Глава 7. Уроки историиЗащитный механизм человечества.
Всё непонятное – потенциально опасно.
Всё непонятное – страшно.
Прозрачные витражи,
Сергей Лукьяненко
Сентябрь – октябрь 1940 г.
Первая неделя пролетела быстро. К пятнице бездельники, типа Лойда, с ужасом взирали на скопившуюся к выходным гору домашних заданий. У Тома, несмотря на то, что предметов было больше, дела обстояли куда лучше. Хотя он был готов признать, что решение взять четыре новых предмета, забив тем расписание под завязку, было несколько опрометчивым. Не то чтобы он не успевал, но на собственные интересы времени стало действительно меньше.
Следующая неделя далась куда проще. Ученики постепенно входили в рабочий ритм. Хотя некоторые и упорно сопротивлялись.
В субботу Риддл зашел в Большой зал ровно в тот момент, как влетели совы с почтой. С трудом подавив зевок, он побрел к столу и сел напротив Альфарда.
- А где Лойд? – поинтересовался Риддл. – Он вроде раньше всех подскочил.
- Без понятия, - Блэк многозначительно пожал плечами, покрывая поджаренный ломоть хлеба довольно толстым слоем джема.
Том глянул на потолок – небо было чистым и обещало приятный тёплый день. Наверное, сегодня отборочные?.. Хотя Эйвери, кажется, жаловался, что рэйвенкловцы первыми поле заняли.
- Доброе утро, - по правую руку от Тома уселась Лукреция. – О, блинчики!.. Ну что, как вам новые занятия?
- Да никак, - ее брат пожал плечами.
- А у нас, на первом же…
Кто-то рядом выразительно присвистнул, и все рядом сидящие за столом повернулись на источник звука.
- Чего там? – спросила Лукреция, пододвинувшись к пятикурснику Грегори Каффу, который явно вычитал что-то эдакое в газете.
- Да так… - мрачно буркнул он, но девушку подобный ответ явно не устроил, и она просто пододвинула к себе газету.
- Ого! – тут же выдала она, пробежавшись глазами по заголовкам.
- Да вы умеете заинтриговывать, - забыв о завтраке, Риддл придвинулся к Лукреции и заглянул в "Пророк".
Лондон в огне!
Первые бомбы [1] немцы стали скидывать на Британию еще в июле этого года. Изначально их целями были прибрежные конвои и морские базы [2], аэродромы [3] и различные промышленные объекты [4]. 7 сентября Люфтваффе изменили тактику: всю прошлую неделю Лондон подвергался систематическим ночным воздушным атакам. Есть жертвы среди магглов, а также многочисленные разрушения.
9 сентября Министр магии Элдрич Диггори направил требование в Бундестаг магии повлиять на Фюррера (А. Гитлера) и прекратить атаки города во избежание случайных жертв среди магического населения.
В ответном заявлении Советник Канцлера – Геллерт Гриндевальд (назначен на должность в феврале этого года – прим. ред.) заявил: "Согласно п. 2 ст. 85 Статута о секретности волшебники не могут каким-либо образом влиять на внутреннюю или внешнюю политику маггловских правительств, если их деятельность не направлена на прямое причинение вреда волшебникам. В данном случае позиция Фюррера очевидна – это защита интересов собственного народа. Как это ни печально признавать, маггловские Германия и Великобритания находятся в состоянии войны. Но давайте не будем позволять им расколоть мировое магическое сообщество".
За прошедшее время ни один волшебник от бомб не пострадал. Однако мы настоятельно рекомендуем волшебникам, проживающим в Лондоне обновить или наложить на свои дома дополнительные чары защиты (рекомендуемые заклинания см. на стр. 7). О том, что делать, если во время обстрела вы оказались на улице, читайте на стр. 8.
[1] Бомба – устройство, изобретенное магглами, представляет собой железный цилиндр, который при физической деформации взрывается (по принципу действия похоже на заклинание Бомбарда или Редукто).
[2] Морская база – специальное место, оборудованное для приема, содержания и ремонта военных кораблей.
[3] Аэродром – специальное место, обеспечивающее взлет, посадку и содержание самолетов (летательные средства, которые магглы используют в качестве транспорта. В т.ч. именно с них сбрасывают бомбы).
[4] Промышленные объекты – заводы, на которых производят нужные запчасти и собирают различную технику, в т.ч. и военную.
