Как молоды мы были переводчика captainspring (бета: Сання)    закончен   Оценка фанфикаОценка фанфикаОценка фанфика
Как известно, невинным не место в армии. К счастью, детство Ризы Хоукай в определенный момент перестало быть невинным. Пришлось быстро вырасти – и не только ей одной. (Ранние годы полковника и его первого лейтенанта). NB! Вольный перевод.
Аниме и Манга: Fullmetal Alchemist
Рой Мустанг, Лиза Хоукай
Angst, Драма || джен || PG-13 || Размер: макси || Глав: 80 || Прочитано: 50667 || Отзывов: 8 || Подписано: 6
Предупреждения: Смерть второстепенного героя, AU
Начало: 08.11.13 || Обновление: 19.05.24
Данные о переводе

Все главы на одной странице Все главы на одной странице
  <<      >>  

Как молоды мы были

A A A A
Шрифт: 
Текст: 
Фон: 
Глава 76: Нити жизни


Дом был образцом запущенности и отчаяния.

Рой стоял на дороге, блистая своей парадной униформой – рядом все равно не было Маэса, чтобы осыпать его насмешками. Он едва мог поверить, что сталось за эти два года с домом Хоукаев. Краска и раньше была облупившейся на стенах, но никогда прежде сквозь нее не проглядывали такие огромные пятна дерева. Рой помнил один или два отсутствующих куска черепицы, но не целые сектора крыши без всякой обшивки. Окна заросли грязью, и несмотря на затянутое тучами небо, сквозь которое пробивалось полуденное солнце, свет не попадал внутрь дома. Дорожка к крыльцу была неухожена, а передняя лужайка, которую Рой всегда стриг, поросла дикой травой. Она отцвела, покрывшись семенами, и то тут, то там виднелись сорняки, некоторые до полуметра в высоту. Они уже завяли и теперь ждали первых морозов, чтобы умереть окончательно.

Рой смотрел на разоренное место – на несчастное строение, бывшее самым близким к дому, что у него когда-либо было. Ему вспомнились слова доктора Беллы: она говорила, что сейчас дом превратился в бледную тень своего былого величия. Теперь он понимал ее. Благородная поношенность старого здания, которую Рой оставил позади и о которой с ностальгией думал во время разлуки, деградировала в это. Разложение и запустение разочаровывали и заставляли сердце болеть. Рою потребовалось время, прежде чем у него получилось взять себя в руки. Он боялся, что может увидеть внутри. Поднявшись по расшатавшимся ступеням, Рой постучал в дверь.

Никакого ответа. Он попробовал дернуть за ручку, но дверь оказалась закрыта. На мгновение Рой задумался о том, чтобы открыть ее с помощью алхимии, но передумал. Это казалось неуважительным: нарушение правил приличия и этикета. Он постоял пару мгновений, держась пальцами за край пальто, а потом отправился вокруг дома.

Рой остановился, чтобы взглянуть на корыто, где его однажды отмывал мистер Хоукай и где он впервые неосознанно применил алхимию. Стоило ему пройти дальше во двор, как еще больше воспоминаний навалилось на него. Стол-пенек, где Рой стал нерешительным Фюрером. Дорога, служившая рекой для майора Хоукай, спецагента, скачущего в Централ с донесениями невероятной важности. Прямоугольник, поросший травой – все, что осталось от огорода, где они с Маэсом разбирались в искусстве взращивания овощей. Вяз в углу сада все еще держал на ветвях заброшенный домик, который вызвал в памяти воспоминания о жестоком избиении и боли. Изгородь, в которой Рой прятался так много лет назад, пока маленькая девочка с золотыми локонами не выманила его наружу с помощью кусочков хлеба.

Вся его жизнь мелькала перед глазами – это было страшно и захватывающе одновременно. Впервые Рой почувствовал себя взрослым, словно его детство длилось десятилетиями, а не пару тройку месяцев. Он чувствовал себя одиноко и взволнованно – и всем сердцем желал, чтобы Маэс оказался рядом.

Взяв себя в руки, Рой подошел к задней двери и постучался опять. Может, Риза была на кухне и просто не слышала его в первый раз. Но нет, никакого ответа. Дверь, впрочем, оказалась не заперта, и после краткого мгновения сомнений Рой вошел внутрь.

