Глава 8Зимний вечер быстро спустился на замок, а за ним внезапно набежала ночь. Беззвездное черное небо зазвенело морозным воздухом. Профессор Снэйп сидел в своем кабинете за столом и занимался рутинным перебиранием бумаг, когда сзади него раздался приглушенный хлопок. Он моментально обернулся и увидел домового эльфа.
- Профессор Снэйп, директор Дамблдор просит вас подняться к нему, сэр! – эльф подобострастно поклонился и с легким хлопком растаял в сыром воздухе подземелья.
Это категорически мешало всем планам Снэйпа. Так тщательно он выжидал вечерний час, который стал бы наиболее благоприятным для посещения главной львицы. Он точнее самого скрупулезного математика высчитывал минуту, в которую бы она уютно устроилась у камина и начала пить мятный чай. Он почему-то был абсолютно уверен, что она пьет мятный чай. Игры подсознания. Может быть, в какой-то вечер он уловил от нее тонкий и нежный травяной запах, а теперь вот вспомнил об этом?.. он никогда не замечал в людях таких мелочей. Таких милых мелочей. Он запоминал лишь то, что было «нужно для дела». И уж тем более не помнил он таких подробностей о людях, чья жизнь его не интересовала.
«Я быстро. Я успею. Я все равно к ней сегодня зайду…а если будет спать? Что ж, тем лучше. Спросоня она мало что поймет. Разыграю панику. Мда. Докатился, Северус Снэйп! За пятнадцать лет совместной работы ни одной лишней эмоции и тут вдруг «паника»…ночью! И требование-то еще какое – фотографии ему подавайте!.. Ну и ладно». Резко и торопливо Снэйп упорядочил бумаги на столе, оглядел еще раз кабинет на предмет того, не забыл ли он что-то важное?.. Вроде нет. Он глубоко вздохнул и черной птицей вылетел в коридор, гулко хлопнув тяжелой деревянной дверью.
Быстрыми и нервными шагами он неизбежно сокращал расстояние до директорской горгульи, и вот она уже показалась из-за угла. Снэйп слегка свел брови в задумчивой гримасе и стал вспоминать пароль, как вдруг горгулья заскрежетала, закружилась и открыла вход в кабинет. Из него, шепча гневные проклятия, стремительно выбежала высокая стройная фигура. Сомнений не было, за порывистыми движениями и искрами раздражения, разлетавшимися из глаз, скрывалась Минерва МакГонагалл. Даже не взглянув на Снэйпа, она фыркнула и уже через мгновение скрылась в темноте коридора.
«Дамблодор. Что ты сказал ей, старый пень, что она так разозлилась?! Чтоб тебе тролль бороду отгрыз! Как я теперь буду с ней разговоры разговаривать и беседы за чашкой чая беседовать?! Ах ты ж сатир горный! Если вот я сейчас узнаю, что ты ей опять в какой-то ерунде не уступил, ох месть моя будет страшна!!! Да я тебе в твое сонное зелье слабительного подмешаю!..»
- Северус!
Фигура статного седовласого старца в лиловом одеянии показалась в недрах кабинета.
- Северус, вы уже здесь! Проходите, прошу вас.
- Добрый вечер, профессор Дамблдор, - каких усилий стоило Снэйпу придать безразличие своему низкому грудному голосу. Он вошел в кабинет. Там пахло благовониями и чем-то сладко-липким, - Я прошу прощения, профессор, но у меня на сегодняшний вечер были неотложные планы…
- Я не задержу вас, Северус. Это недолгий разговор. Но и откладывать его нельзя, - обладатель ордена Мерлина первой степени слегка повел рукой и каменная горгулья, как послушная домашняя собачонка, закрутилась вокруг своей оси и закрыла вход.
Снэйп огляделся. Все как всегда. Раздражающий беспорядок, который может себе позволить лишь такой гений как Альбус. Тошнотворный сладкий запах, так беспардонно заползающий в ноздри, глаза, уши, заполняющий тебя полностью. Он успокаивал и раздражал одновременно. Снэйп едва заметно тряхнул головой, пытаясь прогнать накатившее безразличие.
- Я слушаю вас, профессор.
- да-да, Северус…эм… может быть чаю?
- нет, благодарю вас. Я действительно тороплюсь.
- В таком случае, я начну сразу с главного… Все дело в камне. – Дамблдор на секунду замолчал, как будто потерял мысль или отправился в высшие сферы.
- Я не совсем понимаю вас, профессор. Вы не могли бы пояснить? – раздражение Снэйпа нарастало. Он не мог устоять на месте. Когда с ним было такое последний раз?.. он всегда стоял как скала, что бы ни происходило вокруг. Казалось, случись апокалипсис в двух метрах от края его черной мантии, он не пошевелил бы ни единым мускулом. Потому что всегда был в себе. Где-то на самом дне черной ямы своей души. А сейчас он, бледный и слабый, так долго сидевший во мраке, постепенно вылезал на поверхность. И на поверхности этой далеко не все ему нравилось.
