Глава 8, в которой новые змеи танцуют под старую дудкуПримечание автора: я не могу остановиться.
Роуз плохо ориентируется в пространстве. Она знает об этом с детства и с картами говорит на «Вы», уважительно, с реверансами и поклонами, но те все равно отказываются слушаться. Что уж говорить о послушании в сумерках. Или больше – при трансгрессии.
Девушка задерживает дыхание и резко моргает. Щелчок, подъем органов с переворотом, удар пяток о землю. Смена локации. И если раньше она блуждала по одной темной улице – то теперь её выбросило на совершенно другую… темную улицу. Которая очень похожа на предыдущую.
- Эй, а я вообще трансгрессировала? – спрашивает пустоту Роуз и растирает ямочку между ключицами, пытаясь отогнать подступающую тошноту. Она оборачивается вокруг своей оси ещё раз и срывается с места. Главное, не останавливаться. Мельтешить, крутиться, распыляться. Может, не отследят.
Роуз идет быстрым шагом, переходит на бег и сворачивает в городской парк. Маггловские кросcовки шуршащими толчками касаются сыроватой земли. Лишний повод не воспринимать её всерьез. На её работе нет официального дресс-кода, но Роуз с уверенностью может сказать, что стала первой вороной в белых кроссовках среди авроров. Это было бы действительно смешно, если бы не так грустно. Роуз носила кроссовки не для поддержания имиджа несуразного мракоборца, - на самом деле, ей просто часто приходилось убегать.
Уизли сжимает в руках палочку, но не делает попытки трансгрессировать еще раз. Хотя стоило бы. Чтобы наверняка. Но она слушает свое тело и с убивающей ясностью понимает, что силы пока на нуле. Она представляет свой магический потенциал в виде обычной маггловской батарейки, заряд которой мигает маленькой красной полоской у самого донышка. Нужно время, чтобы его восстановиться.
- Экспекто Патронум, - выдыхает она, и ярко-синий искрящийся шар вырывается из кончика её палочки. Он разгоняется и с хлопком исчезает в темноте.
- Должно сработать, - бормочет ведьма и буквально падает без сил, тут же поднимается и заставляет себя шагать дальше. Нужно уйти. У ее патронуса все еще не было облика, но несмотря на это он оставался ее визитной карточкой. Его нельзя было ни остановить, ни догнать. Крестный, что учил ее этим чарам, говорил, что ему нет нужды принимать вид какого-то внутреннего зверя. « Твой патронус неуловим, Роуз. А лучше о тебе и не расскажешь,» - смеялся Гарри Поттер.
Она волочит ноги к первой остановке, что встречается на её пути. Стягивает с себя мантию и забирается в грязный автобус, где наконец опускается на место. Роуз обращает внимание на сводки правил в салоне и поджимает губы – немецкий, она где-то не близко. В кармане гремит 3 доллара 25 центов, в голове - знания языка на уровне третьего класса. Магическая батарейка на нуле. Девушка оглядывается в поисках контроллера и заговаривает, усиленно дергая губами:
- Эн-шуль-дигун зи, битте, вер бист …?
***
Штаб-квартира 210k буквально дымится от разговоров. Люди в черном носятся от стола к камину, от камина к магическому табло свершений и от магического табло свершений к кулакам. Мне не по себе. Чувствую себя, будто заглянул к другу в гости, когда тот тушил пожар, в котором его дом горел.
- Ни сводок, ни пожирателя, ни чокнутой Уизли! – мужчина в желтом пальто тяжело опирается руками в стол и кричит. Мне даже кажется, что я вижу как влага из его рта задерживается в утреннем свете, сочащимся из окна. Его зовут Грегори Ротчестер, и он босс чокнутой Уизли.
Я неуверенно киваю и крепче сжимаю в руках пергамент.
- Малфой! – он вскрикивает так, будто это я растерзал пожирателя на маггловской площади, похитил сводки и помог Уизли скрыться в неизвестном направлении. – Где, черт побери, экспертиза «черных тигров»?
- Здесь, - протягиваю ему пресловутый свиток, он выхватывает его из моих рук и уносится кричать на кого-то ещё.
