Глава 8ЭТАП ВОСЬМОЙ: ИНЦЕСТ*(1) КАК ПРЕТЕНЗИЯ НА МИРОВОЕ ГОСПОДСТВО
Если взрослые, на вас возложив свои надежды,
Ожидают, чтобы вы оправдали их доверье.
Объясните им, что класть ничего на вас не надо,
Потому что вы и так на ногах едва стоите.
Г. Остер
- Мне не нужна помощь, мама!
- Знаю. Ты абсолютно идеален такой, какой есть.
«House M. D.» 2.5.
Утром Малфоя вызвали в кабинет МакГонагалл.
Принесший эту весть Блейз как-то странно на него посмотрел. Драко незамедлительно ответил ему тем же, скорчив идиотскую гримасу. А вот нечего на нас странно смотреть! И гордо задрав нос, зашагал к месту назначения.
В кабинете его встретили три внимательных глаза.
Четвертый глаз заглянул ему за спину, прощупал на предмет ядов/оружия/наркотиков и попытался прочесть мысли.
Абсолютно безрезультатно, так как при виде Аластора Моуди у младшего Малфоя от страха все мысли тут же вылетали из головы. В этом смысле слизеринец мог бы быть идеальным шпионом. Лорду никогда не удавалось проникнуть в мысли Драко дальше, чем: «О, Мерлин лысый, ОН на меня смотрит!». Большего, величайшему – после Дамблдора – волшебнику, и не нужно было. Волдеморт был куда как падок на лесть, а что может быть лестнее, чем искренний страх?
- Садитесь Малфой, - МакГонагалл смотрела напряжённо, как будто юноша перед ней представлял воплощённую Проблему.
Проблема плюхнулась в кресло и воззрилась на начальство из глубины своей, старательно проецируемой на окружающих, обиды. Чтоб все почувствовали муки совести.
Легилименция? Ха-ха! Не смешите мои ботинки! Проломить окклюменцию Драко не мог даже Снейп – он тоже счёл, что игра не стоит свеч, с размаху влипнув, как муха в варенье, в обильные эмоции младшего Малфоя. Эмоций у последнего было много. Драко умел совершенно непринуждённо выстраивать заслон из самых глупых мыслей. Превращая любую попытку прочтения оных в хождение по болоту без ориентировочных вешек.
- Печенья? - МакГонагалл подвинула к Малфою корзинку с имбирными тритончиками.
Драко посмотрел, как те извиваются в корзинке, толкнул в сторону Моуди мысль: «интересно из кого ЭТО печенье трансфигурировано?», взял тритона и, откусив ему хвост, принялся жевать.
Моуди фыркнул. На самом деле печенюшки были трансфигурированны из гвоздей – железо для организма очень полезно; пары пуговиц, напёрстка и половинки ножниц.
Малфой, перемалывая тритона, удовлетворённо опустил ресницы – сработало. Это всегда срабатывало. Дело в том, что глупости наиболее эмоциональны из всех мыслей, осаждающих вашу голову (ничего личного). А те, кто лезут читать чужие мысли, обычно сами испытывают недостаток эмоций. Парадокс, но факт. Драко это знал доподлинно. Ведь его учила сама тётка Белла. А она, в свою очередь, училась у самого Лорда. Когда тот отвернется.
- …Вы можете увидеться с родителями, - уловил Малфой изменения во внешнем мире.
Драко поперхнулся, подавился печеньицем и закашлялся.
Шизоглаз – добрая душа – сочувственно треснул слизеринца меж лопаток.
Остатки тритона покатились по столу.
Минерва, чопорно поджав губы, откинулась назад.
- Проститься можно? - просипел Малфой, подняв от стола ставшее багровым лицо и вцепившись в подлокотники кресла, будто ждал, что его потащат в Азкабан прямо сейчас.
Аластор с немалым удовлетворением считал с ментального фэйса Драко мысли типа: «За Мной Пришли», «С Вещами На Выход» и, с некоторым удивлением, «Не Жди Меня Моя Принцесса».
Имбирный тритон, выплюнутый Малфоем, резво перебирая лапками, залез обратно в корзинку и принялся отращивать хвост заново.
- Не стоит терять время, - деловито отказала МакГонагалл. - Вы должны успеть вернуться к вечеру. И на сегодня от уроков освобождаетесь.
Тут до Малфоя дошло, что это не арест. Его лицо пошло пятнами от стыда. Осмелившись поднять глаза на директора, он увидел, как МакГонагалл что-то пишет.
- Подпишитесь здесь и здесь, - протянула ему перо.
Слизеринец не был бы собой, если бы не прочёл. Хм… Разрешение от Министерства на посещение Азкабана. Очень странно – Драко хорошо помнил отказ за отказом, получаемым матерью от того же Министерства, в ответ на многочисленные прошения посетить Беллатрикс (Нарциссе очень пригодились эти писульки, когда любимая сестрица вернулась из зоны – Беллу просто завалило официальными пергаментами, когда она открыла указанный Цисси ящик комода).
