Возвращение в Лох-ИмейнДжеймс проснулся от того, что его трясли за плечо. Мгновение прерванный сон боролся с действительностью и он оглянулся, боясь увидеть где-нибудь в углу серую тень. Уже было совсем светло, но вместо вчерашнего яркого солнца в окно проникал равномерный, сероватый свет — небо было пасмурно.
Едва он успел одеться, как Аспасий сказал, что пора идти — им предстоял путь на противоположную окраину Лондона. Во дворе трактира не было ни души, на улицах тоже было немноголюдно, а плотные, низкие облака, казалось, приглушали все звуки города. Они пересекли мост и направились вдоль реки; Джеймс узнал промелькнувший невдалеке шпиль Святого Павла — незнакомый, чужой город уже упел незаметно пустить корни в его сердце и он радовался, узнавая увиденные накануне улицы и дома. Таких, впрочем, было немного — вместо того, чтобы углубится в город, они вышли на окраину и продолжили путь вверх по реке.
Наконец, после двух часов ходьбы, Джеймс увидел впереди небольшой приток с поросшими ивняком берегами. Здесь уже ничто не напоминало о близости города, воздух был насыщен влагой и запахами речного ила и густых прибрежных трав; легкие порывы ветра приносили дурманящий аромат цветущей черемухи.
— Мы почти у цели, это — река Тайберн, — сказал Аспасий.
Пройдя еще немного, они оставили Темзу, пересекли дорогу, ведущую в Челси и вошли в лес. Небольшая тропа вела вглубь, но вскоре оборвалась у каменной ограды, покрытой мхом и настолько древней, что она казалась частью самого леса. Едва они остановились, как часть стены стала меняться — неровные камни, шурша, раздвинулись, и перед ними возникла низкая арка, за которой виднелся сад.
— Нас здесь ждали? — спросил Джеймс.
— Разумеется. Это место почти столь же древнее, как утерянный остров друидов, оно подчиняется мыслям того, кто его унаследовал — хозяин ждет нас, поэтому мы смогли войти.
В середине сада стоял небольшой домик, до самой крыши обросший плющом, на пороге которого их встретил пожилой человек, закутанный в коричневый шерстяной плащ. Его лицо было покрыто загаром и словно сморщено, до того глубокие моршины его покрывали.
— Здравствуй, Аспасий! — радостно и бодро приветствовал их хозяин.
Старик пригласил их внутрь и тут же, ничего не спрашивая, указал на деревянный пюпитр, на котором лежала большая раскрытая книга.
— Рад тебя видеть снова. Вот то, за чем ты пришел — читай, а я пока поработаю, я только неделю назад вернулся в Британию. Ты, мальчик, сядь здесь. — он указал Джеймсу на стул у стены.
В небольшой комнате было светло и очень прохладно — ни очага, ни камина не было, только в одном углу стояла запылившаяся жаровня с углями, которой, очевидно, пользовались только зимой. На полках вдоль стен стояли тома книг и лежали свитки пергамента. Долгое время в комнате были слышны только шелест перелистываемых страниц и скрип пера — старик сидел у окна и переписывал в длиный свиток записи, сделанные на клочках пергамента и какого-то другого материала. Замысловатые трели соловья за окном и мягкий, серый свет убаюкивали, Джеймсу очень хотелось выйти в сад, но он боялся спросить разрешения. Наконец, хозяин поднялся и, свернув свой пергамент, сказал Аспасию:
— Прервем наши занятия, я закончил самое неотложное и хотел бы с тобой поговорить.
Из небольшой ниши в стене он достал небольшой деревянный ящичек и три глиняные чашки, которые поставил на стол у окна, потом, подозвав Джеймса, вручил ему странную посудину, похожую на железный котелок с приделанной к нему изогнутой трубкой, и велел набрать воды из бочки у двери.
— Из этой египетской смеси приготовляют чудесный инфузиум, добавил он, хитро прищурившись.
