Глава 7. Черта водораздела. «Так свезло мне, так свезло, – думал он, задрёмывая, – просто неописуемо свезло. Утвердился я в этой квартире. Окончательно уверен я, что в моём происхождении нечисто. Тут не без водолаза».
Михаил Булгаков, «Собачье сердце».
Ремус подскочил к Сириусу и торопливо снял с него Парализующее заклятие, сразу же после этого кидаясь к Джеймсу, мысленно кляня себя последними словами. Ну с чего он взял, что Лестрейндж просто возьмёт и мирно прекратит стычку, остановит Сириуса со Снейпом?! Нет, строго говоря, конечно, в итоге так и получилось… Вот только совсем не так, как это представлял себе Ремус. Вот уж действительно, осторожней надо быть с желаниями…
Конечно, сам Сириус тоже повёл себя не слишком-то красиво, да и Джеймс тоже. Вдвоём на одного… Ремус корил ещё и себя за то, что сам не вмешался, но духу решительно встать против своих совсем недавно обретённых друзей – первых в жизни друзей! – у него не хватило. Слишком свежа была память о том времени, когда никаких друзей у него не было и в помине.
Но всё же Лестрейндж однозначно перегнул палку. Ремус готов был поклясться, что в тот момент, когда он склонился над неподвижным Блэком, на глазах того – единственной части тела, которую Петрификус Тоталус оставлял подвижной, – блеснули слёзы. Несложно было представить, что Сириус должен был чувствовать, получив нежданный удар от друга…
- Ох, – расколдованный Джеймс сел на полу и потёр затылок, которым чувствительно приложился об пол, – спасибо, Ремус. Сириус, ты как?
- Живой, – глухо отозвался тот, и Ремус, оглянувшись, увидел, как Блэк медленно поднимается на ноги, ни на кого при этом не смотря.
- Это хорошо, – согласился Джеймс, тоже принимая вертикальное положение. Он снова осторожно ощупал свой затылок. – Уй! Пожалуй, стоит заглянуть к мадам Помфри…
- Да, конечно, – Сириус, наконец, повернулся к ним. Одного взгляда на его лицо хватило Ремусу, чтобы понять: насчёт слёз ему не померещилось. Сириус и в самом деле едва сдерживался, чтобы не заплакать при всех. Но, несмотря на глухой голос, на лице Блэка с болью и горечью боролись злость и упрямство.
- Пошли, – сказал он, кивая Джеймсу. – Лучше не задерживаться.
Они двинулись через толпу, уже начавшую оживлённо обсуждать произошедшие события. Ремус машинально ловил разговоры краем уха. Гриффиндорцы, естественно, возмущались Лестрейнджем, слизеринцы – Сириусом и Джеймсом. У студентов Когтеврана и Пуффендуя мнения явно разделились.
- А я считаю, что Лестрейндж молодец! – прорвался к нему девчоночий голос. Бросив взгляд в ту сторону, откуда он донёсся, Ремус заметил первокурсницу-когтевранку с медно-рыжими, почти огненными, волосами. – Правильно он ему по физии съездил, нечего вдвоём на одного кидаться!
Что ей ответили другие, Ремус уже не расслышал – впереди наконец-то появилось свободное, не запруженное людьми пространство, и он вслед за Сириусом и Джеймсом прибавил шагу.
До больничного крыла шли молча. Ремус и Джеймс поглядывали на мрачного, как туча, Сириуса, но разговор заводить не спешили, полагая, что сейчас лучше дать ему остыть. Мадам Помфри, оценив физические итоги стычки, заохала и, ворча что-то про глупых мальчишек, поспешила за целительными снадобьями.
- Ну, сейчас начнётся… – утомлённо закатил глаза Джеймс. – Моя мама всегда так же причитает, стоит мне синяк набить.
- Иногда не так плохо, когда над тобой кто-то причитает, – угрюмо отозвался Сириус. Джеймс осёкся и виновато на него посмотрел.
- Извини. Я не подумал…
- Да ничего, нормально всё! – немного раздражённо отмахнулся Сириус. – Просто, как представлю, что сейчас Вольф над Нюнчиком охает, морду ему набить хочется.
- Кому именно? – машинально уточнил Ремус.
- Обоим, – Сириус ни на секунду не задумался.
- Придётся вам с этим подождать, мистер Блэк, если вы не хотите снова оказаться у меня сегодня вечером, – сердито проговорила мадам Помфри, возвращаясь и ставя на прикроватный столик поднос с флаконами. – Вам и мистеру Поттеру ещё очень повезло, что вы отделались на двоих шишкой и гематомой!
- Чем, простите? – заинтересовался Джеймс.
- Синяком, – покачала головой целительница, смачивая целебным зельем сложенный в несколько раз кусок марли.
- И почему учёные вечно придумывают для простых вещей сложные слова? – пробормотал Джеймс, покорно позволяя развернуть себя и приложить влажную марлю к шишке. – Ауч-ч-ч!… О, спасибо, мадам Помфри… Полегчало.
