Глава 70: Выбор сделанВесна приходила в Централ раньше, чем в Хамнер. Рой был только рад. С потеплением ему больше не нужно спускать четверть зарплаты на уголь, чтобы греть свою маленькую комнату. К тому же, можно было покупать меньше еды, потому что не требовалось согреваться. Рой хотел накопить денег на новую пару ботинок – старые и потёрлись, и почти стали ему малы. Новая одежда тоже не помешала бы, но это была не та трата, которую он мог оправдать, и неважно, насколько короткими становились штаны или насколько износилось белье.
Шесть дней в неделю Рой работал в издательстве, тягая ящики с книгами и протирая полы в комнатах с печатными прессами. Двенадцать часов с понедельника по пятницу и восемь в субботу, в конце которой ему выдавались четыреста сен и краткий хвалебный кивок от начальника цеха. Вечером каждого четверга Рой всегда находил Маэса ждущим его у дома, как всегда в униформе, с нетерпеливым намерением купить ему ужин и стаканчик виски и поболтать о прошедшей неделе. Хотя друзьям не всегда удавалось повидаться в воскресенье – все зависело от изменений в расписании академии – Маэс приходил, когда мог. А когда он не мог, Рой с удовольствием дремал днем.
В общем и целом он был если не счастлив, то вполне доволен своей жизнью. Конечно, существовали и свои маленькие подводные камни. Самый большой из них – необходимость сохранять чистый и презентабельный вид. В доме была общая ванная комната, поэтому чистота тела – всего лишь вопрос небольшого неудобства. А вот с одеждой все оказалось сложнее. Рой не мог постирать вещи в ванной, ему нужна была стиральная доска и щетка, но на это ему не хватало денег. В городе существовали прачки, которые стирали чужие вещи за деньги, но это тоже было дорого. Да и в любом случае, Рой не мог подвергать свои скудные вещи опасности быть утерянными или украденными.
В конце концов, Рой нашел в своем доме какую-то семью, у которой были и ванная, и стиральная доска – его пускали стирать одежду за пять сен. Это дешевле, чем прачка, и платить приходилось так часто, как Рою хотелось. Обычно он стирал каждую вторую субботу, согнувшись в заставленной кухоньке соседей, пока стая голодных, недобрых детей носилась вокруг, играя с пальцами друг друга, потому что иных игрушек у семьи не было. Скудный гардероб Роя вмещал в себя пять приличных рубашек (две из которых принадлежали Маэсу) и только две пары штанов (третья разорвалась в издательстве из-за несчастного случая), и поэтому от него постоянно пахло потом и фасолевым супом – основным блюдом его небогатой диеты.
Все не так уж и плохо, говорил себе Рой, ведь вокруг были люди, у которых все куда хуже. Семьи с больными голодными детьми. Старухи, о которых некому позаботиться. Калеки и бездомные слепцы, выпрашивающие милостыню на каждом углу. Бизнесмен, заваленный долгами и едва умудряющийся сводить концы с концами. Девчонки, которые работали в парке «Устье», продавая удовольствие солдатам и рабочим ради денег на кусок хлеба. Рабы опиума или черных кристаллов, которые раскуривали в длинных трубках, или бесцветного морфия, который надо вкалывать прямо в вену. Нет, пахать как лошадь и спать в дыре, кушая дважды в день было несоизмеримо лучше всего этого.
А теперь, с приходом теплой погоды, причины неудовольствия и вовсе отпали. Рой все еще вставал засветло, но когда уходил с работы в восемь вечера, солнце освещало ему усталый путь домой. Ему больше не приходилось ходить в ненормальном пальто или просыпаться каждую пару часов ночью, чтобы подложить угля в печку. Это было приятно. К тому же, казалось, что он больше не уставал так сильно.
Одним воскресным днем, когда Маэс был занят тренировочным смотром для какой-то грядущей проверки, Рой покинул свой дом и направился к центру города.
