Глава 8Третий дистрикт удивил неожиданно приятной свежестью осеннего дождя. Разделавшись с обедом и смакуя очередную дозу дармовой капитолийской выпивки, Хеймитч прислонился к стеклу, усыпанному мелкими, разбегающимися по углам дорожками капель. Он вполуха слушал восторженный щебет Эффи о прелестях здешнего мягкого климата –
даже в начале декабря в Третьем не выпало еще ни единой снежинки! – и машинально разглядывал пролетающие за окном скупые и однообразно унылые кирпичные пейзажи интеллектуального центра Панема.
Что-то изменилось вокруг. Цинна, совершенно не стесняясь незримых капитолийских ушей, в полный голос рассуждал о политике в общей гостиной – той самой, где еще пару недель назад мужчины опасливо обменивались тайными посланиями на салфетках. Порция то и дело в открытую и довольно резко упоминала официальных лиц, так или иначе связанных с Голодными Играми, и даже Мисс-Вселенская-Глупость позволяла себе совершенно неожиданные и весьма недвусмысленные шуточки в адрес некоторых из них. Благоразумно предпочитая помалкивать, ментор слушал своих спутников с нарастающим недоумением. Он еще не мог определить, был ли виновником этих болтливых перемен морской Четвертый с его обманчивым ощущением свободы, критическая точка истерии, которую все они дружно перешагнули накануне вечером, разучивая великосветские танцы под чутким руководством неугомонной Эффи, или неумолимо приближавшийся Капитолий.
Как бы то ни было, первое утро в Третьем оба его победителя встретили в благостном расположении духа: Китнисс одарила Цинну едва заметной улыбкой в ответ на комплимент по поводу отсутствия синяков под глазами, а Мелларк посетовал на мокрую погоду за окном, шутливо пожалев о забытом дома в Двенадцатом зонтике. В сравнении с предыдущим завтраком, прошедшем в гробовом молчании, это был колоссальный прогресс. Каким-то непостижимым образом тема ночных похождений была благополучно замята. Хеймитч подозревал в этом негласном перемирии тайный сговор – по неизвестной ему причине Эффи прекратила свое показательное головомойство, ограничившись только редкими выразительными взглядами, а молодежь, в свою очередь, перестала нарываться.
По крайней мере, этим утром Пит не попался ни одному из менторов.
- Сезон дождей начинается в Третьем с ноября и продолжается до марта, - щебетал где-то за его спиной высокий голос Эффи. – А снег вообще очень редкое явление в Силиконовой долине – за все время ведения метеонаблюдений было зафиксировано лишь десять случаев его выпадения. Да и температура всю зиму держится около шестидесяти по Фаренгейту...
Шестьдесят по Фаренгейту? Да это в Двенадцатом плохое лето, но никак не декабрь! Ментор обернулся, перехватил удивленный взгляд Китнисс и выразительно фыркнул.
- Нам бы такие зимы, да,
солнышко? – иронично скривился он.
Она беззлобно усмехнулась в ответ – неповторимо, одними уголками прозрачно-серых глаз, как умела только эта невозможная девица, – и ему стало легче дышать.
- Как насчет краткого курса хороших манер сегодня после банкета? – перебивая восторженный лепет Эффи, подчеркнуто-вежливо поинтересовался ментор у своей помощницы. Сбившись с мысли, капитолийка запнулась на середине фразы и изумленно захлопала глазами.
- Что, извини…?
- Манеры, - пряча издевательскую улыбку, совершенно серьезно повторил он. – Вальсировать мы худо-бедно научились, так что пора заняться лексиконом. Тебе стоило бы объяснить детям, как правильно обращаться в Капитолии к таким старым засранцам, как я, или к таким высоким шишкам, как новый Главный Распорядитель…
- Новый Главный Распорядитель? – словно эхо, натянуто переспросил Пит, и Хеймитч нехотя коротко кивнул.
- Почетный сенатор Хавенсби… тот еще тип, скажу я вам! – он поймал настороженный прищур Китнисс и поморщился. – Извиняй, детка, но и тебе, и мальчишке как будущим менторам еще не раз придется общаться с ним. Хотел бы я оградить вас от подобных знакомств, но это не в моих силах. И потому будет лучше, если вы оба заранее подготовитесь к вашей первой встрече.
Хотел бы оградить… и что опять на него нашло? Он умолк и, повернувшись обратно к окну, мысленно обругал себя всеми известными чертями. Возможно, ему стоило намекнуть девочке, скольким на самом деле были обязаны почетному сенатору оба победителя из Двенадцатого, но, услышав за своей спиной выразительно притихшего Цинну, ментор предпочел промолчать. Всему свое время. Когда-нибудь он непременно расскажет своим подопечным о другой, закулисной стороне их победы… но не сейчас.
