правда-правда — ни копейки из общего бюджета не взяли. На самом деле, мы думали о зелёном, но Нагами убедил нас, что синий будет лучше.
Тсуна не очень понимала, о чём говорил Кусакабе-сан, пока один из парней не протянул ей коробку. Девочка тихо пискнула, разглядев упаковку. Это ведь не может быть, да?
Оказалось, может. Внутри лежало, аккуратно свёрнутое, фирменное фурисоде. Судя по всему, жутко дорогое — качество ткани не шло ни в какое сравнение с теми кимоно и юката, которые Саваде доводилось носить до этого. Фурисоде было насыщенного тёмно-синего цвета, как ночное небо, с серебристым узором. Совершенно великолепная, прекрасная вещь — больше всего на свете Саваде захотелось её примерить.
— Тебе нравится?
Парни с ожиданием уставились на неё, но зачарованная девочка даже не обратила на это внимания.
— Очень.
Ребята облегчённо выдохнули и стали переглядываться, даже послышалось похлопывание по плечам. Тсуне вдруг стало так тепло на душе — кажется, как-то незаметно она привязалась ко всем этим жутким хулиганам.
— Наденешь его сегодня?
В принципе, у Тсуны было праздничное юката. Яично-жёлтого цвета, с красными рыбками, купленное мамой. Но новое фурисоде было слишком великолепным, и было явно куда лучше и красивее. Даже не думая, Тсуна решительно кивнула и поспешила домой — к новому одеянию совершенно не подходила ни заготовленная сумочка, ни гребешок. Наверное, ей даже придётся одолжить настоящую золотую заколку у мамы — интересно, на что это будет похоже?
Обнова произвела фурор — Кёко-чан с восторгом бегала вокруг, рассматривая длинные рукава, Хана-тян одобрительно улыбалась. Чтобы всё было идеально, Савада даже сходила в салон, и ей с помощью искусственных прядок сделали настоящую причёску в традиционном стиле. Не так часто у них в Намимори проводились фестивали, можно было и потратиться.
Праздник, казалось бы, жил собственной жизнью. Небольшие палатки с разными сувенирами и вкусностями, детский смех и лёгкое щебетание Кёко-чан. Девочки ходили по освещённой улице, ели бананы и кальмаров и болтали обо всём на свете. Тсуне казалось, что это сон, вязкое порождение её уставшего сознания. Или наоборот, реальность — эта, а жизнь в Дисциплинарном Комитете была лишь чередой кошмаров? Здесь, на фестивале, мир тёк вокруг чередой ярких красок, в которых не было места издевательствам, вражде, «пожертвованным» деньгам и синякам, требующих обработки антисептиком.
Маленький островок мира, скрытый от Бога Разрушений.
И Тсуна позволила себе утонуть в нём, спрятаться, забыться. Тут нет нужды в постоянном страхе. Не надо нервничать, обдумывать каждое слово, ожидать сокрушающего удара. Тут нет секретаря Дисциплинарного Комитета — только маленькая девочка тринадцати лет, которая гуляет со своими подругами и радуется мелочам. Здесь, на празднике, нет места для такой роли. Здесь, она, наконец, свободна. Здесь…
— Эй, ты чё, не понял с первого раза?
Реальность подкралась неожиданно. Со спины, со всех сил ударив по хребту. Два парня из Комитета стояли напротив двух лавочников, и ситуация явно накалялась. Тяжело вздохнув, Савада повернулась к ним. Меньше всего на свете она хотела лезть в это — особенно сейчас, когда она так счастлива!
— Ты не обязана этого делать.
Хана-тян была серьёзной, куда серьёзнее, чем обычно. Девочка поймала Тсуну за плечо, когда последняя уже начала движение. Парни ничего не замечали — они стояли к ним спиной и не могли узнать своего секретаря. Действительно, чего это она?
Хана-тян, видя сомнение подруги, повторила:
— Ты не обязана этого делать. Тсу-чан, у тебя же выходной, помнишь? Они справятся сами, без тебя.
