Будь что будет

Глава 8

Уважаемые читатели!
Как верно заметили некоторые из вас: "чего-то я не догоняю..." Возможно, это связано с длительным перерывом, возможно - с тем, что в седьмой главе вдруг возник Малфой. Поэтому настоятельно советую перечитать фик сначала, иначе восьмая глава вообще рискует остаться за пределами понимания ))

***
Спустя каких-то пару лет Драко уже мечтал, чтобы его кто-нибудь приворожил, только бы это помогло избежать того, что случилось на прошлой неделе. Убить Дамблдора — это вам не жениться. Может, какой-нибудь убежденный холостяк с этим бы и не согласился, но Драко не был таким холостяком, ему было всего шестнадцать лет и ему было просто страшно. Страшно, что не справится и погибнет сам.
Малфой все чаще видел во сне своего отца – отца и спорящую с ним мать, отца и его товарищей по их извращенным пожирательским играм, отца и Темного лорда. Пожалуй, ничего ужаснее в своей жизни Малфою еще не приходилось испытывать: наблюдать, как несколько фанатичных магов выбирают ему, Драко, задание посимпатичнее, — к примеру, открыть в Хогвартсе проход для пожирателей или подсунуть кому-нибудь смертельный артефакт, — и приписывают ко всему прочему убийство директора. Малфой в ту ночь готов был залезть под кровать, только вот проснуться никак не удавалось, и Драко пришлось за их спинами выслушивать все гениальные в своей маниакальности идеи, которые они для него приберегли.
Через несколько дней кошмар повторился, только уже наяву, и Малфой официально стал в Хогвартсе представителем дружной пожирательской общины. Община пожелала ему удачи, пригрозив парочкой непростительных и жуткой карой за невыполнение миссии, и Драко, воодушевленный трогательными напутствиями, отправился осваивать программу шестого курса и заодно творить великие и ужасные дела в стенах школы.
Драко садился в Хогвартс-экспресс раздраженный, нервный и сбитый с толку. Накануне ему вновь приснился сон, только этот совсем отличался от других — там никого не было. То есть ни одной живой души, да и мертвой тоже — ни людей, ни животных, ни привидений. Сначала. Он отчетливо видел небольшое, но невероятно захламленное помещение, а потом появилась какая-то сова. Она протиснулась между створками открытого окна и скинула на грязный подоконник конверт. И исчезла. А Драко проснулся весь мокрый от пота и готов был придушить себя подушкой, лишь бы избавиться от мучительной головной боли.
Первые дни в Хогвартсе напоминали все тот же вязкий кошмар. Он ложился спать, видел комнату, сову, конверт и снова просыпался, чувствуя себя взмокшим от страха кроликом с завязанными в узел ушами. От боли удавалось избавиться только лишь под утро.
Даже приятная отдушина в лице Уизли, который попался ему под «горячую ногу» в первый же день учебы, не смогла на этот раз утешить. Малфой готов был выть от ночных пыток, от своей неизбежной участи, от совсем уже нездоровой тревоги, которая не оставляла его ни на минуту и обращала мир вокруг в болотную трясину, от гадкого страха.
Отчаявшись, в один из дней он пошел в больничное крыло, но мадам Помфри лишь покачала головой, не обнаружив совершенно никаких отклонений в его здоровье, но снабдила зельями от боли и для крепкого сна. Стоит ли говорить, что ни то, ни другое ничуть не помогло?
Однажды, в состоянии особенно сильного болезненного приступа, молясь всем богам и предкам заодно, Драко даже пообещал подружиться с Уизли и жениться на Грейнджер, лишь бы избавиться от мучений. То ли боги и предки его услышали, то ли просто настало время нового дня, но боль отступила, оставив Малфоя судорожно дышать на смятых, влажных простынях. На следующую ночь все повторилось снова.
Он целыми вечерами бродил по замку, будто преследуемый неведомой силой, до последнего оттягивая тот час, когда ноги уже от усталости перестанут двигаться, а глаза начнут закрываться. И опять туда, в ту комнату…
Наверное, Драко так бы и сгинул в этом кошмаре, если бы не Панси. Его подруга, судя по всему, вновь замыслила «продать» Малфоя подороже очередной малолетней дурочке и попросила у него всего каких-то несколько капель крови. Драко, находясь в своем обычном нервно-убитом состоянии, разозлился так, что ударил кулаком по стене и вытер разбитые окровавленные пальцы о пергамент, который швырнул Паркинсон.
Он не помнил, куда, как и что его вело, но когда пришел в себя, то увидел перед собой лишь стену. Тяжело дыша, он наклонился на нее, упираясь дрожащими руками в шершавые камни, и в следующую секунду уже падал куда-то в пустоту, даже не успев удивиться как следует. Пустота оказалась всего лишь полом на месте исчезнувшей стены, а перед носом появилась дверь.
