Глава 1Название: Meine Prinzessin (когда я только собирала материал и выстраивала парадигму, перед глазами у меня стояла (во весь рост) Белоснежка из клипа “Sonne” группы Rammstein. Также визуальным ключом может счесть принцессу из фильма Курасавы Акиры «Три негодяя в скрытой крепости». В общем, на мой взгляд, Драко достоин только принцессы, причём такой же вредной и избалованной, как и он сам)
Автор: Эрато
Бета: Кригер. По крайней мере, первых двух этапов. Следование по этапу… Гы! Теперь понятно, почему только первых двух. ;)
Рейтинг: G
Герои: Драко Малфой/Оригинальный женский персонаж/Остальные герои из цикла "Гарри Поттер" – персонажи максимально приближенны к канону. Это было заданием моего беты. Зачем это ему? Понятия не имею. ГП он не читает из принципа.
Жанр: Осторожный ангст с робкой претензией на юмор.
ПРАВОВАЯ ОГОВОРКА: Принцесса принадлежит МНЕ. Всё остальное – J. K. Rowling, которая должна кучу денег авторам фанфиков о ГП за популяризацию её произведений.
Аннотация: Может ли Драко Малфой считаться самураем? Почему Гарри Поттер не сделал себе харакири? Скучнейшее исследование, где принцесса (а чего мелочиться?) всего лишь скальпель в руках автора, а вовсе на пошлое «мэри-сью», как вы могли бы подумать. Фик начат задолго до выхода “Даров Смерти”. События сразу после 6-ой книги. Но я не отрицаю событий 7-ой. Я их лишь немного сдвину. Секса не будет. Потому что мой “бета” сказал: “Они же дети!”. Так что – только наркотики и рок-н-ролл.
Оговорка 1: Можно сказать, что классический «мэри-сью» – это когда автор не только помещает в выдуманного им самим персонажа много личного, но и наглым образом оделяет сей персонаж кучей полезных функций, ибо беспокоится за безопасность своего маленького Альтер-эго. Ещё говорят, что автор на самом деле хотел быть похожим на созданный им идеал, то есть добрым, белым и пушистым, хотя на самом деле является злым, зелёным и чешуйчатым. Ну… или наоборот: быть бесцветным, мягкотелым и бесхребетным, однако ж воображать себя ярким, и т.д. и т.п. Классика!
«Мэри-сьюизм» – интереснейший феномен для изучения. Автору часто необходимы, так сказать, «глаза и уши» в чужеродной реальности. Зачастую к глазам и ушам привешены руки, ноги и прочий «суповой набор». Чтобы обезопасить свой эмпирический эквивалент «Вовки-В-Тридевятом-Царстве» автором новому персонажу присваиваются некие супер-полномочия. Впрочем, иногда автор внедряет своё видение реальности в канонический персонаж. Приходилось читать о Герми-Сью, Гарри-Стю и прочих. Или распыляет это самое видение на всех канонных персонажей, чтобы никто не ушёл не обиженным. Но это достаточно редкий случай. И хотя мери-сьюшные персонажи призираются читателями (часто совершенно заслужено), я считаю, что внедрение такого персонажа – наиболее честный ход со стороны фикрайтера, нежели изменение уже существующего персонажа. Как ещё фикрайтер может залезть в книжку? Ему же придётся сложиться в шестнадцать раз. Как минимум. И сплющиться. :)
Оговорка 2: Также надо отметить, что все фики, так или иначе, являются Alternate Universe – это совершенно необходимо любому фану. Только так он может смириться с окружающей травмирующей действительностью. :)
Предупреждение 1: Много букв!
Предупреждение 2: Осторожно! Сложные и сложносоставные слова, в том числе кошмарные неологизмы!
Предупреждение 3: И последнее – всё нижеизложенное всего лишь шутка. Не воспринимайте чрезмерно.
Посвящается моим одноклассникам-выпускникам 1992 года Учебного Центра “Российская школа”. У нас была такая игра: я рисовала на заказ портреты желающих. Например: “Какой у тебя нос?”-“Зелёный”-“А рот?”-“Фиолетовый”… В общем, что заказывали, то и получите. И без обид.
ЭТАП ПЕРВЫЙ: ПРОЦЕСС СЕТОВАНИЯ КАК ЗАКОНОМЕРНЫЙ ИТОГ ПОРАЖЕНИЯ
В Хогвартс…
…в назначенный срок
в определённом судьбой экипаже
я отправляюсь (храни меня Бог)
сквозь непонятные эти пейзажи.