Верно. Жили же все эти хулиганы как-то до неё. Да и вряд ли этот конфликт закончится чем-то большим, чем мордобоем за ларьком с жареными осьминогами. Парни каждый день такие конфликты разрешали, и ничего. И в самом деле — она может остаться в стороне, и им стоит поскорее сбежать отсюда. Какое облегчение! Савада медленно повернулась к подругам и собиралась улыбнуться, когда взгляд её зацепился за собственное отражение в небольшом зеркале в лавке с масками.
Фурисоде. Тёмно-синее, цвета ночного неба. Серебристый узор, будто звёзды-блёстки. Радостное ожидание и облегчение, когда она его приняла. Два парня, стоящие сейчас за её спиной.
Если она не вмешается и что-то пойдёт не так, Хибари-доно забьёт их до смерти.
— Я не могу. Хана-тян, просто не могу. Прости, Кёко-чан.
И Савада, не дожидаясь ответа, развернулась и поспешила к парням. Как оказалось, их проблема не была слишком серьёзной, но требовала участия администрации, там их послали отлавливать ответственного за сладости человека, потом ещё одного. В процессе как-то естественно обнаружились другие вопросы, требующие решения, и Тсуна почти до самого окончания фестиваля носилась тут и там, искала каких-то людей, о чём-то с ними договаривалась и извинялась, извинялась, извинялась…
— Всё, Савада-сан, дальше мы сами.
— Ты уверен, Кураноске?
Хулиган с приплюснутым носом уверенно кивнул.
— Нам осталось только собрать всё в одну кучу и составить опись. Справимся. До фейерверков около десяти минут, Вы ещё успеете посмотреть их с Вашими друзьями.
Тсуна радостно кивнула и сбежала. Как же вымотал её этот фестиваль! Будь у неё время, она бы подготовилась к беготне, и ни за что не надела бы праздничное кимоно, непривычно сковывающее движения. Но, к счастью, всё закончилось, и можно вернуться к Кёко-чан и Хане-тян. Вроде, они с девочками собирались смотреть их около того приметного дерева, и, если она поторопится, то вполне может успеть. О, как она мечтала смотреть на фейерверки со своими подружками, как нормальная японская школьница!
Интуиция взвыла на полпути, в районе того участка, который они с ребятами готовили для Хибари-доно. Глава лично отдал приказ и поставил часовых, чтобы никто туда не попал. Мучимая дурным предчувствием, Савада повернулась туда.
Праздничное юката невероятно подходило Хибари-доно, делая его куда старше и нереальнее. Казалось, он сошедший со страниц летописей ёкай — или сам Ашура, решивший отдохнуть и посетить этот уголок мира?
Впрочем, к тому моменту, как Тсуна его увидела, Глава ДК был готов убивать. Спиной к девочке стояли трое парней в форме Кокуё, и у них явно кто-то отключил чувство самосохранения — иной причины, почему они пытались наехать на Хибари-доно, девочка не видела. Глава уже распустил свою жуткую ауру и был готов выпустить из рукавов свои тонфа, и Тсуна испытала жуткое желание плюхнуться на землю и куда-нибудь уползти.
— Да кто ты вообще такой, мелкий выскочка?!
Кусакабе-сан, стоящий за спиной Хибари-доно, испуганно икнул и сделал шаг назад. А вот Тсуну такая злость взяла, просто жуть. Вот эти три сопли смеют что-то говорить в лицо Хибари-доно? Вот они, те, которые не выдержат даже удара Кусакабе-сана, решили, что имеют право поднять свои наглые глаза, и оскорблять Главу? Ну нет, только не сегодня.
