Глава 7. С возвращением.Я не хочу открывать глаза, потому что тогда начнется моя новая, никому не нужная, кроме Сноу, жизнь. Если я открою глаза – Като умрет, а на его место встанет Пита. Я прощаюсь со своим «вчера», с Капитолием и прочими радостями жизни. Есть сегодня! Есть здесь и сейчас! Пора начинать шоу!
Голова идет кругом, сначала, я ничего не слышу, только гул, который постепенно стихает. Глазам сложно ориентироваться - проверка реакции на свет. Да-да, зрачки реагируют. Я щурюсь, свет постепенно рассеивается, я вижу фигуры людей, все колготятся вокруг меня. Пытаюсь приподняться, даже встать, но мое тело блокировано, его держат несколько человек, причем очень сильно. Верный ход ребята.
- Пита! Пит! Пит! Все в порядке! Пита, хватит! Ты в безопасности! Перестань вырываться! Пит! - говорит кто-то. Мне плевать кто это, это не Тринадцатый, это снова Капитолий! Я знаю эту палату. Я был тут… Но где окно? Где, черт подери, окно?
Я не оставляю попытки освободиться от цепких «объятий». Бегло все осмотрев, понимаю, что это не капитолийские врачи. Капитолийцы как клоуны в своей форме. А тут… Тут все достаточно примитивно. Никакого грима, никаких вычурных нарядов, все как в Дистриктах, обычные люди в халатах.
- Я просто хочу сесть! – кричу я, и тут же замолкаю, не узнавая свой голос. Понимание ситуации приходит очень быстро, я же похоронил себя, все нормально… Это тот самый голос, каким я должен говорить.
Наконец, они меня отпускают. Я сажусь, и ко мне подходит один из врачей. Он сразу начинает задавать какие-то вопросы, проверять мою реакцию. Я отвечаю почти на автомате, мне нет дела до врачей.
Это не в Капитолий, я надеюсь, что это не он! Я слишком многое поставил на кон, чтобы все-таки очнуться в другом месте!
Я медленно прихожу в себя. План уже работает, но я все еще не знаю его пунктов. Импровизация. Я все еще обессилен, полностью дезориентирован, мне не хватает капитолийских лекарств. Внутри все трясется, но боль не такая сильная, скорее просто онемевшие отголоски.
Слышатся шаги. Я оборачиваюсь. Вот она, совсем близко! Я не задаюсь вопросом, что мне делать. Мне нужно сделать только одно, и прощай все: месть, Капитолий, внешность Мелларка, я, семья, боль… Всего одно действие.
Я встаю, почти не шатаясь, направляюсь к девушке. Она почти налетает на меня, обнимает. Во мне все сжимается. Ее глаза искрятся то ли от слез, то ли от радости. Верит!
Я касаюсь ее лица, чтобы свернуть голову, но руки сами опускаются к шее. Сильное сжатие, она хрипит, шепчет его имя. Шприц в шею, я теряю сознание.
…
Меня будит чей-то хриплый, пропитый голос:
- Кажется, мы договорились сохранить ей жизнь любой ценой? И как ты делаешь это? Сводишь руки на ее шее?!
- Ну что теперь делать?! Ты же знаешь, что Капитолий отменно поимел меня?! – кричу я, как оказалось, таким же хриплым голосом и, схватив подушку, кидаю в сторону звука.
Я сажусь на постель, голова раскалывается по швам, даже, если пальцем пошевелю, все отдается в висках. Я с силой нажимаю на них, зная, что это вряд ли поможет. Да уж, состояние - будь здоров. Потом смотрю на знакомую рожу, но не могу вспомнить кто это. Я где-то точно видел этого мужика, вспомнить бы только где…
- Я ожидал, что с тобой сделают что-то большее, чем просто выбьют манеры, - с досадой говорит мужик и плюхается на стул напротив кровати.
- Да я там жил как король! Не волнуйся… - все еще грублю я, потом вздыхаю, и голос резко становится усталым. - Что произошло?