Б. Окуджава
Дождь прерывистыми движениями тоненьких серебристых пальцев стучался в окно вагона. Стекло равнодушно отражало бледное лицо с острым подбородком. Драко Малфой с усилием сглотнул и отлепился от окна, в которое, прижавшись лбом, прилежно пялился невидящим взглядом уже около получаса. Он протёр лицо ладонями, стараясь отогнать воспоминания. Не помогло…
***
…Аппарировав от ворот Хогвартса прямо домой, в Поместье, Малфой попал буквально в руки Аластора Шизоглаза Моуди, который сжал его плечи в стальной хватке и завопил: “Ага! Попался!”. У Драко не было времени, чтобы подосадовать на собственную недальновидность – аппарировать в столь предсказуемое место… Единственное, что его извиняло – он был в шоке: собственное неудачное покушение на директора, оборотень-маньяк в школе и Снейп, убивающий Дамблдора, застряли перед мысленным взором… В связи с этим, альтернатива зрелища иссеченного шрамами лица аурора, с произвольно дёргающимся глазом, предстала в неожиданно выгодном свете. Признание Шизоглаз вытряс без особых усилий. Драко даже не особо пришлось трясти – тот разревелся, и, вцепившись в Моуди, выложил ему всё.
“Вот все бы так”, - умилился аурор.
Вспомнив, что где-то в мрачноватых лабиринтах Поместья может находиться его мать, Драко всхлипнул:
- Мама?..
- В Азкабане, - неприветливо буркнул Моуди. На его покрытом шрамами, как грецкий орех, лице отразилось сочувствие пополам с досадой. Ну, не привык он возиться с расклеившимися юнцами.
Всё Поместье было наводнено аурорами. Старый Шизоглаз вел расследование, позволившее доказать причастность Нарциссы к группировке Упивающихся Смертью. Обвинения были липовые. И миссис Малфой, хоть и понимала это, не противилась аресту, так как в Азкабане было безопаснее, ведь дементоры оттуда ушли. А оставаться в непосредственной близости от психически неуравновешенного Повелителя, после того как сначала муж, а теперь и сын, провалили задание Господина... Нарцисса была далеко не дура. Опять же с Люциусом можно через стенку перестукиваться (шутка). Но это вовсе не объясняло N-ное количество сундуков, где, как сочла нужным пояснить хозяйка Малфой-Мэнора, лежали “зубная щетка и пара белья”. А также всё, что нужно леди в местах не столь отдалённых. Нужно ли леди там, куда она отправляется, гарнитур из красного дерева и ореховое бюро? Этот вопрос Моуди, не без некоторого удовольствия, оставил на усмотрение министерских – пусть сами разбираются.
Аластор поставил себе целью арестовать как можно больше представителей незаконных бандформирований (так Моуди продолжал упорно именовать приспешников Тёмного Лорда) – как утверждал его старый друг Альбус Дамблдор – не иначе как из спортивного интереса. А вот младший Малфой не входил в сферу этого интереса. В смысле, в глазах Моуди, Драко был чем-то вроде мальков или, вовсе, головастиков. То есть, ну никакого интереса такую мелочь ловить. Вот будь он побольше… В общем, когда подрастёт – тогда другое дело.
Моуди сосредоточил на подростке у себя в руках оба своих глаза – нормальный и магический. Драко не ждали... хм… так быстро. Куда его теперь? В Азкабан (этот относительно надёжный оплот… э-э… существующего режима) не примут – ведь он несовершеннолетний (был, на момент преступления).
Да, ещё не давала покоя мысль, что Альбус не одобрил, если бы узнал, что его ученика отправят в тюрьму.
Известие о том, что директор Хогвартса мёртв, не взволновало старого вояку – все смертны, но Дамблдор не тот человек, которого можно было бы пронять таким незначительным обстоятельством, как смерть.
Кстати, другое безопасное место, помимо Азкабана... Аластор принял решение. Нажав на некую точку на загривке Малфоя, он перехватил поудобнее отключившегося слизеринца и дисаппарировал…
***
…Вагон мягко покачивало. Драко рассматривал собственные руки, как будто видел их впервые. За окном дождь припустил сильнее, омывая и туманя путь дальнейшего следования…
***
…Дальнейшее могли бы поведать близнецы Уизли, в чей магазин аппарировал Моуди с младшим Малфоем на руках. Не долго думая, Шизоглаз освободил место для своей ноши, смахнув ногами Малфоя со стола в кухне экспериментальные тянучки-тошнилки.
- Эй, это были ценные образцы! - возмутился Фред, глядя, как их двухнедельный труд, радостно хихикая, разбегается по углам.
- Разве!? - рявкнул Аластор, водружая слизеринца на освободившееся место, и с усилием отрывая от своей одежды вцепившиеся мёртвой хваткой руки подростка.
- Это, знаешь ли, всё-таки наша кухня, - просветил почетного аурора Джордж.
- Вас вообще не должно быть здесь! Между прочим, ваш брат пострадал, - огрызнулся Моуди, и, закатывая рукава, добавил ядовито-сладким голосом: - Разве вы не должны быть у постели Билла?
Близнецы пристыжено переглянулись.
- Там мама и Флер, - буркнул Джордж с таким видом, словно названные дамы заняли всё пространство, не оставив больше никому места возле постели болящего.
Между тем, Моуди, игнорируя дальнейшие удивлённые и протестующие выкрики близнецов, пытающихся отстоять автономность собственного стола, профессионально потребовал «горячей воды, мыло и полотенце» (это он цитировал Дж. Хэрриота* (1), но близнецы понятия не имели – кто это, и шутки не оценили). Получив требуемое, невозмутимый аурор мыл руки, пока молодые люди бестолково топтались вокруг, не в силах уразуметь происходящее.
