Глава 6. Не последний герой.
Храбрость – это когда на
страх уже не хватает времени.
Леонид С. Сухоруков
– Что пишут в газете? – поинтересовался у друга Сириус, опускаясь на соседнее место за завтраком.
– Ничего хорошего, – скривился Джеймс, переворачивая страницу Пророка. – Судя по всему, этот сумасшедший и не собирается в ближайшее время успокаиваться.
– Что на этот раз случилось? – напротив сели Ремус и Питер.
– «Группа неизвестных в чёрных плащах совершила этой ночью вооружённое нападение на загородную резиденцию нового главы Департамента Магического Законодательства Альфреда Стирлинга. К счастью, сам мистер Стирлинг находился в это время в своей лондонской квартире, так что он не пострадал. Однако были убиты его жена и обе дочери. Эксперты заключили, что убитых сначала долго пытали, после чего лишили жизни с помощью заклятия Авада Кедавра. Над домом была обнаружена Чёрная Метка», – прочитал отрывок статьи Поттер. – Ничего не напоминает?
– Напоминает, – хмуро заметил Люпин. – Сейчас каждый новый выпуск Пророка до ужаса напоминает предыдущий. Только, если мне не изменяет память, это первое нападение, совершённое на действительно значимую фигуру.
– На его семью. Хочется надеяться, что до нападений на самих чиновников эти типы в чёрных плащах ещё не доросли.
– Джеймс, мне очень не нравится это твоё «ещё»! – Питер съёжился так, как будто хотел стать ещё меньше. – Ты так говоришь, как будто скоро они будут… будут…
– Успокойся, Питер, никто ничего страшного делать не будет, – положил руку на плечо приятеля Ремус, параллельно пытаясь знаками объяснить однокурсникам, чтобы они прекратили пугать слабонервных.
– Я одного тут не понимаю, – Сириус, как водится, не обратил на старания друга никакого внимания. – На кой чёрт этим чёрным сдалась семья Стирлинга? И почему ты так уверен, Джеймс, что целью нападения был не он сам?
– Потому что всем в Министерстве известно, что Стирлинг бывает в своём загородном доме только по выходным и во время отпуска, а его жена с детьми живут там постоянно, так как у одной из его дочерей что-то не в порядке с лёгкими и ей нужен чистый воздух, – ответил темноволосый гриффиндорец и, предсказывая следующий вопрос, добавил: – Я готов поспорить, что у них есть шпион или даже несколько шпионов в нашем Министерстве. Иначе они не смогли бы стать такой сильной боеспособной организацией, которая теперь уже всерьёз угрожает нашей стране.
– А что насчёт жены?
– Миссис Октавия Стирлинг является магглорожденной.
– И что с этого? – не понял Блэк.
– Сириус, раскрой глаза! – на этот раз ответил Ремус. – Жертвами всех нападений, которые эти психи совершили, были магглы или магглорожденные. Такой чувство, что кто-то поставил своей целью просто истребить всё немагическое население страны. Только вот кто?
– Ты имеешь в виду, что за всем этим… стоит кто-то один? – нахмурился Сириус.
– То, что все эти нападения дело рук одной организации, сомнений не вызывает, – задумчиво произнёс Джеймс. – А во главе любой организации всегда находится один человек, на худой конец, двое. Причём, как правило, глава должен быть умнее и талантливее всех своих подчинённых, в противном случае, долго он оставаться на своём месте не будет. В общем, не нравится мне всё это, друзья мои, очень сильно не нравится.
– А что говорит твой отец? – поинтересовался Люпин, давно уяснивший, что старший Поттер знает абсолютно всё и всегда.
– Да ничего. Молчит, как партизан. И это мне как раз больше всего не нравится. Единственное, что я совершенно случайно узнал, это то, что Грюм попросил отца вернуться в Мракоборческий Центр.
– Это значит, что… – Питера уже давно трясло от страха.
– …То, что сейчас творится в стране, переползло из беспорядочных нападений на мирное население в настоящую… войну, – Джеймс даже сам испугался последнего слова, которое прозвучало, как настоящий приговор.
– Ребята, это всё, конечно, в перспективе очень нехорошо, – к четвёрке друзей подошла Алиса Коуэн, назначенная в этом году старостой школы. – Но если вы сейчас не поторопитесь, то опоздаете на урок к МакГонагалл, что будет иметь для вас гораздо более скорые и неприятные последствия, чем то безобразие, которое происходит во внешнем мире.
Возвращённые к реальности четверокурсники тут же вскочили со своих мест и, оставляя недоеденный завтрак, со всех ног помчались по направлению к кабинету Трансфигурации. А бедная Алиса, уже привыкшая, что благодарности от товарищей по факультету никогда не дождётся, продолжила разгонять засидевшихся гриффиндорцев, а таких оказалось вполне достаточно, ибо начавшаяся война теперь представляла собой самую обсуждаемую тему, которую можно долго и мучительно мусолить за завтраком. Нет, она прекрасно понимала народ, сама бы не отказалась вместе со своими однокурсниками порассуждать на тему ситуации в стране и её влияния на будущее, но от обязанностей старосты никуда не денешься. Хорошо бы ещё хоть кто-нибудь соизволил объяснить этим великовозрастным дебилам, что, когда староста приказным тоном что-то говорит, её надо слушаться, а не посылать по известному адресу. Почему великовозрастным? Да по той простой причине, что ученики младших курсов, которым ещё не наплевать на порядок в школе и количество баллов, заработанное родным факультетом, обычно расходятся по кабинетам в нужное время, и им не надо вечно напоминать, чтобы они соизволили оторвать свой зад от скамейки и почтить очередного преподавателя своим присутствием. Нет, обычно «клиентами» Алисы были студенты двух последних курсов, которые уже сдали СОВ и поэтому смотрят на всех свысока и плюют на школьные правила с Астрономической Башни. Хотя, конечно, везде встречаются исключения. Та же замечательная компания с четвёртого курса, которая только что отправилась на урок МакГонагалл, чего только стоит. Эта неразлучная четвёрка парней, которые, на первый взгляд, ничего общего между собой не имеют, уже больше года прямо-таки сотрясала стены бедной школы, и за глаза их называли Мародёрами.
