Глава 79: Что вы оставляете позади— Разве вы не хотите изучить ее? — тихо спросила Риза.
Рой сидел за столом, глядя на холодную печь. Он поднял голову, услышав ее слова.
— Что? А. Это... твою... ну...
Слова застревали в горле. У нее было озадаченное, тревожное и слегка обиженное выражение лица. Его желудок вновь скрутило. Она обнажила свое тело перед ним с такой доблестью, которую никто в ее возрасте не должен выказывать, и что он сделал? Убежал. У него не хватило смелости даже взглянуть на то, что учитель – человек, которого Рой боготворил и любил как отца – сделал со своим единственным ребенком.
Вот и сейчас он отвернулся, пристально глядя на печь.
— Я не готов, — пробормотал Рой с оттенком стыда в голосе.
Риза шагнула к нему.
— Мистер Мустанг? Вы сказали, что хотите использовать свою алхимию во благо людей. Р-разве секрет моего отца не поможет вам в этом?
— Они наверняка помогут мне стать государственным алхимиком. Но я не могу... — он беспомощно покачал головой. — Я не могу.
— Я понимаю, — Риза еще больше съежилась. — Простите.
— За что? — испуганно посмотрел на нее Рой. — Риза, это не твоя ошибка. Он... он никогда не должен был делать этого с тобой.
В ее глазах вдруг блеснули слезы, а нижняя губа дрогнула. Но Риза закусила ее и отвернулась. Хотя она явно не хотела этого, но татуировка проступила сквозь тонкую ткань блузки. Рой вздрогнул от разочарования.
— Его н-нужно было сохранить, — прошептала Риза, словно повторяя наизусть заученный урок, который помог ей пройти сквозь тяжкое испытание. — Оно мощное. И опасное. Я должна сохранить его для отца.
— Это он тебе сказал?
— Это правда. Его нужно передать хорошему человеку. Я, — она помедлила, а потом продолжила так тихо, что ее едва было слышно: — я думаю, что вы и есть хороший человек, мистер Мустанг.
Тихое смирение сломило остатки самообладания Роя. Он закрыл лицо руками, надевая другую маску, когда эмоциональная сломалась. Рой крепко зажмурился, удерживая слезы, пока напряжение и горе последних дней грохотали в его ушах. Напряжение, горе – и вина. Он не сумел защитить ее. Не сумел. Он никогда не должен был уходить из дома. Своим подчинением приказам учителя Рой оставил подругу в его распоряжении. А теперь она была осквернена, отмечена отцовской развращенностью и трусостью бывшего друга по играм. Рой стал соучастником страшного преступления, и изучить татуировку теперь значило бы предать все, что он сделал для нее. Это окончательно сделает его виновным в преступлении против ее личности и чести.
Нежная рука коснулась его рукава, отпрянула, а потом схватила его за руку.
— Не надо, — попросила Риза. — Мне было почти не больно.
Словно боль от татуировки была самым главным. Рой медленно покачал головой, все так же скрывая лицо. Повисла длинная тишина. Наконец, Риза выпустила его.
— А как же ваша мечта? Вы хотите нести добро, изменить страну и защитить людей. Вы же не обираетесь сдаться, только потому что... только потому что то, что вам нужно, на моей спине?
Рой резко поднял голову, позабыв про текущие по щекам слезы.
— Почему он не мог просто записать чертово исследование?
Риза отпрянула, ошеломленная его резким тоном. Страх в ее глазах испугал и наказал Роя. Он знал, это была реакция не на сами слова, а на тон. Точно так же на нее кричал и мистер Хоукай. Рой поднес руку ко рту.
— Риза... Прости меня...
Она закрыла глаза и кивнула.
— В-вы не можете сдаться. Так нельзя.
Риза склонила голову, и по ее телу прокатилась волна дрожи. Потом она подняла взгляд, приковав его к месту.
— Пожалуйста, мистер Мустанг. Вы не можете сдаться.
В этот момент Рой понял, что, возможно, его возвышенные амбиции – не просто наивные мечты. Это был способ придать значение всем страданиям и лишениям, которые он знал маленьким ребенком, и стрессам и злу последних двух лет. Чем еще могли быть эти стремления, кроме твердого и слегка самоуверенного желания сделать так, чтобы никому не пришлось пройти через то же самое? И если достижение этих целей наполнит его муки смыслом – разве не может того же произойти и с Ризой? Он не мог представить ту боль, через которую она прошла, да еще и по вине отца, когда он наносил ей эту татуировку. Возможно, если доверенные ей знания использовать во благо, это смягчит горечь воспоминаний.
— Ты права, — тихо ответил Рой. — Я не могу.