- Ну, магглы во все времена любили друг друга убивать, так ведь? – философски произнесла Лукреция.
- Только нынче масштабы их грызни как-то великоваты, - заметил Кафф, - но это вроде и впрямь не наше дело.
- Ага. Полукровкам об этом расскажи. Вот погибнут у десятка другого родственники-магглы, так они наверняка живо дадут о себе знать. Разве нет?..
- Лукреция, извини, но ты сейчас глупость сморозила, - пятикурсник сложил газету и отложил её в сторону. - Магглы боятся и ненавидят всё, что не вписывается в их картину мира. И волшебники полностью попадают под эту категорию. Пусть они и родственники.
- Ну, наверное, - ничуть не смутилась девушка.
Том молча отодвинулся на свое место. Новость его не особенно задела. К магглам он, в лучшем случае, был равнодушен. За всю жизнь хорошего он от них видел мало. Так что смерти каких-то совершенно абстрактных людей его не волновали. Куда большее сожаление он испытывал по поводу разгрома самого города. Лондон ему все-таки нравился. Он любил гулять по старинным узким улочкам, по редким паркам, вдоль набережной… Жаль, если от города в итоге останутся одни дымящиеся головёшки…
- Как ты смотришь на то, чтобы оккупировать какой-нибудь куст побольше у озера и попытаться засесть за домашку? – поинтересовался Блэк, отвлекая Риддла от мыслей о городе. – В такую погоду грех в четырех стенах торчать.
Захватив из гостиной учебники с тетрадями, мальчишки отправились во двор. Пока большая часть обитателей замка только завтракала, окрестности были совершенно пусты, так что ребята устроились под молодой березой почти у самого берега. Метрах в пятидесяти от них на поверхности воды булькал гигантский кальмар – судя по всему, ему наслаждение теплыми утренними лучами солнца тоже было не чуждо.
Через полчаса к ним присоединились Абраксас и Лойд, притащивший с собой пакет сэндвичей.
- Тебе что завтрака мало было? – поинтересовался Альфард, помечая в книге полезные фрагменты для сочинения по зельям.
- Во-первых, да. А во-вторых, вот захочется тебе через два часа есть, еще спасибо скажешь, - самодовольно сообщил тот.
- Можно подумать, через два часа от них что-то останется, - заметил Малфой, на что Лойд философски пожал плечами, отправив в рот остатки бутерброда.
- А где Гленн? Он что, до сих пор спит?
- Я бы сказал, беззастенчиво дрыхнет, - хмыкнул Малфой, гипнотизируя взглядом свою сумку, - и, по его словам, изволит дрыхнуть до самого обеда.
- Ну и ладно, в кои-то веки не будет маячить всё утро своей кислой миной, - буркнул Эйвери.
Постепенно окрестности замка заполнялись небольшими группками учеников. Кто-то делал уроки, кто-то играл в волшебные шахматы или просто болтал, какие-то девчонки неподалёку взялись подкармливать кальмара хлебными крошками. Тот лениво шевелил щупальцами: от голода он явно не страдал, скорее, делал одолжение, проявляя вялый интерес.
- Ты чего? – тряхнув гривой платиновых волос, поинтересовался Абраксас, когда Лойд, стянув ботинки и закатав штанины, потопал к воде.
- Хочу водичку проверить, - ответствовал Эйвери, забредя в озеро по щиколотки.
- М-да… - красноречиво протянул Малфой, но от комментариев воздержался.
Том глянул на Лойда. Тот неспешно прохаживался вдоль берега. Риддлу показалось, что тот задумал какую-то пакость. Блэк пытался писать сочинение. Абраксас разглядывал окрестности (чего он там выискивал, представлялось загадкой).
Риддл вернулся к чтению «Истории возникновения искусств». Название показалось Тому крайне занимательным: оно прямо-таки кричало о том, что в середине автор намеренно опустил слово «Темных». Это, помимо прочего, намекало и на нетрадиционный подход к изучению вопроса. На книгу мальчик наткнулся в одном из наиболее пыльных углов библиотеки. В учебную программу сей труд не входил, так что с полки его уже давно никто не доставал.