- Мы забрали тебя у Капитолия… Что же еще… Что с тобой было, Пит?
В голове вспыхивает команда «играй».
- Я, я не знаю… Смутно помню… Это походило на Арену, не знаю… Я паршиво себя чувствую…
У мужика из уха выпадает маленький наушник, и пока он пытается вставить его обратно, я слышу голос. Ее истеричный голос.
- Хеймитч, что с ним?
Он не отвечает и прячет динамик под воротник одежды. Затем хмыкает и поднимает на меня глаза.
- Волнуется… Ишь какая… Ей бы лежать. Лечиться. Видишь, она все еще думает о тебе больше, чем о себе.
- Извинись за меня перед ней…
- Сделаешь это сам! – я чувствую вызов в его голосе.
Я стараюсь забыть о боли, и вскакиваю на ноги. Еще секунда и стул с грохотом опрокидывается, и мужик вместе с ним, полный непонимания. Навалившись на него всем телом, я блокирую все его движения. Я перекрываю локтем ему кислород. Пусть попробует еще мне возникнуть!
- Нет, ты извинишься, а не я! Ты хочешь знать, что сделали со мной в Капитолии? Они научили меня убивать. По-настоящему! 75-е Игры - ничто, по сравнению с тем, что было. Теперь все иначе… Хеймитч.
Я встаю на ноги, шатаясь, подбираюсь к кровати. Краем глаза я замечаю, что и Хеймитч тоже поднялся, и оценивающе на меня смотрит. Может выколоть ему глаза?!
- Я был не прав, они действительно тебя изменили, – это звучит как обвинение, но не мне, Хеймитч винит себя.
Через секунды я остаюсь один. От скуки, или от слабости меня снова вырубает. Как мне это надоело!
POV Katniss
Я стараюсь не думать о воротнике на шее, хоть от него я никак не могу согреться. Сейчас мои мысли совсем в другом русле. Вчера Хеймитч был у Пита, тот на него набросился, во что я бы никогда не поверила, но, зная, своего ментора… Мне приходится поверить и смириться. Мое расписание почти свободно, нужно лишь дождаться вечера, когда закончится комиссия, и мне скажут, что же с ним было.
Время тянется слишком медленно, но радость от того, что Пит с нами и идет на поправку, придает мне сил.
Ужин приносят мне прямо в палату, Боггс проверяет повязку. Сейчас я почему-то рада, что он со мной, в любой другой момент я бы предпочла остаться одна, но не теперь. Теперь я боюсь думать о диагнозе Пита, боюсь напридумывать ненужного. Боггс отвлекает, как может.
Вечером я самостоятельно иду в штаб, голова почти не кружится, врачи опасались, что последствия будут хуже, но Боггс появился во время. Я жива, и Пит жив – остальное не важно.
Хеймитч сидит в стороне, держа в руках, у виска, бутылку воды. Где, интересно, он взял полную?
- Не верю! Не сходится! Капитолий не так прост… Есть что-то еще! – шепчет он, как будто в пьяном бреду.
- По правде говоря, - начинает Битти, выезжая ко мне на кресле. - Мы ожидали совсем другого… Всех, кроме Пита пытали… В нем нет никаких признаков работы Капитолия, кроме синяков и еще кое чего…
- О чем ты? – спрашиваю я, а к горлу подступает комок. Если его не пытали то, что я видела на экране? Я медленно опускаюсь на стул.
- Когда мы его привезли, то не сразу смогли пройти охрану. В его теле обнаружилось очень большое содержание металлов. Но мы не знаем где оно и какой это именно металл…
- Так сделаете рентген или что там вы можете использовать?!
- И тогда он сгорит заживо, Катнисс, - устало произносит Хеймитч.
- Он хочет с ней поговорить… - добавляет Битти.
- Это же опасно! – возражает Плутарх.
- У нас нет никакой информации… Может, она сможет его разговорить?
