Глава 8Хлоп! Аккуратно слепленный куличик превращается в кучку песка. Сегодня мы опять гуляем в парке втроём, ловя последние дни летнего тепла — погода стоит удивительно хорошая для конца августа. Гарри с Ремом вот уже полчаса азартно возятся в песочнице. У них состязание: что получится быстрее — созидание или разрушение. Лунатик лепит куличи, а мой крестник, полюбовавшись на его творение пару секунд, с энтузиазмом шлёпает лопаткой. А ещё за это время он успевает несколько раз плюхнуться животом на песок, перепачкавшись с ног до головы, и украсить брюки Рема отпечатками грязной маленькой пятерни. Так что победа пока на его стороне. Кому из них веселее, можно принимать ставки — жаль, что не от кого. Нам пришлось устроить песочницу для Гарри в дальнем уголке парка, куда практически никто не ходит. В последнее время в нашем присутствии у него слишком часто стали происходить выплески стихийной магии, и мы не можем позволить ему играть с другими детьми. Так что единственный болельщик на этом соревновании, а заодно и рефери — я.
Кажется, пора заканчивать — Гарри разошёлся не на шутку. Разметав очередную пирамидку, он издаёт воинственный клич и начинает размахивать лопаткой перед лицом Рема.
— Йем!
— Не «Йем», а Рем, — терпеливо поправляет Лунатик, осторожно перехватывая грозное оружие. — Нельзя! Ты же мне больно сделаешь.
— Йем! — Гарри приземляется на пятую точку, послушно выпустив лопатку.
— Рем! И это я тебя съем! Потому что я страшный серый волк, а ты поросёнок. Сам измазался и меня испачкал! Тебе не стыдно?
Малыш проводит по щеке грязной ладошкой и мотает головой, а мы чуть не падаем от хохота.
— От оленей поросята не рождаются. Только оленята. И вспомни, староста, часто ли ты видел, чтобы Сохатому было стыдно?
Он фыркает.
— Вообще не помню! Но Петуния нас убьёт, если мы ей племянника вернём в таком виде. И будет права, между прочим, ей эту грязь не магией оттирать.
— Нам при Гарри тоже колдовать нельзя.
— Зато при его одежде можно. Сейчас тепло, разденем его, потом отойдёшь в сторону и почистишь.
— Одевать по новой сам будешь, — ехидно говорю я. — Я уже пробовал, он при этом брыкается хуже гигантского кальмара.
— Какой у тебя богатый опыт, Мягколап! Когда это ты одевал гигантского кальмара?
Мы снова покатываемся со смеху. Но дальше, как я и предсказывал, нам совсем не так весело. Гарри охотно позволяет себя раздеть и даже смирно сидит на руках у Рема, пока я занимаюсь чисткой. А вот когда дело доходит до одевания... Этот процесс он не любит с рождения, Лили поначалу приходила в ужас от необходимости его пеленать. Потом приноровилась, а для меня до сих пор загадка — как можно в одиночку натянуть футболку и штаны на ребёнка, который размахивает руками и ногами, словно разъярённая пикси? У нас и вдвоём с трудом получается...
— Мягколап, а ты спрашивал, почему нельзя применять магию при Гарри? — Рем наконец-то застёгивает последнюю кнопку на штанишках и утирает пот со лба.
— Дамблдор считает, что пока Гарри ещё ничего не понимает, наше волшебство может неблагоприятно отразиться на Защите Крови. Случай уникальный, защита нестандартная — лучше не проверять.
— В чём нестандартная?
— Обычная Защита Крови штука мощная, но от смерти не спасает. А для Гарри Дамблдор придумал что-то такое, что может сохранить ему жизнь. Но чтобы это работало, дом его тётки должен быть домом и для него.
Вернув Гарри тётке, мы возвращаемся в парк, но, оказывается, не для того чтобы аппарировать в Лондон. Рем садится на скамью и хлопает ладонью по гладким доскам рядом с собой.
— Садись, поговорить надо. У меня потрясающие новости, — вид у него при этом, как у Санта-Клауса.
— Какие? Давай, выкладывай, не тяни низзла за хвост!
— Я уговорил Снейпа с нами встретиться. Сегодня утром пришло письмо, он нас в семь будет ждать в каком-то кафе в Манчестере.
— Рем, ты гений! Как?!
