Глава 8. Открытия«На доработку», — гласила надпись на папке, которую Трейси сунула Гермионе в руки с утра пораньше.
«Мистер Долфорд на совещании, — пропела она. — Он сказал, что ты там снова что-то упустила».
Гермионе очень сильно хотелось запустить папку Трейси в голову. Вместо этого она сдержанно поблагодарила девушку и, как только та вышла из кабинета, направила на документы волшебную палочку.
Один взмах и Гермиона убедилась в том, что Долфорд даже не открывал эту папку. Подумав, что она не зря наложила на документы усовершенствованную версию отслеживающих чар, Гермиона выругалась шепотом. Потом она взяла пергамент и написала Кингсли: Гермиона попросила министра принять её в любое удобное для него время.
***
Стол в кухне Поттеров буквально ломился от еды. Не слушая возражений Гермионы, Джинни поставила перед ней бифштекс, яйца по-шотландски, жареные помидоры, отбивные котлеты и большую тарелку с идеально нарезанным хлебом.
— А на сладкое будет пирог с патокой, — весело сообщила Джинни, подмигнув немного испуганной этим кулинарным изобилием Гермионе.
— У вас какой-то праздник? — поинтересовалась она.
Джинни сердито мотнула головой:
— Нет. Я просто учусь готовить.
Гермиона положила себе на тарелку яйцо по-шотландски — кажется, она не ела их триста лет — и отломила кусочек вилкой.
— Учишься? — удивилась она. — Да ты же хорошо готовишь.
— Да брось. До маминого уровня мне далеко.
Потянувшаяся за вторым яйцом Гермиона не могла с ней согласиться. Джинни пока проверяла, готов ли пирог, вонзая в него зубочистки. Однажды она видела, как Гермиона делает это, и тут же решила, что такой способ, куда удобнее чар: они вечно давали осечку.
— Всё очень вкусно, Джинни, — заверила Гермиона подругу.
Съев два яйца по-шотландски и парочку жареных помидоров, Гермиона почувствовала себя счастливейшим человеком на свете. Теперь она пила чай и следила за тем, как Джинни аккуратно вытаскивает пирог из формы и перекладывает его на белое блюдо с голубыми цветочками.
Потом она поставила его на стол и принесла пиалу с мороженым.
— Вообще-то я тебя похвалила, — напомнила Гермиона, когда Джинни стала разрезать пирог.
— О, — отозвалась она, подавая Гермионе тарелку с большим куском пирога. — Прости. А что ты сказала?
— Что всё очень вкусно, мне понравилось.
Джинни фыркнула:
— Спасибо, конечно, но от тебя я другого не ожидала.
— Неужто я не похожа на кулинарного критика? — притворно нахмурилась Гермиона.
— Совершенно не похожа, — убила Джинни все её мнимые надежды.
Когда тарелки были очищены, а посуда прибрана, девушки перешли в гостиную.
— Пока ты не залипла на занавески, — сказала Джинни.
Гермиона пожала плечами и послушно переместилась в комнату. Она тут же заметила на маленьком столике стопку открыток, ножницы и цветную бумагу.
— Готовишься к Рождеству?
— Ага.
Казалось, Джинни смутилась, будто Гермиона поймала её на чём-то неприличном.
— Сейчас уберу, — она положила всё в верхний ящик комода и объяснила. — Были с Гарри в магловской части Лондона, он завёл меня в магазин. И все эти, — она неопределённо махнула рукой. — Штуки показались очень интересными.
Гермиона кивнула. Она всё думала, как приступить к главному — спросить напрямую? Подойти окольным путём? Намекнуть? Рассказать историю коллеги?
«Угу. Последнее просто блестяще. Везёт же слизеринцам с их хвалённой хитростью. Малфой бы сейчас точно что-то придумал».
Вслед за Малфоем в голову влезла и Миллисента. Кажется, так много она думала о Булстроуд только на втором курсе после той самой истории с обороткой. Сейчас это казалось милым и забавным, а вот их совместный с Малфоем поход на вечер — который вообще не должен был волновать Гермиону — раздражал, как и любое напоминание о нём.
— О чём ты задумалась? — резко спросила Джинни, обернувшись к Гермионе.
Та растерялась и зачем-то сказала правду:
— О Миллисенте Булстроуд.
Вот тут уже потерялась Джинни. Она удивлённо хлопала глазами:
— Что? Почему?
