Глава 8. Гермиона (продолжение)
В Хогвартсе ее почти каждый день навещал Гарри. Он любил сидеть рядом с кроватью и что-нибудь говорить, и она была рада его слышать. Гермиона помнила гибель Рона, помнила, какое изумление было написано на его лице, когда в него попало проклятье. Но, по крайней мере, он погиб быстро, ему не пришлось быть запертым в своем теле, как в тюрьме.
Она пыталась утешаться мыслью, что поступила правильно, но дни складывались в недели, надежда на выздоровление таяла, и думы становились все более горькими. Переезд в клинику св. Мунго стал для нее страшным ударом. Гермиона никогда не любила находиться в лечебных учреждениях для безнадежно больных, с тех пор, как ее бабушке поставили диагноз «болезнь Альцгейцмера» и той пришлось провести остаток жизни в частной лечебнице. Каждый раз, выходя оттуда, девушка чувствовала себя страшно угнетенной, словно из нее выкачали все силы. В такие места мало кто любит ходить. Иногда ей приходили в голову разные вопросы, например: поселили ее на том же этаже, что и родителей Невилла? Страшно было представлять, что ее ждут годы в этой палате, которые можно будет отсчитывать только по кратким визитам Гарри на Рождество и день рождения...
Гермиона помнила свое изумление, когда профессор Снейп пришел в первый раз. Она не видела его в Хогвартсе и долго считала, что он все-таки погиб. Это ее сильно расстраивало, ведь она столько отдала за то, чтобы его спасти, а вот не получилось...
– Я отказываюсь снова есть на завтрак эти ужасные яйца всмятку. Уверяю вас, моя пищеварительная система прекрасно работает, и ей нисколько не повредят пара тостов и чашка чая. И не говорите, что в ваши обязанности входит сделать так, чтобы я умер с голоду.
Гермиона прислушивалась к его голосу, раздающемуся из-за открытой двери, веселясь над тем, как он начинает жаловаться каждый раз, когда в его палату входит мадам Помфри. Делал он это со своей обычной язвительностью, а недоволен был практически всем – едой, излишней заботой, тем, что ему не дают покинуть госпиталь...
– Женщина, я выжил, шпионя за самым могущественным темным волшебником нашего времени, но сомневаюсь, что смогу пережить ваше лечение.
Девушке нравилось его слушать, ей нравилось, что несмотря на болезнь Снейп не изменился, как, впрочем, и его знаменитый сарказм. Эти язвительные комментарии скоро стали ее основным развлечением в унылой Хогвартской палате. Но видеть она его не видела до того визита в св. Мунго.
Он похудел, это бросалось в глаза даже при том, что он и раньше не был толстым. Его кожа выглядела, как у людей, выздоравливающих после солнечного ожога. Волосы, видимо, тоже остригли, так как теперь они едва касались воротника. Он нахмурился, глядя на Гермиону точно так же, как всегда, потом привычно объяснил ей, что от нее бывают только неприятности. А затем огрызнулся на целительницу, чтобы та ушла.
Негромкий хлопок двери был подтверждением, что женщина выполнила это требование.
Гермиона смотрела на Снейпа во все глаза, странно радуясь, что видит его после того, как столько времени наслаждалась его голосом, скрашивающим ее унылое существование. Ей было интересно, зачем он пришел.
Но вот чего она точно не ожидала, так это того, что он достанет из коробки букет полевых цветов и поместит их в вазу около кровати. Единственное, что напоминало привычного мрачного Мастера Зелий, так это то, что он наложил на букет чары Незаметности перед тем, как поставить его на столик.
– Не стоит никому сообщать, что я могу кому-нибудь подарить цветы, – саркастически пробормотал он, – это может разрушить мою репутацию мерзавца.
Девушка мысленно захихикала, когда поняла, что только они двое будут видеть этот букет. Но сюрпризы на этом не закончились. Снейп поставил стул около ее кровати и коснулся рукой волос Гермионы.
– Мисс Грейнджер, и все-таки вы самая глупая и невыносимая девчонка, какую я когда-либо встречал.
Смысл слов шел полностью вразрез с тоном, которым он их произносил, в голосе слышалось... раскаяние. Неужели ему и правда стало ее жаль? Она могла видеть его только краем глаза, но когда его пальцы погрузились в ее волосы, девушка испытала настоящее наслаждение. Никто не дотрагивался до нее иначе, как по делу, например, при обследовании, или когда Гарри нес ее в Хогвартс. Никто даже не брал ее за руку...
Пальцы Мастера Зелий были сильными и теплыми, а голос звучал удивительно нежно:
– Я думаю, Вам хочется вернуть свои волосы. Без них вы похожи на ребенка, а не на молодую львицу, которую все привыкли в вас видеть.
Гермиона ощущала, как через нее побежали токи его волшебства, чувствовала, как начали расти остриженные волосы... Когда он убрал руки, ей хотелось вскрикнуть. Она и не знала, как ей нужно было простое человеческое прикосновение...
Потом он ушел, но перед этим еще раз погладил ее по голове и прошептал:
– Пусть это звучит патетически, но я сделаю все, чтобы спасти вас, мисс Грейнджер.