— Очень забавным образом. И даже Лили упоминать не пришлось, этот козырь мы сохраним на сам разговор. Не знаю, что взбрело ему в голову, но он с января начал публиковать статьи по ЗОТИ. С практикой он, конечно, знаком хорошо, как и с самой Тёмной Магией, но теоретик из него... Заочно мы с ним с зимы и общаемся, я его за каждый ляп мягко, но неуклонно пинал. А три дня назад была конференция, посвящённая юбилею Грейса. Я из любопытства заглянул. Хочешь хохму, кстати?
— Давай.
— Сначала я зашёл на секцию Нумерологии, где, разумеется, обсуждали вторую часть задачи. Там кто-то заикнулся про многомерную матрицу — потом сам не рад был, наверное. Его тут же задавили валом авторитетных ссылок, начиная с доклада Грейса, подытожившего его многолетние исследования, где он очень убедительно расписал, почему этот способ неприменим.
— Получается, мимо правильного решения и сам Грейс прошёл? Класс. Но с увеличением количества плоских матриц суммарная ошибка будет больше, а их там нужно столько...
— Вот именно. А потом я в коридоре заметил Снейпа и отправился его доклад слушать. Тема странная — о влиянии сердцевины волшебной палочки на эффективность применения тёмной и светлой магии. Хотя, может, что-то в этом и есть, статистику он привёл любопытную: у большинства самых известных тёмных волшебников были палочки с жилой дракона, встречались ещё волосы вейлы, шерсть мантикоры и даже такая экзотика, как кожа василиска. Но вот заявлять, что с сердцевиной, взятой от светлого существа, сильным тёмным магом стать нельзя — это слишком. Я к нему подошёл в перерыве и спросил, в курсе ли он, что в палочке у его бывшего хозяина.
— Думаю, Вольдеморт об этом никому не докладывал. А он что?
— Правильно думаешь, этого Снейп не знал. Я ему объяснил, от кого знаю про сердцевину и почему считаю, что палочку не разнесло взрывом и не прибрали министерские. Он подумал и согласился встретиться.
— Лунатик, когда ты лгать научился? Что ты ему наплёл?
— Зачем? Врать у нас ты мастер, это я тебе оставил. Сказал чистую правду: что про сердцевину палочки знаю от Дамблдора, а ты был в Годриковой Лощине раньше авроров. А ещё намекнул, что у тебя свои причины поделиться этой информацией именно с ним.
— Набрехать Сопливусу? Да легко. К тому же, если ты прав и Лили для него что-то значит до сих пор, так он про все палочки на свете забудет, когда услышит, что предатель жив. Вот только странно, что он в эти причины поверил.
— Он же всю жизнь считал себя умнее всех. Наверняка надеется как-то обвести тебя вокруг пальца и вытянуть нужную информацию. Да, и самое главное забыл сказать. Представляешь, он в Хогвартсе.
— Обалдеть! Что он там делает?
— Преподаёт Зелья. Хм... и, видимо, мечтает добраться до ЗОТИ — наверное, потому и развёл всю эту деятельность со статьями. Я, как ты понимаешь, не стал спрашивать, почему его не посадили.
— А зря, вот уж по кому тюрьма плачет...
— Мягколап, а кто бы нам тогда помогал? Нам же лучше, что он не в Азкабане. А раз он в Хогвартсе, значит, отмазал его Дамблдор. И не за красивые глаза.
— Это да. Дамблдор оригинал, конечно, но вряд ли он подпустил бы к детям Пожирателя без серьёзных оснований доверять ему.
— Вот именно. А какие это основания, легко просчитывается.
Рем прав. Уж кому как не нам догадываться, что у Дамблдора были шпионы среди Пожирателей. Снейп двойной агент... С ума сойти! Регулуса, по слухам, убили за одно только намерение покинуть эту тёплую компанию. Что бы там сделали с провалившимся шпионом, страшно даже представить. Вот тебе и Сопливус. Старый Годриков колпак, наверное, впал в маразм, если отправил его в Слизерин...
— Ты можешь снять свою защиту от Заклинания Двойной Сущности?
— Могу.
— Тогда сделай это. Для Снейпа будет лишний аргумент, что мы не шутим.