- Мистер Малфой, вот, выпейте, - рука Сьюзен протягивает мне чашку дымящегося кофе, и я благодарно киваю, хотя к напитку не притронусь. И даже не потому, что с профессией судебного колдомедика ко мне пришла подозрительность ко всему, что связано с чужими руками. Просто не пью кофе. И почти не боюсь подмешанного любовного зелья.
- Сьюзан, - девушка радостно оборачивается на мой отклик, - Забини не появлялся?
Уголки её губ опускаются, и она отрицательно мотает головой. Плохо.
Я в общем-то не волновался за Кимбола, от которого ничего не было слышно уже третий день. Я волновался за Роуз, которую он найдет. За Роуз, которая все ещё Уизли, но которая получит так, будто она уже Забини. Несмешная шутка, я понимаю, особенно учитывая тот факт, что Роуз Уизли с последней вылазки не отслеживалась ни на одном магическом радаре в течение восьмидесяти трех часов.
Я не состоял в резерве авроров, но страшно гордился тем, что мог шнырять вот так запросто по их штаб-квартире с чашечкой кофе в руке. Я с детства был пацифистом, а потому лезть в пекло, как Роуз и Ким, никогда не хотелось. Совсем другое дело - лезть после пекла, чем и должен заниматься среднестатистический судебный колдомедик.
Обычно я прихожу на место происшествия и по крупицам собираю картину магических действий, идентифицирую зелья, чаще посмертно. Взять, например, оборотные - два года назад на черном рынке начали сбывать редкий товар – зачарованный остается в позаимствованном облике после смерти. Приходится изрядно повозиться, чтобы доказать лженосительство. Иногда случается работать с игроками в квиддич – выявлять факт зелья удачи или иммуномодуляторов. Иногда удостоверяю качество зелий в лавках, устраиваю делегации на склады фабрик. Но ввиду близкого знакомства с Кимболом Забини, я быстро модифицировал свою профессию в гибрид штатного зельевара и оперативной ищейки. Словом, ужас какой я нужный парень.
Теперь о Роуз – я шкрябал брусчатку площади Серого Восстания несколько часов. Именно там был зафиксирован последний всплеск магии Уизли. Несильный, но стойкий. Только там. Я имею в виду, без нитей магии, без трансгрессивных ям. Просто будто завис.
Кимбол сам вывел меня на эту площадь и снова и снова тыкал носом. В придачу к её магии на месте я зарегистрировал ещё два магических вмешательства. Темных магических вмешательства – что очень плохо. Ким буравил меня взглядом долгие часы, но я отказывался признавать банальную версию событий – Роуз Уизли была взята практически без сопротивления двумя пожирателями смерти, и её супер-патронус для нас как хлебные крошки Ганселя и Гретель в темном лесу.
Я был не согласен. Во-первых, слишком чисто для Роуз – на месте должны были быть сплошные выбросы стихийной магии, ее заклинания никогда не отличались векторностью, они все будто бы петляли. Если были силы на патронуса – значит были силы, чтобы как минимум подорвать себя своим же патронусом. Во-вторых, последним заклинанием Уизли просто не мог быть призыв о помощи. Потому что патронус несет в себе 2 цели – передача информации или SOS. Никакого сообщения мы не нашли, но хочу сказать, что Роуз не из робкого десятка. Десятка неумелого, бедового, но смелого. Я точно знаю.
Забини не спит трое суток. Носится как угорелый по следам, на которые я его вывожу, выходит на палочки пожирателей, возвращается истрепанный, как старый пес. Если бы Роуз пропадала с периодичностью хотя бы раз в месяц, и у нас было пять Забини – от пожирателей осталась бы скудная кучка. Но Забини один, и ему всего 23 года. Он бесспорно хорош, но это едва ли пик его сил. Аврор как хороший коньяк – с годами становится только лучше. А потому Кимбол крушит и громит без разбору. И курит, как матерый шахтер перед обвалом.
Но Роуз жива – я эксперт в предсмертной магии и у меня что называется шестое чувство на живое-мертвое. Я пытаюсь ему передать часть своей уверенности, но тот огрызается и обещает убить девчонку, если той не повезет обнаружиться живой. К слову, девчонке тоже около 23, но Кимболу едва ли есть дело до этого.
