Глава 9. И я пою, чтоб не срывать свой гнев на кулаках. «А ларчик просто открывался…»
- Познакомься, Гарри, - обернулась она к застывшему от удивления юноше. – Это Ричард.
Как только ребёнок очутился на руках у девушки, он сразу же перестал плакать. Гарри ошарашено наблюдал, как тот тянет к Гермионе руки:
- Мама!..
- Гермиона?!
- А-а… - захныкал младенец, увидев юношу.
- Ну, Ричи, не плачь, - Гермиона начала покачиваться и подпрыгивать из стороны в сторону, одной рукой гладя ребёнка по голове, а другой прижимая его к себе. – Это Гарри, дядя Гарри. Извини, - совсем другим тоном обратилась она к юноше, - позвать в крёстные не могу.
Гарри застыл соляным столбом. Его глаза могли поспорить с очками – такие же круглые и почти такие же большие.
- Ну-ну, вот, – Гермиона поцеловала Ричарда в макушку. – Тодди, еда готова?
- Да, госпожа, - бросился к ним домовик. В одной его руке была плошка с чем-то, напоминающим пюре, на другую был повешен слюнявчик.
Гарри изумлённо наблюдал, как Гермиона устраивается кормить ребёнка на гостиничной кровати. Когда процесс был завершён, девушка трансфигурировала откуда-то из воздуха разноцветный пластиковый конструктор (кубики, цилиндры, параллелепипеды и прочие геометрические фигуры, пригодные для игры двухлетнему ребёнку) и устроила Ричи на ковре (неожиданно «подросшим» и, это ощущалось, тёплом). Эльф пристроился неподалёку от ребёнка, внимательно наблюдая за его движениями. Убедившись, что теперь её дитя пристроено на некоторое время, Гермиона развернулась к Гарри.
- Садись, - хлопнула она по краю кровати. Гарри с трудом преодолел своё остолбенелое состояние и шлёпнулся рядом с девушкой.
- Это твой ребёнок? – выпалил он.
- Да, - улыбнулась Гермиона.
-
Тот самый?..
С трудом подавив вспышку гнева, Гермиона сквозь зубы произнесла:
- Да, тот самый.
- Но как?! Ты же пила абортное зелье!.. Я не понима…
- Гарри, - сердито улыбнулась девушка, - хочешь, я тебе всё расскажу с самого начала?
Парень кивнул.
…В тот вечер Гермиона была… Да нет, вряд ли найдутся точные слова для описания состояния девушки. Её только что поставили в известность о том, что: а) она беременна; б) её избавят от ребёнка и в) её выгонят из Хогвартса. Тогда, во время разговора с Шеридан «Плаксой» Миртл в туалете, у неё промелькнула мысль: вот ведь какая невезуха. Она, мечтавшая окончить школу, потом университет, мимоходом победить Вольдеморта, и Миртл, мечтавшая о семейном очаге… Судьба их наградила неправильно. «В конце концов, уж лучше умереть…» - думала Гермиона. И тут появляется Снейп.
Зельевар был странным человеком. Шпионил на Орден и служил Вольдеморту. Опекал Гарри и издевался над ним на уроках. Где логика?! И именно ему выпала честь дать ей зелье… «Да что это такое, - думала девушка, глядя на Снейпа, - уже немолод, а ни жены, ни детей.. Да и, скорее всего, умрёт либо от руки Пожирателей, либо авроров…»
- Потом у меня промелькнула мысль, что я так не хочу. А потом мне подумалось, что теперь мне путь в магическое общество заказан. Да и у магглов я никогда не была своей… Тут, как некстати, я вспомнила слова своей мамы. Она мне говорила, - голос Гермионы дрогнул, - говорила, что самые лучшие друзья для меня – родители. И наоборот.
- И ты поэтому решила сохранить ребёнка? Но как?
- Потерпи, Гарри, всему своё время. В общем, я решила наведаться в библиотеку и узнать, что к чему. Что за зелье и нельзя ли ему как-то противостоять. В общем-то, я люблю детей. Там… там, в библиотеке, я достаточно-таки быстро отыскала один фолиант. И в нём говорилось, что существует некоторая вероятность, фифти-фифти, пятьдесят на пятьдесят, что я стану… бесплодна после зелья.
- Почему? – искренне удивился Гарри.
- Потому что давным-давно какой-то маг был влюблён в девушку. Она от него забеременела, но испугалась, сказала, что родители её заставляют выпить зелье, и они должны расстаться. Маг наложил проклятие… В общем-то, тогда я это не очень хорошо поняла, а теперь ещё и не очень помню, - смущённо улыбнулась Гермиона. – После родов у меня немножко ухудшилась память, и упало зрение.