Малфой оторвал взгляд от документа.
- Но… - он нахмурился, в попытке примириться с существующим порядком вещей. - Почему?
Минерва сцепила руки.
- Разве Вы не хотите увидеть родителей? - отметая малфоевы сомнения, спросила она.
Драко подписал.
Семикурсники, шедшие на урок Трансфигурации, столкнулись с выходящим от директора Моуди. Цепкая длань аурора держала Малфоя за плечо.
- Наконец-то Малфоя арестовали, - с облегчением констатировал Рон обрадованному Гарри.
Драко всё слышал, но решил промолчать, чтобы потом сделать им сюрприз. Увидев за спинами хаффлпаффцев Её Высочество, Малфой срочно прикинулся «Несправедливо Обвинённым Героем, Идущим На Казнь» – все немедленно обрадовались ещё больше и только принцесса ничего не поняла.
- Акоя! - возмутился слизеринец.
- Что? - соблаговолила обратить на него внимание принцесса.
«Шу-шу-шу», - сердобольная Сьюзен Боунс, с одной стороны, и справедливый Эрни МакМиллан – с другой, объяснили Её Высочеству Плачевность Положения, в котором оказался Малфой.
- А! - сообразила Акоя. - Играем в «Prochanie Slavjanky»?
А что? Славянка – ну, почти – в наличии. Объект для прощания – тоже.
Театрально кинувшись на шею Малфою, осчастливленному таким поворотом событий, принцесса прошептала ему на ухо:
- Голосить обязательно?
Ответил Моуди.
- Не стоит, мисс. Обещаю вернуть Вам юношу до ужина, - не без галантности сообщил аурор, увлекая за собой Драко.
И уловил, как оставшиеся за его спиной студенты хором подумали: «Возвращать не нужно!».
Принцесса оптимистично помахала беспрестанно оглядывающемуся Малфою ручкой.
Ожидая на пристани магического парома – к тюрьме нельзя было аппарировать – Драко ёжился от холода. Периодические порывы ветра сносили в сторону мелкий дождик, смешанный со снегом, и приносили взамен, не менее холодные, морские брызги. Только рука старого Шизоглаза, сжимающая плечо подростка, источала тепло. Робкая благодарность просочилась сквозь малфоеву гордость – Драко покосился на аурора. Тот, всё же превосходя его в габаритах, закрывал Малфоя от пронизывающего ветра.
- Так это и есть принцесса Ямато, - магический глаз Моуди уставился на Драко. - Знавал её маменьку… Так что тебе дала принцесса?
Рука слизеринца непроизвольно дёрнулась к карману. Аластор без большой спешки вынул из ставшей безвольной руки Малфоя керамическую очеси.
- Хм… Сакэ?!
И Шизоглаз, откупорив бутылочку, сделал глоток – исключительно из тех соображений, которые заставляют полицейских во второсортных сериалах обмакивать мизинец в белый порошок, а затем пробовать на вкус.
Драко весьма порадовала реакция аурора.
- Ух! - крякнул Моуди. - Крепкое пойло! На, - ткнул бутылочку обратно в руки Малфоя, - хлебни, скоро уже поедем.
Обжигающая жидкость заставила закашляться. Шизоглаз заботливо отобрал очеси и похлопал Драко по спине с некоторой даже симпатией.
Серая громада Азкабана уныло нависала над наследником древнего колдовского рода. Наследника не впечатлило ни само архитектурное сооружение, ни репутация грозной магической тюрьмы. Сказывалось отсутствие дементоров – неизменной, до недавнего времени, начинки Азкабана. А вот предстоящей встречей с родителями Малфой-младший был действительно взволнован. Но всё же не на столько, чтобы не уловить некоторые несоответствия.
Драко, закусив губу, нерешительно посмотрел на аурора.
- Я уже спрашивал «почему», - сказал он Шизоглазу, размеренно стукавшему деревянной ногой по щербатому каменному полу. - Наверно я задал не тот вопрос…
Магический глаз старого аурора шарил по древней каменной кладке.
- Надо было спросить «кто»? - вежливо следуя взглядом по серым булыжникам, предположил Малфой.
Рука Моуди чуть сжала плечо слизеринца.
- Неужели сам?..
- Ты умный парень, - прервал его Аластор. - Однако прикуси язык. Уже пришли.
Они действительно пришли. Возле одной из ничем не примечательных дверей торчали двое охранников. Один из них почтительно распахнул дверь перед Моуди.
Повернувшийся от окна человек походил на пожилого льва – несколько облезлого, как, не без ехидства, отметил Малфой. И скорее почувствовал, чем увидел, со стороны Шизоглаза, явное одобрение подобного модуса операнде *(2).
Отец Драко никогда не имел дел с Руфусом Скримджером, поэтому младший Малфой не знал как вести себя с бывшим начальником магической безопасности, а ныне министром Магии. Так что слизеринец решил последовать совету Моуди и говорить поменьше.