- Во всяком случае, мистер Поттер, это лучше, чем придумывать для сложных проблем простые решения, – слегка усмехнулась целительница, берясь за другой флакон, с мазью. – Значит, вы подрались со слизеринцами… Подойдите сюда, мистер Блэк… И из-за чего же конкретно, можно узнать? Как это там: «из-за одного места из блаженного Августина, по поводу которого мы не сошлись во мнениях»? Или уже «я дерусь, просто потому что дерусь»?
Сириус и Джеймс отвели глаза. Ремус вздохнул и решил рискнуть дать ответ сам.
- Это была простая стычка, мадам Помфри.
- Судя по тому, что вы явились ко мне, а слизеринцев я что-то не вижу, видимо, не самая простая, – проницательно заметила целительница. – Их было больше?
Джеймс покраснел. Ремус готов был поспорить, что он ни за что не признается, что сначала было наоборот, а потом он просто пропустил заклятие, держа под прицелом обезоруженного.
- Не совсем, – снова ответил Ремус, отчаянно надеясь, что дотошно выспрашивать подробности здесь от них всё-таки не будут. – Ну… просто мы подрались… ну, разнесённо по времени. Как-то так.
Целительница тяжело вздохнула и снова покачала головой.
- Интересно, когда Пенелопа приводила в порядок Годрика и Салазара после очередной дуэли, она думала, что их духовные наследники будут поставлять больничному крылу пациентов бесперебойно добрую тысячу лет? И ведь, скорей всего, и дальше не одну будут.
- У них дуэли были? – оживлённо спросил Джеймс.
- Ну, никто из Основателей и их современников дневников не оставил… точнее, может, кто и оставлял, но до наших времён они не дошли, – усмехнулась мадам Помфри, вытирая руки чистым полотенцем. – Однако я очень удивлюсь, если вдруг узнаю, что мода «львиного» и «змеиного» факультетов чесать друг о друга кулаки, а чаще – волшебные палочки, пошла не от тех, кто дал этим факультетам свои имена.
Джеймс хмыкнул и мечтательно закатил глаза. Сириус ухмыльнулся, глядя на него – это было первое подобие улыбки, мелькнувшее на его лице с момента удара Лестрейнджа.
Вечером, уже сидя в спальне, они снова разговорились на эту тему – Сириус немного остыл и был готов более-менее спокойно обсудить всё произошедшее. Сначала он было попытался сесть на своего привычного конька «Вольф тут ни при чём, во всём виноват Снейп», но тут уже Джеймс решительно это прекратил.
- Это Лестрейндж, а не Снейп, дал тебе по лицу, – напомнил он вздрогнувшему, как от нового удара, Сириусу. – И никто его не заставлял это делать. Снейп ему вообще ни слова не сказал. Сириус, я понимаю, что тебе очень тяжело, но взгляни, наконец, правде в глаза: Лестрейндж выбрал Слизерин. Окончательно. И вряд ли теперь изменит своё решение. Он и так уже долго жил «на два дома». Больше, я так думаю, не будет.
- Да, наверное… ты прав, – Сириус с несчастным видом повесил голову. – Это… это я виноват. Не удержал…
- Здрасте! – закатил глаза Джеймс. – Опять снова-здорово! Сириус, сколько раз тебе говорить: ни в чём ты не виноват! И как ты, вообще говоря, собрался его удерж…
- Ты же сам говорил! – резко перебил его Сириус. – Ты сам говорил, ещё в поезде: ему место на Гриффиндоре!
- Ну значит, я ошибался! – развёл руками Джеймс. – Что ж я, ошибиться не могу?
Ремус промолчал, чтобы никого не раздражать, но про себя подумал, что, вообще-то говоря, если мысленно поменять факультетскую принадлежность всех участников стычки на противоположную, то получится, что поступок Лестрейнджа был как раз очень даже гриффиндорским.
- Что теперь будет… – медленно проговорил Сириус, понурившись и опираясь лбом на ладонь. – Нет, парни, вы хоть что говорите, а я уверен: без Снейпа тут не обошлось. Вольф ко мне ведь приходил несколько дней назад и просил, чтобы я от Снейпа отвязался. Ну… нехорошо, конечно, получилось… но ведь Нюниус сам виноват! А теперь получается, что, вроде как… да нет, не верю я! Не могли мы рассориться из-за какого-то Нюниуса. Пройдёт пара дней, Вольф остынет, и мы помиримся! Всё будет хорошо!
Сириус даже заулыбался от предвкушения, но, переведя взгляд на друзей, сдвинул брови. Джеймс и Ремус сидели с одинаково скептическим выражением на лицах.
- Вы что, не верите?
- Да как тебе сказать, – вздохнул Джеймс. – Тебе, конечно, виднее, но мне, честно говоря, кажется, что… надоело ему просто туда-сюда между факультетами бегать. Вот и решил разом всё порвать, чтоб больше не возиться.
- То есть… ты что же, хочешь сказать, что… – Сириус недоверчиво замотал головой. – Думаешь, он на мировую не пойдёт?