Вооружившись самым острым кухонным ножом, Шизоглаз быстро распорол рукав Малфоя, обнажая Метку. Вытащив откуда-то из недр одеяния свою знаменитую фляжку, он сделал странную вещь. Глоток был вполне предсказуем, а вот последующее выплёвывание – для Моуди – совершенно не типично. Фред и Джордж шарахнулись прочь, когда остро пахнувшая жидкость щедро оросила ближайшие предметы, то есть: Драко, стол и самого Аластора. Решив, видимо, что ему дезинфекция тоже не помешает, почтенный аурор глотнул ещё, выдохнул (микробы сдохли в радиусе трёх метров), крякнул и непререкаемым тоном велел принести тазик (недюжинным волевым усилием отогнав мысли о закуси).
Когда близнецы, у которых глаза слезились от едкого запаха исходившего из фляжки, увидели, для ЧЕГО Шизоглазу понадобился тазик – их чуть не стошнило. Моуди, с неприятной сноровкой человека, привычного свежевать ещё живого врага, откромсал от Малфоя кусок кожи вместе с Меткой, и, с видом заправского хирурга, бросил ЭТО в подставленную посудину. Чмяк!…
***
… Звяк! В окно вагона вместо дождя начали стучаться крупные градины. Драко почесал зудящую кожу, тоненькую и красную, едва зажившую на том месте, где раньше была Метка…
***
- …Травы, травы, травы не успели от росы серебряной согнуться …, - фальшиво напевал Шизоглаз себе под нос (это была старинная аурорская песня – певалась, обычно, на могилке врага). - Чего уставились? - осведомился он у потрясённых его действиями близнецов, наложил на рану кровеостанавливающее заклятие, и продолжил мурлыкать: - И такие нежные напевы… Он останется здесь! …прямо, прямо, прямо в сердце льются… - с удовлетворением оглядел открытую рану и щедро плюхнул заживляющую мазь. - Да, я знаю, что это Упивающийся Смертью, - забинтовывая предплечье Малфоя, предупредил Аластор возражения, - но арестовать его не имею право.
Он несовершеннолетний и в Азкабан его не возьмут. К сожалению…
- Ааа…- Джордж с брезгливым выражением вытянул слегка дрожащий палец в сторону препарируемого.
- Нет, мистер Уизли, он тут не надолго.
- Нуу…- Фред с деловым видом развернулся к аурору.
- Да, мистер Уизли, вам за это будет бонус – например, я могу закрыть один глаз на то, что вы здесь производите…
Тут братья быстро переглянулись и скосили глаза на содранную с Малфоя метку – с паршивой овцы хоть какой-то сувенир.
- Разумеется, мистеры Уизли, содержимое тазика я возьму с собой, так как это является вещественным доказательством, - строго закончил Моуди и, подобно всем полицейским мира, завернул “вещдок” в тривиальный целлофановый пакетик.
Ну вот, дело сделано. Содрали метку с Малфоя и спрятали. В смысле, Малфоя спрятали. Ну и метку, тоже. Но уже отдельно от Малфоя. Аластор не мог бы с полной уверенность утверждать, что сия грубая мера поможет избавить мальчишку от метки (то есть, притязаний Лорда). Но, в то же время, отвергнуть эту меру, как не действенную, тоже было некому – прецедентов-то не было. Как, впрочем, и протестующей аудитории, не считая братьев Уизли.
Которые совершенно некстати напомнили о себе.
- А опыты на нём ставить можно? - с досадой вякнул Фред.
- Официально, - подчеркнул аурор, - нельзя.
И отбыл.
- Значит “официально” нельзя? - задумчиво протянул Джордж, не отрывая взгляда от бесчувственного тела врага клана Уизли, обляпанного кровью, мазью и дезинфицирующей жидкостью (которая медленно, но верно, начала растворять стол).
Братья поспешно перевели глаза с Драко на полки, где в коробочках и бутылочках весёленького вида стояли не опробованные (и, большей частью, запрещенные) препараты для опытов, которые представляли собой более привлекательное зрелище, чем малоэстетичный замызганный Малфой. Потом опять переглянулись. Не то, чтобы они испытывали к Драко особую враждебность. Ну, разве что, как истинные представители семейства Уизли, они истово ненавидели любого представителя семейства Малфоев. Но лишь в рамках традиции.
Вечером того же дня за Малфоем, продолжающим пребывать в беспамятстве, пришел рассеянный Люпин. Которому близнецы, без особого успеха, правда, попытались втолковать, что несколько видоизменившейся и позеленевший нос слизеринца – часть очень важного эксперимента (по трансформации Драко в его крокодилообразного тёзку), посему им просто позарез необходимы наблюдения за вышеозначенным носом. Почасовые. И желательно в письменной форме. На что Ремус, согласился с таким видом, будто вовсе не слышал просьбы. Возможно, так оно и было – кивая, Люпин, с бесконечно далёким выражением лица, машинально барабанил пальцами по бледному лбу Малфоя…
***
…Драко потёр лоб и посмотрел на закрытую дверь купе. Сколько можно искать туалет? Она, видите ли, ушла “обследовать окрестности”, а он как… не важно кто – ждёт её здесь. А может, она и правда заблудилась?..