Сейчас есть заботы поважнее.
- Он заменил Сенеку? – неожиданно проявила интерес Китнисс. – Я так понимаю, его назначил сам президент?
- Плутарх уже много лет был правой рукой Крэйна, - не сводя пристального взгляда с широкой менторской спины, осторожно подала голос Порция. – Всем работающим на Играх было совершенно очевидно, что он займет его пост, после того как… - молодая женщина запнулась, тактично подыскивая подходящие слова.
- После того как последний лишился головы, – сухо закончил за нее Пит.
- Ну, как-то так, - кашлянув, утвердительно кивнул Хеймитч и, сделав очередной глоток, скорчил гримасу своему отражению в мокром стекле. – Так или иначе, но вам придется подружиться с сенатором – а там уже будем действовать по обстановке…
-
Будем? – Пит удивленно вскинул брови и изогнул губы в вопросительной усмешке. – Значит ли это, что ты останешься с нами на своем прежнем посту?
На какое-то мгновение в столовой повисла тишина. Ментор почувствовал на своем затылке настороженные и неверящие взгляды. Черт его дернул!
- Там будет видно, - только и смог ответить он.
По правде говоря, он и сам не знал, почему вдруг заговорил о Главном Распорядителе. Больше не было смысла игнорировать казнь Сенеки – раз уж президент лично соизволил рассказать об этом его девочке, – и потому он решил проверить одно внезапно возникшее предположение. Очевидно, что не к месту разговорившемуся Цинне пришла в голову та же мысль: поскольку Плутарх Хавенсби теперь отвечал за всё и вся касательно организации Игр, и в том числе Тура победителей, сказанное и сделанное в этом поезде в первую очередь проходило через его глаза и уши. И если его призывы к мятежу и потребность в Огненной Китнисс не были со стороны сенатора лишь пустыми громкими словами или ловкой провокацией Капитолия, то опасные беседы команды Двенадцатых будут надежно похоронены в собственном архиве главного мятежника Панема.
Если же нет, они все очень скоро узнают об этом.
Зонтик Китнисс был похож на огромный ядовито-желтый парашют. Безгласый стюард спешно выскочил на перрон и предупредительно распахнул это режущее глаз безобразие у самой двери вагона, чтобы мелкий, но плотный дождь не испортил замысловатую прическу и пестрый наряд девушки по дороге к припаркованному возле здания вокзала новенькому автомобилю, возле которого в одиночестве стоял сейчас неприметный очкарик. Следом за Китнисс под не менее вычурные по цвету зонты вышли Пит, стилисты и Эффи. Выбравшись из вагона последним, ментор подозрительно огляделся:
а где, позвольте спросить, орущая толпа, бравурный оркестр и команда с автоматами?
- Очень странно, - задумчиво озвучил его мысли Цинна, удивленно переглянувшись со своими спутницами.
Поёжившись и подняв воротник длинного темного пальто, стоявший возле машины незнакомец решился подойти. При ближайшем рассмотрении он оказался практически ровесником Хеймитчу. Они и внешне были похожи – оба выше среднего роста, крепкого телосложения, с первой сединой на темных висках и вековой мудростью во взгляде. Мельком оглядев новоприбывших, мужчина уверенно протянул руку ментору, по какой-то причине определив его главным в их компании.
- Бити, - коротко представился он. Принимая его пожатие, Хеймитч удивленно вскинул брови, и незнакомец натянуто улыбнулся и машинальным жестом поправил съехавшие на нос очки, усыпанные мелкой моросью дождя. – Извините, забылся – у нас в лаборатории не приняты полные имена… Бенджамин Томсон, к вашим услугам.
Ментор хмыкнул. Это было что-то новенькое – впервые победителей встречал не мэр и даже не местный глава миротворцев, а странный, сдержанный и смутно знакомый Эбернети умник с рассеянными бегающими глазами.
- Сорок первые Голодные Игры, - добавил мужчина, и Хеймитч понимающе кивнул. Победитель. Теперь ясно, почему этот внимательный и в то же время поверхностный взгляд сквозь линзы выглядел таким узнаваемым.
Рыбак рыбака, молча усмехнулся ментор своим мыслям.
- Довольно странно встретить победителя в дистрикте, - неопределенно уронил он.
- Работа, - по-прежнему коротко и вежливо ответил Бити на его многозначительное покашливание.