История развития магических искусств, как известно, тесно переплетается с религией. Более того, когда-то они были единым целым. И в отдельных странах довольно продолжительное время существовали именно в таком виде (Древний Египет, Междуречье, Древняя Греция, Рим и др.). Примечательно то, что фактически разъединение магических искусств и религии явилось причиной краха империй (хотя некоторые утверждают, что причинно-следственная связь здесь ровно обратная). Так же любопытен и тот факт, что историю вышеназванных цивилизаций в достаточной степени изучили и магглы, скажем так, с «религиозной» точки зрения, так как «магическая» подоплёка им просто недоступна.
Так или иначе, изначально, ни в одной из традиций, магия не делилась на Белую и Черную. Изначально, она вообще никак не делилась. Что вполне закономерно. В прошлом люди (я имею ввиду как магов, так и магглов) были куда теснее связаны с природой. А природе чужды такие понятия, как черное и белое, добро и зло, плохо и хорошо, вред и польза.
Постепенное накопление знаний привело к тому, что стало целесообразно выделять различные направления магии (алхимия, рунология, словесная или ритуальная магия и др.), многие из которых имели хождение на ограниченной территории. Было и более широкое, универсальное разделение. Принципиальное. Речь идет, конечно, об объекте магического воздействия.
Это элементарные основополагающие вещи, которым, однако, намеренно не уделяют внимания при обучении. Дело в том, что в глобальном смысле, магическое воздействие может иметь лишь два направления: внутрь и вовне. Преобразование себя и преобразование окружающего мира, проще говоря. Первое оперирует внутренней энергией, второе – окружающей. И в те древние времена, получалось так, что волшебник, как правило, тяготел либо к одному, либо к другому. Считается, что отсюда и пошло разграничение колдовства (т.н. насильственного изменения сути) и жречества (изменение окружающего мира, т.н. договора с природой).
Глупо отрицать, что магия опасна, особенно, в неопытных руках. Катастрофические последствия могут быть как в первом, так и во втором случае. Однако, воздействие внутрь, по определению, куда более опасно. И опасность увеличивается пропорционально невежеству колдующего. При использовании и просто изучении магии, направленной на изменения себя, волшебник всегда должен помнить, что это не проходит бесследно. Сама сущность волшебника подвергается постепенным изменениям: меняются морально-этические принципы, взгляд на мир и на происходящее в нем. В каком-то смысле, это способ познания окружающей действительности. Волшебник становится ближе к природе, естественной силе. А природе, как я уже говорил, чужды человеческие ценности.
Таким образом, человек меняется, меняется его поведение, меняется отношение других к нему. Как правило, в таких случаях, говорят, что волшебник сошел с ума. Следует признать, что и такой вариант имеет место быть. Как я уже говорил, не всякий волшебник способен использовать наиболее глубинные разделы магии, направленной внутрь, так как он просто-напросто не способен удержать силу в узде, что в конечном итоге действительно может свести с ума…
На страницу прилетело несколько капель воды, тут же растекшихся темными пятнами. Том поднял голову и проследил взглядом за бухнувшимся напротив Лойдом.
- Слушай, Альфард, - он заглянув в практически исписанный свиток рядом с Блэком, - а дай своё сочинение почитать.
- Может, мне еще его за тебя написать? – не отрываясь от книги, съязвил тот.
- Ну, если ты сможешь сымитировать мой подчерк…
- Вот ещё.
Эйвери пожал плечами: не так чтобы он и на что-то рассчитывал. Вообще говоря, к Блэку всегда можно было обратиться за помощью, но откровенно списывать он не давал принципиально.
Со стороны замка послышался какой-то шум. Эйвери с Малфоем синхронно повернули головы.
- Глядите-ка, девчонки бесятся, - Абраксас вяло улыбнулся. – Алфард, кажется, там твоя ненаглядная сестрица больше всех орёт.
Блэк с Риддлом тоже обернулись. Действительно, неподалеку от главных ворот стояли несколько девчонок, среди которых можно было разглядеть Вальбургу и Элизабет Гринграсс, которые о чем-то разговаривали с тремя, кажется, четверокурсницами с Рэйвенкло. Слова долетали неразборчиво, но беседа явно велась на повышенных тонах. Ещё немного, и словесная перепалка вполне могла бы перейти в магическую, но тут появилась староста Гриффиндора, и девчонки вынуждены были разойтись.
- Скука, - прокомментировал Эйвери, отвернувшись.
- Можешь попробовать отыграться у меня в триктрак, - предложил Абраксас, который тоже страдал от безделья. – У меня доска с собой.
- Да ну, - покачал головой Лойд и достал из пакета сэндвич.