Браслет я оставляю дома. Мы появляемся в Манчестере в половине седьмого, чтобы найти это кафе. Место явно не из престижных — облупившаяся вывеска, дешёвые пластиковые столы и кресла, стоящие на улице... Курящая у дверей официантка лениво скользит по нам взглядом. Но для наших целей лучшего места не найти. Сюда не сунется ни один волшебник. Снейп ждёт нас за столиком, который от самого кафе отделяет решётчатая перегородка, а от улицы — давно не стриженная живая изгородь.
— Ты действительно был в Годриковой Лощине раньше авроров? — как только мы садимся напротив, он сразу переходит к делу, глядя мне прямо в глаза.
— Да. И не видел ни палочку, ни её обломки.
— И ты знаешь, куда она делась?
— Догадываюсь. Тебе известно, какая защита была на доме Поттеров?
— Заклятие Доверия.
— Тогда ты знаешь, кто забрал палочку. Единственный человек, который мог быть с Вольдемортом, — я с удовольствием смотрю, как он кривится при упоминании этого имени, — в Годриковой Лощине. Хранитель Тайны.
Снейпа перекашивает от злости, его лицо становится похоже на маску какого-то героя японских пьес, которую мне однажды показала Лили.
— Вы издеваться сюда пришли? Думаешь, я не знаю, что Хранителем был Петтигрю? Даже от вас с Поттером я не ожидал такого идиотизма! Что теперь можно узнать, если Петтигрю мёртв?!
Очень хочется дать ему в морду. Спокойно, только спокойно...
— Верно, палочку забрал Питер. От которого нашли только палец. Ты не задумывался, куда делось всё остальное?
— Взрывом разнесло!
— Нет. Палец лежал рядом с открытым канализационным люком. Всё остальное ушло туда, живое и почти невредимое. Питер анимаг. Превращается в крысу.
— Анимаг? — Снейп щурится, потом достаёт палочку и направляет на меня. — Блэк, ты в своём уме? Одно моё слово...
— ...и я окажусь в Азкабане. Я знал, на что иду. Всё ещё думаешь, что мы пришли просто посмеяться?
— Нет, вы точно оба рехнулись! Даже если Петтигрю жив, он может быть где угодно! Сбежал в Австралию, прячется в канализации...
— Чтобы выжить в канализации, надо быть настоящей крысой. Питер это понимает не хуже, чем я. И не для того он устроил взрыв, чтобы потом сдохнуть среди нечистот.
— А если он забрал палочку, — продолжает Рем, — то рассчитывает на возвращение хозяина. Питер единственный, кто видел, что на самом деле произошло. И какой смысл в этом случае бежать из Англии? Ему надо следить за событиями, а это можно сделать, устроившись в семью волшебников. Многие держат крыс как домашних любимцев.
— Собираетесь обыскать все дома волшебников в Англии? Удачи! — Снейп язвительно фыркает. — Но без меня! Я не собираюсь нарушать законы!
— Никто и не предлагает. Твоя помощь нам нужна, чтобы найти Питера магическим способом.
— Считаете себя умнее Грейса?
— Сириус действительно оказался умнее Грейса, — улыбается Рем.
Снейп опять просверливает меня взглядом чуть ли не насквозь.
— Да, я решил задачу. И заклинание составил.
Пауза. И медленно, очень медленно — к злобе примешиваются нотки изумления, совсем лёгкие, чуть заметные...
— Если ты такой умный, то зачем тебе я?
— Везёт мне так, что без тебя не обойтись. Я впервые в истории наткнулся на Эффект Личностной Помехи, который создают способности анимага. Так что сам я это заклинание до ума не доведу, а Рем не разработчик.
— Откуда мне знать, что ты не придумал какой-нибудь бред?
— Сам всё увидишь и оценишь, я покажу тебе записи. Но только после того как услышу твоё решение, что для тебя важнее — отомстить за себя или за Лили.
— Непреложный Обет возьмёшь, что я не сдам тебя Министерству?
— Людям, с которыми я собираюсь работать, я верю на слово.
Он откидывается на спинку кресла и молчит. Минута, две, три...
— Как вам удалось обмануть Дамблдора?
— Никак. Он всё знает.
— И при этом не догадывается, что Петтигрю жив?
— С чего ты взял? — спокойно спрашивает Лунатик. — Разве он говорил тебе прямо, что Питер мёртв?
Снейп на несколько секунд застывает, вцепившись в подлокотники так крепко, что кожа на костяшках пальцев может вот-вот лопнуть.
— Он сказал, что этот подонок наказал себя сам...
