Глава 7: ГостьРиза едва сдерживала восторг: она так ерзала на стуле, что едва не разлила молоко.
— Когда он придет? — нетерпеливо спрашивала она уже в четвертый раз.
Миссис Хоукай перетянула шнурком маленькую светлую косичку.
— Очень скоро, — пообещала она. — Потерпи.
— Но я не могу! Я хочу, чтобы он пришел сейчас! Почему поезда такие медленные?
Дедушка Ризы решил на время покинуть Централ и наведаться к ним в гости. Об этом говорилось в телеграмме, которую мистер Хоукай получил два дня назад. С тех самых пор Риза только и говорила, что о визите дедушки. Рою ее восторг был чужд: он опасался, что новый взрослый может принести с собой проблемы.
— Централ – это очень далеко, — объяснила миссис Хоукай и поймала Роя за руку, резко цокнув языком. — Что я тебе говорила?
Рой замер, стыдливо опустив взгляд на коленки. В руке он держал кусочек хлеба, который только что по привычке пытался спрятать под рубашкой. Миссис Хоукай вернула хлеб обратно на стол, после чего шлепнула Роя по запястью.
— Что я тебе говорила? — сурово повторила она.
— Не собираешься съесть сейчас – положи обратно, — прошептал он.
— Верно. Нечего еду припрятывать. Если проголодаешься, она все еще будет здесь. Неужели это так сложно понять?
Рой не знал ответа на этот вопрос. Он положил руки на колени и уставился на них.
— Простите меня, мэм, — тихо сказал Рой, надеясь, что на этом разговор и закончится. Мама Ризы пугала его, а ее выговоры вызывали странное неприятное чувство в животе.
— Я так понимаю, доедать ужин ты не собираешься? — продолжила миссис Хоукай, кивая на хлеб и овощи, оставшиеся на тарелке. — Никогда не видела такого ребенка. Это неестественно.
Миссис Хоукай забрала тарелку со стола, и Рою пришлось проглотить протестующий возглас. Он хотел есть и понятия не имел, почему попытался спрятать хлеб, но явно не от того, что закончил обедать. Просто... привык запасать, или, как это называла мама Ризы, «припрятывать» еду. Тяжкий опыт научил его, что никогда нельзя быть уверенным, что сможешь найти что-нибудь поесть вечером или на следующий день, да и вообще в любое время.
— Я всё, — сказала Риза. — А теперь дедушка придет?
— Знаешь, что — миссис Хоукай раздраженно вздохнула, — если пообещаешь никуда не уходить, то можешь пойти ждать его на крыльце.
— Обещаю! — радостно воскликнула Риза, соскочила со стула и добралась уже до самой двери на кухню, прежде чем развернуться и посмотреть на Роя. — Пошли!
Он аккуратно слез со стула, стараясь держаться за стол: его ноги пока ещё не всегда справлялись с нагрузкой.
Миссис Хоукай покашляла, привлекая его внимание.
— Что ты должен сказать? — намекнула она.
— Прошу меня извинить, мэм?
— Хорошо. Не запачкайся.
Рой покачал головой. Миссис Хоукай не уставала напоминать об этом, видимо, потому, что считала его грязным дрянным сопляком из трущоб.
Риза провела его по коридору к выходу. Почти зашедшее в зенит солнцеоставило на земле только узенькую полоску тени совсем рядом с домом. Они сели на крыльце, и Риза вытянула ноги, чтобы носки ее чистеньких коричневых туфель оказались на солнце. Рой, наоборот, подтянул колени к груди, поставив пятки на ту же ступеньку.
— Дедушка самый лучший, — говорила Риза. — У него щекотные усы. А еще ему нравится быть Фюрером, когда я играю в спецагента. И он приносит подарки! Я обожаю подарки. Не могу дождаться, когда он тебя увидит! Когда он придет, мамочка сделает специальный ужин, а папочка будет кушать с нами. И я расскажу ему про Дэвелла. Дедушка любит слушать про него. И он прочитает мне сказку, а потом еще десять!
Риза все говорила и говорила, перечисляя различные достоинства своего дедушки. Рой молчал, зная, что болтать она могла часами. С невероятной скоростью чистый поток сознания Ризы перескакивал с предложения на предложение. Рой не возражал. Было... хорошо.
Риза опять говорила о Дэвелле. Этот загадочный мальчик вроде как жил в доме. Здесь и комната Дэвелла, и дерево Дэвелла, и игрушки Дэвелла, и даже фотография, но Рой ни разу не встречал его. Ни мистер, ни миссис Хоукай никогда ничего про него не рассказывали, а Риза избегала говорить о нем при родителях. Все это выглядело очень странно. Может, когда приедет дедушка, тот Дэвелл, наконец, покажется? Рой не знал, стоит ли радоваться этому: обычно мальчишки были задирами.
Вдруг Риза радостно закричала:
— Дедушка! Дедушка! — и вскочила на ноги. Уже сделав пару шагов, она вернулась назад, чтобы схватить Роя за запястье. — Пошли, там дедушка!