- Я хочу пойти к нему! Сейчас же! – я вскакиваю с места и, тут же, в глазах все мутнеет. Я снова падаю на стул, стараясь подавить боль в виске.
Отдаленно слышатся слова Плутарха:
- Он очень сильный, ремни не смогут его удержать…
- Так пусть их будет в два раза больше… - Битти поддерживает меня, я знаю это.
- Да плевать! – хриплю я. - Если я могу его разговорить, то сделаю это!
- А если он попытается снова тебя убить? – мне хочется вцепиться в лицо Плутарху.
- Пусть его привяжут покрепче и все. Ничего страшного не случится. Я же жив с того раза, - хрипит Хеймитч.
Боггс отходит к телефону. Говорит с кем-то, морщится, ругается, потом кивает, на его лице появляется слабая улыбка для меня. Кажется, я тоже улыбаюсь и срываюсь с места.
Конечно, поворачивая к лифту, я чувствую отдышку. Она усиливается с каждым мгновением в этом ящике, кидающем меня во все четыре стороны. Паникую ли я? Да. Именно это я и испытываю. Никто так и не сказал мне, чего ожидать, что с Питом и что будет дальше.
Мне даже не приходится требовать, чтобы меня впустили. Из палаты выходит Прим, в руках держа стаканчик с таблетками и стакан с водой.
Я, не церемонясь, забираю стакан, выпиваю свою дозу обезболивающего, и после холодной воды дурнота становится менее ощутимой.
- Как он?
- Ничего такого… Прости, мне пора… - Прим кажется расстроенной, она забирает стаканы из моих рук и уходит, оставляя меня наедине с Питом.
Я не могу смотреть на его руки, каждая связана пятью широкими ремнями, он с трудом поднимает голову, вид растерян. Наверно, так же как и у меня.
- Катнисс, - тихо шепчет он. – Ты в порядке? Прости меня!
Я улыбаюсь, мой Пит вернулся.
- Ничего страшного… - я не знаю, куда себя деть. Мне хочется прижаться к нему и не отпускать.
- Посиди со мной, я все равно привязан.
Я чувствую некое воодушевление и, взяв стул, сажусь как можно ближе.
- Катнисс? – он слегка дергает рукой. Я сплетаю наши пальцы. - Твоя шея?
- Пара синяков…
- Мы в Тринадцатом?
- Да. Пит, ты… Ты можешь рассказать, что с тобой было? – я смотрю ему в глаза, держа за руку, пытаюсь увидеть хотя бы что-то.
- Сейчас нет… Давай утром… Я попытаюсь собраться и все расскажу… Я не доверяю им, поэтому молчу. И надеюсь, ты тоже никому ничего не скажешь.
Я киваю, неосознанно, просто чтобы успокоить его.
- Твои руки… Они холоднее обычного… - вылетает из меня.
- У меня скелет в металлическом чехле, - улыбается он. – Зато ногу восстановили…
Мое лицо изменяется в удивлении.
- Думаю, после Игр у них не было времени сделать все как надо… Или денег пожалели… Не знаю… Сейчас там мои же ткани, только выращены искусственно.
Его улыбка заставляет и меня улыбнуться.
- Помнишь, тогда, в пещере, мы спали совсем рядом, чтобы не потерять тепло…
Я киваю.
- Это придавало мне сил.
Мне не нужно, чтобы он продолжал, я встаю и аккуратно ложусь рядом. Он громко, через зубы, втягивает воздух. Я замираю.
- Ничего, просто не очень удобно руки лежат, не обнять.
Бессовестный врун, хочу сказать я ему, но вместо этого аккуратно кладу голову на его грудь. Слышу сильное сердце и сама аккуратно обнимаю. Кажется, он засыпает. Я не уйду отсюда до утра, мне нужны ответы.
Меня никто не забирает из палаты, никто не ищет. Я тихо лежу, стараясь не упасть на узкой постели. Пит тихо сопит рядом. Я все еще не могу в это поверить, поэтому продолжаю слушать его дыхание. Внимание привлекает какой-то звук… Возможно это скрипит кровать… Но нет, я обманываю себя, думая так… Это его обновленный скелет.