Река разделяла Централ на две части. На юге находились склады разных компаний и дымовые трубы промзоны, жуткие трущобы и загородные дома пролетариата, а еще новые районы, заселенные людьми, едва выкарабкавшимися из низшего класса, а также семьями офицеров низкого ранга и сержантов высокого. На севере тянулись военные склады с оружием и снаряжением, длинные бараки, тиры и огороженные заборами плацы и, уже на окраине, широкие площади для парадов. Президентский округ состоял из поместий и разветвленной системой частных аллей, разместившихся на западе, и богатых выходцев из среднего класса. На востоке находился Центральный Университет, эксцентричные постройки академии и общежития для богатых студентов.
Атмосфера по ту сторону реки была почти осязаемо другой и как-то даже освежала. Не менее очевидным стало и то, как люди смотрели на него. В бедняцких районах Рой сливался с окружающей обстановкой: просто еще один тощий, потрепанный ребенок, у которого не было иного места в мире, кроме как в гобелене, запечатлевшем мрачную городскую жизнь. Здесь же он чувствовал себя чужаком, каким-то паршивым, кишащим паразитами зверем, выбравшимся на свет, к которому не принадлежал. Женщина с двумя миленькими девочками в отороченных лентами платьицах торопливо перешла улицу, стоило Рою приблизиться. Почти каждый встречный солдат встречал его с подозрением. Один старик-капитан даже остановился, с жалостью взглянув на него, и принялся задумчиво вертеть что-то в пальцах в кармане. Рою было интересно, насколько потрепанным он выглядел.
Еще не добравшись до центрального штаба Рой уже успел усовеститься и начать чувствовать себя не в своей тарелке в таком окружении. Он едва осознавал, что пересекает широкую площадь перед огромным зданием, из которого правительство управляло целой нацией. Едва понимал, что за этими стенами решалась судьба Аместриса. Рой прошел мимо реющих на ветру баннеров с национальным драконом и проскользнул через гигантские двери. И замер в фойе.
Что он делает здесь? Ему тут нет места. Он просто провинциальный парнишка, пытающийся наскрести денег на жизнь в огромном городе и не совсем преуспевающий в этом. Ему нечего делать здесь.
— Чего вы хотите? — вежливо спросила секретарь. — Если вы на слушание, то залы суда в крыле «Д».
— Нет, я... — у Роя пересохло во рту. Зачем он вообще пришел сюда? С ума сошел, что ли? — Я пришел спросить, как получить лицензию государственного алхимика.
Секретарь подняла на него глаза, поправляя аккуратную фуражку. Рой не знал, что в армию берут и женщин тоже.
— Лицензию государственного алхимика? Это не разрешение на торговлю вразнос, знаете ли. Вы не можете просто «получить» ее.
На самом деле, Рой не знал. Поэтому и пришел спросить. Он не хотел показаться нахальным, поэтому кивнул.
— Понятно... а откуда тогда ее берут?
Секретарь окинула его презрительным взглядом.
— Ты потерялся, дорогуша? Думаю, ты встал не на те рельсы.
— Рельсы?
Склады железной дороги находились на юге, по ту сторону реки. Она это имела в виду?
— Слушай, зачем тебе это вообще знать? — подозрительно спросила секретарь.
— Я хочу стать государственным алхимиком.
Зачем ему еще приходить сюда с такими вопросами?
— Прости, но мы не набираем их из двенадцатилетних детей.
Рой расправил плечи и попытался не терять чувства собственного достоинства.
— Пожалуйста, — сказал он, — не найдется ли у вас какой-нибудь информации, которую вы могли бы мне дать? Я приехал издалека.
Секретарь окинула его еще одним взглядом, словно пытаясь понять, серьезно он или тратит ее время впустую. Рой не был уверен, какое решение стало окончательным, но она фыркнула и кивком головы указала направление.
— Третий этаж, с лестницы налево и прямо по коридору. Государственные алхимики находятся под юрисдикцией генерала Хамана. Его люди ответят на твои вопросы, — секретарь неразборчиво написала что-то на маленькой карточке. — Вот твой пропуск, он истекает через час, так что следи за временем.