- И ты поэтому решила сохранить ребёнка? – спросил Гарри. Он испытывал смесь чувств: шок, удивление, стыд… Возник и гнев: не могли Дамблдор и Снейп не знать о таком эффекте зелья, не могли!
- Ну… Я решила посоветоваться с родителями. Всё равно меня к ним возвращали. Тогда я разработала один очень простой план…
- Да? – с интересом уточнил Гарри, продвигаясь поближе. Ричард на ковре увлечённо строил башню; Тодди изредка помогал ему.
- Я проглотила безоар. И не выпила зелье.
- Прости?
- Мне дали зелье, я его взяла в рот, - как будто пью, - а потом изобразила рвотные позывы(меня и так тошнило будь здоров тогда!), и… В общем-то, напрямую за мной никто не наблюдал. Этим святошам, - в голосе девушки чувствовалось отвращение, - конечно же, было противно смотреть на то, что сами заварили.
- Сами?.. – запутался Гарри. – А беременность?..
- Это самое ужасное, - вздохнула Гермиона. – Но давай я тебе дальше расскажу, можно?
Девушка спустилась с кровати на ковёр и поцеловала Ричарда в макушку. Ребёнок поднял на неё свои глаза – изумрудно-зелёные… Гарри охнул.
- А кто отец?..
Девушка подошла к окну. Она глядела в него, словно не замечая тишины, опустившейся на комнату, но напряжённая спина выдавала Гермиону со всеми потрохами.
- Гермиона…
- Я ненавидела Дамблдора, - чётко, будто по слогам, произнесла Гермиона. – Я мечтала ему отомстить. Жутко и ужасно. Вольдеморт был подлецом, да, но он, по крайней мере, не прикидывался святошей. Директор… В общем, я сказала вам тогда чистую правду. Я ни с кем не спала… в сознательном состоянии.
Гарри изумлённо открыл рот.
- Скорее всего, меня опоили зельем. Я не знаю, кто и как… Единственный человек, которого я смогла вспомнить с таким цветом глаз и волос (видишь, какие они чёрные) – это ты, Гарри. Но ты мой лучший друг.
Гарри в ужасе схватил Гермиону за запястья:
- Гермиона! Ты что, я никогда… Как ты могла подумать?! Ты же знала, что я влюблён в Джинни!..
- Да, знала, - высвобождая свои руки, вымученно улыбнулась Гермиона. – Но я провела маленький тест, - ну, знаешь, фотография и немножко чар… Но это был не ты. Мне даже стало стыдно, - казалось, девушка заплачет. – Прости. Я… Потом я решила, что всё к лучшему. Когда прошла первая неделя, и мы выписались из больницы, я поняла, что не могу питать ненависти к тому ублюдку, который… переспал со мной и лишил памяти. Ты знаешь, он так улыбается!.. – Гермиона восхищённо посмотрела на Ричарда. Тот уже достраивал замок.
- А что с тобой было после… ну, ты понимаешь?
- Рита Скитер? – злой блеск промелькнул в карих глазах. – О, ничего особого. Я переживала не сильно, меня только положили на сохранение. Как видишь, мои родители заботились обо мне больше, чем самый добрый волшебник в мире. Они мне поверили – и без сыворотки правды! – а потом сказали, что будут не против ребёнка… И ещё сказали, что меня родили с большим трудом, и мою маму тоже, и они боятся, как бы у меня после аборта не случилось так… Чтобы я не могла иметь детей.
- У тебя были чудесные дедушка и бабушка, малыш, - сказал Гарри больше не для Ричарда, а для подруги. – А этот… Дик?
- Дик немного знал о магии, он нашёл письма сестры из Хогвартса… Он мне рассказывал, что после этого он боялся о чём-либо спрашивать родителей, они так переживали по поводу смерти его сестры... Да и он тоже. Дик… - с грустью выдохнула Гермиона, - Дик был всегда. Он общался со мной постоянно и вместе с родителями привозил в больницу цветы и фрукты… «Для будущей мамочки», - так он говорил, - казалось, что глаза Гермионы подёрнуты лёгкой дымкой. Это скапливались непрошенные слёзы. – Дик приехал в больницу, когда я выписывалась оттуда. Он обещал стать крёстным моего сына. Там… Там на нас напали Пожиратели. Он, маггл, бросился к волшебникам навстречу… А я схватила сына (тогда я ещё не назвала его) и аппарировала во Францию. Мы чудом выжили… Сына я назвала Ричардом, естественно, в честь Дика.