Ну а те самые Мародёры, ещё и знавшие, что таковыми являются, пролетев эдакими четырьмя молниями по извилистым коридорам замка, точь-в-точь с ударом колокола, возвестившим о начале урока, вломились в кабинет Трансфигурации. К счастью, их однокурсники ещё только рассаживались по своим местам, так что если профессор и заметила уж слишком резкое вторжение своих самых «любимых» учеников, то виду не подала. Она вообще старалась по возможности игнорировать эту милую компанию, члены которой начали приносить своему декану головную боль уже в первый день пребывания в школе. В особенности это касалось Поттера и Блэка – уж у этой милой парочки точно было шило в одном месте. Сначала они умудрились в первый же вечер подраться, после чего ещё несколько месяцев делали друг другу различные гадости. Потом вроде то ли помирились, то ли надоело отбывать сплошные наказания, но открытая вражда утихла. И до середины прошлого года в школе было относительно спокойно. По крайней мере, со стороны этих двух действительно талантливых гриффиндорцев лишнего шуму не было. Но после одного инцидента, про который профессор МакГонагалл старалась лишний раз не вспоминать, Джеймс и Сириус умудрились сдружиться окончательно. Глядя на них теперь, и сказать невозможно, что когда-то они относились друг к другу абсолютно по-другому. А ещё через некоторое время компанию им составили Люпин и Петтигрю. Ладно, если с первым всё было ещё относительно понятно, ведь Поттер с первого курса общался в основном именно с Ремусом, то второй… Один Мерлин знает, как абсолютно невзрачный, не слишком умный и довольно слабый в магическом плане Питер мог попасть в компанию таких талантливых и перспективных волшебников как вышеупомянутые трое. Оставалось списать этот факт на то, что больше из мальчиков на четвёртом курсе в Гриффиндоре никого нет.
Джеймс опустился на своё обычное место за самой последней партой в ряду, которая им с Сириусом за последний год стала роднее и ближе, чем многие окружающие, порывшись в сумке, извлёк учебник, чистый свиток пергамента, несколько перьев и чернильницу и сосредоточился на том, чтобы выкинуть из головы все лишние мысли. Начинался обычный учебный день, на время которого основная проблема – это не схлопотать взыскание, а всё остальное подождёт и до вечера.
* * *
Январь 1974, Хогвартс
Зимой всегда темнеет очень рано. Бывает, на часах только пять дня, а выглянешь в окно – такое чувство, что уже глухая ночь. И ещё хорошо, если дни морозные и ясные, тогда хоть немного светлее, а если всё небо в тучах и идёт мокрый снег или дождь, то вообще тоска беспросветная. Как, например, сегодня. Джеймс оторвался от созерцания оконного стекла, по которому бесконечным потоком стекали дождевые капли, и, подавляя зевоту, перевёл взгляд на раскрытый учебник по Древним Рунам, несколько таблиц с символами из которого следовало к следующему уроку выучить. По правде говоря, юноша уже успел пожалеть, что выбрал этот предмет, который хоть и был достаточно интересен, но требовал постоянной зубрёжки, на которую из-за более важных забот (читай: создания на пару с Сириусом головной боли для всех обитателей школы и отбытия вечных наказаний) времени катастрофически не хватало. Утешало лишь то, что есть личности, у которых уроков гораздо больше. Впрочем, не сильно.
– Привет жертве знаний! – в соседнее кресло приземлился Сириус.
– Взаимно. Ты чего такой?
– Какой?
– Чересчур серьёзный и задумчивый. Тебе такое состояние не свойственно, – Поттер отложил книгу, понимая всю бесполезность своих усилий.
– Ты у Помфри был?
– Был.
– И что она тебе хорошего сказала?
– Хорошего ничего.
– А что с твоей травмой?
– Бинты сняли окончательно, – Блэк блаженно потянулся, демонстрируя, что ему нравится свобода от повязок, в которые он был заключён последние пару месяцев. – Но Помфри сказала, что шрам на спине, скорее всего, на всю жизнь останется.
– Вот только не говори, что ты из-за шрама такой задумчивый.
– Разумеется, нет. Шрамы только украшают настоящих мужчин, – усмехнулся Сириус, но тут же снова стал серьёзным. – Я тут всё про Рема думаю.
– А что про него думать? – удивился Джеймс. – У бедняги мать заболела, вот он к ней на пару дней и поехал. Не все же так ненавидят своих родственников, как ты.
– Сегодня полнолуние, – беспокойный гриффиндорец сделал вид, что не заметил, что его собеседник затронул тему, которую они старались избегать.