— Чистая правда, — усмехается Рем, — которую каждый может понимать в меру своей осведомлённости и представлений о справедливости. Нам с Сириусом он сказал то же самое и очень настойчиво советовал забыть о мести. Принять его идею, что загубленная убийствами душа — это достаточное наказание.
— Значит, вот как... — он раздувает ноздри и шумно выдыхает. — Я с вами. Я обещаю, что не донесу на тебя, Блэк, — Снейп ухмыляется. — Хотя бы потому, что другого подопытного анимага всё равно нет.
Я молча протягиваю ему записи, решение задачи и общую схему заклинания. Снейп чуть ли не утыкается носом в пергамент — он так и не избавился от этой привычки со школьных лет. Минут через сорок он, наконец, поднимает голову.
— Это может сработать...
— Я же тебе говорил. Надо браться за дело, тут расчётов столько, что хорошо, если в два года уложимся...
— Не так быстро, Блэк.
— Какие-то проблемы?
— Записи не должны попасть в чужие руки. По некоторым причинам, которые вас не касаются, я не уверен, что смогу обеспечить это в Хогвартсе. Когда придумаю, что делать, тогда и начнём.
— Я могу решить этот вопрос, — говорит Рем. — Не без доли риска, правда.
— Каким образом?
Лунатик внимательно смотрит на нас обоих.
— Лунная магия. Я заколдую пергамент так, что записи на нём будут видны только тому, на кого настроена защита. Распознать её обычными методами нельзя, а снять не сможет даже Дамблдор, такие чары работают только у оборотней. Надеюсь, вы понимаете, что болтать об этом не стоит.
— Так Волчья магия — не слухи? — резко спрашивает Снейп.
— Нет. Но посвящённых в эту традицию очень мало.
— А в чём риск? — Мерлин, я о таком даже не слышал! Это и есть те самые «свои способы», которые Рем использовал для поиска жабы?
— Проще показать.
Рем достаёт из кармана кусок пергамента и направляет на него палочку. После вспышки заклинания будто сотни крошечных ледяных иголок впиваются в тело. Словно я морозной ночью оказался голым на снегу. Довольно неприятно, хоть и не больно. Снейп морщится, чувствуя, видимо, то же самое.
— Среднему волшебнику такие листы можно хоть в руки дать, он ничего не почувствует. Но чем больше талант, тем выше чувствительность к магическим полям. А Дамблдор не первый год знает моего учителя, и ощущения от Лунной магии ему хорошо знакомы. Если ты попадёшься ему с этими пергаментами...
— Можешь не продолжать, — перебивает Снейп. — Я буду осторожен. Но как ты предлагаешь вообще с этим работать?
— Я знаю, что ощущения не из приятных. Но если настроить защиту на тебя, то их не будет.
— А на двоих настроить можно? — если нет, то как мы со Снейпом будем записями обмениваться?
— Да хоть на троих. Что я и собираюсь сделать. И не стоит каждый раз встречаться здесь.
— И переписываться тоже, — добавляет Снейп.
— Протеевы чары не проблема, к следующему разу придумаю, что можно заколдовать. А вот место встречи... — я начинаю перебирать в памяти возможные варианты. О, а это идея... — Рем, помнишь ту пещерку, где мы после выпускного отрывались? В горах за Хогсмидом?
— Помню. Думаешь, там?
— А почему бы нет? Туда точно никто просто так не сунется.
Мы уходим из кафе и аппарируем ко входу в пещеру. Снейп критически оглядывает крутой склон и одобрительно кивает.
— Удачный выбор. Тогда встречаемся здесь через три дня в то же время.
— Хорошо, пергаменты я к этому времени сделаю. Для этого мне нужен твой волос, — Снейп фыркает, но послушно снимает с мантии несколько волос, а потом исчезает, не попрощавшись.
— Рем, ущипни меня! С ума сойти, у нас опять всё получилось!
— Иногда даже судьба бывает справедлива, — хмыкает Рем. — А праздновать будем завтра, сегодня, извини, занят.
— Тогда давай завтра в «Дырявом Котле»?
— Договорились. Но не раньше девяти. До завтра.