Надо было как-то выбираться из этого глупого положения, и Гермиона, презирая себя за ложь, выдавила:
— Я видела её сегодня на улице.
Она решила не уточнять, где именно произошла эта встреча, потому что боялась запутаться ещё больше.
Джинни вдруг рассмеялась:
— Ну бывает. И что она настолько тебя впечатлила?
— Нет в принципе, но…
— Ладно, Гермиона, я знаю, что она не в твоём вкусе, — Джинни наконец присела на диван. — Надеюсь, и ты не в её. Хотя… представляешь, как Рон удивится, если ты приведёшь на его свадьбу Милли?
Гермиона недоумённо уставилась на подругу. Она решительно не понимала, к чему клонит Джинни. Та, кажется, догадалась, что её намёки только запутывают собеседницу.
Джинни картинно вздохнула:
— И ты правда не знаешь, что владелица «Мясного оазиса» предпочитает женщин?
— Нет.
По правде говоря, Гермиона даже не знала, что Булстроуд владеет сетью недавно захвативших магический Лондон кафе «Мясной оазис». Её личной жизнью Гермиона и вовсе не интересовалась (если не учитывать, последние сутки, конечно). Информация, случайно полученная от Джинни, порядком подняла Гермионе настроение.
«Но почему Малфой пригласил на приём женщину, с которой у него априори ничего не получится?», — подумала она, но потом, откинув эту мысль, повернулась к Джинни.
— Так, с Миллисентой всё понятно. А что насчёт тебя?
— Ну я целовалась с Парвати на четвёртом курсе, но мы обе были пьяны тогда и поклялись молчать об этом всю оставшуюся жизнь.
— Не знаю, что меня возмущает больше, — отозвалась Гермиона. — Твой ранний алкоголизм, тайные поцелуи с Парвати или то, что ты нарушила данную клятву. Но давай без шуток.
Джинни нахмурилась, но не стала утверждать, что не понимает, к чему ведёт Гермиона. Она пошла на кухню, а Гермиона осталась на своём месте. Скоро в гостиную влетел тот самый пирог с патокой, а потом чашки, тарелки и ложки. Расставив всё это на столе и отрезав Гермионе ещё больший кусок пирога, чем в прошлый раз, Джинни тяжело вздохнула:
— Ты беспокоишься за меня, да?
Гермиона кивнула. Посомневавшись, она всё-таки надкусила пирог.
— И Гарри просил узнать, что происходит?
Гермиона не стала спорить. Джинни хорошо знала, что пусть Гермиона уже много лет дружит с ней, у них с Гарри особая связь. Они привыкли делиться друг с другом сомнениями и тревогами.
— Я поговорю с ним сама сегодня вечером, — пообещала Джинни, оторвав взгляд от кружки, которую до этого внимательно разглядывала. — Пусть наша с тобой беседа будет… репетицией что ли.
Джинни будто собиралась с силами: сжала и разжала пальцы, потянулась к пирогу, отдёрнула руку и, помедлив, крепко обхватила кружку.
— Я хочу вернуться к «Гарпиям». Сказала об этом Сьюзен, когда мы ходили за платьем. Знаешь, — она сжала кружку ещё сильнее. — Сьюзен идеально подходит Рону. Я это поняла после нашего похода. До этого мне всё казалось, что в день свадьбы вы с Роном вдруг кинетесь друг другу в объятия…
Видимо, все эмоции, которые вызвало у Гермионы это высказывание Джинни, отразились на её лице, потому что миссис Поттер поспешила заверить:
— Я знаю, что это пустые фантазии. Но мне было трудновато от них полностью избавиться, пусть вы и не встречаетесь уже сто лет. И вот мы разговаривали со Сьюзен, и она вдруг сказала, что мечтает о том дне, когда свадьба пройдёт, и она сможет полностью посвятить себя их с Роном семье. Меня это, конечно, тронуло, но вместе с тем немного насторожило….
Джинни умолкла на минуту, откусила пирог, прожевала и продолжила:
— Сьюзен ведь целитель в Мунго, и, как мне говорили, довольно хороший. Но оказалось, что она готова отказаться от должности, если Рон захочет. Они это пока серьёзно не обсуждали, но я вдруг поняла, что он, скорее всего, захочет. И знаешь, судя по Джорджу, все мужчины этого хотят.
— Думаешь, Гарри тоже?