Всю дорогу к мэрии в лимузине висела неловкая тишина: Двенадцатые насторожено разглядывали тихие и безлюдные улицы города, совершенно непохожие на предыдущие гневно шумевшие дистрикты, а капитолийцы молча удивленно переглядывались, пока их сопроводитель отрешенно изучал экран неизвестно откуда взявшегося планшета. Заметив его сосредоточенно сдвинутые брови, Хеймитч не смог сдержать усмешки – даже выполняя поручение государственной важности, этот человек был далеко отсюда.
Встречавшие победителей на главной площади жители Третьего оказались точной его копией – с той лишь разницей, что одна их половина по большей части не носила очков, а другая оказалась женского рода. Все как один неприметно серые, подчеркнуто сдержанные и молчаливые, «мозговые извилины Панема», как мысленно окрестил их ментор, довольно прохладно приняли поднявшихся на укрытую навесом трибуну вызывающе ярких, одетых по последней капитолийской моде Двенадцатых - словно всех их оторвали от невообразимо важных дел как минимум по спасению мира. Пока Китнисс снова говорила речь, а Пит снова ободрительно держал ее за руку, Хеймитч спрятался от дождя под козырьком фасада Дворца правосудия и теперь тайком разглядывал сотни бесцветных плащей-дождевиков перед ним, тщетно пытаясь найти десять отличий на одинаково усталых безразличных лицах. В какой-то момент, слушая строгий и официальный голос своей подопечной, он внезапно вспомнил трибута из Третьего – того самого хлипкого пацана, сообразившего деактивировать мины вокруг стартовых дисков, чтобы потом использовать смертельно опасное оружие Арены для охраны лагеря припасов профи. Маленький, тщедушный и хромоногий, мальчонка, тем не менее, обладал одним весьма ценным в его родном дистрикте качеством – мозгами.
Жаль только, что они не спасли его от Катона, угрюмо сказал себе Хеймитч.
Монологи обоих победителей для Третьего оказались недолгими, вручение памятных досок закончилось жидкими аплодисментами нескольких специально подготовленных лиц, и уже спустя пару минут двое молодых людей в унылых официальных костюмах услужливо распахнули высокие входные двери Дворца перед эскортом Двенадцатых, поспешно уводя последних с площади – по всей видимости, хмурое молчание толпы далеко еще не означало ее покорности.
Ментор огляделся в поисках сопровождавшего их Бити, но того уже и след простыл.
- Погодите, нас, что, бросили на произвол судьбы? – саркастически поинтересовался он у миротворца, навытяжку замершего у входа, но тот и бровью не повел на его вопрос.
- Господин мэр приносит вам свои глубочайшие извинения в связи с непредвиденным отсутствием на вокзале и на торжественном митинге, - заговорил сухим бесцветным тоном один из серых костюмов.
- Господин мэр примет вас в своем кабинете сразу после того, как его лечащий доктор снимет неожиданный и весьма неприятный для мэра приступ подагры, - вторил ему другой.
Обалдевшая от такого подхода Эффи уже открыла рот для возмущений, но на этот раз ментор опередил ее.
- Да плевать я хотел на болячки вашего мэра! - грозно повышая голос, включил деспота Хеймитч. – Вы серьезно думаете, что моих победителей волнует его гребаная подагра?!
Китнисс и Пит переглянулись и опасливо поежились – никогда еще они не слышали подобного рыка от своего вечно пьяного и безразличного ко всему наставника. Стоявший позади них Цинна спрятал лукавую усмешку – видимо, припомнил другой похожий инцидент в телецентре Капитолия.
- Не кипятись, друг мой, - тактично вмешался он, не без удовольствия отметив побледневшие физиономии представителей мэра, - возможно, мы сможем решить все вопросы без кровопролития, - и, обернувшись к последним, примирительно заговорил: - Насколько мне известно, нам должны были подготовить гостевые комнаты, чтобы победители смогли отдохнуть и приготовиться к вечернему выходу, – первый Серый кивнул, - и посему мы будем очень признательны, если нас сейчас туда проводят, - на что второй Серый подобострастно поклонился и порывисто зашагал куда-то по коридору, делая жест следовать за ним.
- Несколько часов в руках Вении и Флавия ради десяти минут под дождем – и снова переодеваться, - еле слышно выдохнула Китнисс, покорно плетясь следом за продолжавшим держать ее за руку Питом.
Послушавшись ворчаний ментора, его подопечные проигнорировали запоздалое приглашение мэра выпить по чашечке кофе – и на банкете получили его внимания сполна. Мэр интеллектуального Третьего меньше всего походил на лабораторную крысу – он оказался невысоким тучным холериком с нервной улыбкой и одутловатым лицом нездорового желтого цвета. Краем уха Хеймитч расслышал, как Цинна прошептал Порции о каких-то очевидных симптомах его
весьма неприятной болезни, но не стал вникать в подробности – всякие разговоры о болячках и врачах действовали на Двенадцатого почище капитолийских пыток. Вместо этого глаза его сами собой нашарили в толпе приглашенных светловолосую голову Мелларка и высокую хитроумную прическу Китнисс. Ментор снисходительно скривился – молодые люди пытались претворить в жизнь танцевальные уроки Эффи.