Когда Джеймс вернулся, в чашки уже были насыпаны сухие, темно-красные листья и какие-то высушенные ягоды. Мигом вскипятив воду, старый маг разлил ее по чашкам и по комнате распространился легкий, приятный аромат. Хозяин и Аспасий заговорили по-латыни и Джеймс, хотя и изучал этот язык, мало что понимал — он разобрал, что хозяина звали Эктон Куерцинус, а речь шла в основном о его путешествии в какую-то далекую страну, откуда он совсем недавно вернулся. Мальчик с опаской пригубил горячий напиток, который оказался очень кислым и так обжег ему язык, что на глазах выступили слезы; зато старшие волшебники пили его с удовольствием, ведя неторопливую беседу. В конце концов они поднялись и вышли в сад, к великому облегчению Джеймса, последовавшего за ними.
В саду Куерцинус показал им небольшой кустик с сердцевидными листьями и одной-единственной гроздью лиловых бутонов, некоторые из которых уже раскрылись в маленькие цветы с четырьмя лепестками — Джеймс никогда не видел такого диковинного растения.
— Смотри, — обратился к нему Аспасий. — Такого нет ни в одном саду Британии и Нормандии, это оттоманская Сиринга
— Да, куст впервые зацветет в этом году, — с улыбкой добавил Куерцинус. — Надеюсь, Аспасий, ты еще посетишь этот сад через несколько лет, я надеюсь, что смогу вырастить храмовое дерево из Же-джиан. Я смог привезти только семена. Впрочем, приходи раньше! Надеюсь, книга помогла тебе, хотя я не могу понять замысел Магистра. Я никогда не встречал таких существ, а теперь по всей Британии ползут какие-то жуткие слухи.
Немного помолчав, он добавил:
— Недавно я видел в Лондоне Салазара и даже хотел расспросить его, но из него не вытянуть ни слова, чем-то он очень занят.
Джеймс заметил, как при упоминании имени Салазара Аспасий кинул на него острый взгляд и понял, что теперь его истории о вчерашних событиях, возможно, поверят. Внезапно небольшая, темно-коричневая сова с перьями-ушами на голове, бесшумно спикировала на плечо Аспасия и клюнула его в ухо. Зашипев от боли, тот быстро отвязал от ее лапки записку и сова улетела.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Куерцинус.
— Срочное поручение от Магистра, боюсь, мы должны спешить в Лондон. Благодарю тебя, Эктон!
— В добрый час. Только не идите вдоль реки, лучше открыто пройти по дороге — такие теперь времена.
— Мы так и сделаем.
С этим Аспасий и Джеймс откланялись. Хозяин проводил их до каменний стены, снова бесприпятственно пропустившей их, и Аспасий быстро зашагал вперед, так что Джеймс едва поспевал за ним. Когда они подошли к городу, день уже клонился к вечеру. Ноги у Джеймса заплетались от усталости, но он старался не отставать, понимая, что случилось что-то важное и, по-видимому, плохое.
Когда они вышли на перекресток возле Королевского креста, Аспасий остановился, видимо, решая как поступить.
— Вчера ты сказал, что видел сэра Салазара у Тауэра и последовал за ним. Ты можешь сказать, куда он пошел? — спросил он.
— Я потерял его из виду, когда он был возле Святого Лаврентия.
— Вот как! Слушай внимательно. Я должен найти его, но взять тебя с собой не могу. Иди в дом мастера Олливандера и жди там, ты понял?
Джеймс кивнул и Аспасий, резко развернувшись, быстро направился в сторону набережной. Оставшись в одиночестве, мальчик огляделся: все вокруг казалось пугающе чужим и он освершенно не знал, куда ему идти. Догнать учителя казалось единственным спасением — он побежал к реке, но знакомой фигуры в сером плаще нигде не было видно, только в темнеющем небе, едва различимая на фоне облаков, парила черная птица.
Он побрел обратно. Перед глазами то и дело мелькали красные круги, а ноги стали как ватные — целый день он почти ничего не ел. Остановившись на незнакомой площади, он увидел посередине что-то вроде фонтана или источника, и стал с жадностью пить, черпая воду ладонью, пока на площади не появились женщины с ведрами для воды; тогда мальчик отправился дальше. Понемногу к нему возвращалась уверенность и он стал вспоминать дорогу, по которой они шли в прошлый раз. Вспомнить, по которым из узких улочек они проходили, он не смог, но, взяв верное направление, вскоре нашел дом Олливандера.