***
…Кажется, он и правда заблудился.
Начать с того, что очнулся Драко в совершенно незнакомом большом доме. Сжавшись под пледом в жалко дрожащий комочек, Малфой тихо заплакал, жалея себя – болела рука, частично скрытая под повязкой и… он не привык быть один.
Первое время ещё его навещали Тонкс и Люпин, которые приходили менять повязку и кормить его. Но их он помнил смутно, так как всё ещё пребывал в шоке и вообще с трудом понимал кто они. Видимо в пищу входили успокоительные препараты с галлюциногенным эффектом, так как оборотня Малфой долго, упорно и мстительно принимал за побитое молью кресло, а ядовито-розовые волосы метаморфини – за диковинного вида экзотический кактус, выступающий бесплатным приложением к этому креслу. Нимфадора же и Ремус, поглощенные собственными отношениями, мало обращали внимания на подопечного. Они с Драко даже не разговаривали. А тот, в свою очередь, не разговаривал с ними. Из вредности. Потом появляться они перестали.
Некоторое время Малфой лежал, смотря в потолок и пытаясь понять, чего же ему не хватает. Сколько Драко себя помнил, он всегда был центром своей нуклеарной семьи*(2), которая зачастую своим навязчивым вниманием удерживала от того, чтобы дитятко училось действовать самостоятельно. Так что вместо положенного ребёнку развития нормального исследовательского инстинкта, такое воспитание дало ощущение, что он самый-самый, достоин большего и тому подобное. Всё это было совсем неплохо. И даже правильно. Для пятилетнего ребёнка. Но не для шестнадцатилетнего подростка, который впервые столкнулся с миром и обнаружил, что мир от него вовсе не в восторге. Если не сказать хуже.
Малфой никогда об этом не задумывался, до сего дня. Он вообще был не шибко интеллектуален. Нет, он вовсе не был тупым, напротив, ум его был так же остр, как… гм… его подбородок. Скорее, он был тонкочувствующий, но до конца ни в чём не уверенный. С односторонне направленным чувством юмора (в том смысле, что направленным на кого-то другого, но не на себя). Драко вздохнул и отбросил плед, решив, наконец, вылезти из своего безопасного кокона. Его зависимость требовала, чтобы кто-то хороводился бы вокруг его персоны и пел дифирамбы. Ну, хорошо, может и не дифирамбы, но музыкальное сопровождение чтоб обязательно. Поднялся, пошатываясь, и отправился искать людей. Формулируя для себя это стремление так: “Люди те ещё сволочи, но без них скучно”.
Дом был напичкан магией, но воспользоваться ею слизеринец не мог. Попытка аппарации привела к тому, что Малфой стукнулся подбородком о собственные ботинки – так его сплющило с непривычки. Сообразив, что дом защищен антиаппарационными чарами, Драко оставил безнадежные попытки. Однако созерцание собственных ботинок с близкого расстояния, напомнило ещё об одной вещи: о том, что палочку у него отобрал Моуди. Так что – тяжкий вздох – теперь и шнурки не завяжешь. Как истинный маг, Драко Малфой умел завязывать шнурки только магическим способом.
В итоге он нашел не абы кого, а собственного свежеумершего директора. В виде портрета. Наткнувшись на портрет в первый раз, Драко чуть не заорал от неожиданности, потом опомнился и с досады хотел, было, плюнуть на ковёр. Вовремя остановился. Хотя соблазн был велик.
Дамблдор на портрете доброжелательно покосился поверх своих очков-половинок на своего безалаберного студента и сказал:
- Рад приветствовать Вас, Драко, в моём доме, - Дамблдор сделал паузу, но, не дождавшись ответного приветствия, продолжил: - Я знаю, что у Вас сейчас некоторые проблемы, - деликатно обозначил конфронтацию Сил Добра и Зла создатель Ордена Феникса. - Поэтому, по моей просьбе, Вас поместили сюда. Согласно моему завещанию, любой из учеников и преподавателей Хогвартса может найти здесь убежище, - объяснил директор и вежливо поинтересовался: - Как доехали?
- Не помню, - буркнул Малфой, обшаривая взглядом интерьер, лишь бы не смотреть Дамблдору в глаза. Говорить, что он испытывает острое желание вообще лишиться памяти – любым способом, вплоть до лоботомии, ему не хотелось.
- Хм… Будем считать, что хорошо, - в неправоподобно-голубых директорских глазах плясали смешинки. - Вы уже обедали?
Теперь Драко исподлобья буравил портрет директора взглядом:
- Только не говорите, что хотите со мной отобедать.