- Кажется, у них неплохо получается, - проворковал прямо у него над ухом довольный голос капитолийки.
- Можешь собой гордиться, женщина, - иронично парировал он, даже не обернувшись.
Наверняка, Мисс-Вселенская-Глупость ожидала, что он тоже возьмет да и пригласит ее на танец, но он лишь выразительно скрестил руки на груди, демонстративно отгораживаясь от нее и продолжая разглядывать неловко кружащуюся пару Двенадцатых.
- Жаль, - изменившимся холодным тоном отрезала Эффи и, развернувшись на высоких тонких каблуках, удалилась с гордо задранным подбородком. Хеймитч задумчиво посмотрел ей вслед - и тут же тряхнул головой, отгоняя неожиданные мысли.
Никаких сантиментов, Двенадцатый. И никаких танцев. Только не с ней.
Где-то через час, уединившись с барной стойкой и опрокинув полдюжины порций виски, он напрочь перестал распознавать гостей – в отличие от пестрого клоунского Капитолия элита Третьего дистрикта, как и рядовые его граждане, одевалась в сдержанных коричнево-серых тонах. Хвала чертям, облегченно сказал себе порядком окосевший ментор – иначе от ряби в глазах его бы уже стошнило сегодняшним завтраком! Сам банкет ему был неинтересен, если не сказать противен – и он мог поспорить на ящик белого ликера, что его подопечных тоже уже вымотали эти однообразные и наигранные, похожие друг на друга приемы, где, наряженные куклами, они, будто марионетки, вынуждены были раз за разом изображать из себя романтическую пару, безуспешно заговаривая зубы бунтующим дистриктам и ублажая незримого, но зорко следящего за каждым их шагом президента Сноу. Сумасшествие с показательными нежностями и страстными объятиями благополучно изжило себя еще в Пятом, и теперь его дети просто мерно покачивались в подобие танца в такт негромкой медленной музыке и иногда обменивались шепотками или молча ободрительно улыбались друг другу.
Они и не подозревали, что эти редкие моменты искренности выглядели гораздо более убедительными, чем сотня лживых поцелуев.
Заталкивая в себя последнюю на сегодня порцию выпивки, ментор поймал очередную вымученную улыбку Китнисс, адресованную своему голубоглазому лжевозлюбленному, и зябко поёжился. Вряд ли эти дети представляли себе истинный масштаб предстоящего – и уж конечно даже не подозревали, что их надуманная
нетленная любовь могла сослужить им обоим хорошую службу. Бунтующие дистрикты? Какие мелочи! В самом скором времени их ожидала столица, и роскошный банкет аж в президентском дворце, и свора репортеров, оголодавших в предвкушении пикантных подробностей романа Двенадцатых. А главное – неприлично богатая и омерзительно порочная капитолийская публика, жужжащая глупостями и жаждущая их чистых душ и их же грязного белья. До конца путешествия оставалось всего два дистрикта, пять суток пути и последняя сотня часов относительного покоя… если, конечно, загнанную глубоко внутрь почти животную панику можно было назвать покоем.
Что ж, старик, обреченно сказал себе Хеймитч, у тебя есть еще целая прорва времени, чтобы подготовить этих ребят к тому, что им предстоит увидеть и услышать в Капитолии.
К середине банкета мэра снова скрутило. Вокруг него забегали и засуетились его подчиненные и прочие официальные лица, и праздник был безнадежно испорчен. Одна лишь команда победителей несказанно обрадовалась такой чудной возможности смыться из этого цирка до полуночи. Уже в поезде, падая на любимый диван в общей гостиной и стягивая с шеи душивший его весь вечер шелковый платок, ментор поинтересовался у Эффи слегка заплетающимся языком:
- Так что там насчет манер – будем учиться?
- Для начала будем приходить в себя! – огрызнулась капитолийка, окинув его пренебрежительным взглядом. Он только фыркнул в ответ – интересно, стала бы эта женщина так же беситься, если бы старый пьяница пригласил-таки ее танцевать?
Уроки манер начались со следующего полудня. Они снова двигались на северо-восток – дождь за окном сменился противным мокрым снегопадом, оставляющим на стеклах поезда подтаявшие и слипшиеся грязно-белые лепешки. Местом общего сбора стал салон: закончив с обедом, вся компания расселась по креслам и диванам. На самом деле Хеймитч не ожидал, что кто-нибудь решит поддержать его шутливое предложение, но он ошибся: даже хмурая и молчаливая Китнисс, вместо того, чтобы, как обычно, сбежать в свое купе, устроилась рядом с Питом на кушетке у заснеженного окна.
