Глава 8. Записки АльбусаГарри и Гермиона обнаружились на смотровой площадке Астрономической башни. Поттер снова был на взводе, но не выкрикивал истеричные фразы, а подавленно сидел, отгородившись защитным куполом, как еж иголками, и явно считал себя виноватым, что не добил Волдеморта.
Девушка стояла в паре шагов от преграды, не решаясь ни уйти, ни разрушить ее. На ее лице была видна жалость к страдающему другу и панический страх перед грядущим. Сердце Северуса наполнилось жалостью и желанием уберечь. Поддавшись ему, он подошел к Гермионе, обнял за плечи, притянул к себе и сказал:
– Ты не одна. Мы вместе. А это дает силу и уверенность.
– Ты это говорил еще осенью, — припомнила она, разворачиваясь к нему лицом.
– Да, но повторюсь и добавлю: с тех пор мы значительно сблизились.
– Грядет нечто страшное, и такой близости уже недостаточно.
Сказав эту фразу, Гермиона подняла глаза, их взгляды встретились и непонятно, кто первый потянулся, чтобы слиться в поцелуе.
Через некоторое время Северус вспомнил о Гарри и мягко отстранил Гермиону, вернее, снова развернул ее к себе спиной и, продолжая обнимать за плечи, обратился к молодому человеку:
– Поттер, у нас много дел, а ты сидишь и упиваешься придуманной виной.
Гарри никак не отреагировал, явно уйдя в свои думы, и тогда Северус добавил:
– Нет, если тебе так нравится… Кто я такой, чтобы уговаривать?.. Мы прекрасно справимся вдвоем с Гермионой. А ты можешь сидеть и киснуть, сколько душе угодно.
– Запрещенный прием, Северус, — хрипло оповестил Поттер, опуская щиты. — Ты пришел позубоскалить или у тебя есть план?
– Когда у меня его не было? — ухмыльнулся Снейп. — Нам всего-то и надо пойти туда, не знаю, куда, найти то, непонятно что, и все будет, как надо.
– А если серьезно? — встряла Гермиона. — Мне показалось, что Слизнорт что-то знает об этом, и что вы поговорили.
– Ты догадлива, — подтвердил Северус. — Гораций был тем человеком, от которого юный Реддл впервые узнал о крестражах. Сегодня я выбил из него это признание и узнал, сколько их у Волдеморта.
– Четыре, — подал голос Гарри. — Судя по моим видениям, он что-то нашел в Литтл-Хэнгелтоне.
– Три, — возразил Северус. — Дневник Реддла тоже им был. Так что минус еще один. Но Гораций не в курсе, что это и где спрятано.
– Но почему он раньше молчал?
– Ты тоже не торопился рассказать о возобновившейся связи с Волдемортом.
– Перестаньте, — остановила Гермиона зарождающуюся ссору. — Что-то мне подсказывает: не только эти двое не раскрывали своих секретов. Был еще один человек.
– Кто же? — хором спросили мужчины.
– Дамблдор! — прозвучал ответ.
– Хм, это мысль… — протянул Северус. — Старик любил недомолвки.
– Жаль, его теперь уже ни о чем не спросишь, — разочарованно произнес Гарри.
– Можно попробовать узнать у портрета, — предложила Гермиона.
– Весьма неудачная работа. Альбус на нем умеет лишь предлагать лимонные дольки и хитро подмигивать, — остудил ее пыл Северус, но, видя разочарованные взгляды молодых людей, сжалился и признался: — Есть кое-что получше. Он вел дневники, вернее — беспорядочные записи. Я уверен, они содержат много полезных сведений.
***
Впервые попав в кабинет директора в качестве его нового хозяина, Северус обнаружил массу вещей, оставленных Дамблдором. Но тогда ему не хватило нахальства заглянуть хоть в одну из записей, которые старик не успел спрятать, так как погиб внезапно. Сейчас же к этому подталкивало не праздное любопытство, а острая необходимость.
– Мерлин, тут их сотни! — воскликнула Гермиона, уставившись на гору разновеликих пергаментов. — И записи в них абсолютно бессистемны.