Рой поблагодарил ее и направился к лестнице. На третьем этаже он быстро нашел дверь с табличкой «Генерал Эдмунд О. Л. Хаман, Витой Алхимик». Рой собрался с духом и переступил порог.
За столом в приемной сидел молодой человек. За ним находилось три двери, которые вели во внутренние комнаты. Сквозь одну, распахнутую настежь, виднелась комната для собраний с круглым столом в середине. Вторая оказалась входом в пустой кабинет с кучей столов, заваленных бумагами. Третья же была плотно закрыта.
— Вы не туда пришли, — сказал секретарь. — Залы суда в крыле «Д».
Рой начинал потихоньку сердиться. Отчего они все считали, что у него проблемы с законом? Он показал пропуск, выписанный секретарем при входе.
— Я хочу стать государственным алхимиком.
Секретарь засмеялся презрительным, лающим смехом, который заставил Роя съежиться.
— Равно как и каждая кляча и цирковой уродец в городе. Чего в тебе такого особенного?
У Роя не было ответа на этот вопрос, но секретарю быстро наскучило смотреть на то, как он хлопает ртом.
— Неважно, мне плевать. Вот листовка для рекрутов, вот форма подачи заявления на экзамен и его даты в этом году. Вот стандартные требования. Будут вопросы – не приходи.
Секретарь сунул ему кучу бумажек и вернулся к работе. Рой пробормотал слова благодарности и поспешил было ретироваться, но едва развернувшись, врезался в возвышавшуюся над ним человеческую гору, подошедшую совершенно незаметно.
— Ты не туда попал, — произнесла гора глубоким голосом, и но Рой отвлекся на качающиеся вощеные усы. — Залы суда в крыле «Д».
Он не посмел возразить, хотя огромному мускулистому солдату и не нужен был ответ. Он прошел мимо Роя к столу, за которым сержант вытянулся по струнке.
— Вольно, Хаксли. Я понимаю, что сегодня воскресенье, но, может, генерал у себя?
— Да, сэр, майор! Он у себя, сэр! Передать ему, что вы пришли, сэр?
Гигант прошел мимо стола и резко распахнул закрытую дверь. За его мускулистым телом Рою удалось разглядеть стол красного дерева и тонкого, угрюмого мужчину за ним с ручкой в одной руке и сигаретой в другой. Рой не собирался подслушивать, но огромный майор отдал честь и сразу же перешел к делу, миновав всякие прелюдии.
— Новости с востока, генерал! — он даже голос не понизил. — Случился ответный удар.
— Ответный? — ответил генерал пронзительным голосом. — Ответный на что?
— На несчастный случай со смертью ребенка в северном регионе Канда. Прошлой ночью был мятеж. Эта пустынная грязь выползла из своих щелей в одном из крупных городов и убила пару унтер-офицеров и лейтенанта при исполнении. Стоящие там отряды готовятся к продолжению конфликта.
— Действительно? — усмехнулся Хаман. — Ну что же. Как неудачно. Похоже на то, что мы все-таки раздавим скорпиона в заднем дворе.
— Да, генерал. Похоже, будет война.
— Интерес... — он не договорил: склонил голову к плечу и разглядел за спиной гиганта Роя. Прочистив горло, он многозначительно произнес: — Хаксли.
— Сэр, есть, сэр! — среагировал тот. Он поднялся и нетерпеливо замахал на Роя руками. — Давай, выметайся! Поваливай!
Рой не знал, что еще делать, кроме как подчиниться. Но даже уходя, он услышал резкие слова генерала Хамана:
— Эти чертовы варвары, Гран. Они просто не могут принять закон и порядок, поддаться нашим попыткам цивилизовать их, будут бросать нам бесконечные вызовы... И они еще удивляются, почему какой-то бедный солдат находит немножко радости, спустив курок? Они ввергнут нас в гражданскую войну, грязные шакалы! Ну что же, мы с ними разберемся...