- Простите, Северус. Я надеюсь на ваше благоразумие. После того, как вы услышите мои распоряжения… я надеюсь, что холодность дома Слизерина сыграет вам на руку… Ибо другому, знакомому нам с вами декану, благоразумия как раз и не хватило…
«Благоразумия, значит, не хватило?! Да что ж ты ей сказал-то?! Чем ты ее расстроил, Филча тебе в любовники?!»
- Я весь внимание, профессор, - холодность голоса опять далась мучительно трудно.
- Он должен дойти до камня.
Снэйпу показалось, что его окатили ушатом холодной воды, он захлебывался паникой. Когда его организм научился генерировать такие сильные чувства?!
- Это не слишком опасно?
- нет. И остановить его должен только Поттер. Иначе не имеет смысла. И никто, Северус, никто не должен вмешиваться!
- я понял вас, профессор, - Северус не понял ни единого слова. Точнее, он не уловил ни капли смысла. Но это все та же игра. Он все еще в нее играет, хоть и забыл об этом на радостях. Игра. Значит, нужно подчиняться. Вот этому седобородому корольку. И он подчинится.
- Я прошу вас, Северус, снизить уровень расставленных вами барьеров. Они не должны ранить Поттера. Он все же первокурсник. У него не должно возникнуть проблем.
- Но, профессор, не поставит ли это под угрозу все наше существование?.. Если я снижу барьеры… ведь, он тоже пройдет быстрее… Профессор, это не слишком большой риск для нас?
- Нет, Северус. Не беспокойтесь. Все просчитано и спланировано. Я рад, что вы не пытаетесь заступиться за Поттера и навязать ему свою помощь. Никто кроме них двоих не должен спускаться в хранилище, Северус, никто. Ваша предшественница была другого мнения и пыталась выгородить мальчика. Даже извергом меня назвала, представляете? – Дамблдор лукаво усмехнулся и искоса глянул на Северуса.
- Поттеру ничего не должно угрожать. Если эту часть плана вы продумали также тщательно, профессор, я думаю, у нас с вами не возникнет разногласий по этому вопросу, - сердце Северуса сжалось. Как он сразу не подумал об опасности, нависшей над маленьким Гарри?! Как он позволит этому малышу спускаться туда одному? Что он сможет сделать? Как он будет противостоять самому могущественному волшебнику столетия? Да, волшебник не в самой лучшей форме, но Гарри ведь совсем еще ребенок! «господи, изверг! Вот уж точно! И я изверг, что не кинулся сейчас на него с кулаками… А Минерва, наверное, кинулась…», Снэйп мысленно улыбнулся и похвалил львицу за преданность. Он гордился ею. Гордился тем, что она бросила вызов системе, громко сказала, что положит конец игре. Ее моральные устои и принципы оказались важнее и выше тупого подчинения приказам. Снэйпу это было не дано. И он гордился ее силой, он преклонялся перед ее волей. Кажется, внутренняя улыбка все же начала проступать на лице, и он резко оборвал все теплые мысли о благородстве коллеги.
- Эта часть плана тоже продумана, Северус. Вам не о чем беспокоиться. Просто сделайте, как я прошу.
- Я снижу уровень барьеров, профессор.
- Благодарю вас, Северус. Вы можете идти. Спасибо вам за ваше благоразумие.
Снэйп вышел из кабинета, не оглядываясь, и направился прямо к классу трансфигурации, рядом с которым, за соседней дверью, находились покои главы Гриффиндора.
«Браво! Браво, Минерва! Я восхищен! Что такого в вашей тонкой уставшей фигуре, что заставляет раскалываться камень? Откуда черпаете вы свою волю? Где подпитываетесь энергией борьбы и сопротивления?» Дверь. Из-под двери полоска желтого света. «Еще не спит… ну, конечно же, нет! Мятный чай? Расслаблена перед камином? Не думаю…не теперь…» Снэйп глухо и неуверенно постучал в дверь. Звенящая тишина заполнила коридор. Он повторил свою попытку чуть более настойчиво, и за дверью послышалось легкое шуршание. Как молот по наковальне щелкнул в этой гробовой тишине дверной замок, и на пороге показалась Минерва МакГонагалл. Серьезный, даже суровый взгляд, острые черты лица, поджатые губы – все говорило о крайней степени внутреннего напряжения.
- Прошу прощения за поздний визит, но мне было необходимо с вами поговорить.
-Да, конечно, Северус, проходите.
Минерва глухо откашлялась и сделала шаг в сторону, освобождая проход.