- Ваш отец, - без предисловий начал Скримджер, - был, если не ошибаюсь, «правой рукой» Тёмного Лорда, - и зачем-то посмотрел на Аластора.
Тот неторопливо кивнул, не снимая руки с плеча Драко.
- Кстати, можете отпустить юношу, Моуди, - заметил министр.
Малфою показалось, что рука старого аурора стала тяжелее.
- Лучше не упускать его из виду, - солидно выпятив нижнюю челюсть, отвечал Шизоглаз, - он может быть опасен.
Драко надулся и бросил на Моуди укоризненный взгляд.
- Хм… - Скримджер уставился на потенциальную опасность.
Юнец, исподлобья, уставился на него в ответ. Если ты даже возглавлял раньше Управление мракоборцев в Отделе обеспечения магического правопорядка, это вовсе не означает, что ты был гениальным аурором. Как легилимент нынешний министр значительно уступал Снейпу. Малфою даже притворяться не пришлось, небрежно отбросив мысленный зонд министра, Драко запустил в его мысли свой. Чего уж проще – всего лишь поменять направление – это как принцип сообщающихся сосудов. Что бы там ни думала Её Высочество, Малфой прекрасно понимал механизм физических процессов.
Среди рублёных, как бифштекс, мыслей Скримджера слизеринец отыскал концы нужных ему. Завербовать его хочет? Считает малолеткой? О, понято: не знает, куда его девать.
- Мальчишка, насколько нам известно, протащил на охраняемую территорию запрещённые зелья и артефакты, владеет по крайней мере одним из Непростительных заклинаний. И так подставил Дамблдора, как вам, Руфус, и не мечталось, - понизив голос и наклонившись в сторону министра, сообщил Моуди.
Драко был потрясён. Нет, лестно, конечно. Но подобные комплименты вполне могут обеспечить ему камеру рядом с дорогими родителями.
- Рот закрой, - шепнул ему Аластор уголком рта.
Скримджер постарался, чтобы между ним и опасным Малфоем оказался стол.
- Это Дамблдор, - сказал Драко несколько позже, когда Шизоглаз вёл его серыми коридорами Азкабана. Серость здесь была в почёте. Такую серость можно было выводить в Свет, представлять знакомым и, аккуратно почистив щёточкой, ставить на подставку для зонтиков.
- Ага, он. И твоя мать. Она умная женщина.
- Отпустите плечо, а то чувствую себя марионеткой.
Моуди отпустил.
- Терпи, - сказал Шизоглаз, наблюдая, как юнец, скорчив брезгливую гримасу, потирает плечо.
Драко закатил глаза, мол, а что ещё остаётся делать.
- Сюда, - Аластор открыл дверь в маленькую комнату.
Противоположная стена была стеклянной, за стеклом – такая же маленькая комната. У прозрачной стены пять столов в ряд, разделенных хлипкими перегородками. На каждом столе чёрная коробка неправильной формы. Моуди отделил от одной из коробок некую деталь, соединённую с основой витым проводом, и протянул Драко.
- Знаешь, что это такое? - Малфой не знал и пожал плечами без особого любопытства. - Ну, конечно нет, - «признал» за Малфоем истинную чистокровность Моуди. - Это маггловское переговорное устройство. Наше нововведение. Пользоваться им так: снимаешь с рычага, прикладываешь к уху, говоришь сюда. Садись, - отодвинул стул. - Я подожду за дверью.
Слизеринец обернулся к нему почти с отчаянием.
Шизоглаз кивнул подростку и вышел.
Его место тут же занял незнакомый Малфою аурор, встав возле двери и сложив руки перед собой в позиции «стоять мне тут долго».
Драко отвернулся от него, уставившись перед собой. Стол за стеклом напротив был пуст, как и вся комната.
Малфой-младший любил своего отца. И был почти уверен, что отец его тоже любит. Ну, по крайней мере, должен любить. И вообще, это его родительская обязанность.
Существует пять способов выражения любви. И первый из них – сказать об этом прямо. Однако ни младший, ни старший из Малфоев на сие не были способны. Разве что иносказательно. Да и то специфически иносказательно – типа, какие все вокруг них плохие, нищие и грязнокровные. Методом исключения – ну, вы догадались кто богатые, чистокровные и далее по списку. Люциусу, например, наибольшее удовольствие доставляло позлословить за спиной у любого, кого в глаза он заваливал комплиментами.
Второй способ – тактильный. Обнять, поцеловать, погладить по голове – язык любви, приемлемый для Драко. Но не для его отца. Холодному, рациональному, «скользкому», как выразился Лорд, Люциусу такой язык любви был не вполне понятен. Хорошо, что у Нарциссы с тем, чтоб обнять, не было проблем. Миссис Малфой была готова часами «вылизывать» чадо и супруга, показывая и утверждая – моё. Кстати, чисто интуитивно, принцесса выбрала именно такой способ общения с Драко. И попала в «яблочко».