– И что с этого? С каких это пор ты стал бояться полной луны? Может быть, тебе тогда в Лесу не акромантул спину «украсил», а оборотень?
– Акромантул. И ты это прекрасно знаешь. Если бы это был оборотень, то я бы сейчас не сидел бы тут и не разговаривал бы с тобой.
– Ладно, возвращаясь к теме, – отмахнулся Джеймс. Ему начинал не нравиться этот разговор. – Как связаны между собой полнолуние и наш Ремус?
– Неужели ты ни разу не обращал внимания? Ты ведь общаешься с ним дольше, чем я.
– На что я должен был обратить внимание? Сириус, не томи, говори прямо.
– Ремус всегда уезжает «навестить больную маму/отца/брата/сестру/дедушку/бабушку», «на свадьбу кузена/кузины/ещё какого-то родственника», «на похороны всё тех же бабушек с дедушками» именно в полнолуние. Улавливаешь суть?
Джеймс улавливал суть, благо сообразительность всегда входила в число его достоинств. Но – чёрт побери! – как же эта самая суть ему не нравилась!
– Сириус, у нас нет прямых доказательств, а то, что Рем пропадает именно в полнолуние, может быть ещё и обыкновенным совпадением.
– Джеймс, поверь, если бы я не был стопроцентно уверен, я бы не завёл этот разговор. Я же не зря уделил особое внимание тому, что я сегодня ходил к Помфри.
– Та-ак, – Поттер выпрямился в кресле и пристально посмотрел на друга, – и что же ты на этот раз подслушал?
– Очень любопытный разговор. В общем, прихожу я в Больничное Крыло, меня встречает бледнющая Помфри, нервно спрашивает, какого Мерлина я пришёл. Ну, я напомнил ей, что вообще-то она сама сказала мне в это самое время явиться на осмотр. Она вроде взяла себя в руки и, попросив подождать немного, смылась в свою каморку. Первые несколько минут я добросовестно помаялся, а потом из каморки стали доноситься голоса. Самой Помфри и – кто бы мог подумать! – нашего Ремуса.
– И о чём же они говорили? – Джеймс обхватил голову руками. Мир начал рушиться. О чём бы там не разговаривал их общий друг с медсестрой, как прежде уже ничего не будет. Одно то, что всегда честный Ремус Люпин соврал своим друзьям, – а ведь по версии, изложенной несколькими часами ранее, он должен был быть в это время уже в Лондоне – придавало ситуации крайне неприятный оттенок.
Совершенно бесцветным голосом Блэк пересказал собеседнику тот разговор, общий смысл которого сводился к причитаниям мадам Помфри о том, какой же Ремус бедный юноша, и её вопросам по поводу его самочувствия после трансформаций. С каждым словом Сириуса на душе у Поттера становилось всё паршивее. Он просто не хотел верить, – да никто не захочет в такое верить! – что его друг, однокурсник, с которым он два с половиной года довольно близко общался, жил в одной комнате, является самым настоящим оборотнем. От безысходности хотелось рычать, бить все стеклянные предметы в радиусе нескольких метров, выть на эту чёртову полную луну.
– Но где, чёрт побери, где проходят трансформации?!
– Насколько я понял из разговора, – прекрасно осознавая смятение друга, осторожно произнёс Сириус, –под Гремучей Ивой, которая у нас из разряда особо буйных деревьев, есть тоннель, который заканчивается где-то под Хогсмидом. И как раз именно там запирают бедного Рема.
Юноши вновь замолчали. На этот раз надолго. Блэк кусал губы, осматривая пустую гостиную и мучаясь вопросом, правильно ли он сделал, что рассказал другу обо всём. Ведь знал же, что тот воспримет это тяжело. Может быть, стоило лучше промолчать и оставить это ужасное знание при себе? Но Сириус очень не любил ложь и недомолвки и поэтому решил остаться честным перед самим собой. Джеймс же просто тупо смотрел в камин, невидящим взором наблюдая за игрой языков пламени. Мыслей в голове уже просто не было. Не хотелось ни о чём думать.
– Джеймс, – нарушил, наконец, молчание Блэк. – Мы должны будем поговорить с ним.
– Ну да, я уже сейчас представляю себе этот разговор. «Привет, Ремус! А ты почему ничего нам не говорил про то, что ты оборотень?», – Поттер дал выход напряжению через сарказм.
– Слушай, я понимаю, что это кажется идиотизмом, но… Чёрт побери, это наша обязанность поговорить с ним! Мы его друзья, мы должны поддержать его, помочь как-нибудь!
– Помочь?! Как ты предлагаешь помочь?! Если ты не знаешь, уже много веков лучшие алхимики бьются над созданием лекарства от ликантропии. И пока безрезультатно. Чем можем помочь мы с тобой, оба полнейшие бездарности в Зельеварении?!
– Но ведь помочь можно и морально. Готов поспорить, что Рем чувствует себя изгоем в нашем обществе. Мы должны убедить его, что это не так. Лично мне, например, глубоко наплевать, как выглядит мой друг несколько дней в месяц, когда на небе появляется полная луна. Меня больше заботит, что в остальное время он просто потрясающий и умнейший человек. Он же не вин…
Сириус осёкся, заметив, что его однокурсник встал и, преодолев несколько метров, остановился у одного из самых ближайших кресел, в котором сидел Питер Петтигрю с ужасно бледной физиономией. Сейчас мальчик прямо-таки трясся от страха из-за того, что его обнаружили. Ещё бы! Этот крысёныш, как ласково называли однокурсника Поттер с Блэком, слышал такое, что для посторонних ушей явно не предназначалось. Более того, прозвучавшей здесь информации вполне хватало, чтобы не просто исключить бедолагу Ремуса из-за того, что он не совсем человек, но и снять с поста директора профессора Дамблдора, который принял в школу этого «не совсем человека».