- Вот поэтому и не быть тебе никогда капитаном в команде, - наставительно заявил Малфой.
- Да и больно надо, - буркнул тот, - одна морока.
Том, встрепенувшись, попытался вернуться к чтению, но заведшие разговор Абраксас с Лойдом то и дело отвлекали его, и в итоге он бросил всякие попытки сосредоточиться на тексте.
Только у Альфарда хватило выдержки до самого обеда заниматься уроками. Остальные предавались праздному ничегонеделанию, периодически заводя неторопливые разговоры.
Не заглядывая в гостиную, мальчишки сразу отправились в Большой зал. Гленна за столом вновь не оказалось.
- Надеюсь, в спальне нас не поджидает его хладный труп? – вяло поинтересовался Лойд, оглядев стол.
Том нерешительно положил себе картошки. Есть особо и не хотелось. Лениво ковыряясь в еде, он вдруг обнаружил рядом с второкурсниками – Теодором Ноттом и Эриком Розье – сестру последнего и её извечную подружку, которые непринужденно что-то обсуждали.
- Эй, птичницы. Вы столом ошиблись, - безапелляционным тоном заявила появившаяся Вальбурга.
Друэлла взглянула на усевшуюся напротив неё Вальбургу с лёгким сомнением. Эрик так и вовсе отодвинулся подальше, словно та была заразной.
- Алекс, - Розье демонстративно обратилась к подруге, - мы разве ошиблись столом?
- А? – Войнович встрепенулась, словно только сейчас поняла, где находится. – Нет. Но нам, кажется, здесь не рады.
- Как это грустно, - театрально вздохнула Друэлла, поднимаясь, - тогда, не будем смущать людей. А то вдруг у кое-кого истерика начнется, а этим бедолагам с ней жить ещё…
- Да, действительно, - Войнович тоже поднялась.
- Эрик, потом договорим, - не выдержав, Розье фыркнула, и, подхватив подругу под локоть, повела ее между столами, что-то тихонько говоря.
- Эй, ты, - чуть ли не тыча пальцем, обратилась Вальбурга к Эрику, - нечего сюда кого попало звать.
Все, кто близко сидел, уже давно позабыли о еде и наблюдали за развитием перепалки.
- Она вообще-то моя сестра, - процедил мальчишка.
- И что? – вскинулась та. – Ты их еще, может, в гостиную к нам притащишь?!
Эрик предпочёл промолчать. Все на факультете давно усвоили, что со старшей из Блэков проще всего не связываться. Однако сегодня та явно вознамерилась выместить на ком-нибудь свою злость. И уже, собственно, открыла рот, чтобы разразиться очередной тирадой, но тут ей на плечо легла рука Лукреции, незаметно поднявшейся и подошедшей с другого конца стола. Она что-то негромко сказала Вальбурге, и та, к немалому удивлению окружающих, замолчала, лишив всех забавного представления.
- У Лукреции поразительная способность успокаивать Вальбургу, - заметил Малфой.
- Сам завидую, - буркнул Альфард.
Том оглядел зал. Слизеринцы все, как по команде, вновь вернулись к своим тарелкам и разговорам. За другими столами и вовсе даже не заметили, что тут что-то произошло.
Понедельник встретил учеников радостным для многих объявлением о назначенной дате посещения Хогсмида – второе ноября. Лойд тут же начал возмущаться, что ждать еще целый месяц, и вообще, там на носу будет первый матч по квиддичу.
- Надесюь, Кроккет не поставит на этот день тренировку, - мрачно пробурчал Эйвери за завтраком, - с него станется.
- Да ладно, ты же говорил, что он вполне ничего, - поддел его Малфой.
- Тебе послышалось, - беззлобно буркнул Лойд. – По-моему, он считает, что матч должен выигрываться только за счет умений команды.
- Похвально, - кивнул Абраксас, - но стиль не наш.
- Угу. Вот отправить кого из другой команды в больничное крыло перед самым матчем… Это да, наш, - поморщившись, согласился Альфард.
- Я сейчас почти подумал, что ты не одобряешь, - прищурившийся Лойд даже от запеканки на несколько секунд оторвался, чтобы взглянуть на однокурсника.
- Во-первых, едва ли квиддич стоит такой мороки, - словно не замечая косого взгляда, произнёс Блэк, - а во-вторых, это, действительно, довольно грязно. Не сам факт нападения на игрока другой команды, сколько намеренное выведение его из строя перед игрой.