Существовал третий способ выразить любовь: проводить время вместе. В семействе Малфоев таковой не был принят. По мнению старшего поколения, Драко вполне мог занять себя сам. Чем с удовольствием для себя пользовались его родители. Дабы отпрыск привык, таким образом, чувствовать собственную самодостаточность. Впрочем, в общественных местах, Малфои-старшие демонстрировали политику «единства» – сажая Драко между собой и всячески пресекая какие-либо самостоятельные действия с его стороны. С некоторым натягом, подобная политика, пускай и показушная, могла бы быть способом выражения любви. Результатом, однако, стала некоторая асоциальность младшего Малфоя.
Акоя совершила почти революционный переворот, когда стала обучать Драко боевым искусствам. Показав, что возня на полу, не только способ приятно проводить время вместе, включающее в себя тактильный контакт, так необходимый слизеринцу, но и возможность ненавязчиво продемонстрировать четвёртый язык любви – помощь. О которой Драко физически не мог просить, из за неразвитости навыков вербального общения. Не то чтобы Малфой был косноязычен. Мерлин упаси! Но говорить «правильные» слова, это либо врождённый дар, либо своевременно привитое умение. И тем, и другим слизеринец был обделён.
Пятый способ выразить своё расположение – вещественный. В виде презентов. Люциус именно так был склонен выражать свою любовь. Что Нарцисса всей душой одобряла. Поэтому они прекрасно ладили. Но для их сына такой способ не годился. Он его, увы, не воспринимал. Так что – да, Люциус Малфой любил сына. Только сказать ему об этом так, чтобы тот понял, он не мог.
Таковы люди. Только специально обученные универсалы владеют всеми пятью языками. Все остальные худо-бедно изъясняются на одном, реже двух.
Драко вскочил, уронив стул, когда дверь в комнате за стеклом открылась.
Очевидно, что Азкабан, хоть и находился на острове в море, всё же отличался от Средиземноморского курорта. Люциус Малфой выглядел кошмарно: тощий, бледный, залысины скоро перейдут в проплешины. Зато выбрит до синевы.
И голос, прозвучавший в маггловском переговорном устройстве, не изменился. Такой же холодный, чеканный. Каждый слог точно на своём месте.
- Что у тебя с причёской, сын?
Младший только хмыкнул – когда это папаша был им доволен!
Люциус, глядя на своё растрёпанное, долговязое чадо почувствовал вдруг потребность выразить, как он его любит. Но как это сделать? Подарить он отпрыску ничего не мог. Разве только дать ребёнку совет. В этом способе, возможно, присутствовал некий элемент любви. Но, опять же, Драко давно приобрёл устойчивую привычку абстрагироваться, упорно не слушая, что говорит папа.
Разговор немого с глухим. Вместо того чтобы сказать: «Я беспокоюсь за тебя», старший Малфой обычно говорил что-то вроде: «Сын, всегда смотри, кто перед тобой».
Младший в ответ: «Все вокруг сволочи».
Старший, не слушая: «Старайся сохранять со всеми ровные отношения».
«Учителя заводят любимчиков», - не остаётся в долгу младший.
«Ты, представитель Нашей семьи, и позволил чтоб на экзаменах тебя обошла какая-то маггла? Так, не хныкать, вытри нос и руки по швам!» - не глядя, бросает старший.
«…Грязнокровки обнаглели. Уизли дерутся. Поттер дразнится», - бубнит младший, думая, что папаня даже не удосужился узнать интересы дитяти.
«Я обещал купить тебе скоростную метлу», - перевод: «Я люблю тебя».
«Не нужна мне эта метла!», - другими словами: «Тебе на меня плевать».
Куча слов, но ни одного нужного.
В общем, как только Люциус завёл старую песню о главном в этой жизни, Драко поспешно прервал папу радостным известием, что он де влюблён.
- Драко, ты мой сын, - Малфой-старший изобразил на лице отечески благожелательную мину. - Я доверяю тебе в твоём выборе. И буду уважать его. Если только избранник твоего сердца не является грязнокровкой, магглом, Уизли, Поттером…
- Ты забыл про Добби, - язвительно отметил сын.
Папа уставился на сына с оскорблено-шокированным выражением.
Драко стало стыдно.
- Папочка, я пошутил, - не выдержал младший. - Объект моего выбора – девушка, исключительно сильный маг с прекрасной родословной. Вообще-то она принцесса.
Люциус Малфой выпал из поля зрения Драко, скатившись под стол в глубокий обморок. Младший удивлённо привстал, пытаясь рассмотреть как аурор по ту сторону стекла, бросив на юношу укоризненный взгляд, пытается восстановить на стуле старшего Малфоя.
- Привет дружественному представителю клира! - Принцесса находилась в прекрасном расположении духа, ибо никакого риса на столе не наблюдалось.
- Ваше Высочество! - Проплывающий мимо призрак Жирного Монаха благоговейно затряс многочисленными подбородками.