- Отобедать с Вами, Драко, я не смогу при всём желании. Я умер. Помните? - старый волшебник на портрете, казалось, еле удерживается от смеха. - Но Вы-то живы, а живые, насколько мне помниться, испытывают всяческие досадные нужды, среди которых голод не на последнем месте.
Конечно, он был прав – в животе у Малфоя заурчало от голода.
- Я… - все чувства, с голодом во главе, голосовали ЗА и только фамильная гордость, занимающая примерно треть от всего Малфоя, выступала против. - Не хочу вас утруждать, - сдался, наконец, Драко и покраснел (вернее, слегка порозовел).
- Это вовсе не затруднит меня, Драко, - мягко уведомил его директор и указал рукой на стол за спиной Малфоя. - Просто постучите по столу три раза и сообщите, что бы Вы хотели съесть... Или, не так: стукните по столу и сообщите три раза… - Драко озадаченно нахмурился. - На всякий случай попробуйте оба варианта. Только не выбирайте эскалопы, - добавил Дамблдор заговорщическим шепотом, - они никогда не удаются.
Дамблдор не стал смущать подростка своим присутствием и удалился из портрета (очень вовремя, надо заметить – Драко уже сузил глаза и нащупывал за спиной стул, или ещё какой предмет для метания).
Слизеринец нерешительно постучал по столу и рассеянно сказал (как и следовало ожидать): “эскалопы”. Заодно размышляя, как повторить три раза заказ вроде: омлет-из-двух-яиц-с-генками,-креветками,-обжаренными-помидорами-под-соусом-из-смеси-кетчупа-и-майонеза? Не то, чтобы он стал есть подобную гадость. Дело в принципе.
Эскалопы не замедлили появиться. Да, на вкус они были не очень. Но Драко было всё равно. Он сжевал половину эскалопа и чуть не заплакал. Не потому, что ему не понравилась еда, а потому… ну, ладно, еда тоже имела место. Но главным образом потому, что он почувствовал себя очень одиноким, уязвимым и потому что профессор его не обманул – с этими эскалопами. В смысле, если бы обманул, то было бы на кого злиться. А так он был лишен даже такой малости…
- Ну-ну, не надо плакать, - директор вновь появился на портрете. - Я же предупреждал Вас про эскалопы. Закажите что-нибудь другое.
Драко поднял подозрительно блестевшие глаза на портрет – но Дамблдор смотрел с сочувствием и без насмешки.
- Вы можете выйти в сад и полетать на метле, - проговорил старый волшебник на портрете. - Пароль “шоколадные ириски”.
- Не боитесь, что я сбегу? - язвительно бросил Драко. Дамблдор всё время обращался к нему с преувеличенной вежливостью. При другом раскладе Малфой бы настаивал на оной, но сейчас, слыша подобное обращение от человека, в чьей смерти он косвенно считал себя виновным, Драко испытывал определенную неловкость.
- Я не могу бояться в силу специфичности моего состояния, - справедливо указал директор. - А вот Вам бы следовало. Куда же Вы намериваетесь отправиться? В Поместье? Но там, скорее всего, засада. К кому-нибудь из Ваших друзей? Уверен, Волан-де-Морт, уже дал им соответствующие указания. Поверьте мне, Драко, здесь для Вас самое безопасное место.
- И вокруг сада непреодолимый барьер, - подытожил его ученик.
- Разумеется, - улыбнулся профессор.
Малфой опустил ресницы, пряча ответную улыбку, и вышел в холл…
***
…Драко с возрастающей тревогой смотрел на дверь купе. Конечно, она уже большая девочка, но всё-таки она не из Англии. И кто поручиться, что в Японии поезда похожи на английские?..
***
…Английские пейзажи, как оные выглядели с высоты полёта, напоминали брокколи, растущие рядом с турнепсом и салатом. То есть – скучные, зелёные и мокрые. Драко приземлился на влажную от росы траву и отправился в сарай поставить метлу.
В последние несколько недель младший Малфой приобрел многие полезные привычки. Среди которых была привычка рано вставать. Очень трудно, знаете ли, уснуть когда над ухом брюзжит занудный старческий голос – портреты
Дамблдора имелись во всех помещениях, кроме (хвала Мерлину!) ванных комнат.
Итак, Драко начинал день с завтрака: очень питательная овсянка с фруктами – скажем так, не самое любимое блюдо Малфоя. Но любой другой заказ, вплоть до простейшего “яйцо и гренки”, местными домашними эльфами воспринимался исключительно в виде вышеозначенной каши, запиханной в вазочку для яйца и размазанной по блюдечку, на котором, по идее, должны были находиться тосты. Что ж, хоть сервировка не подкачала.
Затем следовал утренний полёт на метле над раскисшим пейзажем – лето выдалось на редкость дождливое. После утреннего моциона Драко до обеда занимался в библиотеке, под недремлющим оком старого пер… профессора.