- Квиддич? Не стоит? – возмутился Эйвери. – Да!.. Да ты… - несколько секунд он подыскивал слова, а потом просто выдохнул: - да ты просто ничего не понимаешь!
- Возможно, - Блэк флегматично пожал плечами, явно не собираясь затевать спор.
- А ты чего вообще встал в такую рань? – через некоторое время поинтересовался у Альфарда Малфой. – У тебя же первый урок свободен.
- Письмо надо отправить домой, - без особой радости ответил Блэк. – Я им, видите ли, еще ни разу не писал. Вальбурга меня уже заклевала.
Том, совершенно не обращавший до этого времени внимания на разговор, встрепенулся.
- У вас что, плохие отношения в семье? – подал голос Гленн.
- Нет, почему, - Альфард задумчиво помахал вилкой, - мы… просто не особо-то и общаемся.
- Странная у вас семейка, - после неловкой паузы вежливо заключил Абраксас.
Блэк лишь пожал плечами. Его это, кажется, не слишком заботило. Остальная часть завтрака прошла в молчании. Том рассеянно пытался понять, чем его неприятно зацепил разговор. Внутри возникло странное раздражение. Отвлекшись, он даже не сразу заметил, что Гленн с Абраксасом только его и ждут, чтобы пойти на руны…
За выходные у Тома так и не вышло толком почитать найденную в библиотеке книгу: отвлекали его с излишним усердием. Разумно предположив, что сегодня будет то же самое, он предпочел гостиной библиотеку.
Устроившись за одним из самых дальних столов, он пролистал книгу, вспоминая содержание, и погрузился в чтение.
…Теперь уместно вспомнить об истории древних царств. Точнее, о тех из них, которые рухнули наиболее грандиозным образом. Прежде всего, я имею в виду Содомское пятиградье (более известное, как Атлантида). По наиболее распространенному мнению, правивший там колдун, впоследствии ставший известен как Первый Темный Властелин, сочетал в себе два противоположных начала: колдовства и жречества. Считается, что он извратил принципы применения одной и другой, и именно это в итоге привело к краху как империи, так и самого Властелина. Откровенно говоря, на мой взгляд, подобная версия не выдерживает никакой критики. Извратить что-то столь фундаментальное представляется крайне маловероятным. Я более склонен к версии, что Первый (за неимением его имени, буду именовать его так) просто-напросто погрузился именно во «внутреннее» направление магии. Власть он выстраивал соответствующим образом. Официальная точка зрения такова, что он практиковал человеческие жертвоприношения. Тогда закономерен вопрос: жертвоприношения – кому? Первый, судя по всему, был и так достаточно могущественным волшебником, раз успешно комбинировал колдовство и жречество. Скорее всего, речь идет об использовании крови – ведь она является одним из могущественнейших источников энергии. Однако для этого вовсе не обязательно убивать. Смею предположить, что далее сыграла свою роль простая человеческая природа, склонная боятся всего непонятного и возводить опасность до вселенских масштабов. Волшебники все время говорят, что магглы нас не понимают, от того боятся и ненавидят. Сами волшебники в подобной ситуации ведут себя ровно также.
Таким образом, столь углублённые познания «внутренней» магии стали источником силы Первого, а также причиной дальнейшего схождения с ума (по офф. версии) и краха царства (всем известный, даже магглам, Потоп).
Справедливости ради, стоит заметить, что о деятельности Первого вообще довольно трудно судить, в виду отсутствия каких-либо прямых сохранившихся свидетельств. Тем не менее, то, с каким упорством всем насаждается официальная версия, просто вынуждает искать альтернативные объяснения.
Фактически, именно благодаря Первому волшебники четко осознали: в магии есть разделы, в которые нельзя допускать обычных волшебников. Точнее, лучше вообще не соваться.
Далее следует обратиться к Египетскому царству – одному из наиболее значимых и могущественных после Потопа. Причем, довольно длительное время сохранявшим свое положение. Многие считают, что столь длительный расцвет обусловлен тем, что Египет сочетал в себе глубокую религиозность и искусность в колдовстве: первым ведали жрецы, вторым – непосредственно фараоны и аристократы.