- Клира? - удивился Заккари Смит. - Ты что, тоже монашка?
- Ха-ха, - откликнулась Её Высочество, - почти. Жрица.
- А какой религии? - заинтересовался Эрни МакМиллан.
- Официально – японской, - сообщила Акоя. - А также всех, кто не отрицает язычество. Преимущественно, в тех «медвежьих углах», куда не добрались модные религиозные воззрения. А что?
Хаффлпаффцы, сосредоточенно пережевывая вызывающе анти-рисовый пудинг, попытались увязать в своём сознании религию и магию. Не получилось. Религия, для английской магической традиции выступала невнятной параллелью. Привносимой в магическое сообщество выходцами из маггловских семей и, частично, полукровками. Постепенно трансформировавшись из торжественных сожжений на инквизиторских кострах в невнятные праздники.
- Да, ничего, - пожала плачами Сьюзен Боунс. - Просто странно… У нас тут редки… э… религиозные деятели.
- Япония не единственная стана, где магическое меньшинство не живёт в гетто, - заметила Её Высочество. - Некоторые африканские страны… м… тоже… ну, если не считать их негигиеничного пристрастия к зомби…
- Не понял, - оскорбился Заккари. - Ты хочешь сказать, что мы изгои!?
- Нет, - отказалась принцесса. - Это ты сказал.
- Когда я это говорил? - насторожился Смит.
- Только что, - невозмутимо отметила Акоя.
Хаффлпаффцы согласно закивали – сказал ведь – факт!
- Папа, не кричи на меня, - обиделся младший Малфой.
Люциус, как оно выяснилось после его поднятия с пола, был против того, чтоб Драко встречался с принцессой.
- Лучше бы ты стал геем, - с горечью сказал он сыну.
- Но папа, - лепечет отпрыск старинных фамилий, - мужчины мне вовсе не нравятся.
Вообще-то младший никогда всерьёз не задумывался об этом аспекте взаимоотношения полов. И, например, выражение «взять за щеку» в его сознании могло употребиться только по отношении к карамельке. А уж после последних событий мужчины в глазах Драко полностью себя дискредитировали.
- Вздор! Ты – Малфой! - обрубает старший Малфой тоном «не умеешь – научим, не хочешь – заставим», и у младшего закрадывается стойкое подозрение, что старинная, добротная и жутко дорогая крыша любимого папули, тихо шурша шифером, съезжает набекрень.
Авторитет отца Драко Малфоя был сильно преувеличен молвой. Он, конечно, слушался папу, но лишь в тех случаях, если отцовские указания не противоречили собственным желаниям Малфоя-младшего. Драко достало навешивание на него лишней ответственности, что, некоторое время назад, при отсутствии внутреннего центра в виде морали, приблизило его к катастрофе.
- Они что, все здесь такие? - ошеломлённо спросил Драко у запирающего комнату аурора, после того, как его, по окончании свидания, выставили вон.
Тот тупо посмотрел на него и ничего не ответил.
Моуди нигде не было видно – Малфой по нему даже соскучился, он хотя бы разговаривал с ним – новый провожатый маячил сзади смурной тенью и упорно молчал, пока сопровождал Драко в женское крыло Азкабана, где тот должен был встретиться с матерью.
Поднявшаяся навстречу Нарцисса выглядела великолепно. Да и помещение, в котором она находилась, назвать тюремной камерой язык не поворачивался. Драко с удивлением узнал предметы мебели из родного гнезда.
- У тебя волосы в беспорядке, милый.
- Мама! - принялся уворачиваться отпрыск от нежных материнских объятий и, тем паче, от попыток пригладить ему волосы.
Но на самом деле он был польщён и даже рад. Однако, все утверждавшие, что Драко Малфой является маменькиным сынком, в корне не правы.
Термин «маменькин сынок» означает, что несчастная женщина не имея, по каким-либо причинам, психологического доступа к своему мужу, отыгрывает свою роль «жены» на первом подвернувшемся под руку существе мужского пола, то есть, зачастую, на сыне, не зависимо от возраста последнего. Такой контакт, даже если он и не имеет явно выраженного сексуального характера, всё равно является инцестом.
У Нарциссы же с «доступом» к мужу было всё в порядке. И Драко для неё всегда был только ребёнком.
Вытащив батистовый платочек, и послюнявив его запатентованным всеми матерями способом, миссис Малфой принялась стирать грязь с физиономии отпрыска. Драко закрыл глаза и приготовился стоически терпеть.
Младший Малфой был воспитан в старомодном, рыцарском отношении к матери, к женщине вообще. Служить, защищать, исполнять капризы, скрывать всё неприятное, а взамен ждать ласки и нежности. Правда, это самое романтично-рыцарское отношение палка о двух концах, ну, знаете – содрать украшение с одной женщины, дабы преподнести другой. Но это уже сбой в социальной программе человека, а не в семейной.