На четвертые сутки Роуз, конечно, объявляется. Простенько, по-утреннему, через дверь.
В штабе пятиминутка, за столом собран поисковый отряд из девяти человек, среди них нетерпеливо сидит полуживой Кимбол, я буравлю его чашку с чаем взглядом и думаю, как незаметно подлить ему снотворное зелье. Раздается тихий стук в дверь, скрип, в проем проглядывает сначала рыжая голова, за ним костлявое плечо и тихой тенью - все остальное.
- Простите, опоздала, - шепчет Роуз Уизли и садится на свободный стул, руками показывая, что не хочет нас прерывать, мол, продолжайте-продолжайте.
- Уизли! – Ротчестер задыхается в ярости, открывает огнедышащую, вернее сказать слюнобрызгающую, пасть. Роуз в спешке закидывает туда папку с пергаментом, прямо в топку обсуждения.
- Я получила сводки. Всё здесь – списки численности пожирателей от сентября прошлого года. Подписи не везде разборчивы. У чистокровных самоуничтожаущиеся инициалы- они выгорают на бумаге, когда хозяин теряет документ. Древняя магия, думаю, вряд ли получится восстановить. Но вот с пожирателями попроще… будет попроще. Да, - она поднимает глаза и осматривает молчащее собрание, замирает на плече Кимбола и уходит взглядом вниз, к его рукам, только не глазам. Я и сам, признаться, сейчас не рискнул бы в них смотреть, - Очень задержалась, понимаю. Уходила от преследования.
Ротчестер брюзжит о затратах на её поиски, о бесполезном гоне кадров на спасательные отряды. Хотя по факту в отрядах состоял Забини и немного я, и нас никто не организовывал. Роуз опускает повинную голову и сидит оставшееся собрание без движения, будто под прицелом. Ее снайпер складывает руки на груди, откидывается на спинку стула и образцово-показательно молчит. В какой-то момент мне кажется, что Ким невербально накладывает на нее чары оцепенения.
Поисково-спасательный отряд быстро становится группой оперативной расшифровки данных с рекрутских сборов пожирателей смерти. В сводках, что потом и кровью добыла Уизли, оказываются числа собраний, их закодированные геолокации и некоторые имена. Данные, что называется просроченные, какой от них может быть толк? В любых повторяющихся событиях можно проследить закономерность и выстроить прогноз будущего. Плюс, имена полукровок, разумеется. Единственные выводы, которые делаются сходу за круглым столом – численность пожирателей усиленно растет за счет неприкасаемой ребятни. Промывка мозгов, введение новой символики и завуалированная версия старой сказки – по умолчанию.
Беда кроется как раз в этой самой новой символике. Аврорат разработал систему отслеживания призыва по старым меткам – за основу взял чары, по которым Волан-де-Морт обнаруживал тех, кто произносил его имя, в конце Второй Магической войны. Теперь стоило кому-то провести палочкой по зачарованному предплечью – к нему неизбежно устремлялся отряд авроров. Эта схема поиска проработала года полтора, пока пожиратели смерти не, начали внедрять «новый код доступа». Оставалось только поймать носителя этого нового кода и быстро разворошить осиное гнездо, пока матку не успели эвакуировать или, хуже, сменить.
Ротчестер снимает магическую копию с пергамента, размножает ее взмахом палочки и раздает собранию. Я по умолчанию получаю собственный экземпляр – чтобы не тратить время на введение в курс дела, когда отряд неизбежно столкнется с необходимостью экспертного заключения. Стоит Ротчестеру закончить совещание, волшебники быстро встают из-за стола, громыхая стульями, и спешат удалиться – авроры и правда страшно жадные до времени люди, но сейчас они вероятно стремятся выйти из зоны поражения. Центр зоны поражения, разумеется, Ким, который продолжает сидеть в той же демонстративно-расслабленной позе. Роуз поворачивает голову ко мне и медленно расправляет пальцы одной руки, шепчет «привет». На самом деле это не «привет», а «помогите», но я предпочитаю не лезть в пекло, как уже говорил. Поэтому я иду в глубь импровизированного «кабинета министров», где в нише прячется плита с чайником. Нагрудный карман мантии нежно греет пузырек с экстрактом валерианы.
