Глава 8
Как-то так получилось, что маленький наглый мальчишка занял в моём сердце совершенно неподобающее ему место. Я к нему привязался! А что поделать? Никто ещё не смотрел на меня так преданно, когда я объяснял, как правильно измельчать корни маргаритки, сушить гусениц и мариновать щупальца растопырника.
Я чувствовал себя не просто мастером зельеварения – божеством. А чего стоили просьбы мальчишки срочно что-нибудь сварить? Я отказывался только из вежливости к гостеприимству Эллис – не смотря на то, что очень хотелось устроить ей маленький взрыв. Чтобы стены рухнули. А потом, конечно, сдался…
Но наша случайно вспыхнувшая вражда (почему? Эллис ведь только проявила не меньшую мерзость характера, чем я), не помешала мне через несколько дней обратиться к ней с личной просьбой.
Я подкараулил её с утра, пока она была сонная и мирная, только позавтракавшая (голодная Эллис обычно оказывалась очень несдержанной).
- Вы знаете, что у Гарри 31-го день рождения? – спросил я.
Конечно, знать она не могла. Я и сам случайно узнал от Альбуса. И почему-то запомнил.
- Нет, он не говорил, - ответила девушка чуть растерянно.
- Конечно, не говорил, - я постарался обойтись без сарказма и нравоучений. – Я видел его родственничков – они связали меня и бросили в чулан. А в этом чулане жил Поттер. Так мы познакомились. Полагаете, они хоть раз устраивали ему в этот день праздник? Думаю, подарком ему могли послужить только синяки.
Эллис пожала плечами. Я почти физически чувствовал её радость оттого, что я сделал столь своеобразный шаг к примирению. И при этом в её глазах не было никакой жалости к мальчику!
Она хмыкнула, словно легилиментом здесь был не только я.
- Это Россия, Сев. Здесь обездоленных детей и умирающих от голода стариков достаточно для того, чтобы я не начинала рыдать при любом напоминании о несправедливости мира. Что конкретно вы от меня хотите?
- Мы должны организовать настоящий праздник.
- Вы, видимо, переоденетесь клоуном, а я буду вылезать из торта?
Меня передёрнуло.
- Никаких клоунов. Видите ли, я ничего не смыслю в детских развлечениях. Мне тоже никогда не устраивали праздники.
- Тоже неблагополучная семья? Ладно, молчите… Поделюсь опытом, - Эллис запнулась, но продолжила: - День рождения был единственным днём в году, принадлежавшим лично мне. Отец очень не любил, когда я приглашала друзей в гости, но ради такого случая делал исключение. Он был очень богатым и столь же эксцентричным человеком, занимал высокий пост в… впрочем, неважно, эти структуры пока ещё функционируют… Он устраивал роскошный праздник, а сам уходил. И квартира наполнялась весёлыми, сумасшедшими детьми – у меня не было нормальных друзей, и к вечеру узнать дом было невозможно. Всю ночь прислуга наводила порядок, а когда утром возвращался отец, о празднике свидетельствовали только воздушные шары. Он приносил их с собой и привязывал к моей кровати, пока я спала. Он не любил шум. Я только потом поняла, почему, когда перебралась в эту глушь…
Эллис замолчала, глаза её чуть расширились. Кажется, она сама не могла понять, как так получилось, что она вдруг рассказала мне об этом.
- А я не знал даже точную дату своего рождения, пока не попал в школу. И уж тем более и в мыслях у меня не было, что этот день можно праздновать. Я очень удивился и даже позабавился, узнав о такой традиции…
Не знаю, зачем я это сказал. То ли меня это действительно волновало, то ли захотелось сгладить ситуацию. Эллис вдруг искренне заулыбалась.
- Вы похожи на Гарри. И больше не ненавидите его, правда?
Я покорно кивнул. Бессмысленно отрицать очевидное, не так ли? Да, я признал его право быть похожим на Джеймса, быть непослушным и даже наглыми. И готов был простить всё это за преданность во взгляде. Поттер хотел отдать свое незанятое сердце любому, кто проявит по отношению к нему хоть немного ласки и заботы. И так уж вышло, что этим кем-то оказался я. Не самый приятный кандидат на роль наставника юного Поттера, отнюдь не ласковый врачеватель искалеченных душ. Но… Моё сердце тоже было пустым. И, как весенняя земля, готово было принять семена чувств… Чтобы теперь они проросли. И иначе как с нежностью думать о Гарри я уже не мог.
Две недели, Мерлин нас всех побери! Только две недели, а я…
- Так вы поможете?
