Глава 8- Нет, Римус, - говорили они, - от кого от кого, а от тебя мы нотаций не потерпим!
- Я чувствую ответственность! - возмущался он. Сердился, сгребал свои книжки в охапку и, поднимаясь по лестнице, бросал через плечо, - Поэтому чтобы ее не чувствовать, я немедленно иду спать.
И этот латентный хулиган стал профессором в школе! Старый, лунный зомби…Сириус был готов держать пари, что ему это нравится.
Хотя их встреча могла закончится для Блэка плачевно, он давился от смеха каждый раз, как вспоминал о ней. Он явился на платформу за час - проход открывался в 10, сразу после того, как подавали поезд. У него даже возникла мысль забраться туда, спрятаться в туалете и доехать до школы с ветерком, но, едва не столкнувшись нос к носу с новым школьным учителем, он пощадил нервы профессора Люпина - не хватало ему увидеть в писсуаре собачью морду своего старого школьного друга. Бедняга. Сириус его с трудом узнал - он постарел и ссутулился. Немудрено - все эти годы он снова был один. Что с людьми делает время! Пес досадливо и сочувственно покачал головой, совсем по-человечески забывая о том, что по сравнению с ним самим Люпин смахивал на свежий персик.
Дело было так - он лежал на теплом, нагретом солнцем асфальте, высунув язык, и наблюдал за предусмотрительными и организованными школьниками, прибывшими на поезд за час до отправления. Он старался не думать и ничего не вспоминать. В 10.15 по вокзальным часам на платформу вышел человек с большим чемоданом - не заметить его было трудно, потому что народу было еще очень мало, а он, не смотря на внушительный рост и явно не школьный возраст, волочил за собой по асфальту свои пожитки на тележке и никакого ребенка, которого он мог бы сопровождать в школу, поблизости не было. На вопрос кондуктора, он ответил, что едет в школу в качестве преподавателя, а поезд предпочел из ностальгии. Он назвал свое имя и обернулся - Сириус едва успел вскочить и спрятаться за чьим-то чемоданом. Профессор! Профессор Люпин! В былые времена Сириус плевался бы в разные стороны, а теперь порадовался - все-таки, Гарри будет при Люпине. И хоть старый лунатик будет в этом году смотреть в оба совсем в другую сторону, не туда, куда надо, Мародер при Гарри Поттере - это успокаивает.
В половине одиннадцатого на платформе стало слишком многолюдно и он, спрыгнув на рельсы чтобы никто не мог увидеть его из окна купе, миновал поезд и свернул в придорожные кусты. Если поезд доставит детей в школу уже к вечеру, ему пешим ходом туда добираться не меньше двух недель.
**********
Крысы ему надоели. От них мутило. Все-таки, желудок анимага - это не вполне желудок пса. В молодости он как-то пытался сожрать крысу, находясь в человеческом обличье - на спор с Джеймсом - это было отвратительно и сопровождалось похабным смехом, смахивающим на конское ржание, и рвотными звуками. Он съел и вырвал. Теперь его и в собачьем обличье от них рвало, а это означало голод. Заменить крыс было нечем - никаких магловских населенных пунктов на пути следования поезда не было. Была парочка в отдалении, но отвлекаться ему не хотелось, он и так целый месяц прожил посреди магловских помоев, питаясь тухлятиной, костями и ценными, но скудными пожертвованиями доброго Марка Эванса. Поэтому уже вторые сутки он плелся совершенно голодным - единственный плюс в том, что у собак от голода не болит голова, только желудок к позвоночнику липнет. Несколько часов назад он съел мышку, которая, как и трава до этого, приказала долго жить в его животе и попросилась обратно. Похоже, он подхватил от этих тварей какую-то желудочную хворь - не хватало только сдохнуть от голода после всего.
"Хогвартс-Экспресс" шел по красивым местам, но он этого никогда не замечал. Когда он катался на нем школьником, находилось множество занятий поинтересней, чем пялиться в окно, теперь же - когда он плелся вдоль железнодорожных рельсов и глотал голодные слюни - ему было не до видов.