Все ожидали Эффи - она отлучилась к себе за якобы жизненно необходимой вещью.
- Этот человек, который встречал нас вчера на перроне - кто он? – неожиданно поинтересовался Пит у ментора, заставляя того поморщиться. Пожалуй, не стоит говорить детям, что это был один из победителей.
- Какой человек? – дрогнув, Китнисс оторвалась от созерцания снежинок, прилипших к стеклу.
- Тот, что встречал нас на перроне, - повторил Пит. Всмотрелся в ее рассеянный взгляд и смиренно выдохнул: - Ты его даже не заметила, да?
- Да что там было замечать – какой-нибудь служащий мэрии, - нарочито небрежно отмахнулся Хеймитч. – Или второй помощник первого заместителя главного механика БСЛ!
- Что такое БСЛ? – заинтересованно улыбаясь, подал голос Цинна.
- Большая Совковая Лопата, – с абсолютно серьезным видом пояснил Двенадцатый, и Пит поспешил спрятать мелькнувшую на лице улыбку.
- А вот и я! – Эффи с шумом распахнула дверь и вошла в салон, с гордым видом неся в руках какой-то огромный фолиант. «Большой энциклопедический свод норм и правил этикета» - прочел ментор на тисненом золотом кожаном корешке и тихо присвистнул:
откуда, черт подери, взялась эта книга в экспрессе победителей?
- Ты, что же, всегда таскаешь ее с собой?! – с искренним изумлением выдохнул он.
- С чего бы нам начать, - игнорируя его выпад, скорее сказала, чем спросила капитолийка, усаживаясь в кресло посреди комнаты и раскрывая талмуд у себя на коленях. - Пожалуй, с азов. Дамы вперед, - она улыбнулась Китнисс и повернулась к Мелларку, одарив его покровительственным взглядом. – Итак, мальчик мой, как, по-твоему, я могу обратиться к Китнисс в Капитолии?
Пит растерянно повел плечами.
- Мисс Эвердин, - предположил он, неловко улыбнувшись сидящей рядом напарнице.
- Отлично, будь она официальным лицом… а если более непринужденно?
-
Солнышко? – Хеймитч игриво подмигнул подопечной, и ее бледные губы дрогнули в едва заметной усмешке.
- Банально, - коротко отрезала Эффи, даже не повернув головы и продолжая улыбаться Питу.
- Милая? – неловко выдохнул тот, избегая прозрачного взгляда своей соседки. Эффи сморщила нос, но, подумав, снисходительно кивнула.
- Это слишком личное, поэтому лучше милочка, дорогуша или душенька… но ни в коем случае не цыпочка, не мамзель и не чика! – строго начала перечислять она.
-
Милочка, да он же и слов таких не знает! – хохотнул со своего дивана ментор, заставляя Цинну и Порцию прыснуть и сдержанно рассмеяться.
- Зато ты, я смотрю, много знаешь, - скривилась в ответ Эффи, и Хеймитч неопределенно хмыкнул.
- Ну, кое-что знаю… но даже я не рискну назвать малышку где-нибудь на приеме у Плутарха шкеткой, сикухой или девахой - из первой она уже выросла, вторая не в ее характере, а на последнюю она не тянет габаритами!
- Следи за своим языком! – взвилась капитолийка, от возмущения едва не подпрыгивая в кресле.
- А что такого? – удивился ментор. На языке плясали колючки одна острее другой. – Я же не сказал терка, шкирла или мокро…
- Достаточно! – поспешно перебивая его, взмолился Цинна, отчаянно давясь смехом. – Давайте остановимся на «милочке» и «мисс Эвердин»!
- Теперь моя очередь обращаться к Питу? – осторожно подала голос Китнисс, заставляя присутствующих удивленно обернуться в ее сторону - никто не думал, что она проявит хоть какой-то интерес к их дурачествам.
- Да, конечно, милочка, - очаровательно улыбнувшись, пропела Эффи. – У тебя уже есть варианты?
- Есть… парочка, - ментор заметил, как девушка легко сжала тонкими пальцами лежащую на кушетке рядом руку Пита. На одно мгновение в ее серых глазах мелькнула смешинка, но она тут же продолжила совершенно серьезным тоном. – Мистер Мелларк, я так понимаю, не подходит… тогда можно чувак, парниша или кореш.
На мгновение Хеймитч опешил. Хотя чему тут удивляться? Эта девочка всю свою жизнь прожила в Шлаке, бок о бок с виртуозно матерящимися работягами, а последние пять лет торговала в Котле, где и не такое можно было услышать.