– Так, Питер, тебя учили, что подслушивать вообще-то нехорошо? – с трудом взяв себя в руки, выдавил Джеймс.
– Я не… я клянусь… я никогда никому… – казалось, от страха Питер потерял способность членораздельно говорить.
– Видишь ли, Питер, тут такое дело… – к месту действия подошёл Сириус. – Мы не можем поверить тебе на слово. Слышал когда-нибудь про Непреложный Обет?
Блэк не знал, как у него вырвалась последняя фраза. Пожалуй, он сам испугался сказанного, а, заметив, как расшились от страха глаза Джеймса, почувствовал, что тихо сходит с ума.
* * *
Начало февраля 1975, Хогвартс
Если бы кто-то посмотрел сейчас на Джеймса со стороны, то у него в голове плотно закрепилась бы мысль о том, что бедный юноша немного тронулся умом. Гриффиндорец сидел по-турецки на пушистом ковре посреди пустой комнаты и в такт, на первым взгляд, беспорядочным помахиваниям палочкой что-то бормотал себе под нос, периодически сверяясь с написанным на свитке пергамента, лежавшем у него между ног. Но к счастью, если кто сейчас и мог увидеть Поттера, то это Ремус, Сириус и Питер, которые не нашли бы в поведении друга ничего странного, ибо двое последних и сами проводили немалую часть своего свободного времени за этим занятием. Ну а Ремус… Ремус уже давно бросил попытки отговорить своих беспокойных друзей от этой сумасшедшей и опасной идеи.
– А жить вообще вредно, – процедил сквозь зубы Джеймс, отбрасывая в сторону палочку.
– Ага, от этого умирают, – послышался справа голос Блэка, который лежал на животе на всё том же ковре и делал в книге какие-то пометки.
– Ты меня когда-нибудь напугаешь до смерти. И давно ты здесь?
– Да не очень. Минут десять от силы. Блин, ты не представляешь, как это всё забавно выглядит со стороны.
– Представляю. Я за тобой тоже наблюдал. Кстати, тебе ещё много осталось?
– Ровно половина. Я вчера наконец-то домучил хвост и поэтому сегодня решил устроить себе праздник – никакой анимагии. А у тебя как дела?
– Да с рогами разобраться никак не могу. То ли где-то в заклинании ошибка, то ли ещё что-то. Давно бы уже дал Рему перепроверить расчёты, но там ведь только весь комплекс можно пересчитать, а не отдельное заклинание.
– Да уж, – поморщился Сириус. – Помню я, как мы всё это долго и мучительно высчитывали. А теперь строим из себя подопытных кроликов. Слушай, я не верю, что нет другого способа, кроме как сначала по отдельности наколдовывать себе разные стадии превращения.
– Я уже ведь говорил тебе, – устало откинулся на заботливо созданную магией Выручай–Комнаты подушку Поттер. – Способ есть, причём не один. Но все они предназначены не для самоучек, а для тех, кто учится под чутким надзором специалистов из Министерства. А таким, как мы, только и остаётся это муторное махание палочкой и бормотание заклинаний. Тебе ведь не хочется застрять на середине превращения, не так ли?
– А что, если я застряну, то меня уже никто не спасёт?
– Спасти-то спасут, но только тебе придётся платить огромный штраф за незарегистрированную анимагию. Лично я лучше лишний раз помучаюсь со своими упрямыми рогами, чем получу кучу проблем с Министерством.
Сириус с трудом удержался от того, чтобы фыркнуть. Да уж, Джеймс обожает преувеличивать, особенно в отношении проблем, которые могут возникнуть у его скромной персоны. Тесно пообщавшись с ним в течение года, Блэк уяснил, что из-за огромного количества связей семьи его «рогатого» друга серьёзных проблем с Министерством и прочими важными инстанциями у Поттера возникнуть просто не может. Впрочем, в этой ситуации его ещё можно понять. Джеймсу явно не улыбалось, что в случае неприятностей с превращениями о его новом «увлечении» могут узнать родные, которые в восторге явно не будут.
– Рогатый, слушай… – начал было Сириус, но друг тут же прервал его:
– Какой я тебе Рогатый, а?! Я же тебя Блохастым не называю!
– А я не блохастый! Я чистый домашний пёсик. А ты от своих рогов никуда не денешься. Хоть ты у нас и благородный олень, но всё равно рогатый!
– Ага, это ты у нас белый и пушистый, так? – в шутку обиделся Джеймс. – Точнее, чёрный и пушистый… И большо-ой.
– И всё-таки я не могу понять, почему моя анимагическая форма – собака. У тебя олень – это понятно. Ты же у нас само благородство. У Питера крыса – тоже яснее ясного. Мы ещё раньше его крысёнышем называли, как будто предвидели. А я?
– А ты у нас просто блохастый… – усмехнулся Поттер, пихая друга в бок. – Кстати, Блохастый, ты домашнее задание по Зельям сделал?
