Можем показать вам кровь, любовь и риторику,
можем кровь и любовь без риторики,
или кровь и риторику без любви.
Единственное, чего не можем,
так это любовь и риторику без крови.
Без крови никак нельзя, на ней все замешано.
Розенкранц и Гильденстерн мертвы,
Т. Стоппард
Пролог
Бывают взгляды,
из которых сразу же явствует,
что за ними последует.
Рождественский пёс,
Даниэль Глаттауэр
1934 г., июль
Над Берлином царила неестественная тишина. Все виновные уже были казнены, а палачи отдыхали или праздновали. Ночи длинных ножей, как их назовут потом, подошли к концу. Вместе с тем, была какая-то напряженность. Когда нечто уже случилось, но главное – впереди.
Раздался хлопок, на который совершенно никто не обратил внимания, хотя он гулким эхом раскатился во все стороны; и на площади, под сенью липовой аллеи, появился человек. Трудно было точно сказать, сколько ему лет. На вид – около пятидесяти, но двигался он с потрясающей быстротой и проворностью. Внешний облик его был несколько странный, особенно на фоне военных в строгой форме. Длинная темно-синяя мантия и лихо нахлобученная остроконечная шляпа, сдвинутая набок. Не менее вызывающе выглядели длинные густые рыжевато-каштановые волосы и такая же короткая аккуратная борода, хотя кто-то, возможно, назвал бы ее щетиной. Не добавлял серьезности и удивительно крючковатый нос.
Иными словами, появившийся человек был волшебником.
Оглядевшись, мужчина быстрым шагом направился к раскинувшемуся на площади зданию оперного театра, с некоторых пор не использовавшемуся по прямому назначению. Между окнами висели длинные красные стяги со свастикой и едва заметно покачивались. Парочка дежуривших у входа солдат не обратили никакого внимания на хлопнувшую перед ними дверь.
Не замечая богатого убранства холла и коридоров с лепниной и вычурными люстрами, мужчина поспешил наверх, туда, где были кабинеты. Мимо в сопровождении пары помощников промчался невысокий мужчина лет сорока: простой серый костюм, идеально зачесанные набок волосы, аккуратные усы. Он тоже не заметил ночного гостя.
Нужную ему комнату незваный гость нашел без труда – на всем этаже свет горел только в одном месте.
Толкнув приоткрытую дверь, он оказался в довольно большом кабинете. Массивный деревянный стол темного дерева, несколько книжных шкафов. Тяжелые портьеры налитого бордового цвета чуть покачивались – окно было открыто. Здесь присутствовал даже камин, в котором сейчас горел освещавший помещение огонь. Хотя летние ночи вообще-то были весьма теплыми, и никакой необходимости в обогреве не было.
- Давно не виделись, Альбус, - приветствовал гостя сидящей в кресле мужчина, качнув бокалом вина в руке.
Он выглядел несколько моложе, особенно в таком полумраке. Светлые вьющиеся волосы, небрежно падающие на лоб и голубые глаза, довольно худое лицо. Рукава черной рубашки закатаны, жилетка расстегнута, сюртук же висит на спинке кресла, черные брюки, высокие сапоги – он всегда предпочитал удобство в одежде. Впрочем, к тому, скорее, располагала форма Дурмстранга, к которой за годы учебы слишком привыкаешь.
Казалось, поздний визит мужчину совершенно не удивлял. Вся его поза говорила о расслабленности, на губах играла легкая полуулыбка, а на круглом столике стояла открытая бутылка и еще один бокал.
- Геллерт, - волшебник замер на пороге.
- Ну что ты там встал? – Гриндевальд вяло поморщился. – Присаживайся, выпей вина. Отменный букет, к слову. Двадцатилетняя выдержка. Прямиком из Испании.
Дамблдор, замешкавшись на несколько секунд, таки принял приглашение и уселся напротив. Бутылка, повинуясь воле хозяина, взмыв, наполнила бокал, который тут же подлетел к гостю. Подхватив его, Альбус сделал глоток и поставил бокал на ручку кресла.
- Значит, все-таки ты, - констатировал мужчина. В его голосе проскользнула едва заметная досада.
- На секунду мне послышался укор в твоем голосе, - Геллерт склонил голову набок, изучая бывшего друга. Он пытался разглядеть в этом взрослом мужчине следы восторженного подростка, разделявшего его идеи.
- Нет, тебе не показалось, - волшебник качнул головой.
- Мы не виделись столько лет, и первое, что ты делаешь, это упрекаешь меня, - Гриндевальд улыбнулся. Его улыбка была все такой же хитрой и вместе с тем обаятельной. – Это вроде как… обидно даже.