Что я делаю? Я прошу? Прошу о помощи? Не в безвыходной ситуации. Не ради себя. Я прошу у малознакомого человека о помощи в организации детского праздника? Я?!
Альбус, спасибо! Всё, что тут можно сказать.
Перед мысленным взором кошмарная картина: слизеринский декан в цветной мантии, в розовом парике среди ночи прокрадывается в спальню гриффиндорцев со связкой воздушных шаров… Шары, естественно, в виде змей и черепов – да восторжествует историческая справедливость! Чтобы знали, что я вовсе не добрый дядя… Ну, разве что для Поттера. И то не для всякого.
- Ну конечно я помогу! – без дальнейших колебаний заявляет Эллис. И тон заставляет пожалеть обо всех сомнениях: как можно было подумать, что она откажется? Это ведь теперь не только мой Гарри? Он и её – до конца лета… И думать об этом почему-то невыносимо грустно. Словно я ревную.
- И какие в таком случае есть предложения? Идея пригласить друзей Гарри, конечно, была бы великолепной, будь у него друзья. А так придётся справляться своими силами.
Смотрю на Эллис: на её странном лице – непередаваемо напряженная работа мысли. Потом вспыхивает что-то радостное, и она говорит:
- А давайте отведём его в Макдональдс?
Я от неё отшатнулся.
- Вы в своём уме?!
«Алису в стране чудес» девушка читала.
- Нет, блин, в чужом! – ощерилась она как разозлённая рысь. – Тогда думайте сами. А вообще организовать поход в кафе и взаправду стоит. Мороженного поесть…
- С шариками?
- Хоть с кубиками.
Интересно, у неё действительно могли быть друзья? Даже если и в далёком детстве? Или просто она с возрастом поменялась в худшую сторону? Это я был всегда мрачным и нелюдимым, это у меня никогда не было друзей. А Эллис такой не казалась. Успешная, но одинокая. Почему?
Но если я спрошу, она меня убьёт, наверное. Или не убьёт? Напоить её, что ли?!
- А подарки?
- Что? – не сразу понял я.
- Подарки. Я понимаю, вы не очень разбираетесь в традициях, но на день рождения обычно принято дарить подарки.
- Я прекрасно осведомлён об этой традиции. Но я не очень представляю, что именно можно подарить малознакомому ребёнку, у которого ничего нет. И, главное, где в чужой стране это можно приобрести.
- Приобрести можно всё, были бы деньги и связи, но тут вам крупно повезло. И знаете, чего не хватает вашему юному волшебнику?
- Палочки.
- Вот именно.
***
Гарри очень старался не разочаровать своего профессора.
Мальчик всё ещё учил русский язык, когда Эллис находила для этого время. Он был не очень способен к языкам, но ему нравилось. Хотя бы потому, что кто-то уделял ему время, и из благодарности он готов был вызубрить что угодно. Даже химию (видел у дяди книгу, полную страшных формул).
Он продолжал возиться на кухне – готовка была чем-то родным, из прошлой, ещё не забытой жизни. Но вовсе не неприятной обязанностью, как думали его родственники. Поэтому Гарри с искренним удовольствием готовил новые, сложные блюда, часто вместе с Эллис, которая готовить не любила, но умела.
Но, кроме того, он старательно запоминал всё, чему его учил профессор Снейп – каждую крупицу чудесных знаний, которыми тот так охотно делился. Гарри не привык к столь явному проявлению заботы.
И именно уроки профессора стали для него настоящим откровением. Он никогда не думал, что может испытывать столько радости от обычных уроков. Видимо, всё дело было в том, кто и как эти уроки проводил.
В начальной школе Гарри было по-настоящему тяжело: он обречён был оставаться в тени, его ненавидели, обижали и, конечно, недооценивали. Снейп подошел к учебному процессу с совершенно новой позиции: он просто давал, ничего не ожидая в ответ. Просто делился всем, что знал сам, что накопил на протяжении жизни. И мальчику не осталось ничего, кроме как впитывать информацию. Он слушал и запоминал так внимательно, что был уверен: уроки профессора Снейпа он не сможет забыть никогда.
После побега от Дурслей он, наконец, смог ощутить себя свободным. И даже почти счастливым. Рядом со строгим профессором Снейпом и не менее строгой тётей Эллис он чувствовал себя в безопасности. Потому что знал – они никогда не дадут его в обиду. Ни Дурслям, ни Волдеморту, ни кому-либо другому.