– Это только малая часть наследия Альбуса, относящаяся к последнему периоду его жизни — очень длинной, а вел он их постоянно, — заметил Северус, указывая на шкаф, забитый такими же пергаментами.
– А еще Дамблдор любил оставлять свои мысли в фиалах, чтобы при необходимости вернуться и покопаться в них, не напрягая память, — добил подругу Гарри, вытаскивая с полки другого шкафа закупоренный сосуд с серебристой субстанцией внутри. — Вот на этом, например, имеется странная пометка «ТК». Спорю на что угодно, что там воспоминание о василиске и дневнике Тома Реддла.
– При таком раскладе мы застрянем тут на годы, — разочарованно протянула Гермиона, но все же решительно придвинула к себе свою часть работы.
Северус недолго полюбовался ее склоненной головкой и шевелящимися губами, проговаривающими слова, написанные витиеватым почерком Дамблдора, чтобы лучше их разобрать. Затем заглянул в думосбор, куда Гарри вылил содержание фиала. Там юная версия мальчишки, чумазая, заляпанная кровью, сбивчиво рассказывала директору о происшествии в Тайной комнате. Отдельной струей витали его воспоминания, явно добытые покойником с помощью легиллименции.
– Даже не предупредил, — проворчал Гарри, тоже наткнувшись на это.
– Ты был ребенком, и Альбус наверняка решил, что проявляет этим заботу о тебе, не травмируя дополнительными расспросами, узнавая обо всем напрямую, — с неодобрением предположил Северус и, вынырнув из воспоминаний, занялся своей частью рукописей.
Ему повезло. В первом же из пергаментов он наткнулся на размышления Дамблдора по поводу дневника Реддла:
«Ничего подобного не встречал. Дневник, вытягивающий магическую силу из человека, контактирующего с ним. Призрачный Том, руководящий Джинни, как марионеткой, ставший настолько материальным, что смог взять в руки палочку Гарри… Это что угодно, но не воспоминание!»
Позднейшая приписка:
«Бог мой! Том отважился на такую страшную вещь, как создание крестражей. Можно ли его все еще называть человеком? И впервые, что наиболее ужасно, он проделал подобное в школе».
– Ты права, — сказал Северус, обращаясь к Гермионе. — Альбус знал о крестражах.
– Это стало очевидным, когда я узнала, что дневник — именно такой артефакт. Ведь он не один день находился в руках директора. Я бы на его месте исследовала эту странную штуку. Дамблдор тоже не удержался, — пояснила свои выводы она, пожимая плечами, и снова углубилась в изучение пергаментов.
В этот день они засиделись в кабинете допоздна и договорились на ежевечерние бдения.
***
Не каждый вечер был настолько продуктивным. Они неделями не находили ни строчки о крестражах или им попадались странные записи типа:
«Том явно увлекся реликвиями Основателей. Это не к добру!» Отвлекали их и повседневные школьные дела: уроки, проверка контрольных работ, отработки, закупка ингредиентов и инвентаря, педсоветы.
Иногда же сведения сыпались как из рога изобилия. Так, в один из удачных дней они наткнулись на десяток пергаментов и несколько фиалов с воспоминаниями, содержащими записи и сцены, рассказывающие, как Волдеморт собирал памятные вещи Основателей: медальон Слизерина, диадему Рэйвенкло, чашу Хаффлпафф. Были там и выводы, где их искать.
«Том обожал копаться в собственном и чужом прошлом. Отсюда и страсть к реликвиям. Сделав из них крестражи, хотя для этого подошел бы любой предмет, он прятал их не беспорядочно. Чашу он оставил в подвале приюта, где провел долгие годы, считая его своеобразным домом. Кольцо своих предков, Гонтов, схоронил в развалинах их особняка. Медальон поместил в пещеру, где пробовал свои магические силы. Диадему по этой логике должен был привезти из Албании в Хогвартс — еще один свой дом, и наверняка так и поступил, когда пробовал устроиться преподавателем».
– Это в разы упрощает задачу! — обрадовалась Гермиона, которой и попалась эта запись.
– О да. Всего лишь обыскать огромный Хогвартс, — скептически заметил Гарри.
– Это гораздо проще, чем обследовать всю Британию, — парировала его подруга.