Старый мастер долго рассматривал Джеймса из-за едва приоткрытой двери, прежде чем впустить, и, повелев ждать внизу, отправился наверх, оставив мальчика в полной темноте. Минуты тянулись бесконечно. Как только стих звук шагов, тьма напонилась едва слышными шорохами; шорохи сначала были слышны по углам комнаты, но потом, становясь все отчетливее, стали приближаться к месту, где стоял Джеймс. Он пытался сказать себе, что это только мыши, но звуки все больше становились похожи на перекликающиеся голоса и Джеймс меньше всего хотел встретится с их обладателями, которые, казалось, медленно окружали его. Дрожа от страха он шагнул вперед и упершись коленями в какой-то сундук, тут же вскочил на него. Голоса сердито зашипели и придвинулись ближе. Вдруг Джеймс ощутил что-то горячее на груди и, ощупав рубашку, отцепил от нее брошь. Все звуки разом стихли: в окружающей темноте бронза немного светилась, как светятся догорающие в очаге угли и на металле то появлялись, то исчезали огненные узоры.
Наконец снова послышались шаги и из секретного хода вышел мастер, держа в руке слабо светящийся жезл. Джеймс быстро спрятал застежку и соскочил с сундука — впрочем, старик ничего не заметил.
— Подойди ко мне, — сказал он Джеймсу. — Я изготовил тебе жезл из бука и пера феникса. Двенадцать дюймов, будет в самый раз. Возьми его в руку и взмахни!
Джеймс взял гладкий жезл, слегка более тяжелый, чем казалось на вид, и несмело поднял руку.
— Ну же.
Не зная толком, что надо сделать, мальчик резко описал правой рукой круг и тут же из кончика жезла посыпались красные и золотые искры.
— Отлично! Что же, мой труд на этом окончен.
Мастер замолчал и начал подниматься по обыкновенной лестнице. Джеймс растерялся:
— Мастер Олливандер... разрешите мне подождать у вас до возвращения Аспасия, — пробормотал он.
— Жди здесь, если хочешь, — на лице старика промелькнула неприятная улыбка.
С этими словами мастер погасил огонек на кончике жезла и, прежде чем он успел отвернуться, мальчику снова показалось, что глаза старика слегка светятся в темноте. Как только Олливандер скрылся, Джеймс кинулся к двери которая, к счастью, оказалась открытой, и выбежал наружу. На улице стемнело и он побежал к Тауэру — почему-то уверенный, что Салазара и Аспасия найдет именно там. Остановившись недалеко от ворот, он отдышался и, заметив у ворот удвоенную стражу, свернул к реке. Пройдя по берегу до того самого места, где он видел Салазара, Джеймс прислушался. Ворота оттуда не были видны, но было слышно, как перекликнулись стражники, как открылись ворота и как по дороге в город промчалась лошадь. Через несколько мгновений в стене открылся проход и оттуда выбежала Эшлинг.
Увидев Джеймса, она не удивилась, а быстро спросила:
— Ты ждешь мага, который превращается в черного ворона?
— Да, — ответил Джеймс, не успев спросить себя, откуда она могла это знать.
— Они разговаривали с Гонтом...
— С кем?
— ...он только что уехал отсюда, — не ответив, продолжала девушка, — они спорили о чем-то, я только услышала, как Гонт сказал, что леди Ровена уже в Нормандии и выйдет замуж. Потом тот черноволосый маг очень рассердился... Я сразу поняла, что это он превратился в ворона, потому что видела незнакомую птицу, да и иначе попасть в замок было нельзя. Так вот, стража услышала и побежала на шум, тот прератился, а Гонт, кажется, его заколдовал.
— Заколдовал?
— Он остался вороном, но летать не может.
— Что же делать?!