Жаль, конечно, что у Лунатика какие-то неотложные дела. Но мне и без празднования есть чем заняться. Дома на столе лежит письмо из Министерства, официальное разрешение пользоваться мотоциклом. Их выдают в особых случаях, и по собственной воле я бы с чиновными крысами связываться не стал. Но Флинт, узнав откуда-то о моих развлечениях, прозрачно намекнул, что при малейших неприятностях с законом по этому поводу у меня будут куда более серьёзные проблемы с ним. А на возражения, что для меня исключение делать не с чего, последовал решительный ответ, что это не моя забота. Я подал заявку, не особо рассчитывая на успех, но ответ пришёл всего через три недели.
Я отправляюсь в гараж, в котором давно уже без дела пылится мой «Дукатти». Собственно, после того как Хагрид вернул мотоцикл, я им практически не пользовался. Сначала не до того было, затем, когда занялся обучением в Гильдии, не хватало ни сил, ни времени. Самое время вспомнить, какое ощущение безграничной свободы даёт полёт!
Я ласково провожу рукой по хромированной стойке руля, похлопываю по блещущему чёрным лаком бензобаку... Красавец ты мой, застоялся в душном гараже? Ничего, сейчас мы с тобой проветримся. Я проверяю уровень бензина, давление в шинах, работу тормозов. Всё вроде в порядке.
Хотя двигатель заводится с первого же удара кик-стартера, звук мне не нравится. Да и вибрация выше положенной. Я даю полный газ и убеждаюсь, что не работает один из цилиндров. Вероятно, засорилась свеча зажигания. Определяю, какой из цилиндров барахлит, прочищаю свечу, а затем еще довольно долго вожусь с реле-регулятором, добиваясь оптимальной работы двигателя. В конце концов, мне удаётся добиться, чтобы он выдавал все положенные ему лошадиные силы.
Когда я заканчиваю, на часах почти полночь. Но так даже лучше, гонять ночью ещё интереснее, чем днём. Я вывожу своего железного коня на улицу и взлетаю. С высоты открывается потрясающая картина — темноту прочерчивают тонкие лучи фонарей и фар автомобилей, неспешно движущихся по ночным дорогам. Ветер выдувает все тревоги и заботы, я чувствую себя абсолютно счастливым. В небе не имеют значения ни книжные знания, ни магические способности, ни знатность происхождения... Вся эта чепуха осталась там, внизу, а здесь важны только ловкость, хороший глазомер, отменная реакция и крепкие нервы. Кто ты есть и чего ты стоишь...
Через какое-то время я вижу впереди водный поток, серебрящийся в слабом свете молодой луны. Да это же Клайд! Как меня сюда занесло? Резко сворачиваю вправо, и вскоре подо мной расстилается Шотландское плоскогорье. Снижаюсь так, чтобы идти почти на уровне зазубренных вершин. Конечно, это очень опасно — достаточно чуть-чуть зазеваться, чтобы со всего размаха впечататься в каменные громады, обступающие тебя со всех сторон. Но в этом-то и весь кайф!
Откуда-то сбоку раздаётся странный рокочущий звук. Сначала я принимаю его за эхо моего двигателя, но вскоре убеждаюсь, что звук имеет чёткую направленность. Сначала он доносится слева, затем над головой, потом перемещается вправо, и, наконец, сзади, из ночной темноты бьёт луч света и мимо меня проносится мотоцикл. Выходит, я не один тут развлекаюсь?
Сбавив скорость, неизвестный мотоциклист ждёт меня, а затем, оставаясь на месте, резко газует, явно вызывая на состязание. Что, хочешь погонять? Давай, я не против! Кивнув в знак согласия, я подлетаю к незримой стартовой черте, у которой меня поджидаеь соперник.
Мы мчимся в ночной мгле. Вскоре я убеждаюсь, что местность соперник знает намного лучше меня, поэтому я могу рассчитывать только на большую мощность двигателя. На относительно прямых участках я уверенно обгоняю его, но в сложных местах он раз за разом ловко меня обходит. Ага, вот и финиш — на высокой скале с плоской вершиной стоит добрая дюжина мотоциклов. Похоже, их хозяева наблюдают за нашей гонкой — и я покажу всё, на что способен! А способен я на многое... Передо мной вырастает причудливой формы скала. Соперник, едущий сейчас бок о бок со мной, может, и знает маршрут лучше меня, но в скорости реакции он, думаю, мне уступает. У меня остается последний шанс вырваться вперед, и я решаю использовать его по максимуму. Прямо поперёк нашего пути, словно ветка из ствола дерева, торчит большой черный валун. Соперник благоразумно сбрасывает скорость, чтобы поднырнуть под него снизу, а я, добавляя газу, мчусь на препятствие, тщательно вымеряя оставшееся расстояние. Так, ещё немножко, ещё чуть-чуть, пора! Жму на тормоз и одновременно резко выворачиваю руль сначала вправо, а затем влево и, наконец, опять вправо. Мотоцикл становится на дыбы, я едва не налетаю на скалу, но в последний момент всё же беру барьер. До победы уже рукой подать! Но в это самое мгновение из неприметной расселины вылетает мой соперник. Чёрт подери, оказывается, в скале есть сквозная пещера! Но его не спасает и этот трюк, я нагоняю буквально на финише — машина у меня лучше!