Мальчик тщательно, упорно учился. Он понимал, что мало знает о новом мире, в котором теперь ему предстоит жить, а времени догнать остальных сверстников мало. Поэтому книги, предусмотрительно захваченные Снейпом, очень пригодились. В основном это были учебники для первоклассников, кое-что из истории Хогвартса и магического мира.
Гарри с замиранием сердца произносил сложные слова заклинаний, оттачивал необходимые движения, используя любые попадающие под руку предметы: столовые приборы, карандаши, свёрнутые в трубочку газеты, оставленные Эллис после завтрака… И только одно расстраивало его – он не мог проверить, как действует то или иное заклинание на практике. Работают ли они? На самом ли деле он волшебник, или просто глупый одураченный ребёнок, такой же, как Дадли и прочие сверстники?
И он отчаянно, до дрожи мечтал о волшебной палочке!
***
Я и сама не поняла, знает ли мальчик, что у него сегодня день рождения? Но когда мы выбрались в столицу, на его лице не было сладостного предвкушения, какое обычно бывает в ожидании чуда. Наш мальчик с трудным детством чудес от жизни не ждал.
В Москве этим летом творилось чёрт знает что. Была даже мысль предупредить охрану, чтобы нас незаметно сопровождали, но при ближайшем рассмотрении идея оказалась идиотской: во-первых, о существовании моих гостей никто не должен был узнать. Я даже отменила еженедельные визиты уборщицы, заставив Севу прибираться с помощью магии, что он и делал несколько раз в неделю с такой гримасой, что пыль, без сомнений, исчезая, отправлялась прямиком в преисподнюю. Во-вторых, как я объясню своей охране посещение волшебного квартала?
Мы с Севой долго спорили насчёт палочек. Он говорил о каком-то Грегоровиче, но жил тот в Болгарии, и я пыталась объяснить, что Болгария – это далеко и нам не подходит. А в Москве можно найти мастера не хуже. И Снейп смирился.
Где находится волшебная улица, я знала уже давно. Сева не верил мне до последней секунды, пронзая меня скептическими взглядами, пока сам не увидел зачарованные ворота, которые раскрылись от касания его палочки.
- Ты ведь магла, как ты их видишь? – спросил он.
- Зелье, - пояснила я.
Он с интересом вскинул голову, но ничего спрашивать не стал. И слава Богу – я была не в настроении что-либо объяснять.
Магический квартал называлась просто: Тупик – весьма верное название. Расходящиеся от ворот как ветки дерева, коротенькие переулочки оканчивались неизменными кирпичными стенами. Сразу за воротами расположилась вытянутая прямоугольником площадь, на которую выходили лучшие магазинчики, в том числе и нужный нам магазин волшебных палочек.
Гарри, который не догадывался, зачем мы пришли, изумлённо смотрел по сторонам, как попавший в Большой театр провинциал. Странно, я не думала, что после Хогвартса что-либо сможет произвести на него такое впечатление. Магов в Тупике было немного – утро рабочего летнего дня не располагало к походам по магазинам. Только возле банка толпилось несколько мужчин в тёмных мантиях, да на веранде кондитерской пили кофе две хихикающие ведьмочки.
Мы тоже направились к кафе, провожаемые любопытными взглядами – из нас троих на волшебника походил только Сева, причём на волшебника злого. Потому что развивающийся плащ (магловский), надменное выражение лица и размашистая походка не вязались с представлениями о светлом и добром.
Вчера вечером мы с Севой около часа дискутировали – едва не подравшись – о вреде сладкого для растущих организмов, но я победила. Потому что от одного раза ничего плохого не случится. А Гарри имеет своё право на детское счастье.
Я долго пыталась втолковать этому английскому снобу, что такое праздник по-русски, когда слово «есть повод» означают несдержанную вседозволенность. И если не частить – всё оканчивается достаточно благополучно. Меня, кажется, так и не поняли… Но скрепя сердце позволили взять командование парадом на себя.
Так что в кафе я щедро предложила обалдевшему Гарри выбрать всё, что он хочет, при условии, что он не объестся, как Винни-Пух в гостях у Кролика. Когда выяснилось, что про Вини-Пуха мальчишка не читал, меня тут же вынудили рассказать эту сказку. Воспользовавшись случаем, Сева сбежал, коротко извинившись.
Если бы я успела – пристегнула бы его наручниками к столу. Но я не успела. И наручники остались в автомобиле. Досадно.