Роуз хочет встать и уйти с места поражения, как ее коллеги, но понимает, что является поражающим фактором. Она ежится, плавится и задыхается под его глазами, пока наконец не переключается, выпрямляет спину и вздергивает подбородок. «Я не жертва». Забини чуть ассиметрично хмурит брови, с легким прищуром. «Ага». Началось.
И… Они молчат.
Пристальное выжидание. Кимбол напоминает белого медведя, сидящего на крыльце дома с продрогшим полярником внутри. Когда-то очень давно в школе они начали эту треклятую партию и все никак не могут закончить. Потому что никто из них не хочет проиграть. Как и выиграть, по-моему.
- Роуз, - произносит Ким, но это не выглядит как нетерпение. Он будто мудро позволяет ей одержать победу в молчанке.
- Кимбол, - вторит ему Роуз и неосознанно перенимает его позу – скрещивает руки на груди и облокачивается на спинку стула. Только Роуз как никак и есть тот продрогший полярник – все косточки замерли, будто кто-то стянул ее кожу и закрепил за спиной прищепкой. Забини же объективно выдохнул, даже смотреть приятно. Под глазами все так же лежат мешки, но радужки синие, глубокие, спокойные. Он незаметно втягивает носом воздух, пропуская через себя ее магию. Уизли здесь, живая и настоящая.
- Где ты была? – спокойно спрашивает он.
- В Дрездене.
Забини поднимает брови, впрочем, не очень ожидая от нее продолжения.
- Почему в Дрездене?
Роуз не обманывается его спокойствием и тихо начинает продумывать стратегию. Роуз умеет или говорить правду или не говорить совсем. В молчанке она уже победила, поэтому она честно отвечает:
- Я сбилась при трансгрессии, и меня затянуло в чью-то петлю. Выбросило с Дрездене, я хотела трансгрессировать около штаба, но, во-первых, я боялась, что они отследят меня, а, во-вторых...
Она мнется.
- А во-вторых, я истощилась, - Роуз говорит это почти громко, признавая.
- Сколько прыжков ты сделала?
- Я на допросе? – виляет Роуз. И я думаю, что наверняка больше трех. Роуз в отделе зовут попрыгунчиком. Я не стану никого обманывать и говорить, что спустя 6 лет Роуз Уизли наконец оправдала надежды родителей и научилась управляться с палочкой. Нет. Но аппарировала она виртуозно, будто на метле летала.
- Сколько прыжков ты сделала? – четко повторяет Ким, и чайник буквально разрывается свистом. Мне кажется, что закипел он слишком быстро, не иначе как стихия Забини. Я разливаю кипяток по чашкам и слышу:
- Восемь.
Лью кипяток мимо чашки, на собственные пальцы. Ким смеется. Но это не задорное и открытое «ха-ха».
- Издеваешься?
- Я петляла, пыталась уйти от преследования
- Каждая пятая трансгрессия заканчивается расщеплением. У нормального среднестатистического волшебника.
- Ну, а меня, ненормальную, не расщепило, – Роуз умудряется посмеиваться, мол, смотри как здорово.
- Как ты додумалась трансгрессировать восемь раз подряд? Откуда в тебе столько бреда, Роуз?! – Забини начинает повышать голос, и девушка прижимает уши к голове. Я не знаю, кто учил меня человеческой анатомии, и у Роуз, конечно, не шевелятся уши, – но лучше сравнения не подберешь, честно.
- Почему ты была там одна?
- Он уходил, Кимбол! Некогда было ждать, а Мортимер отставал – я потеряла его еще на первой аппарации.
Накладываю стандартный набор заглушающих чар на дверь. Незачем кому-то, кроме нас троих, волноваться. Где-то в шкафчике должна быть корица.
- Почему ты не трансгрессировала ко мне?
- Как... что? – девушку заедает как маггловскую пластинку. Она говорит на вдохе, что физиологически трудно, поэтому Роуз замолкает на секунду и пытается собраться с мыслями. Но Кимбол Забини – мерзавец, и он не жалеет ни женщин, ни детей, когда чувствует себя в силе выбить у них землю из-под ног.
- Почему ты не трансгрессировала ко мне?