Гермиона, кажется, поняла, наконец, почему Джинни так сильно нервничает и готовит ударными темпами.
— Мне кажется, тайно — да. Он же видит, что в нашей семье только Одри работает, но она жена Перси, а тот всегда от всех отличался.
Одри трудилась вместе с Перси в Отделе магического транспорта. Гермиона часто слышала, как они в гостях обсуждали рабочие вопросы (и тогда даже казалось, что в Отделе транспорта действительно происходит много интересного). Правда, в конце концов, она сдавалась и напоминала мужу, что стоит отвлечься и хорошенько повеселиться. Вряд ли бы Одри послушалась, если бы Перси вдруг захотел превратить её в домохозяйку.
К тому же Гермиона не верила, что Гарри может хотеть чего-то такого. Хотеть чего-то, что не принесёт Джинни счастья. Она убеждала в этом подругу почти час, пока Джинни не пробормотала:
— Сдаюсь-сдаюсь. Но мы действительно хотели второго ребёнка, а это не совместимо с карьерой ловца. Знаешь, на самом деле, у меня есть ещё одна затея, так сказать.
— Какая же?
Джинни слегка покраснела:
— Я хотела бы попробовать себя в журналистике — писать статьи на спортивную тему.
Тут Гермиона вспомнила номер «Пророка», который видела у Джинни в прошлый раз.
— Но почему «Пророк»?
— Мне нравится их спортивный раздел, да и других вариантов особо нет.
— Слушай, — поддавшись порыву, Гермиона взяла подругу за руку. — Поговори обо всём откровенно с Гарри, не бойся, что он разозлится. Гарри любит тебя уже столько лет и всегда будет любить. Он поможет тебе. И подскажет, как быть со статьями. Может, обратится к Кингсли, и в «Зеркале» появится новый раздел…
— Ну ты фантазёрка, — рассмеялась Джинни, обнимая Гермиону.
***
Когда вечером в камине что-то затрещало, Гермиона первым делом подумала: «А разве Малфой должен был прийти сегодня?»
Она заправила прядь за ухо и приготовила ехидную реплику, но на ковёр вышел вовсе не Малфой. Осознав, что на ковре стоит Рон, Гермиона улыбнулась как можно шире — не могла же она всерьёз опечалиться из-за этого — и поприветствовала нежданного гостя.
— Не думала, что ты придёшь…
— Прости, забыл предупредить, — Рон почесал затылок. — Как-то не вспомнил, что на наших каминах не стоит никаких ограничений-оповещений.
— Что-то случилось? — заволновалась Гермиона.
Она давно не видела Рона таким смущённым. Гарри обычно шутил, что от солёных шуточек этого Уизли нужно спасать детей, беременных и стариков. Но сейчас Рон будто снова стал студентом Хогвартса — неловким и милым.
— Ничего, — поспешно заверил её Рон. — Просто принёс тут.
Он достал из внутреннего кармана мантии немного помятую бумажку и протянул её Гермионе. При ближайшем рассмотрении лист оказался приглашением на свадьбу Рональда Билиуса Уизли и Сьюзен Мари Боунс.
— Мама настояла, — объяснил Рон, заметив, как Гермиона смотрит на имена брачующихся, выведенные большими золотистыми буквами (сама открытка была кремово-белого цвета).
— Спасибо большое, — улыбнулась Гермиона.
— Ты можешь прийти с кем-нибудь, — вдруг выпалил Рон. — У тебя ведь по-любому кто-то есть, да?
И услышав этот отчаянный тон, Гермиона поняла, почему Рон так смущался: он чувствовал себя виноватым. У него скоро свадьба, а Гермиона — бедняжка — коротает свой век в одиночестве.
Эта забота умилила Гермиону, и она тут же ответила:
— Конечно. Я приду с кем-нибудь, — и, наткнувшись на удивлённый взгляд Рона, исправилась. — С моим парнем.
Рон кивнул. Потом Гермиона предложила ему чашечку чая, он отказался, но ещё долго стоял у камина, рассказывая, как не хочет цеплять к смокингу бутоньерку («Бредятина какая-то»).
Узнав, что Гермиона была в гостях у Джинни, Рон закидал её вопросами: из-за работы он всё не мог забежать к Поттерам, а уж тем более навестить только Джинни без Гарри.