Говоря о Египте, следует особое внимание уделить фараону Аменхотепу IV, более известному как Эхнатон. Известен он, прежде всего, осуществлением небывалого религиозного переворота в поразительно короткий срок. Доподлинно установлено, что в юности будущий фараон был слаб здоровьем и все детство провел вдали от Фив и даже за пределами Египта (где, судя по всему, он обрел немалые магические знания). Некоторые источники косвенно указывают, что это было сделано целенаправленно: якобы жрецы получили предсказание, что этот ребенок их сокрушит, а потому сделали все, чтобы его удалить (следует отметить, что изначально в цепочке претендентов на престол Эхнатон был далеко не первым, и жрецы вполне могли позволить себе не устранять его физически). Эта причина в целом объясняет и тот факт, почему по восхождении Эхнатона на престол у него практически тут же возник конфликт со жрецами.
Причин успеха фараона можно выделить две:
1. Успешные военные походы в Передней Азии и Нубии привели к небывалому обогащению жрецов и аристократии и, вместе с тем, усилилось угнетение более низких слоев населения, которые впоследствии поддержали реформы фараона.
2. Примерно во время начала царствования Эхнатона случилась катастрофа (причины которой сейчас установить невозможно): произошел взрыв вулкана на острове Санторин. Сила его была так велика, что на долгое время небо над Средиземноморьем и Египтом было закрыто черным ядовитым облаком. То, что позже стало известно как Тьма египетская. Надо ли говорить, что вера в могущество жрецов при таком раскладе даёт трещину?
Эхнатон, судя по всему, сумел справиться с проблемой облака и массовых отравлений. Каким образом, правда, точно сказать сложно. Впоследствии любые упоминания вообще об извержении это вулкана и деятельности фараона в частности были старательно стерты со страниц истории Египта.
Приписав заслугу спасения народа от тьмы Атону, Эхнатон довольно быстро вводит новый культ, который быстро приживается (судя по всему, народу к тому времени прежняя религия, соблюдаемая веками, изрядно надоела) повсеместно. При этом Эхнатон становится и главным жрецом.
Таким образом, в истории вновь появляется правитель, соединивший в себе два начала: колдовства и жречества. При этом, объективно говоря, период правления Эхнатона нельзя охарактеризовать как неспокойный (ну, за исключением борьбы с представителями старой жреческой касты) или упаднический.
Эхнатон процарствовал всего 17(18) лет. Далее происходит кое-что интересное. Преемник Эхнатона, сохраняя его нововведения, процарствовал всего 5 лет. Следующий правитель – Тутанхамон – возвращает всё на круги своя: Атон забыт, Амон вновь почитаем. В итоге именно на нем прерывается XVIII династия.
А интересно вот что: имя Эхнатона, равно как и упоминания Атона повсеместно старательно удалялись из письменных источников. Более того, Эхнатон был фактически объявлен приспешником неких темных сил и врагом всего Египта. По сути, жрецы просто расписались в своём бессилии перед фараоном и невозможности одолеть его как жреца и колдуна. Таким образом, очернение имени фараона явилось следствием банальной человеческой зависти, злобы и слабости.
Том отвлекся от букв на пожелтевших страницах, рассматривая представленную в виде пирамиды схему египетского общества при Эхнатоне, на вершине которого стоял сам фараон, ему подчинялись жрецы и колдуны, а далее ранжировалось маггловское население. Казалось невероятным, что когда-то волшебники и магглы жили вместе. Конечно, общество было не идеальным и всякое случалось, но все же…
Риддл невольно задумался, каким бы был сегодняшний день, если бы волшебники не ушли в подполье. В таком случае он никогда бы не попал в приют. Над ним никто бы не смел издеваться или в чем-то притеснять: ведь он – волшебник – на вершине общества по праву сильного. Впрочем, это право накладывает и определенную ответственность…
У него никогда и мысли бы не возникло, что это с ним что-то не так, что он ненормальный.
Мальчик непроизвольно дернулся, вспомнив не самые приятные моменты своего детства. Почему он должен был жить так?.. Он бы, наверное, обиделся на подобную несправедливость судьбы, если бы с детства не уяснил: жизнь вообще несправедлива. Ко всем.
Откинувшись на стуле, Том обвел взглядом стеллажи. Просто удивительно, как прочие ученики довольствуются тем, что им выдают учителя. Он встрепенулся и вновь вернулся к чтению.