Поэтому мы уселись за столик у окна, ели пирожные, пили сок и заедали шоколадными конфетами. Я пыталась вспомнить сказку про обжорливого мишку, мальчик хохотал над моими стараниями, так как делать что-либо столь смехотворное серьёзно я не умею. Я даже к своей профессии подхожу с юмором…
Сева вернулся минут через двадцать, карманы чёрного плаща топорщились и звенели какими-то склянками, под мышкой он зажал бумажный пакет с книгами, а в руках... В руках он судорожно сжимал, боясь упустить, связку разноцветных шаров, которую протянул Гарри. Присел около его стула, так что его лицо оказалось на уровне груди мальчишки, и сказал, не глядя в глаза:
- С днём рождения.
Гарри бросился ему на шею.
Если учесть степень перемазанности нашего ребёнка в креме и шоколаде, оставалось только поразиться выдержке Севы, который не отпрянул с воплями, а несмело положил руки Гарри на спину. Потом усадил обратно на стул. Выпущенные всё-таки шары парили под потолком кафе.
- Это тоже вам.
Сева положил на стол книги. Гарри недоверчиво взглянул на него.
- Спасибо, - прошептал мальчик, трогательно обнимая тяжелый свёрток и кладя на него пылающую щёку.
Я посмотрела на Севу – на его бледном лице ярко горел румянец, глаза блестели. А выражение… Такое растерянное, почти как и у мальчишки. Реакция Гарри его смутила? А что он думал? Дарить подарки так же приятно, как и получать… Хотя что он может об этом знать?
Увидев, что я смотрю на него, Сева с трудом, но взял себя в руки. Избавить меня от своего сарказма он, увы, не захотел.
- Оставляя вас, я надеялся, что это вы, Эллис, будете приглядывать за Поттером, а не наоборот. Но, судя по количеству крема на вашем носу, вы и сами не ушли в своём развитии намного дальше первоклассника.
Он взял со стола салфетку и принялся оттирать лицо Гарри. Спасибо, хоть не моё! Ребёнок морщился, но терпел. Ещё бы, такое невероятное проявление заботы!
- Сева, оставьте его в покое, потом умоется. Если руки некуда девать – давайте и вам что-то закажем?
- Нет уж, благодарю. Не собираюсь изменять своим привычкам ради какого-то…
- Вы уже им изменили. Что это за падение, если не коснёшься ногами дна? Попробуйте вон то, слева. По вкусу – как шоколадный Наполеон.
- Не думал, что вы сладкоежка.
- Сегодня же день рождения Гарри!
Я улыбнулась мальчику, не смеющему оторваться от книг, которые он так и не посмотрел. Хотя я не сомневалась, что это какие-то учебники. Что ещё ожидать от серьёзного Севы, который к тому же профессор?!
Парящие над головой шары возвращали меня в детство. Сам того не понимая, Сева окунул меня в боль. Но поддаваться ей я не собиралась. Ведь могла же когда-то существовать неомрачённая радость? Почему бы хоть ненадолго не поверить в неё ещё раз? Может, это не Гарри одиннадцать лет, а мне?
Я встала из-за стола, отправилась к витрине. Вернувшись с пирожным, поставила его около Севы. Принесла стул. Он как завороженный следил за моими действиями.
- Садитесь, не маячьте!
Он беспрекословно подчинился, недоверчиво поковырял пирожное ложкой, потом с какой-то кривой улыбкой принялся есть его маленькими кусочками.
Мы с Гарри проводили каждую ложечку восхищёнными взглядами, от чего Сева снова покраснел, но не сдавался, пока не победил. При этом он, конечно, нос не вымазал, хоть я и держала пальцы скрещенными. Не получилось, его магия сильнее моей.
Потом чёртов злобный колдун отправил нас с Гарри умываться. Это было жестоко, потому что вернулись мы в ещё худшем состоянии: мальчишку пришлось чуть ли не с головой засунуть под кран, потому что крем обнаружился даже на волосах. А меня он в отместку просто окатил водой, когда я недальновидно повернулась к нему спиной. Последовавшая за этим короткая драка тоже не пошла на пользу нашему внешнему виду.
Когда я внесла в зал пленённого ребёнка, Сева только прошипел что-то неприличное, высушил нас заклинанием, причём выражение лица было такое, словно он воскрешает давно дохлых тараканов. Не знаю, как я удержалась и не ткнула его головой в остатки нашего застолья. Видимо, не до конца забыла ощущение странной пустоты, возникшей после нашей последней ссоры.
Мы взяли совершенно ошалевшего и поэтому не вырывающегося Гарри за руки с обеих сторон – душить друг друга через голову ребёнка неприлично – и отправились в магазин волшебных палочек.