– Я думаю, что нам не придется метаться по всему замку. Достаточно будет проверить территорию Слизерина, Тайную комнату и Выручай-комнату, — предположил Северус.
– Не ошибусь, если скажу, что Тайная комната отпадает. Придя на собеседование, Том вряд ли смог бы незаметно туда пробраться, — усомнилась девушка.
– Если рассуждать так, то и в общежитие Слизерина Волдеморт не мог пойти — далековато от цели. Зато Выручай-комната по дороге к кабинету директора, — сузил еще поиски Гарри. — Осталось лишь понять, как он ее себе представлял.
– Как склад ненужных вещей, к примеру, — выдала Гермиона и предложила: — Проверим?
– Мы сделаем это летом, когда в замке останется лишь несколько преподавателей, — остудил ее энтузиазм Северус. — И вообще, предлагаю сначала заняться чашей. Она лежит в более доступном месте для Волдеморта. Если верить Слизнорту, то Темный Лорд, найдя кольцо Гонтов, деактивировал его и стал сильней. Нельзя допустить, чтобы то же самое повторилось с чашей!
– А чем займемся сейчас? — все еще пылая жаждой деятельности, поинтересовалась девушка, не замечая его горячности.
– Будем листать пергаменты дальше, — ответил мужчина — Мы пока не знаем, что является последним крестражем, да и способы их уничтожения нам тоже неизвестны.
Молодые люди погрустнели от перспективы такого скучного занятия, но послушно приступили к делу.
***
К концу учебного года им стало понятно, что крестраж можно разрушить тремя способами: адским пламенем, ядом василиска и мечом Гриффиндора, считающимся сосредоточием светлой магии.
В последнем великий Дамблдор сомневался. Он долго исследовал меч, но нашел его обыкновенным оружием. Да и создание крестражей было изобретено задолго до того, как выковали этот клинок. К тому же, Годрик вряд ли что-либо знал о них, так как практически не интересовался темными искусствами.
Яд василиска был проверенным на практике средством. Именно с помощью его был уничтожен дневник Тома Реддла. Но этот редкий ингредиент сохранился лишь в клыках погибшего монстра. Извлечь его оттуда было проблематично, почти невозможно. Носить в кармане оторванный зуб… чревато неприятностями. Как саркастично заметил Северус, недолго и отравиться, а знакомого феникса, чтобы поплакать над ранкой, больше не осталось — Фоукс ушел в небытие вслед за хозяином.
Если же всерьез, то яд долго не сохранялся в оторванном зубе. Чтобы им воспользоваться, надо было бы принести крестраж в Тайную комнату. Дамблдор же считал, что длительный контакт с таким артефактом влиял на психику любого мага, кроме Волдеморта. Троица предпочитала верить сделанным выводам и не рисковать. Поэтому чашу, когда они ее обнаружат, было решено сжечь в адском пламени. А вот диадему… Впрочем, следовало сначала дождаться лета.
Пока же они упорно продолжали искать сведения о последнем крестраже, но, сколько не перебирали пергаментов, почти ничего не нашли. Единственное, что попалось им по этому поводу, было непонятное рассуждение:
«Я замираю от ужаса, когда подумаю, что мои размышления верны. Том создал-таки последний крестраж, не зная и не ведая об этом. И теперь он существует, живет своей жизнью. Что самое кошмарное, я вижу один только способ избавиться от него: Волдеморт должен сам его уничтожить. Но, Мерлин всемогущий, как я скажу замешанным в этом лицам?!»
– Я понял, что ничего не понял, — признался Гарри, прочитав этот отрывок.
– Можно подумать, что последний крестраж живой, — неуверенно произнесла Гермиона. — Но это же невозможно! Или?..
– Думаю, нет. Альбус имел в виду что-то иное, — усомнился Северус и воскликнул в сердцах: — Будь проклят этот старик с его недомолвками!
На этой эмоциональной ноте они решили отложить на время дальнейший разбор пергаментов. Этого требовали школьные дела: конец учебного года и экзамены. А потом они поедут за чашей. Что до последнего крестража… Каждый из троицы взял часть рукописей себе, чтобы просматривать на досуге.