- Ну… – Джеймс с извиняющимся видом пожал плечами. – Знаешь, я думаю, что, если причина проблемы не изжита, то нечего и пытаться лечить симптомы. Всё равно всё тем же самым кончится, только ещё хуже. Ну сам посуди – из-за чего у вас всё это началось? Из-за того, что Лестрейндж стал водиться с Нюниусом, а ты – со мной? Не морщься, я ведь не дурак и вижу, как на меня Лестрейндж смотрит, когда рядом с тобой видит. Он мне сегодня с намного б
ольшим удовольствием залепил бы, я думаю. Ну так вот – изменилось что-либо из этого? Нет. А тогда какой вам смысл мириться? До первой следующей стычки с Нюниусом?
- Значит, по-твоему, всё кончено? – тихо спросил Сириус так, словно у него было сдавлено горло.
- Я думаю, что, если ничего не изменится, то да, – откровенно ответил Джеймс. – Если бы он перестал мечтать, чтобы я оказался за тридевять земель отсюда, а ты согласился бы терпеть рядом с ним Снейпа, то имело бы смысл налаживать контакт снова. А так – зачем? Какой смысл?
- Значит, всё, – пробормотал Сириус и завалился на спину, невидящим взглядом уставясь в потолок. – Конец…
- Да почему же? – подал, наконец, голос Ремус, отчаянно желая, чтобы эта нежданно нагрянувшая беда рассеялась. – Почему конец? Неужели это так невозможно – то, что предложил Джеймс?
Друзья посмотрели на него одновременно и одновременно хмыкнули – Сириус горько-насмешливо, Джеймс скептически.
- А ты думаешь, нет? – осведомился он, со вздохом опираясь на один из столбиков, поддерживавших балдахин над его кроватью. – Рем, ну посмотри ты на нас. И на них тоже. Какие шансы на то, что мы все вдруг сможем помириться? Да никаких.
- А ты уверен? – настойчиво спросил Ремус.
- Абсолютно, – отрезал Джеймс. – Нет, я бы мог терпеть Лестрейнджа, но он же сам даже близко меня видеть не желает. А Нюниус вряд ли согласится вот так взять и прекратить… м-м… стычки. Его-то сложившееся положение, я полагаю, более чем устраивает.
Сириус что-то злобно прошипел сквозь зубы. Его кулаки судорожно стиснулись.
- А раз так, – продолжил Джеймс, – то мы тоже не будем покорно терпеть те гадости, что он нам устраивает. И, в итоге – мир невозможен.
- А ты подумал о том, что, если не попытаться ничего изменить, то теперь Снейп будет воевать против вас не в одиночку? – с невольным сарказмом осведомился Ремус. – Я не могу сказать, что близко знаю Вольфа, но, если моё впечатление о нём хотя бы наполовину верно, он сегодня просто продемонстрировал свою новую позицию, которую менять без серьёзной причины не станет. То есть, попросту говоря, в вашей следующей же стычке со Снейпом он встанет рядом с ним. Сириус, ты готов драться со старым другом?
Джеймс и Сириус молча переглянулись. О такой постановке вопроса они явно не задумывались.
- Если он полезет на нас… – Сириус глубоко вдохнул, – я буду драться.
- А если не всё будет так однозначно? – настойчиво спросил Ремус. – Если всё будет, как сегодня, только Вольф будет со Снейпом с самого начала? Ты будешь с ним драться?
- Да, буду! – взорвался Сириус. – Буду! В конце концов, если он сам решил, что какой-то вонючий Нюниус лучше меня, то пусть… пусть и получает! Я не просил его меня бить! Он… Он действительно сам всё решил! Значит, пусть всё будет, как будет!
- «Малыш, я же лучше, лучше собаки», – пробормотал Ремус и с грустью махнул рукой. – Что ж, ладно, поступай, как знаешь. Но я бы на вашем месте попытался бы всё-таки помириться.
На следующее утро Ремус имел возможность лично наблюдать такую попытку. Правда, завтрак в Большом зале начался с того, что Сириус уже едва не вскипел, увидев, как Лестрейндж и Снейп спокойно заходят в зал, словно старые друзья. Шли слизеринцы бок о бок, болтая и весело смеясь – и совсем, кажется, не обращая внимания на любопытные взгляды в свою сторону и перешёптывания за столами всех четырёх факультетов. Правда, вот взгляд Лестрейнджа скользнул по гриффиндорскому столу, наткнулся на Сириуса – и сразу же помрачнел. Слизеринец отвернулся и с преувеличенной весёлостью задал новому приятелю какой-то вопрос.
- М… Сириус, твоё дело, конечно, но, если ты с таким лицом предложишь мир, иначе как издёвку это даже пуффендуйцы не воспримут, – вполголоса заметил Джеймс.
- Ладно, хорошо, – пробурчал Сириус, ожесточённо всаживая вилку в яичницу и проворачивая её.
Завтрак пролетел быстро – хотя, наверное, Ремусу это так казалось из-за напряжения. И ещё из-за того, что Сириус почти ничего не съел, проведя б
ольшую часть времени за столом в пристальном наблюдении за Лестрейнджем – когда тот встанет, чтобы его можно было перехватить для разговора.