В кухне царил холод – ни огня в печи, ни поленьев в ящике не было. Хотя тарелки сверкали чистотой, а стол вытерли дочиста, в воздухе витало ощущение непривычного запустения. Рой огляделся в поисках Ризы, но старой подруги нигде не оказалось – ни ее самой, ни платка, ни туфелек. Тогда он направился на второй этаж. Четвертая сверху ступенька скрипела, и ее нужно переступить, иначе она разразится скрипом...

Нет, слишком поздно понял он, третья сверху. Резкий скрип, похожий на стрельбу, разнесся по пустому дому. Ну, если тут кто и был, чтобы услышать грохот, то они теперь знали о нем. Рой продолжил подниматься.

— Риза? — мягко позвал он, ступив в коридор. — Риза, ты тут?

Дверь в ее комнату была приоткрыта. Рой заглянул внутрь, но в комнате не оказалось ничего, кроме корзины с шитьем, стопки хорошо заштопанного белья на кровати и ненавистных платоновских «Избранных диалогов» на подоконнике. Рой быстро вышел, чувствуя себя так, словно вторгся куда-то, куда не должен был.

Комната мистера Хоукая тоже пустовала. Воздух внутри пах инфекцией и духотой. На кровати валялись смятые одеяла, а на подушках виднелись пятна. Не заботясь о пристойности своих намерений, Рой пересек комнату и сильным рывком распахнул окно. Прохладный осенний ветерок ворвался внутрь, принося с собой свежесть и степной мороз. Рою хотелось снять с постели грязное белье, но он остановил себя, припомнив, что одет в безупречную парадную форму и белоснежные перчатки.

Наконец Рой открыл дверь в комнату Дэвелла, где многие годы спал сам. Она выглядела нетронутой, и Ризы внутри не оказалось.

Рой вернулся на первый этаж, на этот раз переступив через скрипучую ступеньку. Несмотря на недостаток тепла, он вспотел и вскоре снял пальто, перевесив его через руку. Рой разгладил темно-синюю парадную форму и поправил саблю. Его рука в белой перчатке нежно коснулась золотых пуговиц на широком лацкане. Рой чуть улыбнулся. Ему нравились перчатки. Они дарили рукам странное ощущение чистоты и деликатности, словно они никогда не были и никогда не станут грязными, словно ничто и никогда не сможет испортить безупречную белую ткань.

Стоя в коридоре и раздумывая о собственной руке, заключенной в белый футляр, Рой услышал знакомый звук. Тяжелый кашель, прерываемый отчаянными вздохами. Его сердце забилось чаще, а ладони взмокли. Учитель был дома.

Рой подошел к двери кабинета и дождался, пока кашель не сойдет на нет. И только тогда постучался.

— Войдите, — откликнулся пустой, безжизненный голос.

Сглотнув и расправив плечи, Рой открыл дверь.

Кабинет освещался единственной свечой в канделябре у пустого камина. Все остальные уже давным-давно выгорели. Тяжелые шторы закрывали окно, а воздух был тяжелым от запаха немытого тела. За большим роскошным столом в центре комнаты сидел мистер Хоукай. Он склонился над тетрадью и что-то записывал коричневатыми чернилами – такие делались из ламповой сажи и скорлупы грецкого ореха.

— Что такое? Что тебе надо? — не поднимая головы спросил учитель. — Только не говори, что тебе не хватает денег на хлеб, потому что у меня нет ни сены.

Рою пришлось прочистить горло, прежде чем он смог заговорить.

— Учитель? Это я.

Желтые волосы мистера Хоукая поседели и падали грязной занавесью вокруг его головы, скрывая лицо за тонкими прядями. Оно сморщилось, когда учитель поднял голову и повернулся к двери.

— Ох... — тихо выдохнул он.

— Я вернулся, учитель, — пробормотал Рой, невольно вытягиваясь в струнку и прижимая левую ладонь к бедру, словно на плацу.

— Я вижу, — ответил мистер Хоукай. Его голос был безэмоциональным, а разгадать, что за чувство скрывалось за маской апатии – если такое было – не представлялось возможным. Блеклые глаза окинули Роя взглядом. — Итак, ты все-таки стал солдатом... Рой.