В конце первой недели он понял, что в таком состоянии до школы не дойдет. Он отполз в густые заросли каких-то кустов, рухнул на траву и стал думать. Через час он вспомнил, что в школе, когда подруга соседки Эванс по комнате, толстуха из Хаффлпафа, пыталась похудеть и заболела чем-то похожим на то, что сейчас творилось с ним, Помфри, в наказание за ее глупость, отказалась лечить ее волшебными способами и заставляла пить какой-то раствор. Раствор из подорожника. Эта интимная история стала всеобщим достоянием благодаря слизеринской выскочке, подслушавшей разговор похудальщицы с медсестрой - весь Слизерин при виде незадачливой больной рвал подорожники и предлагал ей их съесть, не заваривая. Сюда бы сейчас пару этих слизеринцев…а так пришлось искать самому. Мерзкие, горькие листья, песок, скрипящий на зубах - и все же он сжевал все, что смог найти. Затем лег на траву на бок и закрыл глаза. Теперь он или поправится или сдохнет прямо тут, не тронувшись с места.
Через сутки он съел крота. Полегчало. А еще через полторы недели он вошел в деревню Хогсмит с южной стороны, и, стащив ночью номер "Пророка" со своей вопящей рожей на первой странице, залез поглубже в пещеру на окраине и уснул, положив газету под голову. Он решил, что в честь торжественного завершения первого этапа, этой ночью он будет спать столько, сколько в него влезет.
*********
А на утро его ждал сюрприз. Усевшись у самого входа в пещеру, при свете дня, он принялся читать статью и поначалу не узнал ничего нового - даже те ужасные эпитеты, которыми его награждали корреспонденты и бесконечные напоминания о том, что он - единственный в своем роде, кому удалось, которые в другой ситуации польстили бы его самолюбию, на этот раз оставили его равнодушным. Вся статья - одна сплошная ода его несовершенным злодействам, а самая ужасная и неожиданная новость сообщается в конце, парой будто ничего не значащих, случайных фраз. Дементоры стерегут школу. Дементоры стерегут Питера! Они охраняют и берегут убийцу он справедливого возмездия, опять встали у него на пути.
Этого он не мог ни ожидать, ни предвидеть. Он рассчитывал на погоню, а никакой погони, оказывается, нет! Их просто выставили вокруг школы, а Дамблдор, наверное, впал за эти 12 лет в старческий маразм, раз подпустил этих тварей к обожаемым детишкам.
Блэк не чувствовал ни страха, ни отчаяния - только злость, бессильную, ослепляющую ярость от очередной чудовищной несправедливости, которая свалилась на его голову. Дамблдор - старый псих с вечно блуждающей, маразматической улыбкой, Гарри…о, Гарри уже небось столько напели о Сириусе Блэке, что он при случае изъявит желание сам удавить злостного убийцу, только хорошо бы, чтобы в этот момент он не оказался между убийцей и крысенышом своего приятеля. Сириус почувствовал жгучее желание нокаутировать своего крестника и тут же устыдился. Выпороть будет вполне достаточно. Заставили бы его в школе писать строчки…"я не должен верить брехунам".
Когда приступ ярости прошел, и он снова обрёл способность трезво мыслить, он задал себе единственно верный вопрос - а почему, собственно, от него охраняется именно школа? С чего Министерство взяло, что он пойдет в школу? Кого именно они там охраняют? Сколько он ни думал, ни к каким выводам придти не смог - в дни после падение Волдеморта он был занят только одним - поисками Питера. Был слеп и глух ко всему, что говорили вокруг, ко всему, что творилось на улицах. Раздавленный горем, обрушившимся на него, он отложил траур на неопределенное время - до тех пор, пока не прикончит Питера. И вот как все вышло.
Гарри? Они охраняют Гарри? Ха! Каким же идиотом они его считают! Будь он "приспешником Сами-Знаете-Кого" - ноги бы его здесь не было, он бы, сбежав, давно уже загорал на пляже где-нибудь на другом конце планеты. Нет, страшный кровавый маньяк восстал из мертвых и пришел не за великим Гарри Поттером - он пришел за домашней крысой его рыжего друга. Об этом в газетах не напишут. Хотя…старику Лавгуду, наверняка, понравится эта история! Сириус вспомнил его журнал, который тот начал издавать еще в школе, и представил себе худенького, не от мира сего Ричарда, который, высунув от напряжения кончик языка, старательно сочиняет очередную статью для школьной стенгазеты. "Садист и живодер Сириус Блэк пришел в Хогвартс, чтобы свернуть шею своему крестнику Гарри, расчленить его, смолоть из него фарш, запечь в пироге и съесть на могиле Сами-Знаете-Кого, обливаясь слезами, но ТАК ЛИ ЭТО?!". Пес тихо заворчал себе под нос, тряхнул головой и выполз из пещеры. Наступал вечер, осеннее солнце уже сильно клонилось к горизонту, а Сириус Блэк пошел гулять в Хогсмит.