Дамблдор тяжело вздохнул: есть вещи, которые не меняются.
- С каких пор ты стал водиться с подобными… - он на секунду замолчал, подбирая слова, - людьми?.. Не похоже на тебя.
- Ты, как я слышал, тоже стал тем еще защитником магглов. Почему мне нельзя взять парочку под свое крыло? – Альбус промолчал, и тот продолжил. – Учитывая обстоятельства нашего расставания, едва ли твой визит можно считать дружеским, не так ли? – Взгляд гостя изменился. В нем поочередно мелькнули страх, сожаление и лед. Едва ли многим доводилось видеть его таким. Улыбка сползла с лица Геллерта. – Мы были молоды, глупы и несдержанны. То был лишь несчастный случай, Альбус…
Гость отвел взгляд в сторону. Геллерт едва сдержал понимающую усмешку. Он знал, что гложет его бывшего друга. Боязнь, что это был не несчастный случай. Боязнь, что один из троих волшебников в той комнате был убийцей. А еще совесть на пару с пожирающей виной, но не столько за смерть сестры, сколько за чувства облегчения и свободы от этого тянущего вниз груза. Геллерт знал это совершенно отчетливо, возможно, даже лучше, чем сам Альбус, который ни за что не признался бы в собственном малодушии. Они ведь были во многом похожи: им обоим хотелось славы, открытий и всеобщего признания. Юные балбесы с высокой целью – вот кто они были. И суть не в том, что в итоге пошли разными путями. Суть осталась прежней. Вот только Дамблдор, в отличие от него, будет возвращаться к тому дню до конца жизни. Вспоминать и бояться.
- Ты все еще ищешь их? – справившись с собой, спросил Альбус.
Геллерт испытующе посмотрел на собеседника. Зачем ему это?..
- А ты?.. – начал было Гриндевальд и, замолкнув, понимающе улыбнулся. Все же они слишком хорошо друг друга знали, хоть то и была всего пара месяцев. – У меня довольно много дел, знаешь ли. Поиски артефактов – далеко не основная моя задача… Впрочем, если что-нибудь обнаружу…
Рыжебородый волшебник упрямо покачал головой:
- Что ты задумал, Геллерт?.. Неужели ты все еще хочешь?..
- Я? – он улыбнулся. Так обезоруживающе. - Я всего лишь хочу положить конец лжи. Всей лжи, - Гриндевальд нетерпеливо перебил друга. – Знаешь, надоело это лицемерие. Давно пора покончить с кривляниями. Магглы – вовсе не агнцы невинные. Волшебники, в большинстве своем, не интересуются их делами – политикой или наукой, к примеру. Когда-нибудь, прямо у нас под носом, они просто доведут этот мир до края... Ты разве об этом не думал?.. – Взгляд его стал жестким. В нем явственно читалась уверенность в собственной правоте. - И от них мы должны прятаться?.. Ограничиваться?.. Ну уж нет. Пора расставить все по своим местам. Скажу без лишней скромности, потом, возможно, я даже пожалею о своей откровенности… - на несколько мгновений Альбусу показалось, что он вновь увидел того семнадцатилетнего мальчишку, который с легкомысленной улыбкой рассуждал о судьбе магического мира. – У меня далекоидущие планы.
Дамблдор молча сверлил взглядом человека, сидящего напротив. Он, конечно, мог и возразить что-нибудь, за словом в карман он никогда не лез. Но одна мысль о том, что стало с его сестрой из-за магглов, выводила его из себя. Последующее заключение отца, невыдержавшая горя мать, возненавидевший его младший брат… Именно из-за магглов все в его семье пошло наперекосяк. Всему виной их неспособность принять неизвестное, невежество и страх. Сколько еще волшебников пострадают из-за этой системы?..
- Что ж. Я узнал, что хотел, - Альбус поднялся.
- Не желаешь присоединиться? – Геллерт усмехнулся, мгновенно уловив мелькнувший в глазах Дамблдора огонек бунтарства.
- Увы, - впервые за вечер он улыбнулся. – Власть – это не мое.
- Предпочитаешь научные изыскания? – понимающе хмыкнул мужчина. – Что ж, не мне осуждать твой выбор. – Отставив бокал в сторону, он поднялся и протянул руку. – Прощай, друг мой.
Дамблдор без колебаний протянул руку в ответ:
- Прощай, Геллерт.
Короткое крепкое рукопожатие, обмен взглядами. А в следующую секунду Альбус развернулся и вышел из кабинета. Оба они поняли одну простую вещь. Следующей их встрече лучше не бывать. Потому что для одного из них она обязательно закончится плохо.