Нарцисса с нежностью взъерошила белокурые волосы сына.
- Тебя кормили?
С мамой спорить было бесполезно, когда Нарцисса принялась пичкать… то есть, потчевать своё чадо поздним завтраком. В соседней комнате обнаружился накрытый стол. Поглощая баранину с рисом, Драко вспомнил разговор с отцом.
Нарцисса отложила вилку и нож, когда сын изложил свои претензии к папе.
- Почему он так сказал? - недоумевал обманутый в лучших ожиданиях ребёнок. Это как если бы ему вместо положенного праздника пришлось мыть полы во всём поместье.
Сердце матери не могло вынести подобного зрелища.
- Я поговорю с ним, - с ободряющей беспечностью пообещала мама.
Почему-то Драко поверил сразу и безоговорочно. Трудно не поверить после увиденного – блистательная и уверенная в себе Нарцисса на фоне роскошной обстановки. Младший Малфой вообще был доверчивый.
- Мама, как тебе удалось? - хмыкнул ребёнок, кивая на обстановку.
- Помнишь, что всегда говорит папа? - миссис Малфой вновь ловко принялась препарировать баранину – фамильным серебром, кстати.
- Э… - младший честно попытался вспомнить хоть одну реплику Малфоя-старшего. - Вытри нос?..
Мать посмотрела с нежной укоризной.
- Нет. Твой папа всегда говорит: «смотри кто перед тобой».
Нарцисса, отложив столовые приборы вторично, взяла руки сына в свои.
- А от себя добавлю – смотря, кто перед тобой, никогда не забывай кто ты.
Безупречный прямой нос, так похожий на её собственный, уткнулся куда-то ей в плечо. Поцеловав в макушку своё дитя, Нарцисса продолжила:
- Ты последний из чистокровных магических семей. Ты самое лучшее, что может предложить Англия мировому магическому сообществу, - приподняв лицо сына за подбородок, такой же острый, как у Люциуса, миссис Малфой, глядя в светлые глаза сына, со значением произнесла: - Никогда не забывай об этом, - легонько щёлкнула его по носу. - Внимание принцессы большая честь. Будь достоин её.
Какая разница, в конце концов, чью фамилию будут носить дети. Для матери главное – безопасность единственного сына. И хорошее положение в обществе, конечно.
За дверью Драко ждал Шизоглаз Моуди. Малфой-младший чувствовал себя сытым, обласканным и довольным. Так что даже не стал возражать, когда Шизоглаз фамильярно потрепал его по затылку.
Ощущение довольства медленно сходило на нет, пока они с Моуди продвигались к выходу. Вне помещения холодный воздух быстренько вытряхнул остатки неги.
Драко спросил аурора о Паркинсон, Крэббе и остальных, когда они топтались на открытом всем ветрам пароме в ореоле морских брызг.
Аурор не ответил. Даже в его сторону не посмотрел. Как будто Малфой мог быть чем-то незначительным. Драко возмутился.
- Я жду! - завопил он.
Аластор повернул голову в его сторону и приподнял брови.
- Скажем так – что я должен сделать, чтобы узнать о них? - упрямо гнул свою линию слизеринец.
Аурор, продолжая сверлить Малфоя магическим глазом, опустил глаз не магический на его руку, ухватившуюся за рукав. Склонил голову, словно в раздумье: не преломить ли оную руку, как спичку. Драко вцепился крепче.
- Ничего, - Моуди похлопал подростка по руке. - Живи пока.
Сдав Малфоя с рук на руки Минерве МакГонагалл, старый аурор отправился в знакомый кабинет.
Человек на портрете приветливо кивнул – блеснули очки-половинки.
- Аластор.
- Альбус, - ухмыльнулся Моуди, неловко вытягивая вперёд свою деревянную ногу, чтобы сесть в кресло напротив портрета.
- Как Драко? - поинтересовался бывший директор Хогвартса.
Шизоглаз достал фляжку, неторопливо угостился конфискованным алкоголем, крякнул, завинтил крышечку и спрятал за пазуху.
- Спрашивал о друзьях.
Дамблдор на портрете вздохнул и сочувственно покивал.
- Представляешь, - развеселился Моуди, - испугал самого Скримджера.
- Хороший мальчик, - яркие голубые глаза лучились смехом из-под очков.
На лице старого аурора, жадно вглядывающегося в портрет давнего друга, внезапно проступила грусть. Он часто так общался с портретом, отчаянно надеясь, что через портрет он разговаривает с Альбусом, но… Кого он обманывал… Аластор сморгнул. На самом деле портрет это не сам человек, а всего лишь его «отпечаток» на вашем восприятии жизни. Конечно «отпечаток» этот наполнен тем, что хотел вложить в него почивший маг. Эдакая автобиография плюс двигающееся изображение, с которым удобно общаться на тему «а помнишь?». Но всё же не сам человек.
Шизоглаз утомлённо провёл изуродованной ладонью по лицу.