********
- Пароль.
- Впусти меня.
- Это не пароль.
- Я не знаю пароля. Я прошу впустить меня без пароля.
- Без пароля хода нет.
Неимоверно худой, высокий человек, закутанный в какие-то лохмотья, убрал с лица патлы и оперся о раму портрета. Он знал, что надо торопиться, но был спокоен. Он тихо прокашлялся и хрипло прошептал в лицо Полной Даме:
- Посмотри на меня. Внимательно, - он говорил медленно, вполне миролюбиво, но в тихом голосе слышалось напряжение, - Я учился здесь, ты меня знаешь. Мое имя…
- Ничего я не знаю. Нет пароля - нет входа.
- Мне надо войти, а между мной и входом только ты. Подумай, - терпеливо сказал он.
- Говори пароль!
Человек обречено вздохнул. Он и не ожидал другого. После скажут, что он рассвирепел, и от злости порезал холст на куски, но это ошибка - ему нужно было войти, и только портрет стоял между ним и его целью. Он вынул из кармана короткий перочинный нож, который украл накануне в деревне: какой-то старик вырезал им что-то по деревяшке, а затем ушел в дом, оставив нож на крыльце.
Он перехватил нож поудобней и всадил его в край холста. Полная Дама завизжала и умчалась. Портреты подняли шум, но прежде чем он докатится до Большого Зала пройдет какое-то время. Он быстро разрезал портрет и почти достиг своей цели, но вдруг услышал детские голоса и топот ног по лестнице. Это было слишком рано. Чертовски рано - праздничный ужин на Хэллоуин на его памяти ни разу не закончился раньше десяти часов. До крови закусив губу, он в ярости пнул портретную раму, и, секунду спустя, большой черный пес мчался по коридору в самое темное крыло замка, где ему был известен каждый угол, каждый сантиметр каменного пола, и где располагался потайной ход, по которому он попал в замок.
На улице было темно. Он добрался до своей пещеры, еле волоча ноги и задыхаясь от ярости. Он вымок, вывалялся в грязи, а с ушей свисала густая паутина, которой зарос подземный ход. Вся работа по самоуспокоению и самоконтролю, которой он занимался целую неделю, прежде чем совершить свою первую вылазку в школу, пошла прахом. Лезть в школу - для него это будто лезть в пасть к дракону, и он рассчитывал, что одной такой попытки ему хватит.
Тяжело дыша и не обращая внимания на паутину, лезшую в глаза, он подводил итоги. Результат получался неутешительный - на свой страх и риск он проник в замок, едва не попался и все совершенно без толку. Сейчас выяснится, что он уже побывал внутри, и тогда Дамблдор усилит охрану еще больше. Каждая следующая попытка будет ему обходиться дороже предыдущей и, в то же время, отказываться от своей мести он не собирался. Он думал об этом. Но не как о варианте своего поведения, а исключительно как о теоретической возможности. Он знал, что того, кто отказался бы, будучи на его месте, он стал бы презирать до глубины души - это преступление против собственной совести, своей личности. В его случае, это будет означать, что Сириус Блэк, каким он был, умер. Сгнил в Азкабане. А он не сгнил. И ненависть, которая душила его на каменном полу пещеры, и разочарование и гул в голове - верное тому доказательство. Идти обратно, пытаться снова и снова было не страшно. Страшно было не добраться, не успеть. Сейчас он был уверен, что, успей он отомстить Питеру, дальнейшая судьба перестанет его волновать.
На мгновение ему показалось, что он снова в Азкабане - холодный осенний ветер задувал в пещеру, каменные стены, каменный пол, и сверху, над головой, тоже камни. Но главное не это - он вдруг почувствовал себя запертым в самом себе: мстительность сверху, ярость снизу, ненависть вокруг. Как там говорится? "Куда бы ты не поехал, больного ты возишь с собой". Так и есть - окажись он в эту минуту где-нибудь за океаном, в теплой постели, разница была бы незначительна. Больной внутри. Он мог даже точно сказать где - в голове и в сердце.