Зрители что-то вопят и приветствуют нас поднятыми вверх большими пальцами. Гонка им явно понравилась. Я выключаю двигатель и снимаю шлем.
— Точно, это Блэк! Ты выиграл, Пэл.
Один из зрителей спрыгивает с мотоцикла и подбегает ко мне. Донован Пэлтон, учился в Гриффиндоре на два курса младше меня. Рядом я вижу ещё одно знакомое лицо — Майкл Форрестер, который стал старостой, когда я учился на четвёртом курсе. Сколько мы с ним крови друг другу попортили!
— Привет! Мы тут заключили пари, пытаясь угадать, кто этот лихой рокер. Я поставил на тебя и выиграл.
— Привет, Дон. Говорят, ты был капитаном нашей сборной?
Тот досадливо машет рукой.
— Мне гордиться нечем, кубок мы больше не брали.
К разговору подключается мой недавний соперник.
— Классно гоняешь, хотя, конечно, если бы не твой движок, я бы от тебя ушёл.
— Это Валериус Стронгхолд, — говорит Дон. — Ты вряд ли его помнишь, он лишь в этом году закончил Хогвартс.
— А какой факультет?
— Равенкло. Да у нас, в «Ночных наездниках» со всех факультетов народ.
— «Ночных наездниках»?
— Да, так наша тусовка называется, — отвечает плотный крепыш с широкой густой бородой и длинными вислыми усами, пожимая мне руку. По-английски он говорит чисто, но с непривычным акцентом. — Я Ник, лидер этих обормотов. Ты меня не знаешь, потому что я из Америки, в Хоге не учился. А вот я про тебя наслышан. Классная тачка. Семёрка «Дукатти»?
Тоже мне, знаток!
— Девятка.
— Ого, серьёзная машина. То-то ты Тронни как стоячего сделал, а у него самая резвая лошадка в нашей конюшне. Жалко будет, если министерские отберут.
— Это мне не грозит, как раз вчера разрешение от них получил.
— Офигеть! — Пэлтон присвистывает. — Такой геморрой! И зачем, так же кайфа вдвое меньше!
— Шеф потребовал.
Вокруг раздаются смешки. Я даже понимаю парней, такой мотив у меня тоже не вызвал бы уважения... если бы речь не шла о Флинте.
— Блэк, с каких это пор ты начальства боишься? — глумливо фыркает Майк.
— Вот посмотрел бы я, кто из вас такой храбрый, чтобы перед главой Гильдии Охотников выёживаться!
— Ты Охотник? — на лице Стронгхолда благоговейный восторг.
Дон хлопает себя по колену.
— Точно! Помнится, был слух, что одного из Охотников в прошлом году прихватили за связь с Пожирателями. Так тебя вместо него в Гильдию взяли? Да, Блэк, я знал, что ты крут, но чтобы настолько...
— Да не слухи, а так и есть на самом деле, — с уважением глядя на меня, говорит Форрестер. — Мне отец рассказывал, там жаркая была схватка.
— Правду говорят, что Охотники — вольные стрелки и никому не подчиняются? — недоверчиво переспрашивает Ник.
— Я и перед главой Гильдии, по идее, только по контрактам должен отчитываться. Но с таким начальником из-за ерунды лучше не задираться.
— Хм, убедил. Ладно, гонять ты умеешь здорово, а что тачку в Министерстве отметил, — он ухмыляется — так должны же у тебя быть какие-то недостатки? Короче, если хочешь, можешь к нашей тусовке присоединиться.
Соревноваться намного интереснее, чем летать в одиночестве. Я принимаю приглашение, и почти до самого утра угрюмые вершины скал дрожат от рёва моторов...