Что ж, пора и ему блеснуть лексиконом своей бурной молодости.
- Не лажай, цырла, кореш не прокатит - тогда уж лучше паря! – на одном дыхании выдал он, и все, кроме Эффи, рухнули со смеху.
- Что значит «кореш»? – смеясь и утирая брызнувшие из глаз слезы, поинтересовалась у Хеймитча Порция.
- Друг, - перехватив теплый взгляд Пита, ответила вместо ментора Китнисс. - Это значит «друг».
Эффи так и не пришлось воспользоваться своей энциклопедией – не прошло и часа, как компания уже дружно шумела и перебивала друг друга, подбирая общим знакомым в качестве определения ёмкие и колоритные словечки. Досталось всем, кого только смогли припомнить: Мастер стал модернягой и фраером, Порция – тряпницей и фуфырлой, а группы подготовки единогласно обозвали пачкунами и цирюльниками, несмотря на то, что ментор громко возмущался подобной лояльности. Вскользь упомянутому Плутарху Хавенсби пришлось заочно примерить на себя и «владыку», и «командора», и «бугра», хотя Двенадцатый во весь голос настаивал на «главаре» или «старшом». После долгих шутливых препираний не избежавшая такой же участи Эффи снисходительно согласилась на фифу, зато ментор сам с гордостью озвучил свое заслуженное звание алконавта. Дурашливо кланяясь в ответ на смех и аплодисменты, он исподлобья глянул на Китнисс – на порозовевших губах ее играла легкая улыбка, а в оживших стальных глазах мерцали искры.
Какой из него ментор? Да ему следовало быть шутом в балагане!
Озорное хихиканье и овации прервал мелодичный перезвон объявления.
- Второй дистрикт, южная граница, - пропел в невидимых динамиках высокий электронный голос, и все веселье как рукой сняло.
- Приехали, - рефлекторно продолжая улыбаться, совсем невесело уронил Цинна.
Обнесенный уже привычным глазу забором с проволокой, Второй дистрикт по своей площади был соизмерим разве что с Десятым или Одиннадцатым и представлял собой множество небольших деревушек, рассыпанных вокруг главной его достопримечательности – огромной горы в самом центре. Уже проехав шлагбаум погранпоста, Хеймитч мельком глянул в окно и заметил вдали ее размытые снегопадом контуры – сама вершина утопала в тяжелых серых облаках, повисших чуть выше линии горизонта. Насколько он помнил географическую карту Второго, чтобы попасть в столицу дистрикта, железная дорога огибала гору практически по полной окружности, так что через несколько часов ее можно было бы рассмотреть со всех сторон. Творение природы, покрытое непроходимым лесом, полным диких зверей... но ментор отлично знал, что в действительности представляла собой эта вполне обычная на первый взгляд каменная глыба. Самая крупная стратегическая база Панема. Неприступная подземная крепость, напичканная казармами, оружейными складами, залами заседаний, вычислительными центрами, ангарами для планелетов и, самое главное, пусковыми установками ядерных и баллистических ракет.
Средоточие военной мощи Капитолия.
- Мы прибудем на место рано утром, - нарушая висевшее в салоне молчание, осторожно заговорила Эффи. – Так что сегодня, думаю, нам стоит разойтись до темноты – чтобы успеть достойно подготовиться к прибытию, мне пришлось запланировать завтрашний подъем задолго до рассвета.
- Тогда мы можем просто не ложиться, - хмуро пожал плечами Хеймитч. Глубоко внутри противно скребли кошки: если все его старания по поддержанию боевого духа Двенадцатых так легко пошли насмарку от одного только объявления, то что же будет завтра, когда его победители воочию увидят и курсантов-профи местной Академии, которые, наверняка, окажутся среди встречающих, и сам далеко не голодный и не задавленный страхами и бунтами Второй?
Наверное, Китнисс подумала о том же – поежившись, девушка нехотя поднялась с кушетки.
- Я предпочту выспаться перед предстоящей
особенно теплой встречей, так что ужинайте без меня,- твердым голосом сказала она. Вежливо улыбнулась стилистам и Эффи, кивнула ментору и, коротко глянув в сторону Пита, направилась к выходу.
- Из чего следует, что ты тоже объявляешь голодовку,
чувак, - заметив ее взгляд, колко бросил Хеймитч, поворачиваясь к Мелларку.
- Почему же? – Пит сдержанно усмехнулся, и в его небесно-голубых глазах появилось новое, прежде незнакомое ментору выражение. – Я с удовольствием поужинаю… а заодно и послушаю дельные советы своего наставника насчет завтрашнего дня.