- Я бы не смогла, - говорит она, но не думает, потому что в тот же момент Забини раздраженно цокает и из-под ворота ее свитера выскакивает бронзовый медальон, тонкой цепочкой держащийся за ее шею. Роуз рефлекторно хватает его и прижимает к груди.
Все правильно. Роуз сжимает в ладони не простую побрякушку, а фамильный медальон семьи Забини. Стоит ли говорить, что Кимбол подарил его ей не из-за красоты? Он зачаровал его наподобие индивидуального порт-ключа бесконечного пользования. Это значит, что артефакт мог перенести Роуз Уизли непосредственно в точку нахождения Кимбола Забини, где бы он ни находился. Ким провозился с ним несколько месяцев, но к порт-ключу было не придраться. Я даже по-хорошему завидовал его обладательнице. Во-первых, он реагировал строго на Роуз, не на отпечаток пальцев, звук голоса или ее магию, а на саму ее сущность. Во-вторых, он работал полностью на магии Кима, то есть от Роуз не требовалось никакой силы. Просто идеально для пользователя, который минимум ежемесячно доводит себя до истощения. И в-третьих, он переносил куда угодно. Первым делом мы с Роуз, конечно, помчались тестировать его на Хогвартсе, где держался антиаппарационный барьер. И это просто «магия какая-то», но, схватившись за медальон, Роуз исчезла, и оказалась в пяти тысячах миль от меня за одним столом с мирно завтракающим Кимом. Я из чистокровной четы Малфоев, но даже меня эта диковинка привела в восторг. Почти самоубийственно для Кимбола, если Роуз с медальоном окажется не в тех руках, да. Но всё-таки древняя магия по возможностям порой превосходит даже темную.
Роуз его не использовала. В том смысле, что никогда. 3 года носила на груди под огромными свитерами отца с единой буквой «R» (Молли Уизли могла бы уже организовать фабричное производство – столько ей приходилось вязать на бесконечных родственников). Носила под домашней пижамой, под старыми гриффиндорскими футболками. Словом, постоянно.
- Они могли последовать за мной.
- И что?
-Я боялась застать тебя врасплох, - осторожно отвечает Роуз, и Ким взрывается.
- Я работаю в аврорате 6 лет, и половину из них, 3 года чистого времени я провел на вызовах, с палочкой на готове, – Кимбол резко встает и, опираясь руками об стол, нависает над Роуз, - я сплю с палочкой в руке, а когда ты на вылазке, не сплю вовсе.
Девушка ежится, но голову не опускает. Смотрит на него прямо, своими горькими глазами. Он продолжает нависать над ней, тесно, будто огораживая спиной, плечами и руками от аврората, в котором они оба прожигают свою молодость.
- Это не посмертный оберег, Роуз, - говорит он почти угрожающе и отходит, - Я не прощу тебе, если ты умрешь с ним на шее, нетронутым.
На самом деле, Ким не простит себе. Он забирает из моих рук чашку и подходит к окну, спиной к комнате. Роуз аккуратно встает и повторяет его манипуляции с чаем и мостится ко мне. Ребята давно воспринимали меня как часть семьи. Не как третьего, но и не как элемент интерьера. Я был наблюдателем и лучше не скажешь.
- Зачем ты отправила патронуса? – вмешиваюсь я, но стараюсь говорить мягче.
- О, - Роуз улыбается, почти как безумный ученый, благо Ким этого не видит, - Я сконцентрировала в нем всю оставшуюся магию и отправила на серую площадь, пустив их по ложному следу.
Ким оборачивается, чтобы высказать, как "много" шансов было у этого мероприятия, но устало выдыхает. Медленно качает головой из стороны в сторону и произносит:
- Ты можешь не выходить за меня замуж, - я необдуманно глотаю в этот момент, и чай идет у меня носом, Роуз похлопывает меня по спине, но неотрывно смотрит на Кима. – Но мы наложим Брачные Узы.
Я пускаю носом чай второй раз. Роуз ошарашенно раскрывает глаза, но тут же начинает бормотать:
- Нет, нет, - она мотает головой из стороны в сторону, - нет, нет, нет.
- Да, Роуз, - ставит точку Кимбол.
У Роуз испуганный вид, но она продолжает тихо отрицательно мычать.
- Нет, нет, нет.