Вернувшись домой, Рой отрезал себе кусочек хлеба, обмакнул его в холодный фасолевый суп и принялся грызть, просматривая бумаги, которые получил в военном штабе. Там оказалось объяснение экзаменационных требований: письменная часть и практическая, когда надо было или представить результат исследований, или невероятные способности к алхимии, психологическое обследование и, по требованию комитета, физическое. Все это звучало очень запутанно и немного пугающе, но он точно смог бы...
Стоило его взгляду упасть на форму с заявлением, как Рой поник. В одно несчастное мгновение вся надежда сдать экзамен этим летом испарилась. За экзамен надо было платить взнос.
Пройти его – только пройти, без какой-либо гарантии зачисления в ряды государственных алхимиков – стоило пятнадцать тысяч сен. Пятнадцать тысяч. Для пятнадцатилетнего сироты без друзей, зарабатывающего четыреста сен в неделю, цена могла бы быть и пятнадцать миллионов. Ему никогда не удастся накопить столько денег. Никогда.
— Может, тебе в армию записаться? — предложил Маэс, явно пытаясь подбодрить Роя. — Ну, знаешь, наврать про возраст.
— Разве они не проверяют данные? — пробормотал тот, неотрывно глядя на почти нетронутый ужин.
— Ну, да... но может они пропустят тебя?
— Я не выгляжу на шестнадцать. Я не выгляжу даже на пятнадцать. Ненавижу...
Рой вовремя остановился и покачал головой.
Маэс слегка нахмурился и наклонился вперед.
— Ты в порядке, дружище?
Рой был слишком сосредоточен на том, чтобы не заплакать, и поэтому не мог ответить. Он устал после целого дня рабства на душном складе. А ведь зарплаты едва хватало, чтобы выжить. Последние несколько дней были омрачены пониманием того, что его мечте не суждено осуществиться. Взглянув на себя в тусклое зеркало в общем туалете в конце коридора, Рой увидел бледного, тощего ребенка, который обманывал себя, считая, что может стать государственным алхимиком.
— Ну смотри, Рой. Деньги не проблема, — заговорил Маэс. — Я имею в виду, проблема, конечно, но ничего страшного. С твоей зарплатой и моей стипендией мы имеем шестьсот сен в неделю, так?
— Я не возьму твои деньги...
— Шестьсот сен в неделю. Это двадцать четыре тысячи в месяц. Тебе нужно всего семьсот за аренду, остаются семнадцать тысяч. Так что...
От его оптимизма тошнило. Рой мрачно посмотрел на друга.
— Так что если я переживу девять месяцев без еды и украду твою стипендию, то у меня хватит денег на экзамен. Только вот тогда он уже давно пройдет.
— Да они каждый год есть. И да, я понимаю, что тебе нужна еда и одежда, но тогда все займет просто чуть больше времени, и все.
Рой видел, что его мрачное настроение расстраивало жизнерадостного друга, но не мог совладать с собой. Проблема казалась неразрешимой. У него пропала охота этим заниматься, он так устал, так волновался. Ему нужно было достичь цели – и сделать это в течение следующих четырех месяцев.
Год изгнания потихоньку подходил к концу, и Рою не терпелось вернуться в Хамнер. Он жутко волновался за Ризу, оставшуюся наедине со своим аскетичным отцом. Однако если у него не будет доказательства, что он что-то сделал со своей жизнью, возвращаться было нельзя. Учителя не впечатлят рассказы о том, что Рой работает на складе по шестьдесят восемь часов в неделю и живет в комнатке в трущобах Централа, используя алхимию только ради того, чтобы починить вещи соседям в обмен на щи, пару яиц или простую благодарность. То, что Рой хотел что-то сделать со своей жизнью, что он хотел стать государственным алхимиком – все это ничего не значило. Намерения не несут смысла. В отличие от действий.
— Может, я должен попробовать, — прошептал Рой. — Я могу попробовать записаться.
Маэс вдруг испугался.
— Ты не можешь! — внезапно ответил он, хотя сам и предложил этот вариант.