Вечер превратился в игру «вопрос-ответ» - после того, как Эффи, Цинна и Порция закончили с ужином, попрощавшись, ушли к себе и они остались в столовой вдвоем, Пит действительно начал расспрашивать ментора о Втором. Причем делал он это с таким упорством, словно готовился к экзамену – мальчишка хотел знать все о его обычаях, его жителях, условиях жизни, уставе Академии, даже об особенностях географического положения. Насмехавшийся поначалу, вскоре Хеймитч перестал подтрунивать над своим подопечным и с непривычной самому себе серьезностью принялся отвечать на его вопросы и пересказывать все, что знал сам.
- Обычаи? Те же, что и везде, за исключением большей свободы выбора – в пределах забора, разумеется, здесь хотя бы можно выбрать между армией и каменоломней. Условия жизни? Да уж получше наших - по сравнению с остальными дистриктами во Втором люди живут в большем достатке. Ты их увидишь утром – не такие заморыши, как наши, в Двенадцатом… География и климат? Ну, думаю, зима у них тут белая и холодная, а лето зеленое и мокрое…
- А профиль дистрикта? – внимательно слушая каждое его слово, вставил Пит.
- В школе вам, небось, твердили, что Второй дистрикт занимается поставками строительного камня? - потягивая из пузатого бокала ароматный коньяк, вопросительно усмехнулся Хеймитч, и Пит молча утвердительно кивнул. – Что ж, поскольку ты почти уже ментор и имеешь право знать больше обычного школьника, можешь смело забыть об этих байках – всему Панему давно известно, что это лишь официальная версия.
- А на самом деле?
- А на самом деле, кроме добычи камня вот уже семьдесят пять лет Второй дистрикт производит оружие и занимается подготовкой миротворцев, - Хеймитч задумчиво уставился в полупустой бокал. - Здешняя Академия – настоящая гордость Капитолия.
- И все ее курсанты – капитолийцы? – не отставал Мелларк.
- Какое там! – отмахнулся ментор. – Рекрутов набирают по всей стране… и далеко не всегда их поступление добровольно. Сам посуди: принудительное распределение по дистриктам, контракт на двадцать лет и строжайший запрет на брак и семью – не каждый захочет обречь себя на такую жизнь! Одни идут на это ради престижа, другие предпочитают белый мундир тюрьме и долговой яме, – даже не представляешь, сколько капитолийцев живет в долг, и от службы многих спасает только медицинская непригодность! – а недостающих набирают здесь же, из своих. Ты можешь удивиться, парень, но не все они похожи на старину Крэя, особенно поначалу службы!
Он вспомнил молодых миротворцев Двенадцатого – угольному дистрикту перепадало немало отморозков, но среди них случались и вполне нормальные ребята вроде Дария.
- А профи – разве их тоже вынуждают? – после небольшой паузы задумчиво поинтересовался Пит, и ментор досадливо поморщился – перед глазами внезапно всплыло изуродованное переродками тело Катона. Он знал отношение Второго дистрикта к своим трибутам и все прелести жизни профи-победителей, но, сколько ни пытался, не мог понять, как можно было добровольно решиться на подобное – его собственные детские мечты выйти на Игры добровольцем сейчас казались верхом глупости и безрассудства.
- Профи… да нет, эти ребята как раз таки знают, на что идут, - нехотя пробубнил он. – Детей здесь тренируют и учат драться едва ли не с рождения. Для большинства из них тренировки и Академия – это реальный шанс избежать шахт и дожить до старости в достатке… если, конечно, повезет пролететь с Жатвой. А уж если вернешься с Арены – тогда тебя ждет пожизненный почет и благополучие…
И заодно пожизненный ад, добавил он уже мысленно.
- Ты говоришь так, словно гордишься ими, - недовольно сдвинув светлые брови, хмуро перебил своего собеседника Пит.
- Я просто констатирую факт, - философски пожал плечами Хеймитч. – Очень полезное умение, знаешь ли – просто констатировать факты. Здорово выручает, когда нужно принять решение, которое противоречит твоему разуму, - он постучал пальцем себе по виску, перехватил внимательный взгляд Мелларка и ткнул ему в грудь, - и твоему сердцу…
Делая паузу и допивая содержимое бокала, он выразительно умолк, давая мальчишке возможность обдумать и переварить услышанное.
- Ладно, я учту, - спустя минуту размышлений, смягчаясь, с улыбкой кивнул Пит.
- Вот и славненько… а теперь брысь к себе – или где ты там ночуешь, - потягиваясь и разминая шею, устало выдохнул ментор. Поймал удивленно-благодарный небесный взгляд и скорчил в ответ злобную гримасу. – Давай, вали, пока я добрый… не то пойду и наябедничаю Мисс-Вселенской-Глупости – уж она-то вам ввалит!