Повторял материал предыдущего года. Потому как в прошедшем году Малфой был очень занят заданием Темного Лорда по убиению собственного директора. И хоть исполнение увенчалось успехом, заслуга Драко в этом сводилась к минимуму. Что исключало дальнейшее продвижение на пути служения Волан-де-Морту, зато открывало новые пути, следование которым подразумевало закончить школу. Да, подросток, наконец, понял, что нужно слушаться Дамблдора. Это было трудно. Строптивому слизеринцу не раз приходилось вручную оттирать рамы портретов от остатков трапезы, чернил и прочих метательных снарядов, которыми он, в момент раздражения, бросал в изображение профессора.
В этих милых и незатейливых занятиях проходило сырое лето. Приближалось ещё более мокрое время года. Листья на деревьях побурели, безо всякого перехода к пресловутой “золотой осени”, и отвалились.
Драко получил сову из Хогвартса со стандартным уведомлением: “Вы зачисляетесь на седьмой курс и бла-бла-бла…”. Малфой даже слегка удивился – после перенасыщенного событиями шестого курса, он честно ожидал, что его отчислят или, хотя бы, оставят на второй год – позор на всё семейство Малфоев (даром, что большинство представителей этого семейства сидит в тюрьме). Потом сообразил, что своим неотчислением он обязан заступничеству Дамблдора.
Нервно теребя конверт с письмом, Драко остановился перед портретом директора. На щеках его обозначились розовые пятна – крайняя степень смущения бледнокожего слизеринца.
- Я… Вы… - он неопределённо помахал конвертом. Дамблдор терпеливо ждал, стараясь сохранять серьёзное выражение лица. - Я хочу… - слово “поблагодарить” застряло поперёк горла. Кадык Малфоя задёргался. Директор, наблюдая душевные муки своего ученика, еле сдерживал смех. Драко напрягся и закусил губу, - …хочу поинтересоваться – как мне достать все эти школьные принадлежности? - неизменность малфоевского репертуара не могла не восхищать. - На Диагон-аллее я вряд ли могу появиться лично.
Дамблдор расхохотался.
Драко, надувшись, смотрел на своего бывшего директора – и чего смешного?!..
***
…Это уже не смешно! За то время, что она отсутствует, можно было помыться (если бы в поезде была ванна). К тому же – тут Малфой икнул – с неё станется влезть на крышу и бегать по ней, перепрыгивая с вагона на вагон. Драко никогда и ни за кого не приходилось волноваться – прошлогодние переживания не в счёт, тогда Малфой думал, что просто умирает – теперь же ему казалось, что у него разыгралась язва желудка (он читал где-то похожие симптомы)…
***
…Похожие чувства всегда испытывает ребенок, когда что-то не понимает, а взрослые смеются над ним, не объясняя причины. Это не очень-то вежливо, если хотите знать! Может быть, своим смехом они и не имеют намерения обидеть, но невольно демонстрируют, что его чувства не столь значительны, или не столь значителен он сам, чтобы владеть всей информацией и принимать самостоятельные решения. С Драко Малфоем вообще часто обходились подобным образом. Что уже привело к нежелательным последствиям. Дамблдор вздохнул и… извинился. Не всякий взрослый способен на такое. Дети умеют ценить такие вещи, и младший Малфой не был исключением.
- День Вашего совершеннолетия, Драко, уже прошел, - сказал профессор. - Но, думаю что, полезным, хоть и запоздалым подарком будет, если я сообщу Вам кое-какую информацию…
Далее портрет директора поведал Малфою жизнеописание некоего самопровозглашенного лорда, начиная от происхождения и заканчивая безуспешными попытками умертвить сего назойливого господина (ко всеобщему облегчению и для блага самого лорда, разумеется).
Теперь Драко мог видеть всю картину и составить собственное суждение, кое не замедлило последовать:
- Значит, лорд был… грязнокровным ублюдком? - презрительно скривил рот слизеринец. - Убийцей и клептоманом? - Драко сурово нахмурился. - А мои родители это знали?
Очень неприятно осознавать, что вы были использованы каким-то психом в своих загадочных тёмных делишках.
Дамблдор покачал головой:
- Не всё так просто, Драко. Сомнительно, что Волан-де-Морт стал бы сообщать своими сторонникам дискредитирующую информацию о себе. Но твоя мать начала кое о чем догадываться, именно поэтому она попросила профессора Снейпа защищать тебя.
- Подождите, - воскликнул Драко, - а как на счет того, что Снейп убил Вас?
- Ну, надо же было кому-то это сделать, - пошутил Дамблдор, но увидев выражение ужаса на лице подростка, перестал смеяться: - Профессор Снейп сделал это по моей просьбе.
Драко выпучил на него глаза.
- Смерть не так уж плоха, как многие о ней думают, - улыбнулся старик. И мечтательно добавил себе под нос: -
Если бы Том только попробовал…
- Это было отвратительно, - Малфой весь сжался, ощущая тошноту при одном лишь воспоминании.
- Я сожалею, что позволил Вам, Драко, видеть это, - проговорил Дамблдор. - У Вас тонкая душевная организация. А смерть всегда потрясение. Ваш же талант лежит совсем в другой области.