Риза указывала куда-то вперед.
Она потянула его, но Рой так и продолжил стоять, только голову поднял, чтобы посмотреть, кто там. Вниз по дороге от городка широким шагом шел мужчина. За плечом у него болталась сумка из парусины, а под аккуратными уже почти седыми усами виднелась улыбка. Однако Рой смотрел не на нее. Его взгляд замер на униформе.
Страх тугим кольцом сжал сердце, и Рой уперся ногами в землю.
— Ну пошли! — радостно говорила Риза, продолжая тянуть его за руку.
Рой вырвался из ее хватки и бросился прочь. Он почти тут же споткнулся, разодрав колено о гравий на дорожке, но вскочил на ноги, даже не заметив. Проскользнув мимо стоявшей в дверях миссис Хоукай, Рой вбежал в дом. Ему пришлось хорошенько постараться, чтобы вписаться в поворот и оказаться в гостевой комнате. Здесь на диване уже лежали его подушка и покрывало. Рой спрятался за сервантом, стараясь забиться как можно дальше в угол.
Пыль летала в воздухе, и горло першило, но Рой задержал дыхание и попытался успокоиться, обняв себя руками. Нужно оставаться незамеченным. Сидеть тихо. Тот мужчина – он из армии! Он точно заберет его в приют! Рой не мог этого допустить. Он никуда не пойдет! Никогда. Даже если они стрелять по нему будут!
Внезапно мальчик осознал, что плачет. Он вытер глаза рукавом рубашки. Нечего. Слезы еще никому не помогали.
Майор Д. Лесли Грумман кинул сумку на нестриженную лужайку и приготовился ловить внучку, которая бежала к нему.
— Риза! — произнес он, подкидывая ее в воздух. — Как поживает моя горошинка?
Риза засмеялась, и обняла его за шею.
— Твои усы щекочутся! — обвинила она.
— Это потому что они мое любимое оружие, — ответил Грумман, мотая головой, так что усы щекотали внучке щеку. Риза радостно засмеялась, и он ощутил, как усталость от расписанной по пунктам жизни отступила. Устроив внучку удобнее, Грумман внимательно вгляделся в её лицо. — Ты у нас теперь совсем как маленькая леди, да?
— Мне три! — ответила та, показывая ему на пальцах.
— А мне сорок девять, — торжественно произнес Грумман. — Сможешь показать?
На мгновение губы Ризы сложились в озадаченное «о», а потом она улыбнулась.
— У меня только десять пальцев.
— Ну а у меня – пятьдесят. Я храню свои другие руки не в этих штанах.
— Неправда! Ты дразнишься!
— Лиэн, — ласково позвал Грумман, перехватывая внучку одной рукой, чтобы обнять дочь. — Как ты, милая?
— Хорошо, папа, хорошо, — ответила Лиэн, и хотя на ее лице была улыбка, голосу не доставало убедительности. Она наклонилась, чтобы подобрать его сумку. — Как добирался?
— Долго и скучно, — признался Грумман. — Ты бы видела этого вашего капрала – как он подпрыгнул-то, когда я сошел с поезда! У несчастного было больше неожиданных инспекций, чем у любого другого полицейского в этой стране. Я почти сочувствую ему.
— Ты поэтому приехал сюда так неожиданно? — отозвалась Лиэн. — Проверить Джима Селкирка?
Грумман засмеялся и потрепал дочь по щеке, попутно отметив, что та уже не так мягка, как раньше.
— Ты задаешь слишком много вопросов, дорогая. Неважно, почему я здесь. Я люблю тебя и приехал навестить свою семью. Разве этого недостаточно?
— Я хочу, чтобы ты приезжал! — вклинилась Риза. — Я хочу, чтобы ты приезжал на сотни, сотни лет!
Грумман ласково покачал ее на руках.
— Я бы тоже хотел, чтобы так было, горошинка, — ответил он внучке, а потом обратился к Лиэн: — Я полагаю, твой муженек-алхимик даже и не заговорит со мной, пока я не переоденусь?
— Ты правда нравишься Мордреду, папа, — слегка покраснев, пробормотала та.
— Не особо, — отозвался Грумман.
Он не питал никаких иллюзий насчет зятя. Мордред Хоукай хоть и уважал его как честного человека и отца своей жены, но никогда не любил. Да и уважение это меркло, стоило только Грумману показаться в униформе «армейского подхалима». Мордред был полон республиканских идей – и будь он не таким одаренным алхимиком, майору пришлось бы прекратить навещать Хоукаев. Не говоря уже о том, что в устах более прямолинейного человека такие мысли могли быть опасными.
Желая сменить тему, Грумман обратился к Ризе.
— У тебя гость, горошинка? — поинтересовался он, припоминая мальчика, который сразу же скрылся в доме, стоило ему приблизиться.
— Да! Ты приехал гостить!