Понятия Белой и Черной магии приобретают некоторую четкость во времена Древней Греции и Рима. На их расцвет пришлось огромное количество магических открытий и изобретений. Это были времена, когда волшебники с головой окунались в исследовательскую деятельность (Андрос Неуязвимый, Фалько Эсалон, Мопсус), зачастую обращаясь к наименее изученным и наиболее опасным областям (особо прославился на этом поприще Герпий Злосчастный). Неудивительно, что именно тогда обозначилась проблема запретов в магических искусствах.
Примечательно, что и Греция, и Рим фактически погибли по одним причинам. Расцвет и резкая деградация, которая произошла, когда магическая верхушка перестала заботиться о потребностях общества, погрязнув в междоусобных интригах, а в отношении магглов перешла тонкую грань между образами «неразумного младшего родственника» и «грязного скота». Тех, кто её перешел почему-то стало принято именовать приспешниками темных сил, хотя практиковали из них то, что называется темной магией, едва ли не единицы.
…В период после Барьера и Средневековья происходит постепенная сначала подмена понятий: областей магии, направленной внутрь – на Черную, а вовне – на Белую; затем происходит искажение этих понятий, которое царит и поныне. Сегодня черной магией считаются любые действия, изначально задуманные для причинения какого-либо вреда другому волшебнику. То, что эти же заклятия зачастую используют и сами защищающиеся в расчет почему-то не берется.
Однако давайте вдумаемся в суть сегодняшней магии. Например, анимагия – превращение волшебника в животное – не что иное, как разновидность магии, направленной на изменение себя (именно поэтому этот раздел так сложен, и освоить его могут единицы), т.е. с точки зрения волшебников раннего Средневековья – это Черная магия. Таким образом, весь раздел трансфигурации, посвященный трансформации самого волшебника – есть Черная магия. Столь любимая некоторыми трансгрессия – перемещение человека в пространстве – тоже внутреннее преобразование – Черная магия. Между тем, самое страшное проклятие смерти – Авада Кедавра – есть не что иное, как проявление магии, направленное вовне, т.е. Белая магия. Парадокс? А ведь так можно перебирать заклятия очень долго.
Грубо говоря, сегодняшняя магия – Серая – мешанина, состоящая из колдовства, направленного внутрь и вовне. Хотя преобладают все-таки разделы, направленные на изменение окружающего пространства (это связано, прежде всего, с потребностями волшебников, и уже во вторую очередь со сложностью «внутренней» магии). Вывод напрашивается сам собой: деление магии на Черную и Белую не имеет под собой объективного основания. Соответственно, науки типа Защиты от Тёмных искусств выглядят довольно странно, ввиду отсутствия четкого определения этих самых Тёмных искусств, равно как и нарекание волшебников тёмными. К сожалению, все эти штампы настолько въелись в сознание большинства волшебников, что никто даже не задумывается об очевидном абсурде устоявшихся взглядов.
Разделение магии на Черную и Белую столь же абсурдно, как и деление на Доброе и Злое. Природа не оперирует понятиями добра и зла, черного и белого, всё это – лишь человеческая выдумка, призванная упростить восприятие жизни.
Справедливости ради следует заметить, что для колдунов, например, Дальнего Востока вообще подобное разделение нетипично. В данном случае это объясняется культурными различиями. Я имею ввиду, конечно, концепцию Инь-Ян, лежащую в основе мировоззрения восточных народов: мир постоянно меняется, противоположности дополняют друг друга, следовательно, человеку надлежит сохранять эти противоположности в балансе. Что для одного добро, для другого – зло, и так далее… То же касается и колдунов (шаманов) в различных мелких племенах Африки, Америки, Азии (Боран, Алеут, Тунгус и др.), у них нет деления магии на черную и белую…
Риддл на несколько секунд замешкался, а потом перечитал последнюю страницу еще раз. Вот оно. Если раньше его только настораживали обтекаемые определения, используемые на Защите от Темных искусств, Истории и других предметах, то теперь он четко сформулировал для себя, чем они ему не нравились и вызывали несогласие. Впрочем, ничего нового в том, что учителя знакомили детей лишь с одной точкой зрения, не было. Так всегда происходит.
Некоторое время он просидел, обдумывая слова автора, сопоставляя их с полученными ранее знаниями по истории. Воистину, чтобы понять суть происходящего, нужно знать несколько точек зрения.
Риддл устало протёр глаза и вернулся к книге.
Всю ночь он ворочался, продолжая обдумывать прочитанное. Том чувствовал, в его мировоззрении определенно что-то изменилось.