Впрочем, времени им всё равно хватило – в отличие от них, Лестрейндж и Снейп с едой не торопились. Так что с перехватом в холле проблем не возникло – в отличие от всего последующего.
- Вольф! – шагнул навстречу Лестрейнджу Сириус. – Нам надо поговорить.
- Если ты хочешь снова завести разговор на тему «пошли Снейпа куда подальше», то не трать время зря, – отрезал Лестрейндж, даже не глядя на него. – Хватит.
- Вольф, послушай, – Сириус предпринял попытку взять себя в руки. – Я подумал… Я не злюсь на тебя за вчерашнее, давай забудем. Мы можем… э… попытаться построить… что-то новое, терпимое…
- Дом терпимости, не иначе, – тихо фыркнул себе под нос Снейп. Лестрейндж прыснул в ответ, Сириус засверкал глазами от злости, в упор глядя на того, кого считал виновником всей кутерьмы. Однако как-то сумел сдержаться.
- Вольф, послушай… Мы тут вчера поговорили… И решили… Ну, то есть это я решил, – поправился Сириус. – Я согласен потерпеть твоего Нюни… э-э… Снейпа, если он не будет к нам лезть. И ещё, если ты… ну, если согласишься на то же самое в отношении Джеймса, то…
-
Забудь! – страшно прошипел Лестрейндж, так глядя на Сириуса, что Ремус невольно позавидовал храбрости друга – если бы на него самого угодил такой взгляд, от того, чтобы попятиться, удержаться бы не удалось. – Ещё чего! С твоего Поттера, – на сей раз пылающий взгляд достался Джеймсу, – всё и началось! Если бы этот козёл не встал между нами, мы бы сейчас вместе были на Слизерине! И дружили бы все втроём, и всё было бы нормально! Поздно, Блэк, кланяться, когда гиппогриф рядом! Я согласен вернуть всё, как было, если ты пошлёшь ко всем боггартам Поттера!
- Никогда! – выкрикнул в ответ Сириус.
- Тогда… – лицо Лестрейнджа исказилось от с трудом сдерживаемых боли и горечи. – Счастливой жизни на Гриффиндоре, Сириус Блэк! Ein glückliches Leben… Auf Wiedersehen!*
И, повернувшись, он зашагал прочь, вслед остальным слизеринцам, спешившим на урок. Снейп, бросив злой взгляд на Сириуса, поспешил следом. Догнав Лестрейнджа, он некоторое время шёл рядом, но, незадолго перед тем, как войти в коридор, ведущий из холла в Восточное крыло, что-то неуверенно спросил у своего нового… получается, друга? – бросив при этом взгляд в сторону неподвижно стоявших Джеймса, Сириуса и Ремуса. Снейп спросил негромко – а вот ответ Лестрейнджа, и не думавшего понижать голос, Ремус, напрягая слух, всё же различил.
- Да. Уверен.
* * *
Для Вольфа ноябрь всегда был «переходным» месяцем. Вот только раньше это относилось только к погоде: именно ноябрь представлял собой то время, когда тепло окончательно переходит в холод. Все листья успевают уже облететь и даже чуть-чуть слежаться, деревья уже стоят голые, но снег ещё не выпал – ну или, выпав ночью, растаял к полудню. Вся природа словно замирает, готовясь уйти в зимний сон. На родном острове Лестрейнджа в это время за пределами замка царила пустота и тишина, даже в лесу, несмотря на отличную слышимость – не мешал ни снег, ни листья, – мало что можно было услышать. Иногда хрустела ветка под оленьим копытом, да слышался шорох лесной мыши в ковре из опавших листьев – вот и всё. Даже волки выли реже всего именно поздней осенью.
Ноябрь в Хогвартсе, как выяснилось, в плане погоды мало чем отличается от оркнейского. Но нынешний последний месяц осени оказался переходным не только к зиме, но и от Гриффиндора к Слизерину. И в этом плане – окончательно переходным.
Вольф осознавал, что после разрыва прежних дружеских отношений с Сириусом пытаться поддерживать какие-либо контакты с гриффиндорцами просто бессмысленно. Поэтому единственное исключение было сделано для Лили – и то лишь потому, что она была другом Северуса и относилась к Слизерину без обычных гриффиндорских предрассудков. Ну и, уж если на то пошло, Вольф не был уверен, может ли назвать её своим другом, но уж доброй знакомой или даже приятельницей – точно мог.