- Надеюсь, что всё не зря… - пробормотал он.
- Что ты делаешь? - мальчик был слишком маленьким для своих одиннадцати лет. Любопытство на чумазой мордашке. На замызганной мантии значок Гриффиндора.
Принцесса поразмыслила над первым определением, и решила, что, пожалуй, поторопилась с выводами. Может, такой рост как раз и характерен для сего возраста? Первокурсников в этом учебном году было недостаточно для проведения сравнительного анализа. Во всяком случае, в Хаффлпаффе было всего три девочки-первокурсницы, но все они были гораздо крупнее данного представителя Гриффиндора.
Её Высочество степенно объяснила, что пишет письмо маме.
- Это ведь не английские буквы, - живые чёрные глазёнки впиваются в кириллическое письмо.
Акоя опустила глаза на лист бумаги перед собой.
- Да, действительно. Не английские. Но и мама моя не англичанка.
- Я вот такие буквы никогда не видел, - мальчик ткнул в написанное пальцем, вследствие чего на бумаге остаётся чёткий отпечаток грязного пальчика. - Ой! Извини.
- Ничего страшного, - принцесса заключила отпечаток в рамочку. - Как тебя зовут?
- Бэнни.
- Напишу маме, что это твой отпечаток, - Её Высочество надписала «это Бэнни». - Она будет рада с тобой познакомиться. К детям она вполне лояльна.
Лояльность к детям. Вот о чём помнить необходимо. Мальчик пах… кошмарно. Запах, говорящий, нет – вопящий во всё горло, о том, что мыться Бэнни не приучен. Принцесса сделала над собой усилие, чтобы не отодвинуться. Дело происходило в пустующем Большом Зале, и помощи ждать было неоткуда.
- Что такое ло… лоняльно?
Акоя открыла рот, собираясь ответить что-то вроде: «лояльно – это когда к существу стараются отнестись нормально, несмотря на исходящее от данного существа амбрэ». Но подумала вдруг, что это несколько несправедливо.
- Не «лоняльно», а лояльно, - поправила она, - значит с пониманием. Я думаю, что тебе сейчас одиноко. Ты здесь новенький. И единственный первокурсник в Гриффиндоре, насколько мне помниться? - кивок. - У старших свои заботы и им не до тебя, - продолжила принцесса и добавила, следуя внезапному наитию: - Прямо как дома, да?
Бэнни снова кивнул. Акоя без труда поймала его мыслеобразы-воспоминания: неопрятный дом, вечно пьяная мама, череда «пап».
Её Высочество протянула руку навстречу грязной ручонке мальчика. И постаралась со всей возможной деликатностью объяснить правила гигиены – зачем оно надо и кому от этого будет легче.
- Будь вымытым, и люди к тебе потянутся, - в заключении принцесса перефразировала известную поговорку страны, где любят баню.
- Вымытым, как он? - Бэнни смотрел куда-то поверх головы Её Высочества.
Акоя обернулась: к ним, словно прибывшая в решающий момент кавалерия, стремительно приближался Драко Малфой.
Примерно представляя себе реакцию Малфоя на присутствие Бэнни, принцесса мягко, но настойчиво посоветовала мальчику пойти и произвести гигиенические процедуры прямо сейчас, не откладывая.
- Ну, я пошёл, - в реплике мальчика не было и намёка на вполне закономерный страх младшего перед старшим.
Её Высочество не первый раз отметила такую черту гриффиндорцев, как дипломатичность – они точно знали с кем общаться и когда. Да, гриффиндорцы – дипломатия у них в крови. Ну, в смысле, если отскрести кровь можно будет обнаружить дипломатию. Красный цвет такой… дипломатично маскирующий.
- А это ещё кто? - подозрительно ткнул в сторону уходящего Малфой.
- Всё тебе покажи, да расскажи, - Акоя вытерла руки влажной ароматизированной салфеткой, прежде чем коснуться ухоженных волос Драко.
Семнадцатилетний Малфой, положивший голову ей на колени, был ещё более инфантилен, нежели одиннадцатилетний Бэнни. И пах, не в пример последнему, гораздо приятнее. Наверно, это как-то связанно с тем, что Драко не только привык, чтобы с ним нянчились, но и остро в этом нуждался. Тогда как Бэнни, хоть и нуждался в этом не меньше, настолько от этого отвык, что ему и в голову бы не пришло привлекать к себе людей таким способом.
Попутно удивившись этой мысли, Её Высочество положила ладонь на лоб слизеринца.
- Можно? - вопрос касался последних событий, произошедших с Малфоем. Если тот сочтёт возможным о них поведать. Акоя считала применение легилименции без согласия человека бестактностью.
Вместо ответа слизеринец придержал рукой лежащую у него на лбу ладонь принцессы.
- Тебе – можно.
Отняв руку через пару минут, Её Высочество заметила:
- Напоминает Антуана де Сент-Экзюпери… Это такой французский автор. Придумал жуткую вещь, - Акоя слегка поморщилась: - «Le petit prince» называется.