На самом деле, в любой другой день Тсуна бы просто отсюда уползла. Сегодня же девочка весь день разгребала дела Комитета, пожертвовав собственным выходным, мама даже не заметила нового фурисоде, и эти трое окончательно испортили её день. Электрошокер привычно лёг в ладонь, и девочка рванула с места. В своей технике Савада была уверена, ведь обучал её владением этим оружием лично Хибари-доно. Ну, как обучал — просто приказал парням из ДК нападать на секретаршу в самых неожиданных местах. Так, Тсуна достаточно тренировалась, чтобы попадать в противника и не задевать разрядом тока себя. Сейчас она летела на трёх самоубийц, краем уха замечая испуганные перешёптывания о призраке — но какой призрак, когда тут такое творится! Со злорадством девочка подумала, что она этим троим сейчас жизнь спасёт, и вложила в удар всю свою злость на ситуацию, на то, что она теперь точно не успеет посмотреть фейерверки с Кёко-чан и на то, что кто-то в этом мире смеет не бояться Хибари-доно. Шипы шокера попали ровно под рёбра тому парню, что стоял посередине и говорил гадости. Обидчик Главы упал — Тсуна не мелочилась, выставила разряд на полную.
— Никто, в целом мире, не смеет оскорблять Хибари-доно. Никто.
Да, она сказала это. Выплеснула всё раздражение, накопившееся за день. Или, даже, за весь год — а его у секретарши ДК накопилось много, очень много. Вот так, в лицо — и приготовилась к тому, что её ударят в ответ. Переживала она при этом, на самом деле, за мамину золотую заколку и новое фурисоде — потому что, пусть она пока что ни разу не попала под удар, никто не может бить больнее, чем Хибари-доно.
Но, кажется, её не собирались атаковать в ответ — побледневшие парни с дикими воплями убегали куда-то назад, бросив своего поверженного товарища. Довольно скоро они исчезли — а вот Хибари-доно остался, со смешанными чувствами рассматривая свою взбесившуюся секретаршу. И ведь подумать, только, она делает глупости второй раз за день! И прямо перед Хибари-доно, снова! Хибари-доно — не рядовой хулиган ДК, ему не нужна девчачья защита! А сейчас ярость Главы ДК не нашла выхода, и теперь он сорвётся на своих ребят. Зачем, ну зачем она полезла во всё это???
Хотя, к удивлению, Хибари-доно не выглядел разозлённым.
— Знаешь, тебе идёт…
Он замолчал, будто пытаясь подобрать слово, даже губу пожевал немного, и неуверенно закончил:
-…девка.
И немного помрачнел — совсем незаметно, но Тсуна, для которой это был вопрос жизни и смерти, научилась это различать.
— Простите.
На самом деле она хотела сказать «спасибо», но за это время так привыкла извиняться, что дурацкое слово само сорвалось с её губ. Впрочем, задумавшийся о чём-то своём Хибари-доно ничего не заметил. Что-то решив для себя, он кивнул и повернулся к Саваде спиной.
— Идём.
Тсуне даже в голову не пришло сопротивляться, и они прошли на охраняемый участок парка. Там Хибари-доно удобно расположился на заранее подготовленном пледе.
— Садись.
Ничего не понимающая Тсуна повиновалась, а затем начала разливать заранее подготовленный чай — сама поставила сюда термос, в самом начале праздника, и ещё несколько раз бегала проверять. Наливать пришлось почему-то в две чаши — вторая была запасной, на случай, если первая разобьётся о чью-то голову — а потом, под выжидающим взглядом Главы, взять одну из них в руки. Чай, кстати, и в самом деле оказался вкусным — забавно, она так много заваривала его в последнее время, но почти забыла вкус.
Сбоку громыхнуло, и девочка вздрогнула — она совсем забыла про фейерверки. Наверное, надо повернуть голову, посмотреть…
Но Савада Тсунаеши не могла перевести взгляд с задумчивого лица наблюдающего за цветными взрывами Хибари-доно.
Этот праздник оказался пропитан вкусом чая, прохладой земли и бесконечным изумлением и ожиданием. А ещё — холодным, переливающимся в отсветах фейерверков профилем Хибари-доно и твёрдой уверенностью, что сегодня что-то изменилось.
И только дома она смогла понять, в чём дело. В тот вечер она почти не боялась.