– А что задавали? – осторожно поинтересовался Сириус, уже предчувствуя подвох.
– Написать эссе о свойствах, побочных действиях и прочей требухе зелья против блох.
Джеймс выдал эту фразу с таким серьёзным выражением лица, что Блэк не удержался и так и покатился со смеху. «Рогатого» тоже упрашивать долго не пришлось, и вскоре и он присоединился к другу.
* * *
Осень 1973, Хогсмид
Джеймс вышел из паба «Три метлы» и, с наслаждением вдохнув прохладный осенний воздух, широким шагом направился к небольшому холму, расположенному на окраине деревни, с которого открывался живописный вид на Запретный Лес и горы. Ярко светило солнце, было не по сезону тепло. Да уж, в кои веки обителям школы повезло – время вылазки в Хогсмид совпало, наверное, с последним погожим деньком этой осени. Судя по напечатанному в Пророке прогнозу погоды, со следующей недели следовало ждать дожди. Студенты вовсю наслаждались возможностью провести день вдали от стен Хогвартса. Некоторые, пользуясь солнечной погодой, гуляли по улочкам деревни, некоторые засели во всевозможных кафе и пабах, которые здесь имелись на любой вкус, а самые умные совмещали эти два занятия, периодически разбавляя посещением различных лавочек, в которых можно было найти всё, начиная от зубной щётки и заканчивая ингредиентами для зелий. И всё это, разумеется, сопровождалось звонким смехом, весёлыми шуточками и разговорами учеников между собой. Но Джеймс шёл прочь от шумных центральных улочек, где основная масса народу и сосредоточилась. Гриффиндорцу сейчас хотелось тишины и спокойствия, тем более что он, по сути, пошёл в Хогсмид без компании. Ремус, как назло, в срочном порядке уехал на похороны своей двоюродной или троюродной бабки куда-то заграницу. От Питера юношу уже откровенно тошнило, а Снейп в деревню не пошёл, так как был занят варкой какого-то сверхсекретного и сверхсложного зелья. Блэк вместе с Мэри МакДональд и Джинилин Фэйрилайт куда-то запропастились, а тусоваться с Ритой и её компанией, в которой он был самым младшим, Джеймса не тянуло. Вот поэтому он и решил прогулять по деревне до того милого холмика, который был совершенно случайно обнаружен ещё в сентябре, во время первых походов в Хогсмид.
Вид отсюда открывался просто потрясающий. Слева, насколько хватало глаз, простиралось бесконечное море вечнозелёных деревьев Запретного Леса, которое лишь у самого горизонта сменялось неясными очертаниями гор. Справа с гор, которые с этой стороны были значительно ближе, текла быстрая речушка, вода в которой оставалась ледяной круглый год. Горы здесь, поблизости, не слишком высокие, но склоны их довольно крутые. В детстве, когда они с семьей приезжали в гости к деду Альбусу, Джеймс очень любил строить из себя великого скалолаза и карабкаться наверх. Правда отец высоко залезать не разрешал, за что мальчик на него всегда обижался, а он говорил, что когда сын подрастёт, то и сам всё поймёт. Гриффиндорец улыбнулся. Странно, он вроде уже подрос, уже ребёнком в полном смысле этого слова не являлся, а всё равно не понимал, почему нельзя было лазить высоко. Теперь-то уже повторять былые подвиги не очень тянет, но всё равно интересно.
Юноша посмотрел на наручные часы, подаренные ему Марианной на двенадцатый день рождения. Надо же, уже почти шесть! Как стремительно бежит время! А ведь скоро начнёт темнеть, в это время года на землю очень быстро спускаются сумерки. Вон уже солнце начало к закату клониться. Через часик-полтора надо будет в школу возвращаться, но как же не тянет это делать! Впрочем, идиллия была разрушена гораздо раньше.
– Какого Мерлина его понесло туда?.. – сквозь зубы процедил Джеймс, со своего обзорного пункта видя, как по опушке по направлению к Лесу уверенным шагом продвигается Сириус Блэк.
Пожалуй, был только общедоступный способ узнать ответ на этот вопрос, и гриффиндорец, недолго думая, им воспользовался. А способ этот заключался в том, чтобы догнать однокурсника и лично спросить. А вообще, чего ему сдался этот Блэк? Нет, с одной стороны, конечно, интересно. Но с другой, он ведь не нянька своему бывшему недругу, чтобы за ним бегать и уберегать от опасностей, которых в Запретном Лесу, а в особенности, как бы это странно не звучало, в этой его части, самой близкой к деревне, всегда хватало. Однако Джеймс Поттер, как известно, никогда не подчинялся законам логики, особенно в тех случаях, когда на другой чаше весов стоял поиск незапланированных приключений на свою пятую точку. И именно поэтому он сейчас торопился вдогонку за Сириусом.
Спуск с холма и пересечение довольно обширной опушки заняли не так мало времени, как предполагалось, поэтому, когда Джеймс, наконец, зашёл под сень многовековых деревьев, блудного однокурсника и след простыл. Нормальный человек в такой ситуации бы развёл руками и повернул назад, но юный Поттер, как уже упоминалось, нормальным человеком не был. Особенно, когда дело касалось приключений и нарушений всевозможных правил, что обычно сопутствовало одно другому. Не затрудняя себя размышлениями о возможных последствиях, гриффиндорец быстро отыскал нечто, напоминавшее тропинку, и по ней направился вглубь Леса.