Губы Ризы сложились в улыбку, и она согласно кивнула.
Отпуск мистера Мустанга подходил к концу, и поскольку путешествие до Централа занимала два дня, ему нужно было уезжать уже следующим утром. Вечером, покончив с экономным ужином и вымыв тарелки, Риза разлила чай по чашкам и села напротив мистера Мустанга.
— Решено тогда? Вы попытаетесь расшифровать... код?
Он тихо вздохнул.
— Я не могу. Мне нужно быть в Централе к понедельнику.
— Я могу пойти с вами, — затаив дыхание, предложила Риза. Эта мысль пришла к ней днем, и с тех пор она все искала случая озвучить ее. — Мне будет проще найти работу в большом городе. Я могу какое-то время пожить в Централе, а вы бы могли... могли изучать ее, когда у вас будет время.
Мистер Мустанг фыркнул, а потом напрягся.
— Ты бы сделала это? Поехала бы в Централ ради меня?
Риза закусила губу. Еще на кладбище она поняла, что может доверять ему. Странным образом решающим моментом стало то мгновение, когда мистер Мустанг протянул ей свою карточку и не стал запрещать жить своей жизнью. Это настолько отличалось от всего, что делал отец: он пытался контролировать ее, властвовать над ней и использовать ее, тогда как мистер Мустанг давал ей свободу. Свободу над собственной жизнью. Это было неожиданное открытие, которые успокоило истерзанное сердце Ризы: она все-таки могла ему доверять.
Он заботился о ней и уважал ее достаточно, чтобы отпустить, но правда была в том, что Ризе этого не хотелось. Да, она жаждала покинуть этот ненавистный дом и город, в котором ее преследовали осуждение и слухи вместе с несчастливыми воспоминаниями последних лет, но Риза не была готова жить в одиночку. Конечно, для нее нашлась бы работа, ведь она умна и хорошо образована, а с работой пришли бы деньги на еду и жилье – но ее пугала перспектива остаться одной. Жить в том же городе, что и мистер Мустанг, значило чувствовать себя в безопасности. Общение с ним поможет ей восстановить хрупкое чувство собственного достоинства.
— Если вы хотите, — прошептала Риза, ожидая ответа.
Эта... вещь, которую ему нужно было изучить (мысли о том, что это татуировка, лишний раз напоминали ей об оскверненном некрасивом теле) служила идеальным прикрытием, чтобы последовать за ним, как ей и хотелось. По крайней мере какое-то время они будут вместе.
— Я-я был бы рад, Риза. Я не смогу поселить тебя в кампусе, но мы можем найти тебе комнату – хорошую комнату – в городе. Я... мы найдем способ добыть денег на еду и жилье. И...
В дверь постучали.
Риза и мистер Мустанг переглянулись. Вопрос был прост: кому они могли понадобиться?
— Мне... — мистер Мустанг сделал неопределенный жест.
Риза покачала головой.
— Н-нет, это... это мой дом, хотя бы на какое-то время.
Она нервно пересекла кухню и вышла на веранду. Взяв себя в руки, Риза отперла и открыла дверь.
Высокий добрый человек в коричневом костюме стоял на пороге, держа подмышкой папку из красновато-коричневого картона. У Ризы ушло пару мгновений на то, чтобы понять, что рука у гостя была всего одна.
— Мистер Ранье? — ее голос дрогнул от удивления.
Ее бывший учитель чуть грустно улыбнулся.
— Здравствуйте, Риза. Как поживаете?
В его голосе звучала неподдельная озабоченность, и Риза нехотя улыбнулась.
— Я в порядке, спасибо.
Повисла тишина.
— Могу я войти? — наконец, произнес мистер Ранье.
— Ой! — Риза выпрямилась, ошеломленная просьбой и испуганная, что теперь он примет ее за плохую хозяйку. — Пожалуйста, проходите. Хотите чаю?
— Не отказался бы, спасибо, — мистер Ранье последовал за ней до кухни и остановился, увидев мистера Мустанга в его безупречной униформе. — Вот это дела. Что это у нас тут?
Глаза мистера Мустанга расширились, и он вскочил на ноги, салютуя.
— Сэр!
— Вольно, мистер, — засмеялся мистер Ранье. — Я больше не капитан.
— Нет, сэр, — мистер Мустанг робко опустил руку. — Я... Я рад вас видеть, сэр.
— И я вас. Риза, — мистер Ранье повернулся к ней, его лицо светилось сочувствием. — Мне жаль слышать о вашей утрате. Вы такая смелая, я горжусь вами.
Он шагнул к ней, словно собирался обнять.