- Не ввалит, - продолжая благодарно улыбаться, шутливо отозвался Пит, вставая из-за стола. – У нас своего рода перемирие. Пакт о ненападении.
- Какие умные слова на ночь глядя -
пакт, перемирие… в политику потянуло? От Цинны умностей нахватался? – иронично крякнул Хеймитч и сделал выразительный жест рукой в сторону двери. – Осталось только до латыни добраться… давай, иди уже, юный политик!
Все еще улыбаясь, уже в дверях Пит порывисто обернулся.
- И тебе того же, - кивнув, ответил ментор на его невысказанное пожелание.
Он так и не пошел к себе – оставив включенным всего один ночник, Двенадцатый бухнулся в широкое кресло и уставился в стену перед собой. Мальчишка со всеми своими «вопросами-ответами» порядком утомил его – и в то же время помог упорядочить и разложить по полочкам в старой менторской башке все, что Эбернети знал о Втором и Вторых. А заодно и все, что он знал о Панеме. Сам того не желая, он вспомнил последнюю ночь на Арене – и последнюю ночь в Круглом зале, когда с замирающим от страха сердцем считал секунды до утра. Он-то думал, что не мог бы бояться сильнее… но сейчас, по пути в Капитолий, увидев все, что он увидел, и зная все, что он знал, ментор подумал, что то было лишь подобие страха. Только теперь ему открылся истинный страх. В ту самую ночь, пока извращенные создания Капитолия рвали на части Катона, хитрый старый лис Хавенсби сказал ему чистую правду: Панем стоял на краю пропасти, в одном крохотном шаге от гражданской войны! Ярый противник всяческих кровопролитий, Хеймитч искренне надеялся на дипломатию, на то, что все как-нибудь устаканится и затихнет… но сейчас со всей пугающей ясностью увидел: его дети – всего лишь повод, запал, эдакий бикфордов шнур, протянутый к огромной пороховой бочке. И никакие даже самые убедительные спектакли двух малолетних победителей не сумеют предотвратить неминуемую гибель старого мира.
Свобода отменяется, Эбернети. Рано или поздно, но ты должен быть готов к этому.
Как и обещала Эффи, задолго до рассвета экспресс ожил и зашевелился. Никто не нарушал его одиночества, но ментор отлично слышал, как хлопали двери соседних купе и вагонов: стилисты готовили очередные наряды, повара – очередной завтрак, а разноцветные птички из подготовительной команды – очередные косметические пытки для его огненной девочки. Интересно, хоть кто-нибудь из них понимал, насколько тщетны были их потуги? Решив, что ему тоже пора, он, пошатнувшись, поднялся из кресла. Нужно было найти силы, чтобы пойти к себе и переодеться.
Это тебе не дома, Двенадцатый – ни за какие коврижки на свете он не доставит удовольствия Второму дистрикту увидеть вечно пьяного конкурента еще и замызганной свиньей! Кое-как добравшись до своего купе, Хеймитч с шумом отодвинул дверцу и ввалился внутрь. Не то чтобы он был сильно пьян… даже практически трезв, –
ну подумаешь, две-три порции молодого коньяку! – но ноги почему-то категорически отказывались слушаться своего хозяина.
- Стареешь, дружище, - погрозив своему отражению в дверце шкафа, устало пробубнил он, наугад вытягивая вешалку с костюмом.
Когда экспресс уже въехал в город, он вдруг вспомнил еще одну особенность Второго, о которой не рассказал накануне Мелларку – железнодорожные пути здесь проходили прямо по главной улице, скрываясь в недрах той самой неприступной горы. Это значило только одно: не будет никаких машин и вокзалов и не будет даже пяти секунд, чтобы его победители смогли хотя бы перевести дух и привыкнуть к дистрикту, как это было в предыдущих девяти – из открытой двери вагона они сразу попадут на ковровую дорожку посреди забитой толпой центральной площади!
На этот раз он не стал тупить и медлить, как в Одиннадцатом – обнаружив Китнисс и Пита уже у самого выхода, в полной боевой готовности, он взял их обоих за локти и, отведя чуть в сторону, в двух словах объяснил ситуацию. Девочка на мгновение изменилась в лице, но потом подобралась, твердо поджала губы и коротко понимающе кивнула, вцепившись тонкими задрожавшими пальцами в руку своего напарника.
Держи ее крепче, успел шепнуть ментор Мелларку как раз перед тем, как поезд победителей выехал на увешанную транспарантами и стягами Панема и Капитолия площадь.
- Всегда, - одними губами ответил Пит, уверенно улыбнувшись навстречу бурлящей толпе.