Малфой, глядя на ее обшарпанную поверхность, точно знал, что увидит за ней. И не ошибся. Та самая комната, тот же самый хлам и то самое окно. Драко несколько минут заворожено разглядывал его, будто ожидая чего-то, и вдруг сообразил. Достал палочку и прохрипел отпирающее заклинание, потом еще одно, но бесполезно.
Протиснувшись к окну, он нетерпеливо огляделся. Наконец догадался подтянуть к стене старое кресло на трех ножках, подставил под него какой-то металлический чайник и забрался на высокий подоконник. Щелчок задвижки, и ветер, ворвавшись в помещение, чуть не сбил Малфоя с ног.
Драко спрыгнул на пол и, стараясь унять дрожь, уставился в воздух за распахнутыми створками. Ждать пришлось недолго — она прилетела, скинула письмо и упорхнула обратно.
Драко схватил конверт, показавшийся пустым на ощупь. В нем и правда ничего не было, но когда Малфой его развернул, на обратной стороне темного пергамента проступили буквы, медленно сплетающиеся в слова: «когда солнце заходит». И все.
Он в недоумении читал их вновь и вновь, но ничего больше не менялось. Хотя это было не совсем верно, кое-что изменилось очень сильно — этой ночью Драко спал крепко и безмятежно, как под действием самых прекрасных чар.
Следующие несколько дней Малфой каждый вечер приходил в эту комнату, подолгу просиживал у окна и, дождавшись очередного конверта, уходил, накладывая незамысловатое массирующее заклинание на вход. На коричневом пергаменте появлялась все та же строчка, но для Драко она была защитой от его ночных агоний.
Теперь состояние тревоги сменилось постоянными размышлениями. Драко немного успокоился, но загадка не желала его отпускать. В голове крутилось множество вопросов, на которые, увы, некому было дать ответ. Он думал за завтраком, искал решение на уроках, копался в своих снах, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Ему казалось, что эти письма как-то помогут ему разобраться и с его так называемой миссией. Но все, что ему удалось отследить, — это время, когда прилетала сова: это происходило ровно тогда, когда солнце заходило за горизонт, и причину, по которой появлялись буквы на пергаменте.
Кошмары кончились, но мысли все сильнее занимали его голову, не отпуская ни днем, ни ночью. Один раз уснуть удалось лишь под утро, но такой сон, который пришел на смену раздумьям, Драко с удовольствием променял бы на очередное видение с пожирателями в главных ролях.
Стоило Малфою задремать, как он оказался в чьей-то спальне, и судя по стойкому аромату, мужской. Драко огляделся, и его прошиб озноб — пять кроватей по периметру круглого помещения, подавляющего красноватыми оттенками обстановки, откровенно намекали на принадлежность этой комнаты студентам заклятого Гриффиндора.
Малфой, сдерживая дыхание, повернул голову и мысленно проклял все тех же богов и предков — на одной из кроватей, бессовестно раскинувшись и сбросив одеяло на пол, развалился младший Уизли. Неуловимый блик лунного света мелькнул в открытых глазах гриффиндорца, и Драко в ужасе отшатнулся. Он быстро закрыл глаза и заставил себя вернуться в свою постель, мечтая о заклятии забвения, хотя совершенно не был уверен в том, что даже сильнейшее заклинание поможет ему забыть оранжевые трусы с желтыми ромашками.
Но, как оказалось, грядущий день приготовил ему очередное испытание. Бессонная ночь не прошла даром: он с трудом отсидел положенные пары и почти в прямом смысле завис в библиотеке, пропустив тот момент, когда сова приносила очередной конверт.
С каким-то дурным предчувствием, он залетел в комнату и замер у входа: конверта на подоконнике не было, а дверь в соседнюю пустую комнату оказалась открытой. Драко прислонился к стене, не веря происходящему. Кто-то был здесь, кто-то забрал его письмо, кто-то будет виноват в том, что его кошмар вернется. Почему-то в том, что это произойдет, Малфой ни секунды не сомневался.
Какое-то время он стоял неподвижно, уставившись в окно, будто надеясь на что-то, а затем вдруг сорвался с места и вылетел в коридор. Не разбирая дороги, не раздумывая, он куда-то бежал, смутно заметив, что по пути кого-то сбил, почему-то оказался у входа в Большой зал и в следующую секунду уже откидывался назад от сильного столкновения с неопознанным препятствием. Когда все вокруг перестало двоиться, Малфой препятствие опознал — оно было отвратительно рыжим, и звали его Уизли.
Ему сразу вспомнились ромашки, и стало так обидно, что слезы навернулись на глаза.
Малфой точно знал, кто во всем виноват — и в сегодняшних невезениях, и в кошмарах, и в том, что в восемь лет ему подарили метлу не самой последней модели, и он собирался это исправить, прямо здесь и сейчас. В руках появилась палочка, и великая битва со злом началась…