- Вы о чём? - насторожил уши Малфой в надежде услышать чего-нибудь о талантливом себе.
- Убийство вовсе не признак доблести, - убил его надежды Дамблдор. - Да, это может быть вынужденной мерой. Защитой, или, как в случае с профессором Снейпом – эвтаназией – убийством по просьбе убиваемого. Но Волан-де-Морт убивает из… алчности.
- Он убивает, потому что он ублюдок, - заявил Драко с юношеской резкостью.
- Грубо, но, тем не менее, верно. Он действительно был незаконнорожденным. Нежеланным ребёнком для своего отца-маггла. А его мать была недостаточно сильной, чтобы остаться жить и, скажем так, насытить его своей любовью. У неё, как я Вам уже говорил, никогда не было настоящей эмоциональной опоры. Волан-де-Морт мстит, пытаясь украсть то, чего у него никогда не было. Потому что не знает, как получить это другим способом.
- Так что… хотите, чтобы я его… пожалел? - Малфой всерьёз начал подумывать о том, чтобы праведно возмутиться, но какое-то неидентифицируемое чувство не давало сделать этого.
- Мистер Малфой, заметьте – я не говорил ни слова о жалости, Вы сами это предположили, - хитро улыбнулся профессор.
Драко продолжал озадаченно хмуриться на портрет, когда в прихожей раздался звонок в дверь.
- О, - сказал Дамблдор, - за Вами приехали. Не будете ли Вы так любезны, впустить нашего гостя и проводить его сюда, я хочу поговорить с ним.
Открыв дверь, слизеринец наткнулся на своего самого нелюбимого преподавателя.
- Хагрид!
- Малфой! - Хагрид тоже был о Драко не лучшего мнения…
…Мнение о личности складывается порой из довольно нелепых случайных обрывков информации. Правда, бывают исключения, когда Вам прямо указывают на кого-либо и говорят открытым текстом: “Не смей дружить ни с кем рыжим, бедно одетым и в ассортименте” или “Ты обязан быть в хороших отношениях с тем не очень приятным, но популярным господином в очках и со шрамом”. В данном случае инструкции…
…- Инструкции получите позже, - успел услышать Драко.
Малфой вышел из-за угла и прислонился к дверному косяку, засунув руки в карманы.
- А всё-таки признайтесь, профессор, - с гадкой усмешкой произнёс слизеринец, - Том Риддл был вашим педагогическим крахом, - ну должен же он был сказать что-нибудь “приятное” на прощание.
- Счастливого пути, Драко, - не поддался на провокацию профессор Дамблдор.
Из-за угла высунулась огромная рука, и, ухватив Малфоя за плечо, утянула с собой.
Итак, его, Драко Малфоя, возвращали в школу, как напрудившего лужу щенка. Отлично! Слизеринец кисло усмехнулся; поморщившись, потёр плечо. И надо же – на роль его провожатого назначить этого Хагрида!
Так как учебный год уже начался – а календаря в доме не было – Малфой даже и не понял, что сентябрь уже наступил. Об этом ему сказал Хагрид, удаляясь от дома своими семимильными шагами. Драко, поспевая трусцой за бывшим лесничим, наткнулся на хагридово широкое… хм… пальто, когда тот остановился около двухколёсного сооружения, состоящего преимущественно из кожи, металла и чего-то ещё, для чего слизеринец, при всём его знании алхимии, не смог бы подобрать названия. Малфой, которому пришлось сделать ещё несколько шагов, чтобы обойти профессора, выглянул из-за Хагрида и присвистнул – он никогда не видел ничего подобного.
- Мотоцикл энто, - объяснил преподаватель, заметив недоуменный взгляд Малфоя. - Такое маггловское средство передвижения, - счел нужным добавить он, видя, что ученик опять-таки ничего не понял.
Конструкция источала крутизну, как селёдка масло. Хм… на счет масла – конструкция источала его тоже. И пахла… довольно противно. Ещё хуже, чем Хагрид (если вы спросили бы Драко). На предложение сесть впереди, слизеринец ответил сердитым взглядом и высокомерной сентенцией, что де Малфои не передвигаются на маггловских средствааа…
- Аах!..
Хагриду надоело препираться, он просто схватил Малфоя за шкирку и посадил на мотоцикл перед собой.
- Слушай внимательно Малфой, потому как энто поможет те выжить.
После такого жизнеутверждающего начала, Драко возражать как-то… расхотелось.
- Тут нам надо встретить кой-кого, - пророкотал Хагрид сквозь нежное мотоциклетное журчание.
Драко поморщился. Нам?
- Точно, - как будто подслушал его профессор. - Едет она издалече. Поэтому малость опоздала. Она, понимаешь, с Японщины едет. Она там принцесса.
Не сказать, чтобы это произвело на Драко особое впечатление. Лорды всякие… Высокопоставленные мерзавцы. Спасибо большое – накушался вдосталь!