Сама Лили поддержала его решение, принятое им в тот переломный вечер. Она, хотя сама была гриффиндоркой, относилась к выходкам Поттера и Блэка отрицательно, считая их в лучшем случае глупыми забавами, а в худшем – возмутительной безответственностью. Откровенно говоря, Вольф не спешил соглашаться с последним. Он всё ещё чувствовал себя как пловец, нежданно оказавшийся в пустыне. Ну, в оазисе, но всё равно… Во всяких весёлых штуках и фортелях он и сам понимал толк, и, глядя на беззаботное веселье гриффиндорской компании, чувствовал себя кем-то вроде Гренделя – но не того, канонического, который просто ненавидел всякое веселье, смех и музыку, а такого, которого вышибли из замка и привязали во дворе, оставив наблюдать через окна без возможности присоединиться. И это злило. Правда, Вольф старался никому не показывать свою злость, и в первую очередь Северусу. Не хватало ещё, чтобы друг чувствовал себя чем-то обязанным ему из-за того, в чём сам никак не виноват…
Следовало отдать должное Северусу – тот оказался отличным человеком. Теперь, когда их с Вольфом отношения перешли из деловых рамок в дружеские, Лестрейндж получил возможность в полной мере оценить и острый ум, и надёжность, и упорство Снейпа. Если бы у Вольфа раньше не было друзей, он бы с чистой совестью мог сказать, что о лучшем варианте и мечтать не мог… но, увы, сейчас получалось как в анекдоте: «а если бы я не потерял галлеон, у меня сейчас было бы два галлеона». Но Лестрейндж отдавал себе отчёт в том, что глупо мечтать и печалиться о том, чего точно не сбудется. Оставалось извлекать максимальную пользу из того, что было в наличии… а в наличии было немало.
Положение самого Снейпа на Слизерине, кстати, тоже укрепилось. Поначалу слизеринцы присматривались к изменившейся ситуации, ничего не делая и явно выжидая, но спустя пару-тройку недель, когда всем стало ясно, что новый расклад – всерьёз и надолго, и что теперь Лестрейндж, как и Снейп, мирных отношений с Гриффиндором почти не поддерживает, а с самим Снейпом вполне серьёзно подружился, практически все сокурсники отнеслись к этому одобрительно. Не все, правда, одинаково, кто-то в большей степени, кто-то в меньшей, но презрительных взглядов в сторону Северуса больше не было – во всяком случае, открытых. Даже Мальсибер, Эйвери и Джагсон стали обращаться к нему вполне нормально. Да и статус самого Вольфа ещё больше повысился – видно, принятое решение было оценено по достоинству в плане решительного размежевания с Гриффиндором. Благостную картину портили только приятельские отношения с Эванс, но на них сокурсники смотрели сквозь пальцы – как подозревал Вольф, действуя по принципу «у каждого сеньора своя фантазия». Даже Рудольфус, хотя и морщился всякий раз, когда речь заходила о Лили, всё же не пытался больше как-то надавить на младшего брата и заставить его окончательно разорвать «нежелательные связи».
В общем, медленно, но верно Вольф привыкал к жизни без Сириуса. Ну, что значит «без» – конечно, он его видел каждый день, но всё же постепенно оказалось, что здесь, в Хогвартсе, действительно можно обойтись и без него. Да, это очень непривычно, да, неприятно, но – можно. Рядом братья, рядом новый друг, общаться с которым ничуть не хуже, чем со старым, наконец – рядом и другие сокурсники, с которыми тоже вполне можно найти при желании общий язык. Конечно, тоска по былой дружбе – самой первой! – никуда не делась, но стала глуше и ушла под спуд. К тому моменту, когда лёг постоянный снег, вместе с осенними листьями он накрыл собой и тихую грусть, позволив Вольфу вздохнуть полной грудью.
На Гриффиндоре, насколько он мог видеть сам и насколько – расспросить Лили, жизнь тоже шла вполне нормально. У Поттера и Сириуса появился ещё один приятель – Питер Петтигрю. Причём, в отличие от скромного и тихого Люпина, дружба с которым была инициативой с их стороны, Петтигрю именно что появился сам. Будучи сначала просто соседом по спальне, со временем он начал всё чаще вертеться вокруг Сириуса, Поттера и Люпина… нет, даже не так – вокруг Поттера, в первую очередь. Регулярно восхищался его успехами, с готовностью предлагал свою помощь в оказании мелких услуг, вроде таких, как сбегать к доске объявлений и узнать, не появилось ли новостей, и всего прочего подобного… В общем, уже к тому памятному вечеру Петтигрю стал для Вольфа привычным элементом общей картины «Поттер, Сириус и окружение». В тот день, кстати, его не было рядом с теми только потому, что он запоздал и явился лишь к «шапочному разбору».
Вольф откровенно презирал Петтигрю, о чём успел ещё до разрыва сообщить Сириусу, и испытывал скрытую радость, видя сейчас, что хоть в чём-то их мнения остались, несмотря ни на что, общими: Сириус тоже явно не держал Петтигрю за равного, в отличие от того же Люпина. Да Петтигрю, собственно, и не претендовал на это – за что Вольф презирал его ещё больше. Конечно, нет ничего удивительного в том, что от природы все одарены по-разному и кому-то дано больше, кому-то меньше, но, если уж ты из вторых, так научись хотя бы эффективно пользоваться имеющимся в наличии и храни хоть какое-то чувство собственного достоинства! У Петтигрю же, по мнению Вольфа, такового не имелось вообще. В противном случае было сложно объяснить готовность того охотно демонстрировать свою… ну, может, не совсем никчёмность, но уж слабость точно. Более того – вспоминая свою первую встречу с Петтигрю в Хогвартс-Экспрессе, Вольф начинал всерьёз подозревать, что это у него вообще стиль жизни такой – подлизываться ко всякому, кто сильнее, в расчёте на покровительство. В чистом виде покровительство – не для того, чтобы куда-то продвинуться с его помощью, а просто чтобы жить уютно было. Вольф никому не говорил об этом, но про себя не сомневался в том, что, окажись Петтигрю на Слизерине – и Сириусу не пришлось бы обвинять Северуса в каком-то там стремлении к вассалитету. Уж во всяком случае, вассал и лакей – это принципиально разные статусы, а Петтигрю был именно лакеем. И, отправь его Распределяющая Шляпа на Слизерин – наверняка обхаживал бы его, Вольфа, так же ретиво, как сейчас Поттера.