Юноша не знал, сколько времени он шёл. Деревья росли всё ближе друг к другу, неба было уже почти не видно из-за пышных крон. Порой идти было очень сложно – в некоторых местах тропинка превращалась в жидкую грязь, в которой вязли ноги, бывало даже, что путь загораживало упавшее дерево. В таких случаях приходилось либо пролезать под стволом, рискуя «искупаться» в грязи, либо перелезать. А от Блэка всё ни слуху, ни духу. Джеймс плотнее укутался в тёплую мантию и заклинанием зажёг на кончике палочки огонёк света. Становилось жутковато. Но не поворачивать же назад! Вернуться он всегда успеет, благо с тропинки никуда не сворачивал. По крайней мере, гриффиндорец искренне надеялся на то, что здешние деревья не могут менять расположение по своей воле. Очень некстати вспомнилась прочитанная пару лет назад книга, в которой многовековые деревья умели не только передвигаться, но и думать и говорить. Начало становиться совсем холодно, поднялся ветер, рука, державшая палочку, закоченела. Юноша пожалел, что не взял с собой шарф и перчатки.
Вдруг гробовую тишину, нарушаемую лишь обычными лесными шорохами и шелестом листвы, прорезал чей-то крик. Поттер резко остановился, боясь дышать. Сердце было готово вырваться из груди. Крик повторился. И тут юноша узнал голос. С огромным трудом, но узнал. Да это же Сириус! Мерлин Великий, этот придурок явно попал в беду! Забыв, что ему вообще-то наплевать на сохранность Блэка, что он тут блуждает уже несколько часов только из праздного интереса (эта мысль вообще вызвала сейчас истерический смешок), Джеймс со всех ног бросился в том направлении, откуда доносился крик. Огонёк на конце палочки подрагивал, грозясь и вовсе потухнуть, тропинка очень скоро оборвалась. Под ногами попадались коряги, вылезшие на поверхность корни деревьев и пни, и, пожалуй, было настоящим чудом то, что юноша умудрился не упасть. Полы мантии давно превратились чёрти во что, кроссовки тоже, судя по всему, придётся выкидывать, ибо сейчас они из некогда белых превратились в грязно-серые. Впрочем, это Джеймсу ещё предстояло обнаружить позже.
Крик повторился. На этот раз совсем близко. Причём, теперь он уже не казался совсем бессвязным, в нём можно было различить несколько крепких словечек, которые не подобает знать и использовать детям из интеллигентных семей. Определив направление, юноша с удвоенной скоростью вышел на финишную прямую. Впрочем, прямой её можно было назвать лишь с очень большой натяжкой. В боку начало колоть, появилась одышка, мышцы вовсю протестовали против такой пытки. Всё-таки, хоть Джеймс и был юношей достаточно выносливым и, можно сказать, спортивным (от полётов на метле мышцам, конечно, пользы немного, но всё же), но кроссы по пересечённой местности никогда не были тем, что у него хорошо получалось. Наконец, деревья начали расступаться, и гриффиндорец увидел через просветы между стволами движущиеся тени и периодические разноцветные вспышки заклинаний, которые, впрочем, скоро прекратились. На смену им пришёл громкий мат Сириуса, возвестивший о том, что он больше не имеет к своей палочке доступа.
Немного отдышавшись, Джеймс преодолел последние метры и вышел на довольную крупную поляну правильной круглой формы, поросшую густой длинной травой. Впрочем, времени на то, чтобы любоваться местными красотами, не было. Надо было спасать однокурсника. От кого? Сейчас юноша, наконец, увидел, с каким видом местных обитателей возникли неприятности у его бывшего недруга. И знание это, надо сказать, особо радужных мыслей и оптимистических прогнозов не прибавило. Гигантские пауки. Нет, конечно, гигантские не в полном смысле этого слова, но, согласитесь, пауки размером, начиная от собаки Хагрида и заканчивая лошадью, – это тоже не совсем нормально. Даже в волшебном мире.
А положение Блэка, между тем, становилось поистине плачевным. Судя по всему, эти здоровенные пауки не брезговали человечиной и поэтому сейчас готовились к тому, чтобы поужинать неосторожным студентом Хогвартса. Ну а последнего роль «деликатеса» явно не устраивала, в чём Джеймс был полностью с ним согласен. Но к сожалению, одним согласием этого оболтуса не спасёшь, а спасать надо, причём, в самое ближайшее время, да и так, чтобы самому на стол к паукам не попасть. Так-так-так… Что там говорили про этих тварей на Уходе за Магическими Существами?.. Света они, что ли, боятся? Или это про кого-то другого? Или в глаза их бить чем-то надо? Юноша аж зарычал от досады. И почему ему сейчас лезет в голову эссе по Заклинаниям на тему усиленных световых чар? Они-то уж точно здесь не помогут! Хотя… Ну конечно же! Надо просто ослепить этих тварей!
Просто. Ага, конечно, проще некуда. Джеймс хоть и писал то эссе на совесть, только вот это было ещё на прошлой неделе, так что самое главное, то есть особо эффективные магические формулы и соответствующие им движения палочкой, уже успело выветриться из головы. Думай, Поттер, думай! Да уж, правильно говорил отец: настоящий волшебник не тот, кто школу закончил с отличием, а тот, кто умеет использовать свои знания на практике.
–
Фламма натурале магис! – дальше тянуть было уже просто нельзя, и Джеймс решил рискнуть.