Его собственное имя прозвучало как-то странно. От тона учителя холодок бежал по спине.

— Да, учитель, — тихо ответил Рой. Его голос, хоть и уважительный, оставался твердым и уверенным, хотя никакой уверенности он и не чувствовал. В академии кадеты должны были отвечать убежденно, без единого намека на сомнение. Это быстро вошло в привычку. — Я подумал, что со временем смогу пройти экзамен на лицензию государственного алхимика и послужить своей стране.

Несмотря на завязавшийся разговор, мистер Хоукай все еще что-то писал. А на этих словах замер и посмотрел на Роя. Его впавшие глаза расширились, но так и остались пустыми и мертвыми. Он нахмурился.

— Видимо, ты все еще не готов выучить мою огненную алхимию, — холодно произнес учитель.

Слова разорвали всю шараду уверенности, которую держал Рой: именно их он и боялся. Его пугало, что мистер Хоукай может посчитать его недостойным, а теперь этот кошмар становился явью. Но если он был недостаточно хорош, то по крайней мере имел право знать, почему.

— Но, сэр, разве я не выучил все основы алхимии? Все, чему вы меня научили?

— Выучил, — холодные слова учителя сочились насмешкой, — и это была ошибка – учить основам кого-то, кто падет так низко, что будет готов стать армейским псом.

Вот оно что. Отчаяние придало Рою сил.

— Но алхимию нужно использовать во благо людям, так? — швырнул он старую учительскую аксиому обратно ему в лицо. — Учитель... Я верю, что работа в армии даст мне шанс помочь людям. Нашей нации постоянно угрожают соседние страны. Чтобы защитить наших граждан, необходимо усилить нашу армию, а алхимия...

— Я уже устал слушать всю эту риторику.

Слова мистера Хоукая обрубили яростную попытку Роя объяснить, что у армии есть власть над обществом, и что хороший офицер мог подать петицию и начать реформы, создать систему помощи бедным и защиты беспомощных. Что...

Рой вдруг понял, как надолго затянулась тишина. Он посмотрел на учителя, на его нестиранную одежду, на грязные волосы, изможденное и бледное лицо. Подумал о неухоженном саде, о запустевшей кухне, о беспорядке наверху... Ему стало дурно, и Рой отвел взгляд, нахмурившись от печали, которую не мог скрыть.

— Учитель, — прошептал он. — Если бы у меня были ваши невероятные знания, я бы с легкостью получил лицензию государственного алхимика. Честно, мне невыносимо смотреть на то, как такой талантливый человек живет в нищете. Если бы вы стали государственным алхимиком, то получили бы гранты, за счет которых смогли бы поднять ваше исследование до новых высот, — а еще прокормиться, купить новую одежду для Ризы и гарантировать себе, что никогда не будете бедным, отчаявшимся или голодным вновь. — Вы могли бы...

— Мне это не нужно, — мрачно ответил мистер Хоукай. В его голосе сквозила горечь и, возможно, сожаление. — Я закончил свое исследование много лет назад.

Рой озадаченно моргнул. Закончил исследование много лет назад? Но он же все еще работал над ним, да что там – был поглощен им, когда отсылал Роя. Конечно...

Но мистер Хоукай заговорил вновь:

— Моя техника – самая великая и могущественная форма алхимии, — в его голосе не звучало ни гордости, ни удовлетворения. — Но в плохих руках она станет к тому же и самой разрушительной.

Рой вспомнил пламя, огромные языки огня, лизавшие воздух и завивавшиеся по мановению руки мистера Хоукая. И правда, такую силу можно использовать во имя зла – но и во имя добра тоже. Во имя такого добра!

— К сожалению, я стал самодовольным.

Пустые глаза учителя глядели поверх Роя куда-то вдаль, и он продолжал свою печальную исповедь.

— Алхимики должны искать истину всю свою жизнь; если они перестают думать, они умирают. Потому моя человеческая часть умерла много лет назад.

Пустое отчаяние в его голосе заставило ледяной кулак сжать сердце Роя.

— Пожалуйста, не говорите так! — ему нужен учитель, каким он был – сильный, властный, твердый в своих убеждениях. Ему нужен тот мистер Хоукай, которого Рой запомнил, мистер Хоукай, которого он любил вместо отца. — Прошу вас, учитель! Пожалуйста, используйте свою силу во благо людям...