— Нет, я имел в виду твоего маленького друга, — рассмеялся Грумман.
— Ой! Это мой мальчик. Он живет в гостевой комнате. Раньше он жил в нашей изгороди, но потом папа сделал свою алхимию.
Грумман озадаченно посмотрел на дочь, и та поджала губы.
— Мордред оставил его жить здесь, — объяснила она. — Временно. У мальчишки нет родителей, и Мордред почему-то против того, чтобы отослать его в Восточный город.
— Я б и пса туда не послал, — мрачно ответил Грумман.
У сироты, которого никто не хочет взять в дом, была только одна дорога – в государственный приют. Честно говоря, он не мог винить Мордреда за его действия: республиканец или нет, но есть некоторые вещи, которые армия просто не умеет делать. Увы, простой майор исправить ничего не мог.
— Что ж, — Лиэн протяжно выдохнула, — ты можешь переодеться в комнате Дэвелла – она твоя, как и обычно. Он поспит внизу, на диване в гостевой.
Грумман какое-то время молчал, внимательно изучая лицо внучки.
— Кто? — наконец, осторожно спросил он. — Кто будет спать на диване?
— Мой мальчик, дедушка, — пояснила Риза. — Ты разве не слушал? Он живет в гостевой комнате.
— Вот значит как, Риза, — отозвался Грумман с притворным весельем. — Я забыл – старею!
Он хотел посмотреть в глаза Лиэн, но та уже направилась обратно в дом.
— Мальчик? Где ты? — позвала Риза. — Рой-герой? Где ты прячешься?
Грумман спустился на первый этаж, как только переоделся в вельветовые штаны и белую безрукавку, и обнаружил внучку посередине коридора. Та озадаченно смотрела по сторонам.
— Потерялся! Не могу найти моего мальчика.
— Может, он на кухне? — предположил Грумман.
— Я проверила там, — ответила Риза. — Он пропал!
— Не переживай, мы его найдем. Так, на кухне его нет… А как насчет второго этажа?
— Я смотрела в своей комнате и в маминой, — отрапортовала внучка. — А ты был в комнате Дэвелла.
— Да, и там нет твоего мальчика.
— Я проверила кухню и двор, — несчастным голосом продолжала Риза. — Папа в своем кабинете, и он сказал, что тоже не видел.
— А в гостевой комнате? Ты говорила, он живет там, да?
— Да, но ему нельзя там играть. Он там только спит.
— Давай-ка все равно проверим.
Комната казалась заброшенной. Кроме старого покрывала и мягкой на вид подушки на диване – никаких других признаков того, что здесь кто-то живет.
— Проверь под стульями, — посоветовал Грумман, глядя на каминную полку.
Впечатляющий слой пыли покрывал все рамки, кроме одной, с фотографией его широко улыбающегося внука. Значит, Лиэн все еще посвящала свои вечерние молитвы мертвым. Грумман никогда не разделял религиозный пыл своей жены и не стремился познать все тонкости ишварских обрядов. Однако он помнил, что ритуальная скорбь Минды по их второй дочери, мертворожденной сестре Лиэн, продлилась всего четыре недели. Его память хорошо сохранила тот радостный день, когда литография крошечной иссушенной мумии, наконец, была спрятана навеки.
— Его тут нет! —вздохнула Риза. — Он наверняка сбежал. Он очень пугливый мальчик, дедушка, и я думаю...
Из-за серванта послышался сначала один, а затем еще три быстрых чиха. Грумман вскинул брови.
— Думаю, мы его нашли, — объявил он.
За сервантом Грумман увидел маленькое белое лицо. У мальчишки был изнуренный вид инвалида и по-тюремному остриженная голова. Одеждой ему служила одна из старых рубашек Мордреда, чьи рукава обрезали покороче, а из-под нее выглядывали босые ноги. Глаза ребенка, хотя и по-чужеземному узкие и раскосые, казались огромными на худом испуганном лице. Пятна грязи на щеках выдавали попытки вытереть слезы.
— Ну что же, привет, — с дружелюбной улыбкой сказал Грумман. — Я дедушка Ризы. Почему бы тебе не выбраться оттуда?
Он подвинул сервант в сторону, открывая мальчику лазейку наружу. Тот не сводил с него настороженного взгляда.
— Вылазь, — попросила Риза. — Тебе нужно умыться, у тебя все лицо грязное!
Мальчик приложил руку к щеке и с трудом поднялся на ноги. Грумман не мог осуждать зятя за отказ сдать ребенка в государственный приют. Бедняга и так был почти заморен голодом, он бы не протянул там и месяца.
— Рад познакомиться, — по-доброму сказал Грумман и протянул руку. — Риза и я как раз собирались почитать сказку. Не желаешь ли присоединиться?
Мальчик засомневался, осторожно переводя взгляд с него на Ризу. Затем робко протянул руку и с силой сжал пальцы Груммана.
Так, держа за руки детей, Грумман направился в комнату Ризы. Настало время историй.
