Болевая точкаОт автора.
Глава несколько отличается от остальных по своему настроению. Вряд ли этот рассказ подходит под определение «повседневность», но в мире наших любимых героев подобные события не редки. Я вас предупредила.
***
Грохот разбивающегося окна, осколки водопадом сыплются на ковёр. К моему креслу катится небольшой металлический цилиндр, который я с ужасом отшвыриваю от себя ногой, вскакивая. Несколько секунд, и цилиндр начинает дымить. Густое, почти матовое облако серого цвета становится всё больше. Не знаю, что это, но прекрасно понимаю, что нужно делать сейчас — бежать, бежать отсюда как можно дальше…
Входная дверь не открывается, сколько бы я не дёргала ручку. От чувства отчаянной безысходности начинаю колотить по дереву кулаками. Стена покачнулась, и прошло всего пару мгновений, прежде чем до меня дошло — комната стоит на месте, она не кружится, в отличие от моей головы. Тело одолевает противная слабость, я опускаюсь на колени. Мутная пелена застит глаза, клочки сизого дыма уже успели добраться до прихожей. Мне нельзя было его вдыхать…
Правда ли, будто в этот момент перед моим взором должна пролететь вся прошедшая жизнь? Я успеваю подумать о Тоби: ему повезло остаться у соседки… А ещё мне очень обиден тот факт, что приходится умирать одетой в эту нелепую пижаму, разрисованную котятами... Неужели такой меня и запомнят? Распластанной на полу, жалкой, слабой… Почему так? Этот вопрос мучает меня недолго, ровно до тех пор, пока во всём мире не выключили свет.
***
Этот запах не спутаешь ни с каким другим. Дезраствор, хлорамин, медикаменты и чистое постельное бельё… стойкий аромат стерильности. Не нужно открывать глаза, чтобы понять — я очнулась в больнице. В идеальную палитру запахов вплетается чужеродная нотка. Цветы.
Палата напоминает клумбу, столик рядом с моей кроватью заставлен разноцветными букетами. Пытаюсь перевернуться на бок, и чувствую, что левая рука подсоединена к капельнице, как к поводку. Подношу правую ладонь ко лбу, пальцы натыкаются на приклеенный к коже пластырь. Я не помню, как именно заработала эту ссадину. Ничего страшного, от неё даже шрама не останется. В морге я видала и похуже…
— Проснулась? — его голос слышится из кресла в углу.
— Что случилось? — я судорожно цепляюсь за одеяло. — Давно я здесь? Работа?.. Тоби?..
— Всё улажено, Молли, — Майкрофт подходит к моей постели и смотрит на меня сверху вниз. — По поводу происшествия… — мужчина делает многозначительную паузу, — некий… человек бросил в твоё окно гранату с усыпляющим газом. Предварительно он повредил замок входной двери. Хорошая новость: мои люди успели ему помешать. Остальное тебе знать не обязательно.
— Он планировал похищение? — меня охватывает запоздалая паника.
Я, конечно, не специалист в области химического оружия, но прекрасно понимаю, чем всё это могло для меня обернуться. Если бы моё сердце было чуть слабее, если бы я дышала отравой чуть дольше, если бы у преступника всё получилось, если бы… Как чувствуют себя люди, увернувшиеся от пули?
— Это… из-за тебя? — спрашиваю, и тут же морщусь. Я совсем не это имела ввиду...
— Да, из-за меня, — выражение лица Холмса неуловимо меняется, становясь жёстким. Злым.
Меня убивает холодность, сдержанная ярость в его глазах, пусть она и направлена на кого-то другого.
Майкрофт уходит, получив безумно важное сообщение на свой телефон.
Он ни разу меня не поцеловал.
***
Время в палате тянется бесконечно долго. Три дня, проведённые здесь, я засчитываю себе как пару недель. Иногда я выхожу с книжкой во двор больницы. В коридорах мелькают коротко стриженные молодые люди с безупречной армейской выправкой.
Мою скуку разбавляют посетители. Мина развлекает меня своим весёлым щебетом, сообщая последние сплетни с работы. А недовольное ворчание Шерлока слышно ещё из коридора: «…и зачем я пришёл? Она что, поправится быстрее от моего присутствия?». Его перебивает Джон: «Шерлок, не будь козлом…»
По ночам здесь хуже всего. Я долго ворочаюсь в постели, перед тем, как заснуть, натягивая одеяло до подбородка, прячась. Мне хочется прижаться щекой к тёплому боку своего кота, чтобы успокоится. Мне хочется обнять Майкрофта. Почему он больше не приходит?
Я закрываю глаза и вижу осколки стекла на ковре и клочья серого дыма в воздухе. Смогу ли я вернуться в эту квартиру? Когда я перестану замирать, прежде чем дёрнуть ручку входной двери, гадая, откроется ли она на этот раз? Наверное, я смогу привыкнуть, если придётся. Может быть смогу.
***
— Как ты себя чувствуешь? — голос Холмса звучит твёрдо и сухо. Безжизненно.
— Меня выпишут завтра, — мы говорим совсем не о том! Я впиваюсь ногтями в ткань одеяла.
—Тебе нужно оставить свою квартиру. И работу в Бартсе, — Майкрофт даже не смотрит на меня. — Не навсегда, только на время расследования. И нам лучше не видеться. Это обезопасит тебя от подобных… инцидентов.
— Не видеться? На время расследования или?.. — по спине пробежал холодок.
Воздух в палате стал густым и вязким, я чувствую, как ускоряется мой пульс. Знаю — стоит Холмсу сделать хотя бы один шаг в сторону двери, и что-то между нами непоправимо изменится, сломается, исчезнет навсегда.
— Майкрофт, — мой голос почти сорвался. Нет, я не заплачу. Это лишнее, это не нужно, — даже если мы разойдёмся сейчас, я всё равно останусь твоей болевой точкой. Но меня некому будет защитить.
Мужчина всё-таки делает шаг.
И садится рядом со мной, его ладони складываются в молитвенный жест. Ещё одно напоминание о младшем брате. В глазах Холмса глубоко затаённая боль — он так не любит быть слабым…
— Прости, — он шепчет почти неслышно.
— Не уходи, — я тянусь к его руке.
Майкрофт прижимает мои холодные пальцы к своим губам, теперь его взгляд горит решимостью.
— Не уйду, пока ты сама не захочешь.
— Это значит — никогда.