Это было теплое помещение с высокими сводчатыми потолками и красными коврами на стенах и на полу. У громоздкого камина из черного дерева под идеальным углом друг к другу уютно расположились два мягких кресла, покрытых шотландскими пледами. В дальнем углу комнаты, слева от окна притаился крошечный проход во второе помещение, вероятно, спальню. Там не было двери, лишь прорубленная в каменной стене небольшая арка, заставлявшая всех своих посетителей испуганно пригибать голову.
«А Дамблдор, в какой-то степени даже помог... теперь у нас есть общая тема, с которой можно начать беседу», - Северус подошел к центру комнаты, тускло освещаемой языками пламени, плясавшими в камине, но сесть без приглашения не решался. Пахло травами и деревянными поленьями, которые то и дело похрустывали, пытаясь сгореть. Минерва мягкой, еле слышной поступью проскользила мимо него и встала у окна, оказавшись полностью в тени. Она скрестила руки на груди и выжидающе склонила голову набок, предлагая тем самым Северусу все же начать разговор. И он робко начал.
- Мне было велено снизить барьеры…
-да, мне тоже, - Минерва еле заметно кивнула.
-он пойдет туда один?..
-боюсь, что да, - сухость тона абсолютно обескуражила Снэйпа. Он ожидал гораздо более живой реакции, нежели это христианское смирение.
«Она сдалась?.. Я так ею восхищался, а она все равно сдалась?..»
Снэйп просто опешил, его глаза нервно бегали по комнате, рот был слегка приоткрыт, он не знал, что еще сказать. Ему хотелось провалиться сквозь землю, сбежать отсюда, только бы избавиться от этой ужасной паузы, дамокловым мечом нависшей над ним в этой тишине.
- и вы никак не будете этому препятствовать?.. – это была последняя попытка хоть как-то продлить разговор, последняя судорога больного в агонии. Вопрос прозвучал жалобно, в глазах Снэйпа застыла мольба.
- а что я могу сделать? – Минерва, наконец, сдалась. Напряжение пропало, голова безвольно склонилась на расслабившихся мышцах шеи, руки усталыми плетьми повисли вдоль хрупкого тела. Она с трудом перевела взгляд на Снэйпа, - что я могу сделать, Северус? Ничего. Мы все настолько ничтожны в этой игре, - она перешла на шепот, как будто говорила самой себе. Говорила с такой болью и горечью, что хотелось подхватить ее на руки, прижать, вдохнуть в нее ту энергию, которая еще совсем недавно исходила от нее самой, которую она так расточительно тратила на весь мир, и которой так теперь ей не хватало, - Ничто не имеет смысла… Господи, как же я устала!.. – она порывисто вздохнула и резко обернулась к окну. Она стояла спиной к Снэйпу, который недоумевал, что же он сделал и что вообще происходит с этой сильной, но такой обессилившей женщиной. Он сделал несколько шагов. Стараясь двигаться бесшумно, он замер за ее спиной. Теперь тень накрыла и его, глаза быстро привыкли, и он видел ее также четко, как видел бы днем. А может, он просто чувствовал ее?
Он видел, как ее тоненькие плечики начали подрагивать, и как она протестующе тряхнула головой, не позволяя себе этой слабости, и как тут же сдалась снова.. и как поднесла правую руку к лицу, тщетно пытаясь подавить слезы, и как отчаянно сомкнула влажные ресницы… Он не выдержал. Буря эмоций всколыхнулась в его покрытой паутиной душе, кровь била в виски, жалость накатилась комком в горле, ни проглотить, ни выплюнуть, сердце сжалось, пытаясь завязаться в узел, он нежно и порывисто схватил ее за дрожащие маленькие плечики и развернул к себе. Ее голова безвольно и доверительно уткнулась ему в плечо. Он поддерживал ее за спину и гладил по волосам, прижимая к себе все крепче и крепче. «Только бы дать ей сил, только бы защитить ее ото всех… не позволять больше никому обижать ее… зачем? Зачем эти грубые жестокие люди так давят на нее, зачем ломают? Не отпускать, никогда не отпускать!» теплое маленькое тельце послушно прижималось к широкой груди Северуса. Оно вскоре успокоилось и перестало дрожать, обмякло, но не собиралось удаляться. Ей нужна была поддержка, опора, плечо. Сколько они так простояли? Пять минут? Час? Несколько лет? Время умерло. Кроме них ничто больше не существовало, разве только огонь, крошечными язычками долизывающий головешки в камине.
Снэйп ушел к себе молча. Он ушел к себе другим. Сладостная тоска поселившаяся в его душе с появлением колдографии, кажется, достигла своего апогея. «Маленькая моя, ты научила меня чувствовать…ты научила меня жить…я найду тебя хотя бы для того, чтобы отблагодарить за мое второе рождение…».