Грудь мистера Хоукая дернулась под грязной одеждой. Его губы нервно дернулись.

— Силу, — прохрипел он, и его плечи дернулись от сдержанного кашля. — Ты ищешь силу, — учитель с трудом вдохнул, — Рой?

Мистер Хоукай резко откинул голову назад, обратив лицо к потолку, пока в глубине его горла рокотал жуткий кашель. Наконец, из его рта вырвалась струя темной крови. Рой вскрикнул от ужаса: учитель упал лицом вперед, на стол, ударившись о тетрадь. Кровь запятнала страницу и продолжила течь у него из перекошенного болью рта.

— Учитель! — кричал Рой. — Учитель!

— Ты вырос на моих глазах, — прохрипел мистер Хоукай, — и я думал о том, чтобы передать тебе свой секрет. Какая жалость... У меня больше нет времени учить тебя...

— О че... — беспомощно начал Рой.

Конечно, учитель не умирал – не мог умирать! Не мог! Рой положил руку на трясущееся плечо мистера Хоукая, словно это могло спасти того от смерти.

— Все записи о моем исследовании, — учитель говорил через силу, стараясь передать крупицы важной информации, — у моей дочери. Если пообещаешь...

Кровь капала со столешницы на пол. С каждым слогом изо рта мистера Хоукая выходило еще больше темной жидкости, и редкий перестук капель посылал кинжалы прямо в душу Рою.

— ...если пообещаешь использовать мою алхимию... мою силу... для верных целей, она отдаст их тебе...

Рой едва мог понять, о чем говорит учитель. У Ризы было его исследование? Она отдаст его ему? Но Рой должен был выучить все это с помощью мистера Хоукая! Он не может просто умереть – не сейчас, не когда Рой только вернулся... Не когда они вновь могли стать семьей.

— Мне жаль...

Рой затряс мистера Хоукая; паника пересилила здравый смысл.

— Возьмите себя в руки, учитель! Пожалуйста!

— Я был слишком увлечен исследованием, чтобы сделать что-нибудь для вас... — его голос затухал.

С каждым словом крови на столе становилось больше, а жизни в мистере Хоукае – меньше. Рой отчаянно пытался вернуть умирающего обратно.

— Учитель! — повторял он. — Мистер Хоукай!

— Мне ж-жаль, Риза... — тело мистера Хоукая прошила конвульсия. — Рой... Я о-оставляю мою дочь тебе... пожалуйста...

Он не мог! Не мог умереть! Не сейчас! Не сейчас...

— Пожалуйста. Пожалуйста...



Прогулка от города до дома была холодной и утомительной. Риза цепко держала корзинку с единственной буханкой черствого хлеба и старалась не переживать. Она ничего не могла поделать. Денег не было, еды не было, отцу с каждым днем становилось все хуже, и Риза устала. Она была несчастна и одинока.

Риза прижала к себе шарф и съежилась в тепле шерстяной кофты цвета мускатного ореха. Это был подарок от Бена: он выбрал ее в Восточном городе и привез с собой прошлой весной. Старое пальто стало ей мало в плечах и груди, поэтому кофта стала самым теплым, что у нее было. Еще более теплыми были воспоминания о Бене, о том, что ему становилось все лучше. Он все еще употреблял виски, но всего четыре раза в день вместо каждого часа. Абсалом и Гарет всячески старались помочь Бену выздороветь, и Риза надеялась, что однажды это все-таки случится.

Она не знала, случится ли это с отцом. Он болел, его кашель ухудшился, и иногда вместе со слизью выходила кровь. Ей хотелось отвести его к доктору, но денег не хватало, а новый врач не предлагал свои услуги за бесплатно, как доктор Белла. Если бы только она была здесь...

Риза знала, что об этом не стоило думать. Она уже выросла, ей почти тринадцать. Нельзя оставаться ребенком и хотеть вещей, которые никогда не получит. Риза свернула в сад, ступая черными дешевыми туфлями по дикой траве, и направилась к задней двери.

На кухне было не теплее, чем на улице. Дерева для печи не осталось, а Ризе не хватило сил набрать ветвей с берегов реки этим утром. Она была всегда усталой, всегда голодной.