— Ты можешь привести кого-нибудь на помощь? Воронов в замке много, никто не заметит, а я пригляжу.
— Магистр сможет его расколдовать. Но как я попаду в башню?
— Ты знаешь, что это? — спросила Эшлинг, вынимая из прикрепленного к поясу кошелька платок, в который было завернуто кольцо с изумрудом.
— Это же кольцо Магистра! Оно переносит...
— Конечно, вот я и не беру его руками, — перебила Эшлинг. — Возьми его!
Джеймс колебался, но ничего лучшего ему в голову не приходило.
— Спасибо тебе, твой подарок спас меня сегодня, — сказал он смущенно, протягивая руку к кольцу.
— Ты ведь тоже спас меня. Смотри, не теряй зестежку, она зачарована для защиты от многих темных существ. Только не от... тех.
— Прощай. — Джеймс взял кольцо и через мгновение уже стоял у западного окна в покое Магистра.
В башне было совсем темно. Осторожно сделав несколько шагов к двери, Джеймс наткнулся на перевернутый стол и сердце его сжалось от дурного предчувствия. Внимательно оглядевшись вокруг, он увидел вся мебель опрокинута, книги в беспорядке разбросаны на полу а гобелен исчез со стены. Джеймс подбежал к двери но, едва он открыл ее, снизу, с лестницы, на него дохнуло холодом и он почувствовал знакомый уже тоскливый ужас — сомнений не было, внизу поджидали серые призраки... Холод усиливался и мальчик в страхе захлопнул дверь, в надежде что она задержит дементоров, но понимая, что оказался в ловушке.
Глаза привыкли к полумраку и Джеймс стал искать, чем запереть дверь. Холод проникал уже в сам покой и через несколько минут дверь стала приоткрываться. Джеймс оцепенел и был не в силах двинуться с места; вдруг он увидел на полу длинный посох, который раньше всегда стоял в углу, возле ложа, и в его голове молнией сверкнула отчаянная мысль — он подбежал к окну и, в тот самый миг, когда дверь распахнулась и в проеме показалась фигура с надвинутым на лицо капюшоном, оседлал посох и выпрыгнул из окна.
Ветер засвистел в ушах и Джеймс понял, что разобъется: черная земля приближалась с бешеной скоростью. Вцепившись обеими руками в посох, мальчик закрыл глаза и вспомнил свои упражнения, которые обыкновенно заканчивались падением в мягкий сугроб. Изо всех сил он потянул палку на себя и каким-то чудом, всего в двух футах от земли, развернул ее и снова взмыл вверх.
На миг его переполнил дикий восторг от неожиданного спасения; мальчик сделал кувырок в воздухе и при этом чуть не упал, в глазах у него потемнело и снова поплыли красные круги. Тогда он выровнялся и полетел над лесом, прочь от башни. Посох летел ровно, но все время норовил перевернуться вокруг своей оси, так что Джеймсу приходилось прилагать немало усилий чтобы не упасть; одновременно он напряженно вглядывался в лежащий внизу лес, стараясь увидеть дом сэра Парсифаля. Неожиданно среди черных елей проглянула поляна, на которой белыми пятнами выделялись цветущие вишневые деревья, и Джеймс снизился над домом, надеясь увидеть в окнах свет. В окнах было темно, но он все же подошел к двери и постучал. Незнакомый женский голос нараспев произнес:
— Кто ты?
Джеймс оглянулся, — голос, казалось, шел не из дома — но вокруг никого не было. Он ответил:
— Я — Джеймс Поттер.
Немного помедлив, голос снова спросил:
— Если ты — Джеймс Поттер, скажи, что может волшебник сделать с дубовой веткой?
Джеймс в недоумении смотрел на дверь, пока его не осенила догадка:
— Он может на ней полететь!
— Правильно Джеймс, входи, — ответил голос и дверь сама собой открылась.
В доме было темно, но, как только дверь снова закрылась и щелкнул волшебный замок, Джеймс почувствовал себя в безопасности; набредя в темноте на ворох лежащих на полу одеял, он рухнул на них и тут же заснул.
