Глава 9СЕВЕРУС
На обыск ушел почти весь день. У Взрослого меня оказалось несметное число бумаг, а почерк у него еще более убористый, чем мой. И гораздо более острый — даже вместо точек над «i» стояли резкие наклонные штрихи, похожие на летящие стрелы. Почерк я изучил досконально — мне ведь предстояло его подделывать.
Львиная доля свитков была так или иначе связана с работой. Груды школьных сочинений и контрольных, учебные планы и совершенно бесконечные списки израсходованных и (мне что, больше делать было нечего?) испорченных ингредиентов и оборудования. Напротив второго столбца то и дело появлялась загадочная запись «Лонг.», иногда с двумя-тремя восклицательными знаками. В угрожающих размеров свиток, озаглавленный «Опись ингредиентов для зелий, хранящихся в кладовке кабинета зельеварения школы чародейства и волшебства Хогвартс. Часть 1», я даже заглядывать не стал.
Второй по величине кипой бумаг оказались мои (будущие) научные разработки и исследования, а также черновики статей и, судя по всему, комментарии к учебникам. Чрезвычайно интересно, но сейчас на это нет времени.
В третью стопку я сгреб все найденные письма — как я считал, мой главный источник знаний о Взрослом себе и мире, в котором он живет. Но не тут-то было. В письмах не нашлось ничего — ничего! — ценного. Благодарные или встревоженные послания от родителей учеников-слизеринцев, дурацкие записки от Дамблдора, праздничные открытки с формальными поздравлениями, нудная перебранка с редактором из «Ars Alchemia» по поводу неверно набранной формулы… А где личная переписка? Такое ощущение, что у Взрослого меня жизнь ограничивалась стенами Хогвартса. Ни близких, ни друзей, никаких контактов, не связанных с работой…
Мне стало не по себе. Так вот какой будет моя жизнь? Не слишком радужная перспектива. Хотя, быть может, я просто не храню личные бумаги там, где на них могут наткнуться посторонние. Вот только мне от этого не легче.
Последняя надежда оставалась на старый дневник, найденный в глубине книжного шкафа. Я завел его на третьем курсе и заполнял достаточно регулярно. Даже если впоследствии Взрослый я забросил дневник, там могли остаться записи, сделанные на последних двух курсах и, может, даже в университете.
Если уж не везет, то не везет во всем. Последняя запись в дневнике была сделана 22 апреля 1976 года — через неделю после того, как я в последний, как оказалось, раз заснул в слизеринской спальне под храп Розье. Ничем не примечательная запись, только почерк очень неразборчивый, как всегда бывает, когда я тороплюсь: «Мантикора задери МакГонагалл с ее Трансфигурацией! Ненавижу! В Хогсмиде купить 2 унц. пыльцы фейри. Блэк то еще трепло! Дракучая ива? Проверить». А дальше — чистые страницы.
Мордред и Моргана! Опять тупик! Теперь-то почему? Я был твердо настроен вести дневник как минимум до окончания школы. Я бы не бросил его без причины. Да, теперь понимаю, что чувствуют предсказатели, выхватив из будущего смутный образ. У них есть результат, но нет причин, приведших к этому результату. А без них он так и остается загадочной картинкой, которую можно толковать как угодно. Вот и я могу лишь гадать, что произошло.
Что мне известно наверняка? Что я Пожиратель, и что Дамблдор об этом знает. Что я Мастер Зелий, и что я преподаю в Хогвартсе. Что сейчас в школе учится некий Гарри Поттер, по всей видимости, наследничек Джеймса-всеобщего-любимчика-Поттера, и что из-за этого в школе небезопасно. Наверное, сыночек еще похлеще папочки оказался. Интересно, а детей других своих однокурсников я здесь увижу? Эйвери, Розье, Нотта? Или, Мерлин упаси, отпрысков Блэка и Люпина, не говоря уже о подхалиме Петтигрю? Узнаю ли я их? Мне ведь нужно обращаться к ученикам по имени — предполагается, что я хорошо их знаю.
И тут меня как ледяной водой окатило. Директор сказал только про один день отдыха. Значит, завтра мне придется вести уроки. Семь курсов, четыре факультета. Сотни учеников! А я только одного из них знаю по имени. Дементор меня поцелуй, да я себя выдам на первом же уроке! Что делать?
В критических ситуациях я всегда начинал соображать быстрее, так что уже через пару минут, расчистив место на столе и развернув пустой пергамент, я принялся за работу. Первый вариант я запорол, напутав с пропорциями, второй — переусердствовав с заклинаниями, зато с третьей попытки получилось то, что надо: зачарованный план кабинета Зелий. Я уже делал нечто подобное, но только не класса, а нашего дортуара. Когда ученики рассядутся за парты, над каждым местом появится соответствующее имя.
Разобравшись с одной проблемой, я с головой ушел в другую. Необходимо было заново просмотреть все рабочие свитки, чтобы отыскать среди них расписание уроков и планы занятий. Вот теперь я оценил дотошность Взрослого меня. Все пергаменты были пронумерованы и подписаны, так что мне оставалось только выбрать нужные. Ну, и прочитать их, естественно.
В три часа ночи, когда строчки принялись водить хороводы по пергаменту, а голова гудела как растревоженный улей, я сдался и пошел спать. Но не успел я закрыть глаза, как кто-то препротивнейшим голосом начал бубнить над ухом:
— Пора вставать… Опоздаешь… Пора вставать… Опоздаешь ведь… Пора вставать…
Троллев Малфой! Ему что, заняться больше нечем, как будить меня ни свет ни заря? Совсем крыша поехала, как старостой школы выбрали!
Потом я вспомнил, что пару раз Малфой наколдовывал над моей кроватью холодный душ, и нечеловеческим усилием воли разлепил глаза.
Что?.. А, ну да… я же в будущем. А спать мне мешал заколдованный будильник… на котором стрелка почти вплотную подошла к отметке "Первый урок".
Мантикора всех задери! Я выскочил из кровати как ошпаренный и бросился в ванную. Ну и видок у меня! Вылитый вампир — бледный, небритый, с темными кругами под глазами, а волосы такие, словно я и вправду давно уже мертв. В школе мне было плевать на то, как я выгляжу, но теперь-то я учитель, а к ним, уверен, предъявляются более высокие требования относительно внешнего вида. Если я попадусь на глаза Дамблдору с такой физиономией, он точно заподозрит неладное.
Никогда еще я не принимал душ и чистил зубы с такой скоростью. Бреющие чары, хоть и наложенные впервые, сработали безукоризненно, так что через пятнадцать минут я уже мог смотреть на себя в зеркало без содрогания. Еще десять минут ушло на застегивание бесчисленных пуговиц и пуговичек. На запонки терпения у меня уже не хватило. Набросив мантию и спрятав палочку, я оглядел себя в зеркале гардероба.
А что, не так уж и плохо. Я бы даже сказал, внушительно. Помни, Северус, ты взрослый, ты профессор, тебя уважают, а может даже и боятся, так что не сутулься, распрями плечи, ходи гордо и уверено, как Малфой. Да, это мысль! Веди себя, как Малфой, а в ответ на каверзные вопросы только криви губы и поднимай бровь. Ух ты, а здорово получается! Похоже, это выражение моему лицу не в диковинку. Итак, Северус, твой выход. Если Взрослый я мог шпионить, не выдавая себя, то и я смогу.
Никто ничего не заподозрит. Вперед!