Мысль о скелете возвращает мои страшные ведения. Как пытали Пита? Что с ним делали, что пришлось укреплять скелет? Сколько раз ему ломали кости? Я снова слышу его крики, они у меня в голове, и мне трудно их игнорировать. Что-то не так! Все слишком просто!
Теряясь в своих мыслях, я все равно засыпаю. Просто проваливаюсь в темноту и лежу до тех пор, пока меня не будит запах еды.
Я кормлю Пита завтраком, как годом раньше, мне даже страшно подумать, сколько всего случилось за это время. После трапезы Пит говорит, что готов рассказать, что с ним было.
- Игры, - он выдерживает паузу и опускает глаза. Мне же становится не по себе. - То, что было на Арене, повторялось снова и снова. Раз в пару дней я дрался с миротворцами. Убивал, их оживляли, я снова убивал. Меня тоже оживляли… Есть у них пара методов. Я теперь не вижу сны, а те, что были очень размыты. Все, что было до Квартальной Бойни, не имеет больше никакого значения. Я больше не живу призраками прошлого.
Я молчу, но крепко держу его руку. Я больше не хочу его от себя отпускать. Никогда.
- Ты знаешь, что я могу в любой момент убить тебя? – на полном серьезе спрашивает он, и меня как будто ударяет током.
- Я знаю, что ты этого не сделаешь, - я сомневаюсь, не знаю, что сказать.
- Пока… Но сколько я смогу сдерживаться? Катнисс, это не то, чего так ждешь на Играх. Мне не посчастливилось попасть в компанию, где все против всех. Там был только я один и весь мир против. Меня не просто ломали. Во мне убивали чувства. С начала, они думали, что лекарства смогут заставить меня считать тебя опасной для себя, для тебя самой. Но это недолго работало. Я знаю тебя, то, что ты никогда не причинишь вреда тем, кого любишь. И они это поняли. Если ты не можешь, значит, я смогу. Они пошли другим путем. Новые и новые тренировки.
Теперь он поднял на меня глаза. Я встаю на ноги, мне нехорошо. В голове слишком много информации, к которой я так и не была готова.
- Они говорили, что ты переродок, Катнисс… Что ты одна из разработок Мертвого Дистрикта. И настоящую специально забрали у меня, чтобы заменить на тебя. Я не знаю, зачем я говорю тебе это, может потому что, если это правда, у меня получится отговорить тебя не доводить дело до конца.
- Там, на записи… Ты предупредил нас о бомбах. Это была работа Капитолия, а не наша. И в других Дистриктах бомбы кидали они, а не мы, – вырывается из меня. Я начинаю защищаться. Поздно.
- Но ты виновата в том, что они начали применять меры. Если бы не твои попытки разжечь огонь восстания, ничего бы не было. Тот провод – твоя работа… Ты выкинула его в поле… Ты всегда знала о трещине.
Да что он такое говорит? Я с трудом стою, держусь, чтобы не расплакаться.
- Катнисс, - продолжает он. - Я нормальный, пока не срабатывает их механизм. Не знаю что, или кто… Это может быть звук, слово - все, что угодно. Но после этого я становлюсь неуправляемым. Я не знаю, как с этим жить. Мне нужно вернуться в Капитолий… Они знают, как мне помочь.
- Они убьют нас обоих.
- Не убьют, если ты прекратишь войну.
- Пита! Нашего дома нет! Как ты не понимаешь?! Все, что было дома, сгорело заживо. Даже твоя пекарня. Твоя семья погибла там, из-за них! А ты хочешь мира? Хочешь помочь Сноу? – мой голос уже срывается на крик.
- Так это ты виновата во всем! Надеюсь, Капитолий уничтожит тебя и все, что тебе дорого, как ты это сделала со мной! – эти слова звучат как эхо. Это последняя капля…
Я срываюсь с места и убегаю. Мне нужно спрятаться…