Брачные Узы – особые чары, связывающие не слабее Непреложного Обета. С момента наложения двое связаны на сверхчувственном уровне. Ким, конечно, не получит возможность читать мысли Роуз или ощущать, как она моргает, но Брачные Узы позволяют знать о друг друге на расстоянии. Например, если Роуз грозит опасность – он поймет это одновременно с ней. Или если Ким будет безудержно смеяться на одном конце Лондона, Роуз вероятно улыбнется на другом. « И в горе и в радости». Кимбол неистово любил древнюю магию, да.
– Либо так, либо никак.
- Это ультиматум?
- Абсолютный.
Я перевожу взгляд с него на нее и обратно. Какой ультиматум? Нет-нет-нет – теперь, кажется и я начинаю мотать головой. Кимбол слишком умен, чтобы ставить Роуз ультиматумы, от которых она побежит не дослушав. И тем самым разобьет сердце себе, Киму и, Мерлин, мне. Итого - если эти двое разойдутся – будет пострадают трое.
- Я поняла тебя, - Роуз поджимает губы и кивает, ставит чашку на стол и начинает мельтешить, не зная куда себя деть. Кимбол не делает попыток ее остановить, но с сомнением произносит:
- Вряд ли.
- Со мной сложно, - теперь Роуз кивает, кивает и кивает. Поворачивается и направляется к выходу. Я тяну руки к ней, к Киму и чувствую себя маленьким ребенком, которого оставили в Косом Переулке одного.
- Куда…? – растерянно произношу я. И Кимбол смеется. Роуз тем временем добирается до двери, Он проводит языком по внутренней стороне щеки. Она дергает ручку и та не поддается. Невербальное заклятие.
- Алохомора, - произносит она, но, конечно, безрезультатно. Роуз все понимает и устало упирается лбом в дверь, ждет секунду и тихо произносит, – Пусти меня, пожалуйста, Ким.
«Ким». Забини хмурится.
- Это запрещенный прием.
- Пожалуйста, - продолжает мяукать она и, отходя на шаг от двери, поднимает палочку.
Сейчас должно последовать «бомбарда», а дальше Мунго, Роуз без сознания, Кимбол у её кровати. Может, все про ультиматумы и забудут?
- Ты меня не поняла, - заключает Кимбол и широкими шагами сокращает расстояние между ними. – Либо ты произносишь со мной клятву, либо уходишь из аврората.
Я с облегчением выдыхаю. Они никогда не расстанутся.
- Не получится, - с сожалением говорит Роуз и пятится назад.
Ну, пока Кимбол жив, точно не расстанутся.
- Но третьего варианта нет, Роуз, - с сожалением говорит Кимбол и оказывается прямо перед её носом.
- А ты можешь немного отойти…
- Тебе, конечно, мог прийти в голову третий вариант, - как ни в чем не бывало продолжает Забини и оперативным движением аврора заводит руки ей за спину, сцепляя пальцы в замок на ее пояснице, - Но я твой первый и последний мужчина, Роуз, и с этим ничего не поделаешь.
Наверное, я такой же красный, как Роуз. Но у неё хотя бы есть оправдание.
- Забини, - предостерегающе говорит она и пытается оттолкнуться от его груди. Кимбол сочувственно улыбается и кладет подбородок на ее макушку. – Ты можешь вести серьезные разговоры на расстоянии?
- А ты думаешь, я шутки шучу? – тон его становится серьезным, но он всё также вжимает маленькую девушку в свою грудь. – Ты можешь представить, какого было мне трое суток думать, что ты мертва?
- Ты преувеличиваешь, - бормочет Уизли в его мантию. Он устало закрывает глаза, и мне становится по-настоящему жалко друга.
- Трое суток все магирадары говорили, что тебя больше не существует.
Повисает тишина. Проходит минута, другая, и я начинаю думать, что Ким просто заснул.
- Прости меня, - глухо доносится на уровне его груди и пронзительно шморгает. Роуз цепляется маленькими кулаками за складки его мантии и зарывается носом ему в межключичную ямку.
Я покрываюсь красной краской второй раз.
Кимбол стягивает руки на её лопатках и прижимается губами к её макушке. Смотрит на меня и улыбается уголком губ.