Правда, даже Сириус, несмотря на несколько презрительное отношение к Петтигрю, относился к нему в общем вполне терпимо, и с готовностью дал отпор Эйвери и Джагсону, когда те как-то раз на зельеварении попытались, пользуясь прикрывающим их паром и бульканьем котлов, постебаться над «успехами» Питера. Вольф и Северус вмешиваться не стали, сочтя более важным доделать своё собственное зелье, но потом, обсудив этот случай, решили, что, так или иначе, а Петтигрю уже фактически влился в состав гриффиндорской компании, превратив её из трио в квартет. А если даже пока ещё не совсем влился – так окончательный результат не за горами. Для самих Вольфа и Северуса это не сулило никаких особенных ни плюсов, ни минусов. Бесхребетный и трусоватый Петтигрю не мог являться в случае чего опасным противником в стычке – если не поворачиваться к нему спиной. Да и инициатив, каких бы то ни было, от него тоже ждать не приходилось.
Зато, увы, приходилось ждать их от Поттера с Сириусом. Несмотря на то, что Северус практически не пытался задевать тех – у него теперь были дела поважней, да и Сириус с компанией пока что тоже прекратили аналогичные попытки, но это было только по отношению к Вольфу и Северусу. Остальные слизеринцы нет-нет да и становились мишенями шуточек различной степени невинности. Вольф задавался вопросом, чего добивается Сириус, наращивая и без того немаленькую напряжённость между факультетами. Ведь разозлённые слизеринцы запросто могли нанести ответные удары по гриффиндорцам в целом, не разбираясь особо, кто прав, кто виноват. И почему тогда вдруг по отношению к ним с Северусом осуществлено эдакое «перемирие»? Уж не из-за жалости ли?! Или снисходительности?! Ни первого, ни второго Вольф был терпеть не намерен – и уж подавно не намерен был пользоваться какой-то привилегией в память о прошедшем, из-за которой он мог чувствовать себя в безопасности
по сравнению с сокурсниками. И он поднял эту тему во время разговора с Лили, когда они, все втроём, прогуливались по одной из замковых галерей, глядя на медленно кружащиеся в воздухе снежинки. Ветра почти не было, погода была спокойной и располагающей к откровенным разговорам.
- Лили, почему Си… Блэк с Поттером то и дело пристают к нашим? Что они, мстят за что – или как? Я не понимаю, в чём дело…
Лили уныло вздохнула и недовольно поморщилась.
- Я сама не очень понимаю. Вроде как… им просто не нравится Слизерин.
- Хм, – мрачновато усмехнулся Вольф, – ну что ж, повод, конечно, весомый…
- Не то чтобы они вот уж прямо принципиально настроены против всех слизеринцев без разбору, – задумчиво сдвинув брови, добавила Лили, – во всяком случае, когда я попыталась поговорить с ними на эту же тему, они меня именно так и заверили – мол, Лили, мы не ко всем так, только к… – девочка запнулась, – ну, к «неправильным», я уж не знаю, как сказать…
- То есть как это – «к неправильным»? – хором переспросили Вольф и Северус и переглянулись.
- Кого именно они подразумевают под неправильными? В чём эта «неправильность» выражается? – уточнил Северус. – Нас с Вольфом они вроде как пока не трогают.
- Ну, я не знаю точно, насколько именно они ограничиваются заявленной причиной… – Лили явно чувствовала себя неуверенно, – но, если верить тому, что они мне сказали, они просто… ну, пытаются таким образом… призвать ваших к порядку, что ли… Не знаю, как выразиться!
- Выражайся, как есть! – закатил глаза Вольф. – Как они тебе сказали? Точно? Можешь вспомнить?
- Да вспомнить несложно, – вздохнула Лили. – Вот только я не думаю, что это вам понравится.
- Лучше уж сразу знать всё, – возразил Северус. – Лили, что там они про нас говорили? Дословно?
- Про вас с Вольфом или слизеринцев вообще? – уточнила Лили.
- И то, и другое.
- Ну, в общем… вы ведь знаете, что не все слизеринцы относятся к магглорождённым так, как вы. Не знаю точно, действительно это повод в полной мере или просто предлог, но мне они сказали, что таким образом – ну, устраивая свои… м-м… акции – они просто дают понять слизеринцам, что не стоит бросаться направо и налево словами типа «грязнокровка».