Из волшебной палочки вырвался ярчайший луч чистого белого света, на несколько мгновений заливший всю поляну. Сначала Джеймсу показалось, что он сейчас ослепнет, но что-то подсказало гриффиндорцу, что ему этот свет не причинит вреда. И на секунду юношу заполнило чувство, что по его венам вместо крови течёт самая настоящая магия, выходящая через палочку наружу. Но вскоре свет стал рассеиваться, и это чарующее чувство пропало, уступив место жуткой усталости. Пауков-переростков на поляне больше не было, они в ужасе сбежали от света, оставив свой «ужин» валяться в траве. С трудом передвигая ставшие свинцовыми от усталости ноги, Поттер подошёл к однокурснику и опустился рядом с ним на землю, стараясь как можно лучше разглядеть в неверном свете полной луны, что же пауки с ним сделали.
Блэк был с головы до ног окутан слизкой паутиной, которая не позволяла ему двигаться. Недолго думая, Джеймс банальным Диффиндо перерезал эту гадость, освобождая однокурсника, который тут же принялся жадно глотать холодный ночной воздух. И только надышавшись вдоволь, он обратил внимание на сидевшего рядом Поттера.
– Ты… это… – всё ещё дрожащим от пережитого страха голосом проговорил Сириус. – Ты что здесь делаешь?
– Тебя спасаю, разве незаметно? – саркастически заметил Джеймс, отдавая бывшему недругу подобранную в нескольких метрах его палочку.
– Да уж… Если бы не ты, я бы уже был в желудках у этих тварей… – юношу аж передёрнуло. Пожалуй, действительно не самая приятная перспектива.
– У тебя ещё будет такая возможность, если мы тут же не уберёмся отсюда. Ты встать сможешь?
– А у меня есть выбор? А-ах, чёрт…
– Что? – участливо поинтересовался Поттер, помогая однокурснику встать.
– Нога… Вывихнул, наверное…
Джеймс выругался сквозь зубы. Надо было немедленно уходить с этой поляны, иначе пауки могут вернуться. Но тащить на себе Блэка через весь лес юноше не улыбалось. Особенно с учётом того, что однокурсник был несколько крупнее его самого. А о том, чтобы вылечить ногу магией, речи и не шло – медицинских заклинаний никто из них не знал.
– Пойдём… Я смогу идти… – Сириус сделал первый осторожный шаг и его аж передёрнуло от боли. – Только в какую сторону?..
– Чёрт его знает. Так, подожди, Лес у нас от замка к югу находится, так?
– Вроде.
– Значит, нам надо ориентировочно на север.
– У тебя есть с собой компас?
– Нету. Но есть одно очень полезное заклинание. Наверное, такие же любители приключений, как мы, придумали, – фыркнул Джеймс, на практике демонстрируя это самое заклинание. – Отлично, нам туда, – и он указал в ту самую сторону, куда показывал кончик повернувшейся на ладони палочки.
– Надеюсь, что ты прав…
– Так у тебя какая нога больная?
– Левая… Вроде.
– Положи мне левую руку на плечи. Вот так, да. Так тебе идти легче будет.
– Спасибо, – благодарно выдавил из себя Блэк, когда они двинулись. Идти действительно было немного легче, но боль всё равно оставалась жуткой. Причём, огнём жгло почему-то не только больную ногу, но ещё и спину.
Двигались они медленно. Наверное, странную картину они представляли собой со стороны: по ночному лесу идут, обнявшись, два парня, один из которых заметно хромает. А если бы кто-то из них обернулся бы и посветил на землю, то увидел бы, что после них остаются маленькие, едва заметные, но всё же различимые лужицы крови…
– А тебя вообще чего в Лес понесло? – нарушил молчание Сириус, немного свыкнувшись с болью.
– Не поверишь – тебя выслеживал.
– В смысле?
– А в самом прямом. Стою я, значит, на холмике в Хогсмиде, никого не трогаю. Вдруг вижу, как ты в Лес идёшь. Ну я и решил тебя догнать и узнать, что ты тут забыл.
– Ну да… А в итоге меня спас. Почему ты это сделал? Ты ведь жутко рисковал.
– Потому что… – Джеймс осёкся. И вправду – почему? Он и не задумывался над этим вопросом. Его действия на поляне казались юноше чем-то естественным, не требующим объяснений. – А ты бы поступил по-другому?
– Нет… Наверное… Не знаю. Я ведь не такой, как ты, Джеймс. Мы с тобой из разных миров. Ты типичный гриффиндорец, а я… глубоко в душе я всё равно останусь слизеринцем.
– Но ведь можно соединить эти разные миры в один. А понятия факультетов… Ты знаешь, это всё настолько относительно. История знала и гриффиндорцев, которые ударяли ножом в спину своих соратников, и слизеринцев, которые ради близкого были готовы на всё. И знаешь, что самое интересное? И тех, и других всегда было предостаточно. Гораздо больше, чем эгоистичных слизеринцев и благородных гриффиндорцев.
Юноши переговаривались тихо, почти шёпотом, но всё равно в ночной тишине их голоса казались совершенно посторонними звуками. Свет палочек освещал путь лишь на несколько метров вперёд, снова начало становиться холодно. Где-то совсем рядом раздался волчий вой.
– Сегодня полнолуние… – задумчиво произнёс Сириус. – Надеюсь, что оборотни здесь не водятся.