Риза поставила корзину и сняла мамин шарф с головы. Она помнила маму – помнила! Помнила ее теплые руки, печенье, глубокие красные глаза.

Помнила, как мама визжала, словно дикая, и пинала мистера Мустанга – тогда еще ребенка – пока он пытался свернуться клубочком на коврике. Помнила маму медленной и сонной под действием опиума. Помнила маму в руках большого незнакомца, звавшую Дэвелла, пока ее выносили из дома, куда она никогда не вернется.

Может, подумалось Ризе, ей и не стоит вспоминать маму.

Ее сердце подпрыгнуло от удивления. Голос! Отец разговаривал с кем-то в кабинете. Он частенько бормотал во сне, но на этот раз его голос звучал по-другому. Ему вторил другой, мягко отвечавший на слова отца. В доме есть кто-то еще?

Риза отогнала от себя эти мысли. Это абсурд. В доме больше никого не могло быть. С тех пор, как мистер Мустанг бросил их, единственным посторонним человеком, ступавшим под эту крышу, стал мастер из городского управления, который пришел в августе, чтобы выключить газ – у отца не было на него денег. А так их тут всегда оставалось двое: больной и озлобленный отец и она сама, так и не ставшая дочерью, которую он хотел.

Вновь раздался голос отца, и Риза поняла, что в кабинете действительно был кто-то еще. Возможно, человек из управления вернулся. Может, им теперь и воду отключат. Риза знала, что они вновь не заплатили по счету. Они могли использовать воду из насоса для стирки и мытья, и даже для питья, если бы потребовалось – хотя она и была странной на вкус. Но вот что делать без туалета? Ризе хотелось плакать, настолько ошеломленной и загруженной проблемами она была, но знала, что нельзя. Она не ребенок. Больше нельзя плакать.

Послышался жуткий кашель, и Риза вздрогнула. Отец всегда так сердился, когда заболевал. Она не хотела, чтобы он кричал на нее, но так наверняка и будет, стоит ему узнать, что у них нет ни лекарств, ни чая, ни костей для бульона – только его отец и мог есть.

— Кто-нибудь, — послышался отчаянный голос.

У Ризы душа ушла в пятки. Это был не голос отца, и незнакомец кричал от ужаса, а не от ярости.

— Кто-нибудь, позовите врача!

Это был вопль человека, знавшего, что помощь не придет, так что ему оставалось только кричать в пустоту. Позабыв обо всем, ведомая отчаянными криками, Риза выбежала в коридор.

— Кто-нибудь меня слышит?

Она резко распахнула дверь, отчего та скрипнула, и замерла. Стол был весь в крови – она стекала на пол и собиралась в лужи. Кровь текла изо рта отца, запачкав ему подбородок и шарф. Сам он нелепо лежал на столе, одна рука – неподвижная в стороне, вторая – перекинута через плечи молодого человека в военной униформе. Его белые перчатки перепачкались в крови, он поддерживал отца, приподнимая его над столом. Риза едва заметила его, на мгновение уставившись на отца. С его волос капала кровь, глаза расширились, еще более пустые, чем обычно – и он не дышал.

Мир разлетелся вдребезги. Отец был мертв. Риза знала это и без всяких слов: он умер. Его пустые глаза, кровь, неловкое неподвижное тело. Он умер. Наконец, ужасная болезнь, которая донимала его так долго, как Риза только помнила, взяла свое. И она не была уверена, что чувствовала по этому поводу.

Кто-то выкрикнул ее имя, с ужасом и паникой, но и странным нетерпением в голосе – частично вопрос, частично восклицание, частично ругательство:

— Риза?!

Мир пришел в движение. Ее глаза переключились на лицо молодого человека. Казалось, они расширились еще сильнее.

Это был мистер Мустанг.
  <<      >>  


Подписаться на фанфик
Перед тем как подписаться на фанфик, пожалуйста, убедитесь, что в Вашем Профиле записан правильный e-mail, иначе уведомления о новых главах Вам не придут!

Оставить отзыв:
Для того, чтобы оставить отзыв, вы должны быть зарегистрированы в Архиве.
Авторизироваться или зарегистрироваться в Архиве.




Top.Mail.Ru

2003-2025 © hogwartsnet.ru