— Почему нет? В армии хорошо платят, не так ли? Сколько получает капрал?
— Восемьсот в неделю, но, Рой...
Восемьсот сен в неделю? Это было в два раза больше, чем его нынешняя зарплата. В два раза! У Роя голова закружилась от мысли о таком богатстве. Что он мог бы сделать с восьмьюстами сенами в неделю... Он быстро подсчитал в уме. Через пять месяцев он бы накопил гораздо больше пятнадцати тысяч!
— Они будут кормить меня и содержать, — вслух подумал Рой.
А если Маэс был серьезен насчет своей стипендии, тогда это займет даже меньше, чем четыре месяца...
Нет, твердо решил Рой. Он не возьмет денег друга. Это было бы неправильно. Это все равно что благотворительность. Мистер Хоукай считал, что благотворительность делала человека зависимым, и Рой был вынужден согласиться. Ему не хотелось подачек, даже от Маэса.
— Они же отправят тебя на фронт!
— Они отправляли тебя на фронт, — заметил Рой.
— На поле боя уж тогда. Война идет и на юге, и на западе, — Маэс понизил голос, чтобы никто из остальных посетителей обшарпанного ресторанчика не услышал, — и ходят кое-какие слухи. Ты слышал обо всех мятежах в Ишваре?
— Да.
Заинтересовавшись услышанным в кабинете генерала Груммана, Рой прочитал о беспорядках в газетах, которые использовал вместо тряпок на складе. В Ишваре вспыхнул мятеж: драки на улицах и терроризм, направленный на военных и здания армии. Это были не связанные инциденты, как писалось в газете, и военные держат ситуацию под контролем.
— Ну, народ думает, что будет война. Можешь себе это представить? Гражданская война!
— Ишвар – это не Аместрис.
— Нет, но они теперь наша провинция, не так ли? — прошипел Маэс. — А тебе не хочется, чтобы тебя отправили в пустыню, не так ли? Сражаться с группой бродяг с аместрийским гражданством? Ты не можешь записаться.
— Но ты сам сказал...
— Я знаю, что я сказал, но ты не можешь! Кроме того, как ты хочешь учиться тогда? Ты знаешь, сколько работы выполняют сержанты? Ну? Знаешь? Смотры на плацу и тренировки, наряд на уборку, наряд на охрану, исполнительный наряд. Ты будешь копать траншеи и окопы, маршировать, стрелять и чистить картошку. Где ты возьмешь время готовиться к экзамену? Он должен быть очень сложным, Рой. Они берут одного-двух новых государственных алхимиков в год, понимаешь, а за пятнадцать тысяч сен за попытку, ты обязан очень постараться!
— Ну и что мне тогда делать, по-твоему? — раздраженно спросил Рой.
— Академия. Поступи в Национальную Академию. Тебе нужно всего лишь письменное разрешение от родителей, в котором говорится, что тебе разрешено служить, несмотря на то, что еще нет шестнадцати, и поддержка от кого-то рангом от полковника и выше. Начнешь этой осенью – будешь на год младше меня. Вот уж мы повеселимся!
— Я думал, у кадетов тоже куча дел.
— Но не как у сержантов на службе! И в любом случае, половина из них – академические вещи. Можешь даже брать уроки алхимии. Университетские уроки, Рой. Они помогут тебе подготовиться.
Рой покачал головой.
— Но у меня нет родителей.
— И что? Уверен, мистер Хоукай все подпишет.
— Он запретил мне появляться у него, пока не закончится мой год, — напомнил Рой. — Да и в любом случае, он... ему не понравится, если он узнает, что я хочу пойти в армию.
— Ну значит подделаем его подпись! Я напишу своему бывшему полковнику, проверю, не будет ли он против того, чтобы поддержать твое заявление. Если ты, конечно, не знаешь кого-то, кто бы это сделал вместо него?
— Нет, никого.
А затем к Рою пришла внезапная мысль. Однажды он знал одного офицера высокого ранга.
— А знаешь, Маэс, кажется, знаю...