Наступила тишина.
- А дальше? – спросил неловко Гарри.
- А потом я жила во Франции. Немного. Познакомилась с очаровательной семейной парой, он стал крёстным отцом Ричи, а её сестра – крёстной матерью. А потом на нас опять напали Пожиратели… - Гермиона рассмеялась нервным смехом, - Мерлин, за что же это мне… На этот раз мы аппарировали в Америку. Наши друзья погибли.
- А Тодди?
- А Тодди – их домовик. У них не было иных родственников, и он согласился остаться с нами.
Ричи подошёл к маме. Он пытливо заглянул в её лицо, словно пытаясь понять причину её слёз, а потом и сам заплакал – куда громче, чем девушка.
- Прости нас, Гермиона, - произнёс Гарри, пытаясь утешающее погладить подругу по спине. – Хочешь, мы найдём этого подонка?
Гермиона сразу поняла, о ком речь.
- Нет, - решительно произнесла она, поднимая вверх подбородок. – Этот… маг спокойно переспал со мной(а, точнее, изнасиловал меня), а потом спокойно стёр мне память, и так же спокойно своим молчанием согласился на смерть Ричи… Какая же я счастливая, что этого не сделала!
- И мне плевать, - резко посмотрела она в упор на Гарри, - кто его отец. Кто бы ни был. Он этого не узнает, и… Обещаешь мне не искать его?
- Обещаю, - нехотя вымолвил Гарри.
Лаванда Браун вошла в кабинет Рона Уизли и Гарри Поттера.
- А где твой напарник? – поинтересовалась она у рыжего парня, склонившегося над столом.
- Общается с Гермионой Грейнджер, - нехотя выдавил тот из себя. Потом поднял глаза, и в них промелькнула искорка: – Привет, Лаванда.
- Гермиона жива? – удивилась Лаванда. Тень изумления пробежала по её лицу, и, кажется, оно слегка побледнело?
- Да. Теперь она будет преподавать Трансфигурацию в Хогвартсе, - неловко сказал Рон. Беседа явно не клеилась, и девушка засобиралась.
- Хорошо. Я пойду? – спросила она у Рона. – Я хотела сказать Гарри о бумагах мистера…
- А, он будет завтра, - махнул рукой юноша.
- Я пошла, - полувопросительно произнесла Лаванда.
- Да… Слушай, Лаванда! – окликнул парень девушку, уже с неохотой поворачивающей дверную ручку, - У тебя есть какие-то планы на этот вечер?
- Нет, а что?- выжидающе спросила Лаванда. Внутри неё всё тихо-медленно переворачивалось.
- Тогда… Это… Слушай, не хочешь куда-нибудь сходить? Погулять по улицам Лондона… А то это, сидишь тут вечно, ты же сто лет не была на улице.
- А почему бы и нет, - улыбнулась Лаванда. Теперь в её сердце расцветал пышный розовый куст и играли скрипки.
- Тогда сегодня… в восемь?
- Да, я надеюсь освободиться уже к этому времени, - как можно ласковее сказала девушка. «Мерлин, неужели?.. О! о!»
- Я за тобой зайду, - улыбнулся Рон. – До встречи?
- Да… Я пошла, - и Лаванда-таки вышла из комнаты.
Рон опустился на стул. Его коленки чуть-чуть дрожали.
«Это надо было сделать давно уже, - укорил он себя. – Лаванда очень красива и добра».
Лаванда же на ватных ногах дошла до своего кабинета. Взгляд её упал на окно и растворился в облаках – так там было легко и безмятежно! Почти как на её душе.
Недовольное лицо Перси показалось в камине.
- Мам, Пенни, - сердито начал он, - я сегодня буду поздно. Не ждите меня. Опять эта работа… - и он исчез.
Пенелопа с грустью взглянула на миссис Уизли, перевела взгляд на свой живот. Она бы очень хотела, чтоб её муж присутствовал в тот долгожданный момент… К сожалению, говорить об этом с Молли не стоило, - да, та подбадривала невестку, но всякий раз, как только разговор заходил о чём-то семейном, её глаза заволакивала дымка тоски. «Иметь столько – и потерять, бедняжка», - с жалостью подумала Пенни. Она боялась, что с её ребёнком тоже что-то случится.
Шорох в камине привлёк внимание женщин. Зелёное пламя выплюнуло чемодан, второй, потом фигуру в мантии… Мелькнули рыжие волосы.
- Джинни! – бросилась к дочери миссис Уизли.
- Да, мам, здравствуй, - девушка улыбнулась. – Я вернулась.