- Ну надо же, – фыркнул Вольф. – Тоже мне, защитнички нашлись. Думаю, ты права – они просто используют это как предлог для развлечений. Хотя бы потому, что это слово употребляют далеко не только у нас на Слизерине… Хммм… Кстати, а тебя так наши не обзывали?
- Ну… для тех, кто использует это слово, оно вряд ли является ругательством, так? – неловко попыталась улыбнуться Лили. – Просто констатация факта…
- Лили? – многозначительно произнёс Вольф.
- Мальсибер, – вздохнула та. – И Эйвери.
- Понятно. Ладно, с ними я поговорю, постараюсь убедить, что у тебя эксклюзивное право…
- Не надо! – внезапно резко сказала Лили, поднимая голову. – Не надо для меня делать никаких «эксклюзивных прав». Лучше тогда попытайся их убедить вообще не произносить это слово. Его ведь не только ко мне применяют.
- Лили, понимаешь, тут всё… не так просто, – поморщился Вольф. – Я не могу ручаться за успех подобного… предприятия. Есть такие семьи, в которых к этому слову привыкают с рождения, и отучиться от него очень сложно.
Он умолчал, что и его семья является как раз такой, и сравнительно легко отказаться от использования термина «грязнокровка» ему удалось не в последнюю очередь потому, что о магглокровках речь в родном замке вообще заходила нечасто. Жизнь «на краю света» имеет свои преимущества. Но и это бы ничего не значило, не познакомься он с Лили лично, предварительно получив уверения в её «благонамеренности» от того, кому в достаточной степени доверял.
- Но ты всё равно попробуй, ладно? – попросила Лили. – Понимаешь, это вообще слышать неприятно, даже если речь не конкретно о тебе идёт.
- Да это я понимаю, – пожал плечами Вольф. – Ладно, попробую, но ни за что не ручаюсь. Даже моего авторитета не хватит, чтобы давнюю привычку с нуля перекроить. Для тебя одной могут сделать исключение, для всех сразу – нет.
- Ну… может, хоть не сразу? – грустно спросила Лили. – Попробуй всё-таки, а?
- Я же сказал – ручаться не могу, но посмотрим, – развёл руками Вольф.
Они немного помолчали.
- Так значит, они к нам не пристают только потому, что мы не называем тебя… «грязнокровкой»? – спросил Северус, возвращаясь к исходной теме разговора.
- Ну… мне кажется, что Блэк не теряет надежды, – призналась Лили. – Не знаю уж, на что он надеется, мне кажется, что вряд ли у него что выйдет, но… Ты бы видел, Вольф, как тоскующе он смотрит на тебя, когда думает, что этого никто не замечает. Возможно, он…
- Меня это не интересует, – прервал её Вольф, делая над собой колоссальное усилие, чтобы голос звучал ровно и презрительно. – Я назвал ему условия, на которых согласен возобновить прежние отношения: отказ от Поттера и принятие Северуса как друга или, по крайней мере, как
моего друга. До Люпина и Петтигрю мне дела нет. Если всё вышеперечисленное его не устраивает, он может хоть до возвращения короля Артура с Авалона ждать.
Лили с грустью вздохнула, но спорить не стала.
- И ещё можешь передать ему, – добавил Вольф, – что мне решительно не нравятся его и его дружков выходки. Пока ещё ничего, но, если их размах возрастёт – я в стороне стоять не буду. Слизерин – мой факультет, и Сириус жестоко ошибается, если думает, что я позволю гриффиндорцам или кому бы то ни было безнаказанно издеваться над его учениками.
- Передам, – кивнула Лили. – Только, боюсь, с таким пафосом не выйдет, уж прости.
- Каким ещё пафосом? – раздражённо замотал головой Вольф. – Я просто сказал то, что думал!
- Ну значит, ты думал пафосно, – тихо фыркнул Северус. – Вообще-то Лили права – звучало и правда… м… размашисто. Но ты не думай, я не против – просто… ну, ты как эпический герой говорил.
- Вот ещё! – смущённо зашипел Вольф, слегка покраснев. – Просто сказал, что думал! Какой ещё эпический герой!…
- Не знаю, – хихикнула Лили, пожав плечами. – Рыцарь какой-нибудь.
- Угу, – буркнул Вольф, успокаиваясь. – Рыцарь Круглого Слизерина…
Северус и Лили весело засмеялись.