Риза отпрянула, напуганная видом человека, которого не видела многие годы. Увидев ее сомнения, мистер Ранье встал как вкопанный.
— Я думал принести вам цветы – они считаются традиционным проявлением сочувствия. Однако у меня нашлось кое-что, что будет вам полезнее в будущем, — он улыбнулся и протянул ей папку.
Риза аккуратно ее открыла: внутри оказался кусок тяжелого пергамента с ее именем и...
Она подняла изумленный взгляд на мистера Ранье.
— Это... это же...
— Я понимаю, что это очень необычно, особенно в случае, если вы не сдавали выпускной экзамен, но вы лучшая студентка, какая у меня когда-либо была, и вы так старались. Было бы жалко, если бы вы не выпустились только потому что ваш отец... только потому что вам пришлось так неожиданно покинуть школу. Это настоящий диплом, — добавил мистер Ранье, — зарегистрированный государством. Он лежит у меня уже не первый месяц, признаюсь, мне просто не хватало смелости принести его. Надеюсь, вы меня простите?
— Я... — Риза не знала, что сказать.
Она смотрела на свое имя, написанное красивым курсивом. Эта бумажка обладала странной властью. Она подтверждала, что Риза была достаточно умной – такой же, как и шестнадцатилетняя девушка. Подтверждала, что у нее есть хорошее образование, и что она может с легкостью выполнить любое задание. Это значило, что у нее получится найти работу и, к тому же, хорошую. Это значило, ей удастся выжить.
— Я слышал о доме, — мягко пробормотал мистер Ранье. — Куда вы поедете?
— В Централ.
На мгновение Риза удивилась глубокому звучанию своего голоса, а потом поняла, что они ответили одновременно с мистером Мустангом. Тепло заполнило ее грудь. Он хотел, чтобы они поехали вместе, правда хотел.
— Итак, вы поступили в Национальную Академию, — заметил мистер Ранье, и мистер Мустанг скромно кивнул. — Отлично! У вас там семья, Риза?
Она едва не сказала, что нет, но мистер Мустанг успел первым:
— Отец ее мамы, сэр. Он бригадир. Я прослежу, чтобы она добралась до него в сохранности.
— Но я... — начала было Риза, но встретилась взглядом с мистером Мустангом и поняла его намерение. Он не собирался заставлять ее жить с дедушкой – всего лишь защищался перед взрослым. Если бы мистер Ранье прознал, что Риза собирается жить одна, то наверняка посчитал бы делом чести вмешаться. Он даже мог бы сдать ее властям. — Да. Он бригадир.
— Я рад. Надеюсь, он хорошо о вас позаботится, вы этого заслуживаете.
Горло Ризы сжалось. Это было прощание. У нее не было шанса попрощаться с ним как следует прежде.
— С-спасибо вам за все.
— Не благодарите меня. Ум ученика – не заслуга учителя, вы делали вашу работу, и у вас ваш собственный острый ум. Гордитесь им.
— Ну... спасибо вам за диплом тогда. Он мне пригодится.
Мистер Ранье кивнул, словно знал ее замысел.
— Вы заслужили его. И Риза! — он достал из кармана помятый конверт. — Я все еще лелею мечту, что вы пойдете в университет и надеюсь, что вы тоже. Вот вам небольшая помощь. Там немного, но это все, что я мог взять из школьного бюджета.
Риза открыла конверт и покачала головой.
— Я не могу принять это. Вы очень добры, но мне не нужна благотворительность.
— Это не благотворительность, это грант на обучение. Там всего тысяча сен, но это только начало. Вы знаете, что такое грант на обучение, Риза?
Она стыдливо помотала головой. Мистер Мустанг улыбнулся.
— Это деньги, которые выдаются на обучение. Вроде приза.
— Приза... — эхом отозвалась Риза, перебирая пальцами банкноты.
Она не могла отделаться от маленького тщеславного голоска. Она выиграла приз, она умная девочка. Она могла использовать его, чтобы заплатить за обучение, если захочет. Могла бы даже пойти в университет. У нее был школьный диплом, а отец больше не мог остановить ее. Возможно, ей удастся добиться чего-то в один прекрасный день.
Рой купил себе обратный билет, еще когда уезжал из Централа. Найти деньги на билет Ризе было сложнее. Она предложила заплатить из своего учебного гранта, но это, естественно, даже не обсуждалось. Ей и так придется тяжко, когда они доберутся до Централа, и Рою не хотелось тратить ее деньги на билет.