Он не хотел слушать, но закрыть уши не мог, иначе свалился бы с мотоцикла – они как раз пролетали над особо оживлённой магистралью. Там внизу копошились живые существа… Завораживающее движение полёта и простецкие, корявые слова, зависающие непосредственно над малфоевой головой, как дамоклов меч, или, Драко хмыкнул, вакидзаси*(3), если учитывать особенности страны, откуда едет гостья. Да, Малфой-младший разбирался в японской культуре.
Краткий экскурс в принцессоведение, преподанный Рубиусом Хагридом, профессором Ухода За Магическими Существами:
- Ямато но О-ми-ками Аматерасу но Акоя, - по научному выразился профессор.
- Чего? - не понял Малфой. Всё же на столько он не был продвинут в японской филологии. В любом случае – зачем же браниться?
- Энто так её звать. “Ямато” – древнее прозвание Японии, - расшифровал Хагрид. - “О” – великая, “ми” – священная, “ками” – дух (в том смысле, что божество). “Аматерасу” – Сияющая на Небе – солнце, то бишь. “Акоя” – Красная Стрела. Притяжательная частица “но” указывает на принадлежность, - после этого сообщения у слизеринца отвалилась челюсть – слышать такое от Хагрида! - Получается, - невозмутимо резюмировал профессор, - Японией рождённый Великий Священный Дух принадлежащая Солнцу Красная Стрела…
… “А” (судорожно вдохнуть) – “ко” (замереть) – “яяя…” (выдохнуть шокировано-изумленно), когда в бедро всаживается острый наконечник, постепенно окрашиваясь красным…
…- Акоя. Такое вот имя. Обычай такой – ребёнка называть “солнечным” прозванием. Маменьку её звали “Акико” – Дочь Света. Соображаешь?
- А что, должен? - недружелюбно откликнулся слизеринец.
Хагрид помолчал.
- Помнишь, как тебя гиппогриф оцарапал, - сказал он вдруг.
…Волна гнева, внезапно захлестнувшая гиппогрифа. Вихри песка и палых листьев от бьющихся огромных крыльев. Кровь на земле и панический вопль этого неприятного мальчишки.
Свернувшийся в хагридовых ручищах Драко Малфой – клубок из черной мантии, светлых волос и сердито поблескивающих серых глаз.
Драко висит на руках полувеликана тихо-тихо, уткнувшись носом в рукав видавшего виды кротового пальто и вцепившись здоровой рукой в хагридову роскошную бороду, пока Хагрид, топая огромными ногами, несёт его в Больничное Крыло.
Безмолвствует и когда, по прибытии в Больничное Крыло, мадам Памфри обрабатывает рану на его руке, высказывая всё, что она думает о беспечных преподавателях, невнимательных студентах и опасных животных. Хагрид опускает Малфоя на больничную койку, и стоит рядом, потому что тонкая рука продолжает цепляться за него, а в глазах мальчишки плескается самая настоящая паника.
Рубиус осторожно пытается высвободиться и Драко поднимает на него взгляд:
- Вы ещё поплатитесь, - еле слышно сипит он, кривя губы.
И тут Хагрид понимает, что тот еле удерживается от слёз.
Глупый ребёнок…
Драко дёрнулся.
- Помнишь… - в голосе профессора отчетливо слышалось удовлетворение.
Издевается он что ли? Малфой сжал зубы. Чертов Хагрид!
- Я помню, - нарочито сдержанно подтвердил Драко.
- А чего он вдруг напал? Давай, Малфой, скажи это словами, - точно. Издевается.
- Зачем! - Ох, зря он кричал – ветер в лицо заставил его захлебнуться.
- Затем, чтобы я знал, что ты усвоил урок, - объяснил Хагрид упрямой белобрысой макушке.
Драко насупился.
- Вы говорили, что гиппогрифы не терпят оскорблений, а я вам не поверил, - злобно пробурчал Малфой.
- Оскорблений много кто не терпит, - мудро заметил Хагрид. - Но когда у того, кого ты оскорбляешь длинные когти и острые зубья… - профессор не стал заканчивать фразу.
Малфой испуганно сглотнул.
- Так вот японские ками. Ну, то есть, духи – по-нашему. Они мож и не всегда с когтями наружу. И выглядеть могут совсем безобидно. Но вот если обидишь их… В общем, когда мы встретимся с принцессой, Малфой, следи за своим языком.
Услышав всё это, Драко очень живо представил себе нечто с когтями и зубами наружу и почти впал в отчаяние – с кем это ему предстоит встретиться?..
***
…Малфой, отчаявшись, прикрыл ладонью глаза, раздумывая о том, чтобы подняться и идти искать её, когда она влетела в купе. И, захлопнув за собой дверь, привалилась к ней, слегка задыхаясь:
- Есть такое кинематографическое произведение – “Убийство в Восточном экспрессе” называется. И сейчас мы в это поиграем, - плотоядно улыбнувшись, заявила принцесса.
________________
Примечания:
(1)* Дж. Хэрриот автор бестселлера «Записки ветеринара».
(2)* Нуклеарная семья – семья, состоящая только из родителей и их детей.
(3)* Вакидзаси – малый самурайский меч.