— Джордж ведь потом перед ней извинился, — сказал Рон, когда они вспомнили о вечере в Норе. — Джинни знает, что он не хотел грубить. Просто Анджелина всё пилит его: говорит, не нужно было уходить из «Торнадос». Но ведь быть охотником так тяжело, кто захочет, чтобы его жена выделывала трюки в небе и пряталась от бладжеров.
Рон остановился и с укором взглянул на Гермиону:
— Ну чего ты так улыбаешься?
Она только вздохнула:
— Думаю о том, как сильно мы все повзрослели.
Гермиона размышляла об этом, и когда Рон ушёл, сказав, что обязательно оценит её кавалера. Раздумывая над поступками Джорджа, сомнениями Джинни и словами Рона, Гермиона думала о том, что в мире магов есть вещи, в которых он ужасно отстаёт от магловской реальности. И дело не только в мантиях или привычке писать на пергаменте — тут всё куда глубже запрятано.
Другой вопрос — она никогда не предполагала, что защищать архаичные порядки будет Джордж Уизли. Но, зная, как много он уже потерял и, лишь смутно догадываясь, чего ему стоило возвращение к реальности, Гермиона не могла по-настоящему осуждать его за деспотизм. Он слишком сильно боялся, что с Анджелиной случится беда… Неужели она этого не понимала?
Снова и снова спрашивая невидимую миссис Джордж Уизли об этом, Гермиона, свернувшись клубочком, уснула на диване.
***
Когда Долфорд увидев Гермиону в офисе, первым делом бросил ей в руки стопку документов и выкрикнул что-то нечленораздельное, ей пришлось несколько раз глубоко вдохнуть. Убийство начальника было ничем не лучше избиения Трейси и также невозможно.
— Что вы сказали? — уточнила Гермиона.
Долфорд одарил её взглядом аля «с какими тупицами приходится работать» и повторил:
— Отнеси в международный отдел и передай Блейзу Забини.
Стоило бы спросить, почему документы нельзя передать другим способом и где шатается Трейси, но Гермиона знала, что это бесполезно. Она пошла в международный отдел, пытаясь настроить себя на позитивный лад: вот сегодня в обед у неё встреча с Кингсли. Разве не отличная новость?
В дверях международки Гермиона столкнулась с какой-то девушкой. Разглядев незнакомку, Гермиона поняла, что перед ней Лаванда Браун. Её светлые волосы были распущены по плечам, глаза накрашены — на вкус Гермионы, слишком сильно, — а пухлые губы тут же растянулись в нежно-фальшивом «привет, Гермиона».
Общаться с Лавандой не хотелось, пусть все обиды и остались в прошлом, но ради приличия пришлось перекинуться парой слов.
Постучав в кабинет Забини (на самом деле, на нём висела табличка «Главные специалисты Отдела Драко Малфой и Блейз Забини») и, не дождавшись ответа, Гермиона дёрнула дверь на себя.
Сделав несколько шагов, она оказалась в небольшой комнате, обитой деревянными панелями. Стандартный кабинет украшала парочка картин, которые висели над рабочими столами. На одной из них был изображён водопад — «Успокаивающее зрелище», — на другой — развалины дома. Под этим полотном, выполненным в тёмных тонах, сидел Малфой.
Когда Гермиона зашла, он поднял голову и теперь смотрел на неё внимательно, будто выжидал.
— Привет, Малфой, — сказала Гермиона, которая устала играть в гляделки. — Я принесла документы Забини. — Она кивнула на второй стол. — Он же тут сидит?
Малфой картинно закатил глаза:
— Ну я всегда знал, что у гриффиндорцев есть определённые проблемы, но не представлял, насколько они масштабны: сейчас за этим столом никто не сидит, Грейнджер.
Встав, Малфой подошёл к ней и, протянув руку, помахал в сторону стола Забини:
— Видишь, никакого эффекта.
Гермиона с каждой минутой всё больше убеждалась в том, что вселенная подталкивает её к убийству. Возможно, самой себя.
— Ты такой остроумный, Малфой, аж умереть можно, — произнесла она и сделала шаг к столу, чтобы положить документы.
Малфой опередил Гермиону и перегородил ей дорогу.
— Тебе что заняться нечем? — спросила Гермиона раздражённым тоном.
Она попыталась обогнуть его, но в результате они просто стали ещё ближе. Теперь их разделяли всего несколько сантиметров. Гермиона чувствовала запах его одеколона — не бьющий в нос, но обволакивающий, с приятной горчинкой. Это отвлекало. Сам Малфой отвлекал.