- «Мелкий принц»? - перевёл Драко. - И что там?
- Неправильный вопрос, - осклабилась Её Высочество. – Лучше спроси, чем это литературное произведение напоминает твою ситуацию. - С этими словами, Акоя продемонстрировала невесть откуда появившуюся небольшую книжицу. На французском. Печатная продукция вознеслась над слизеринцем и плюхнулась ему на живот. - Полагаю, ты выяснишь это сам, когда прочтёшь.
Драко скривился. Он, хоть и был носителем офранцуженной фамилии, терпеть не мог уроки французского, которым пичкали всё его детство, как неким интеллектуальным заменителем рыбьего жира.
Книжечка содержала картинки. Бегло просмотрев их, Малфой подозрительно покосился на принцессу.
- Ты издеваешься?
- Рисунки автора, - невозмутимо констатировала Акоя. - В тексте всё должно быть объяснено.
- Надеюсь, - слизеринец вновь посмотрел на картинки – большинство персонажей стояли на шаре. Или, по крайней мере, их ноги крепились к шару. - Так ты считаешь меня инфантильным болваном?
Рука принцессы замерла, запутавшись в белокурых волосах. Не стоило недооценивать слизеринскую проницательность. Впрочем, обижать Драко Её Высочеству тоже не хотелось.
- Легилименция ведь действует в обе стороны? - припомнила она. - И, нет, я не считаю тебя болваном. Я думаю – ты типичный эмо-кид*(3).
- Практически одно и тоже, - буркнул Малфой в типичной эмо-манере.
- Это не так, - мягко возразила Акоя.
- Знаешь, первое, что они сказали мне оба, - вспылил слизеринец, - как только меня увидели – выразили недовольство моей причёской!
Распространённое мнение, что дети принадлежат своим родителям, Драко считал неверным. На самом деле, всё с точностью до наоборот. Родили – вот и расхлёбывайте. «Ведь они (родители) мои! Почему они не делают, что я хочу!?» Инфантильность на марше!
- Когда я была совсем маленькая, я думала, что моя мама заставляет солнце вставать. А когда мне было лет семь… Она умерла. И я спросила – кто же теперь будет поднимать солнце? И тогда мне вложили мамин меч в руку и сказали, что теперь это буду делать я.
Её Высочеству доподлинно было известно, что человек сам принимает решение Где, у Кого и Кем ему родится. Поэтому традиционное почтение к родителям, в её пропитанном буддизмом и приправленным конфуцианством сознании, приобретало покровительственные черты. Словом – ты в ответе за тех, у кого родился.
- А когда мне было восемь, - продолжила она, - я велела папе женится вторично. Я принцесса, - Акоя слегка пожала плечами в ответ на удивлённый взгляд слизеринца, - а он всего лишь князь. И это было необходимо. Папа одичал… Эти окровавленные кости по всему дому…
- Так письмо… твоя мама…
- Моя мачеха, - кивнула Её Высочество.
- Подожди-ка, - кусочки мозаики в голове Драко соединились в нужной последовательности. - Одичал?.. Окровавленные кости?.. И какую же анимагическую форму принимает твой отец?
- Он тигр, - с довольным видом улыбнулась Акоя. - Амурский.
На физиономии юноши появилось выражение: «Предупреждать надо!», характерное для ухажера, провожавшего подружку до дома и столкнувшегося в дверях с её весьма внушительным папашей.
- И в чём же, по-твоему, выражается моё… эмокидство? - неуверенно спросил Малфой после приличествующей ситуации паузы.
- В методе борьбы с окружающими, - веско произнесла Акоя.
_______________
Примечания:
(1)* Этот этап совсем не про то, про что вы подумали, испорченные мальчишки и девчонки! Эпиграф видите? Автор его, Григорий Бенционович Остер, как-то обмолвился, что родителям нельзя позволять детям, чтобы те их имели. Можно предположить, что и обратное утверждение более чем справедливо.
(2)* Модус операнде – образ мыслей.
(3)* Эмо-кид – молодёжная субкультура. Эмо (emo) - эмоции, кид (kid) – ребенок. Существует стереотипное представление об эмо как о плаксивых мальчиках и девочках. В первую очередь для представителей этой субкультуры основными ценностями являются: разум, чувства и эмоции. Умение сочетать все три компонента и есть основная суть эмо. Грубо говоря: помыслил, прочувствовал и среагировал соответственно. Если не принимать во внимание «модную» атрибутику, то эмокидство не такое уж и современное явление. Любой ранимый и депрессивный подросток у всех народов и во все времена, ощущая сложность окружающего мира, испытывая нехватку любви и понимания, выражал душевную боль, которую испытывал, всеми доступными способами. Обычно выделялся из толпы ярким внешним видом, искал единомышленников и мечтал о счастливой любви, попутно двигая в разные стороны культуру, религию и всё остальное, до чего мог дотянуться.