- Заключим Узы на следующей неделе. У тебя нет дежурств в среду?
Роуз замирает и выбирается из его рук. Кимбол хохочет.
- Нет!
- Да в чем проблема?
- Да неужели ты не понимаешь? – растерянно спрашивает она, вытирая рукавом глаза.
- Не понимаю – объясни.
- Скорп! – она беспомощно озирается на меня.
- Вот не надо трогать Скорпиуса! – прерывает её Кимбол, но Роуз продолжает смотреть на меня своими большими красными от слез глазами, я неосознанно открываю рот, - Нет! Даже не смотри на него, Роуз. Я обручаюсь с тобой, а не со Скорпом.
- Это навсегда, Кимбол, ты понимаешь? Тут не разведешься, не разъедешься.
- Я-то понимаю. Я и не собираюсь с тобой разводиться-разъезжаться.
- Я полукровка.
- Не думал, что ты ненавидишь чистокровных.
- Но твоя семья…
-Серьезно, Роуз? – Ким прерывает её, - Моя мать не может пережить без тебя ни одно Рождество. У моей бабушки ты проводишь времени больше, чем у своей собственной. Джорджиана шьет тебе платье свидетельницы на свою свадьбу.
Роуз становится пунцовой от стыда.
- Скажи уже настоящую причину, почему ты не выходишь за меня? – он повышает голос.
- Потому что я боюсь! – выпаливает Роуз, и стекло в оконной раме покрывается паутинкой из трещинок.
- Репаро, - произношу я, и паутинка исчезает. Я просто необходим при их ссорах, да.
- У меня нет синей бороды*, если ты о…
- Перестань, - обрывает она его шутку и обхватывает себя руками. – Я не уверена, что доживу до тридцати.
-Ты болеешь чем-то?
- Нет.
- Собираешься прыгнуть с вышки братьев Корданс?
- Нет!
Кимбол разводит руками в немом вопросе.
-Я не хочу, чтобы за мою жизнь нес ответственность кто-то ещё.
- Не хочешь со мной делиться, значит?
-Ты понимаешь, что я имею в виду.
- За что мне это? Это всё ты виноват, Скорпиус. Это ты связал наши судьбы, чертяга, - говорит Ким и улыбается, проводит пальцами по линии бровей и возвращается к Роуз, - Давай называть вещи своими именами. Ты боишься потерять свою свободу.
- Нет! – возражает она.
- Но фишка знаешь в чем, Роуз? – он склоняется к самому её уху и рассказывает, - Ты уже давно её потеряла.
И смачно чмокает её в ушную раковину. Роуз вскрикивает.
- Я не призываю тебя к детям и готовке семейных пирогов. Я только хочу знать, что ты в порядке, а если не в порядке – то насколько всё плохо и куда мне нужно аппарировать, чтобы всё исправить. Ты действительно можешь не дожить до тридцати. Одна - да. Со мной - шансов побольше будет.
Забини делает круг вокруг стола, берет свою копию сводок и продолжает:
- Тебе эти Узы нужны много меньше, чем мне – согласен. Наверное, потому что я никогда не пропадаю с магирадаров на 78 часов. Но ты выкидываешь такие фокусы. Так можно мне поменьше волнений в этой жизни? А то ведь такими темпами до тридцати не доживу я, - и в доказательство Ким оттягивает указательным пальцем тонкую кожу под правым глазом.
Кажется, это победа. Если не в войне, то в сражении. Роуз берет со стола свою копию и понуро следует за своим, я полагаю, будущим мужем. Он накрывает её плечи длинной рукой и мягко тянет зубами за кончик её уха, как бы подбадривая.
- Сейчас заглянем в какой-нибудь маггловский киоск, возьмем эту жирную лепешку с сыром и помидорами, а? – это он о пицце, конечно, - Завалимся домой, поразгадываем ребусы,- Ким приподнимает руку со сводками в кулаке, - О, ещё напишем маман письмо с приглашением, или, хочешь, сначала твоему отцу? Хотя нет, скажу мистеру Уизли завтра лично, точно. Там же ещё полагается разрешение спросить, да? Миссис Уизли давно в курсе. Скорп, ну чего застыл?
Я отмираю и догоняю друзей у выхода.