Отступив назад, она прижала к себе стопку:
— Ну сколько можно…
По губам Малфоя пробежала извечная хитрая улыбка:
— Да хоть до бесконечности, Грейнджер. Давай я тебе помогу.
Он попытался выхватить документы у неё из рук, но Гермиона сопротивлялась, и в итоге листы рассыпались по полу. Гермиона хотела присесть, чтобы собрать их, но Малфой остановил её:
— Я сам.
— Да я могу помочь, — начала Гермиона.
Малфой недовольно цыкнул:
— Это невыносимо. Положись уже на меня, Грейнджер. Хотя бы тут.
Странный призыв тронул Гермиону. Она осталась стоять, наблюдая за тем, как Малфой поднимает с пола документы.
«Положись на меня… Он что действительно это сказал?»
Гермиона готова была убедить себя в том, что ослышалась. Она всё удивлялась тому, какой Малфой гибкий — легко меняет тон, переходит из состояния в состояние, от одной игры — к другой.
«Видимо, я начинаю по-настоящему привыкать к нему. Раз стала замечать такие вещи», — подумала Гермиона.
Малфой тем временем встал и положил документы на стол Забини. Тут из той щели, которую Гермиона оставила между дверью и косяком, вылетел бумажный самолётик. Он приземлился на руку Гермионе, и та, подсмотрев внутрь, заметила знакомый почерк.
— Шеф тревожится? — спросил Малфой.
— Нет. Это Гарри.
Уже произнеся последние слова, Гермиона поняла, что их стоило оставить при себе. Надо было запомнить: Малфой становился сам не свой, когда она упоминала Гарри.
— Ваш роман продолжается? Не можете и секунды друг без друга?
— Конечно, — огрызнулась Гермиона.
— И не стыдно тебе уводить Поттера из семьи? — задав вопрос, Малфой снова переместился к Гермионе.
Они стояли слишком близко, но Гермионе не хотелось отступать. А ещё она мечтала, чтобы Малфой заткнулся и перестал нести чушь.
— Слушай, Малфой, перестань уже, а? Я, Джинни и Гарри не виноваты, что тебя мучает неразделённая любовь к Миллисенте.
— Мне кажется, или ты… ревнуешь, Грейнджер? — он подмигнул ей.
Гермиона фыркнула и почувствовала, как заливается румянцем. Найдя в себе силы, она выдавила:
— О да. Миллисенту к тебе.
— Правда?
Вопрос, заданный Малфоем повис в воздухе. Больше никто ничего не говорил. Гермиона слушала дыхание Малфоя и думала, когда же можно будет развернуться и уйти. Ведь ей действительно пора, определённо пора. В глазах Малфоя она различала отголоски собственных эмоций и мыслей. Через несколько минут они оба одновременно отступили назад.
— Я ещё не успел поговорить с Забини, — сказал Малфой. — Сам он молчит, это странно.
— Напиши мне, как выяснишь что-нибудь, — попросила его Гермиона, выходя из кабинета.
Малфой пообещал. Он больше не смеялся и снова изучал её взглядом.
«Когда уже это прекратится?», — подумала Гермиона.
— Я сегодня иду к Кингсли, — зачем-то добавила она, точно не решаясь закрыть дверь и полностью отделить себя от этой комнаты и странного пейзажа над малфоевским креслом.
— И хорошо, — тут же ответил Малфой. — Знаешь, он даже меня не кусает.
Малфой снова подмигнул ей, и Гермиона всё-таки затворила дверь. Правда, его лицо — этот понимающий и — неужели — ободряющий взгляд, тёплая улыбка, застывшая в уголках губ — продолжало стоять у неё перед глазами.
***
Записку от Гарри Гермиона развернула, когда пришла в свой кабинет.
«Ты просила оперативно сообщать тебе всё, что касается тётушки. Мы решили за ней приглядывать», — писал Гарри.
Гермиона легко поняла истинное значение этих слов: они установили слежку за Свиттом. Хороший ход. И, кажется, единственный, который у них остался.
Съев дольку шоколадки, которая лежала на её рабочем столе, Гермиона решила ещё раз просмотреть документацию по своему проекту: нужно было хорошенько подготовиться к встрече с Кингсли. Ведь кто бы что ни говорил, министр никогда не делал ей поблажек. Да Гермиона и не хотела этого.