К сожалению, если Сириус и выслушал переданное Лили послание, никаких особенных изменений это за собой не повлекло. Всё продолжалось, как и раньше, и всё чаще в спальне перед сном разозлённые Мальсибер, Эйвери и Джагсон поднимали вопрос о том, не пора ли ответить гриффиндорцам чем-нибудь потяжелей. Вольф, как мог, успокаивал сокурсников, раз за разом повторяя, что полномасштабная война никому не нужна, и советуя больше уделять внимания предохранительной разведке. Поменьше ходить поодиночке, обращать внимание на всё необычное за столом, тщательней следить за своими котлами на зельеварении… Но всё это было хуже, чем полумеры, и Вольф это прекрасно понимал. Да и мало кому понравилось бы ограничиваться постоянной настороженностью и всё время отдавать инициативу действий противнику. Лестрейндж отдавал себе отчёт: если ничего не изменится, то скоро его уже никто слушать не будет. Пушки, то бишь волшебные палочки, начнут стрелять сами. Северус, с которым он поделился своими мыслями, полностью его поддержал. И в преддверии регулярных открытых столкновений – проще говоря, вялотекущей войны, – Вольф решил получше узнать Хогвартс. Не то чтобы он ещё где-то путался – нет, за три с лишним месяца замок был им исхожен вдоль и поперёк. Но теперь стоило пересмотреть свои знания местности в плане предстоящих столкновений. А учитывая то, что вечность сидеть в обороне Вольф и Северус никак не собирались – стоило потренироваться и в ночных передвижениях. Хотя бы для того, чтобы не отставать от компании Сириуса, которая, по словам Лили, уже давно и регулярно – ещё с сентября – шастала ночами по замку. И вот одним декабрьским вечером, дождавшись, пока Общая гостиная опустеет (пришлось тянуть для маскировки время, изображая усиленную занятость домашним заданием), Вольф и Северус тихонько выскользнули наружу, в свой первый ночной поход по замку.
Подготовились друзья довольно основательно – надели обычные чёрные школьные мантии, тщательно прикрыв цветные эмблемы факультетов тёмной тканью, замотали ею же лица на манер ниндзя и тщательно изучили предстоящий маршрут по карте замка, имевшейся в «Истории Хогвартса». От братьев Вольф уже знал, что карта эта неполная – во всяком случае, ни одного потайного хода на ней не было показано, а ведь только скрытых коротких переходов между коридорами, спрятанных за гобеленами, Лестрейндж знал уже с десяток – одни были показаны Рудольфусом и Рабастаном, другие Вольф нашёл сам во время своих прогулок по замку. Видно, составители книги решили дать студентам лишь информацию, необходимую для учёбы – и для того, чтобы не заблудиться на обширной территории школы. Да уж, это вам не Основатели – те были явно людьми с пониманием и весёлыми, иначе бы не понапихали разных потайных ходов, проходов и ниш по всему замку. Более того, Вольф всерьёз подозревал, что где-то существуют и ходы, ведущие из школы наружу, за линию внешней стены, ограждавшей территорию, непосредственно примыкавшую к Хогвартсу. И их тоже стоило поискать. Да и вообще, три месяца – это ничтожно мало для изучения древнего волшебного замка. Тут всевозможных тайн ещё искать и искать.
Первая ночная вылазка прошла без проблем – то ли сработал старый, как мир, принцип «новичкам везёт», то ли предварительная подготовка сыграла свою роль, то ли просто поспособствовало то, что Вольф с Северусом на первый раз решили далеко от подземелий не уходить и крались вдоль стены, стараясь держаться в тенях, постоянно держа «ушки на макушке». Да и недолго они бродили – от силы часа полтора после отбоя. Никого не встретили, ничего нового тоже не нашли (да, собственно, и не искали), но в Общую гостиную вернулись чрезвычайно довольные собой и своей идеей. Ночная вылазка оказалась на редкость захватывающим делом сама по себе, а то, что такие дела были ещё и запрещены, и в случае поимки незадачливому «ночнику» грозило не только снятие баллов, но и отработка, придавало всей затее ещё и дразняще-сладкий вкус Опасного Приключения – во всяком случае, в глазах Вольфа уж точно.
На следующий день первым уроком была история магии. Лестрейндж, лёгший вчера спать мало того что поздней обычного, так ещё и здорово наадреналиненный (что тоже быстрому засыпанию не способствовало) зевал через каждую пару минут. И вскоре решил не мучаться, пытаясь противостоять ещё и усыпляющему бубнению профессора Бинса, а последовать примеру многих других разумных людей. То есть – поспать ещё немного. Вольф отложил перо в сторону, сложил руки и, с удобством устроив на них голову, с наслаждением закрыл глаза. Правда, заснуть так просто ему не дали.
- Вольф, кончай дрыхнуть, – тихо прошипел слева Северус. – Урок, вообще-то, идёт.
- И что?… Оглянись по сторонам, половина народу спит… А мы вчера ещё и спать легли поздно.
- А лекции кто конспектировать будет?
- У братьев возьму, – сладко зевнул Вольф, не открывая глаз. – Басти мне обещал сохранять для меня все старые конспекты, которые могут пригодиться. А Бинс уже который год ничего не меняет…
- И всё равно ты мог бы и поработать, – проворчал Северус. – Знаешь, от учёбы ещё никто не умирал.
- Но рисковать не стоит, – ухмыльнулся Вольф.
Северус только прыснул в ответ и, покачав головой, наконец вернулся к своим записям, дав другу спокойно погрузиться в блаженную дрёму.
_____________________________________________________________
*Счастливой жизни… и прощай!