В конце концов он собрал несколько вещей из дома – лампу, пару картин и две или три книжки, которые выглядели внушительнее, чем были на самом деле, и отнес их к городскому ростовщику. Им удалось выручить всего триста восемьдесят сен, но поскольку Ризе еще не исполнилось четырнадцать, а Рою полагалась скидка для военных, этого хватило. Следующим днем они сели на ночной поезд до Восточного города, где они пересядут на экспресс до Централа. Поставив ящики с текстами по алхимии в багажном вагоне, они как могли устроились в вагоне третьего класса.
Долгое время Риза сидела, молча читая книгу по истории. Около десяти вечера она отложила ее и сложила руки на коленях.
— Все будет хорошо, — тихо сказал Рой. Ему хотелось добавить, что он о ней позаботится, но слова застряли в горле.
— Если не будет, то я все равно справлюсь.
Она была такой храброй, такой сильной – и всего лишь тринадцатилетней. Сердце Роя больно сжималось. Она не должна была так быстро вырасти.
— Если хочешь прилечь, я послежу за тобой, — застенчиво предложил он.
— Спасибо, но я не ус... — Риза широко зевнула и с досадой согласилась: — Ладно, я немножко устала.
Рой снял пальто и пиджак. Сложив последний на скамейку напротив, прямо у стены, он протянул Ризе пальто.
— Вместо одеяла.
Она кивнула, приняв тяжелую шерстяную одежду.
— Мистер Мустанг, вы думаете... вы думаете, я просто бегу?
Рой обдумал вопрос. Риза оставляла позади свое детство: парочку хороших воспоминаний, но больше плохих, некоторых друзей, но больше врагов, немножко смеха, но больше слез. Ее выгнали из дома налогосборщики, и отдалила от соседей отцовская мизантропия. Для нее в Хамнере больше ничего не осталось. Что ей оставалось, кроме как искать новой жизни где-нибудь еще? Это была необходимость, а не трусость.
— Нет. Ты не убегаешь. Это... приключение.
Она кивнула, словно поняла.
— А дом...
— Да?
— Я в-всегда хотела починить эту глупую ступеньку, — ее голос слегка дрогнул. — А теперь я никогда этого не сделаю.
Рой задумался, не зная, что ответить. В глазах подруги стояли слезы, и ему хотелось утешить ее, но он не мог. Они едва знали друг друга теперь, и у него не нашлось слов утешения для нее.
Риза взяла себя в руки прямо на его глазах.
— Полагаю, это больше не моя проблема, — твердо сказала она. — Я хотела бы немного поспать, мистер Мустанг, если вы не возражаете?
— Ничуть, — хрипло ответил он.
— Спасибо, сэр.
Риза легла на твердую скамью, подложив под золотистые волосы темно-синий пиджак, и накрылась пальто, так что лицо спряталось за воротом.
Рой наблюдал, как ее дыхание замедлилось и углубилось, а ее хватка ослабла. Тоненькие морщины тревоги у уголков рта разгладились, стоило ей уснуть. Ему хотелось погладить ее по голове, но он не мог этого сделать, точно так же, как не мог утешить ее. Рой сложил руки на груди, не сводя взгляда с Ризы. Он отчаянно надеялся, что они смогут устроится в Централе. Откуда возьмутся деньги – это вопрос. Некоторым кадетам, особенно из семей, разрешалось подрабатывать в свободное время. Может, у него тоже получится получить такое разрешение. А если Ризе и впрямь удастся найти работу, как она думала – но что могла делать тринадцатилетняя девочка, даже с дипломом, в большом городе вроде Централа? Возможно, Маэс мог помочь – но нет. У Маэса были свои проблемы, с мертвый Айрой и больным Беном. Успеет ли друг вернуться в академию вовремя или не сможет оставить семью в такой тяжелой ситуации?
Было странно понимать, как они выросли и изменились. Маэс Хьюз – некогда беспечный цыганский мальчишка, торговавший стеклянными шариками в школьном дворе, подружился с маленьким изгоем, отвергнутым и одноклассниками, и старшеклассниками. Теперь он ветеран войны, солдат-карьерист, чей брат и товарищ пал в бою. Рой Мустанг – бывший нищий сирота, жаждущий любви, которую ему смог дать только другой ребенок. Теперь – молодой кадет на пути к карьере офицера и, возможно, государственного алхимика. Риза Хоукай – когда-то жизнерадостная девочка, смеявшаяся, любившая и жившая так весело и несдержанно. Теперь она превратилась в мрачную девушку, ожесточенную горем и лишениями. Девушку, которую предал и унизил единственный человек, который должен был защищать ее ценой своей жизни.
Что бы ни лежало впереди, какие бы препятствия, горя или радости ни ждали их, одно было точно. Ничто не будет таким, как прежде. Как бы ему ни хотелось вернуться в прежние времена, Рой знал, что этого никогда не случится.
Они больше не дети.