– Да уж. Не хватало нам ещё на голодного оборотня наткнуться. Кстати, я так и не спросил самое главное. Тебя какого Мерлина в Лес понесло?
– Да так…
– Давай рассказывай.
– В общем, я в Хогсмиде проследил за Люциусом Малфоем. Он в одном из закоулков встретился с моей дражайшей кузиной Беллатрикс. Они говорили про какое-то тайное собрание, которое пройдёт этой ночью в Запретном Лесу. Вот я и решил узнать, что это за собрание такое. Явно что-то тёмное и противозаконное.
Да уж, это точно. Разрешённые законом собрания явно не станут проводить ночью, да ещё и в таком месте, как Запретный Лес. К тому же, зная тягу милейшей Беллатрикс Лестрейндж к тёмной магии… Вдруг из-за деревьев показался свет, который явно не мог быть естественного происхождения. Прислушавшись, Джеймс различил неясные голоса.
– Так, стой здесь и не рыпайся, – как можно тише обратился он к спутнику. – Я пойду посмотрю, что там такое.
– Будь осторожен.
Гриффиндорец кивнул и, стараясь передвигаться бесшумно, направился к источнику света. Подойдя на такое расстояние, чтобы иметь возможность разглядеть происходившее на очередной поляне, он спрятался за дерево и осторожно выглянул. То, что Джеймс увидел, ему очень не понравилось. На первый взгляд, это напоминало собрание членов какой-то секты, но таковым происходившее явно не являлось. С дюжину фигур в тёмных плащах стояли кругом и с маниакальным блеском в глазах смотрели на большой, висевший на равном ото всех расстоянии шар, который и был источником света. Каждый из стоявших в кругу по очереди подходил к шару и касался его раскрытой ладонью, говоря какие-то слова, а шар отвечал резким, холодным голосом. Приглядевшись, юноша понял, что это не просто шар, а какая-то разновидность связного зеркала. На поверхности шара отражалось бледное лицо темноволосого мужчины, которое можно было бы назвать красивым, если бы не глаза. Кроваво-красные глаза со зрачками, как у змеи.
Сдерживая подкатывавшую к горлу тошноту, юноша повернулся и вдвойне осторожно вернулся к ждавшему его Сириусу и, прямо-таки схватив товарища по несчастью, потащил его прочь. Он плохо помнил, как им удалось отойти на безопасное расстояние, но только когда дрожь начала пропадать, Джеймс отпустил однокурсника и в изнеможении прислонился к дереву. Ему никогда в жизни не было так страшно, как в тот момент, когда эти ужасные красные глаза встретились с его глазами.
– Что там такое было? – нарушил молчание Сириус, тоже прислоняясь к дереву.
– Собрание… Каких-то типов в чёрных в плащах. Возможно, это та самая тайная встреча, о которой говорили Малфой и твоя кузина. Они…
Джеймс коротко пересказал то, что видел, и, предугадывая следующий вопрос однокурсника, добавил, что не знает, что бы это всё могло значить, а догадки будет строить не раньше, чем они вернутся в школу. Да уж, приключений на одну ночь им вполне хватило.
К счастью, до Хогвартса оставалось уже недалеко, и после ещё получасового ковыляния, которое далось, однако, обоим юношам довольно тяжело, они вышли, наконец, на опушку Леса, где стояла хижина лесничего Хагрида.
– Давай, ещё чуть-чуть… – подбадривал Поттер товарища по несчастью.
– Знаю… – пересохшими губами проговорил Сириус. – Чё-ёрт… Больше никогда… не попрусь… в этот чёртов Лес… Джеймс, сними с меня эту чёртову мантию! Я сейчас споткнусь…
Здесь идти было несколько легче, благо больше не мешали коряги и корни деревьев. Как и опасность встретиться с обитателями Леса. А уже совсем близко высилась громада Хогвартса, в некоторых из окошек которого всё ещё горел свет. Всё, вот и двери, почти пришли. Осталось только добраться до Больничного Крыла и отдать Сириуса на попечение мадам Помфри.
Холл замка встретил двух блудных студентов неровным светом горевших по периметру факелов, который казался обоим после тьмы Леса слишком ярким. И ещё было тепло. Очень тепло. Они добрались. Они смогли.
– Молодые люди, вы знаете, сколько сейчас времени? – послышался совсем рядом строгий женскиий голос. Вместе с теплом и светом в стенах родной школы их встретила любимый декан.
– Нет, – честно ответил Джеймс, нервно косясь на покрытые грязью наручные часы.
– Четыре часа ночи. Четыре! Позвольте поинтересоваться, что вы делали в такое время вне стен школы?! Да ещё в таком виде!.. Мистер Блэк, что с Вашей спиной? Почему у Вас вся рубашка в крови?
В ответ на это Сириус всё-таки не устоял на ногах и упал в обморок. Теперь и Джеймс увидел то, что несколько секунд назад открылось взгляду профессора МакГонагалл. Некогда белая рубашка Сириуса по всей площади спины была пропитана свежей кровью.
____________________________________________________________________________
Как я и обещала - в самом начале октября выкладываю после небольших каникул новую главу. Скажу честно, что этой главой я очень довольна, поэтому могу заключить, что совершенно не зря решила сделать перерыв. Когда будет прода, не знаю, ибо школа меня просто убивает. Писать удаётся только на выходных, в будние сил не хватает даже на то, чтобы полностью уроки сделать.
