9. Последний бал для тех, кто его так ждал Это война...
Никто из них не знает,
Что за игра их ждет,
И поздно искать...
Шелест платьев и сок
Течет по лицам его, рок,
Последний бал для тех,
Кто его так ждал...
Jane Air - "Последний бал"
Джейн застыла, как под Оглушающим заклятьем: внутри все оборвалось, и грудную клетку заполнило ледяное ощущение пустоты. Только теперь, только в это страшное мгновение стало ясно, как же счастливы все они были до сих пор: пусть ругались, спорили, расставались, но при этом все были живы, здоровы и могли все исправить.
– Знаем – что?
«Я не смогу сказать Гермионе, что Сириуса больше нет», – пронеслось в голове, и от одной мысли к горлу подступил ком. Не имея возможности повернуться, она, тем не менее, кожей ощутила, как напряглись за ее спиной близнецы, а в следующую секунду руки одного из них легли ей на талию.
– Сириус…
«Пожалуйста, только не это…».
– … был у Пожирателей. Их со Стерджисом перехватили во время дежурства: думаю, выманили, спровоцировали как-то…
– Ремус! – дрожащим голосом выкрикнула Джейн, уже не осознавая, что говорит со своим бывшим преподавателем, и почти не видя его из-за набегающих слез: одна уже сорвалась и прочертила на щеке влажную дорожку. – Что значит «был»?
– Сбежал.
Джейни дернулась так, что, кажется, заехала затылком в лицо кому-то из близнецов. Облегчение вырвалось из груди отчаянным всхлипом. Она не могла понять, почему Люпин так отрешен и бледен, если самое страшное уже позади.
– Черт тебя побери, так и начал бы с этого! Бродягу просто так не возьмешь! Живой, – это адресовалось уже Фреду с Джорджем, – живой, оставил с носом всех этих уродов…
– Джейн! Джейн, ты не понимаешь ситуации, – Люпин, глядя на нее с сожалением, медленно покачал головой. – Мы не знаем, где он теперь. Орден ищет его, но и Пожиратели ищут тоже: вряд ли он сумел уйти далеко после пыток и, к тому же, без палочки… Он может просто не добраться.
Джейни, однако, отказывалась в это верить. Она просила высшие силы о том, чтобы Сириус был жив, и они откликнулись на ее мольбу – все остальное казалось второстепенным. Жив – значит, ничего не потеряно, значит, нужно продолжать надеяться на лучшее. Сириус всегда оправдывал их ожидания, и, если есть шанс, что все обойдется, пусть даже самый крохотный, – он его использует. Он, в конце концов, даже из Азкабана бежал, а это еще никому не удавалось.
– Доберется, – Джейн упрямо вскинула подбородок. – Доберется, – повторила еще тверже, словно надеясь и собственные сомнения пресечь на корню; несмотря на то, что упоминание о пытках билось в висках барабанной дробью. – Он сможет, вот увидишь! – и замотала головой во избежание возражений. Их она бы просто не выдержала.
– Полагаю, просить не говорить об этом Гермионе и Гарри смысла нет?
– Что? Нет, конечно! Они первыми должны знать! – Взаимные претензии и обиды забылись вмиг. – Когда нам вообще планировали сообщить?
– Джейн, нельзя допустить, чтобы Гарри, или Гермиона, или кто-то еще из вас, отправился искать Сириуса самостоятельно, – Люпин нахмурил брови. – Да, я уже знаю о сегодняшней попытке. И понимаю ваше рвение, но это слишком опасно. Есть взрослые волшебники, профессионалы…
– Много же от них толку!
– А сколько будет от вас? – неожиданно жестко припечатал Ремус. – Я сказал тебе правду, потому что надеюсь на твое благоразумие. Да, надеюсь. Поймите, мы не найдем Сириуса быстрее, если будем отвлекаться еще и на ваши поиски. Он сам не хотел бы, чтобы вы рисковали.
Как и следовало ожидать, троицу это не убедило. Однако сейчас перед ними стояла другая проблема: нужно было поставить в известность друзей, и Джейни имела все основания бояться за реакцию Гермионы. Наученная собственным опытом, она начала с главного: уверила подругу, что Блэк жив и уже на свободе; смягчив новость настолько, насколько это было возможно… однако избавить от возникающих перед глазами жутких картин все же не могла. Ей самой представлялся израненный, обессиленный Сириус, из последних сил пробирающийся сквозь лесные дебри. Гермиону же – бледную, дрожащую, вновь впавшую в анабиоз – и вовсе пришлось отпаивать зельями: она не реагировала почти ни на что, кроме, пожалуй, имени Блэка, а услышав его, вздрагивала, как от удара током, и поднимала голову с отчаянной надеждой на то, что следом прозвучит «Нашелся».
Близнецы и Рон тем временем успокаивали Гарри. Только усилиями всех троих удалось отнять у него осколок подаренного Сириусом Сквозного зеркала, который герой магического мира сжимал так, что порезал руку о его край. Невозможно было даже представить, каково ему, только-только обретшему в лице Блэка долгожданную семью: в пасхальные каникулы Сириус занимался оформлением опекунства, и уже на днях должна была прилететь сова с официальным подтверждением. Дамблдор, правда, все равно настаивал, что дом Дурслей безопаснее, потому что защищен родовой магией, но заставить Гарри вернуться к ним не мог, как не мог и не признать, что Блэк защитит крестника не хуже. Им всем полагалось бы сейчас готовить празднество по такому случаю, поднимать тосты с поздравлениями, а не сидеть в полумраке в молчании, поочередно глотая каждый из своей бутылки. С одной на шестерых мыслью: только бы вернулся, только бы уцелел.
На утро были назначены консультации – как у пятого курса, так и у седьмого; но никто из друзей, даже Гермиона, на них не появился. От нее и Гарри, впрочем, никто и не ждал иного: Макгонагалл сама подошла с предложением перенести для них свой экзамен. Тем не менее, ко всеобщему удивлению, лучшая ученица заявила, что сдавать пойдет в положенный день.
– Ты сумасшедшая! – зашипела на нее подруга, а когда декан удалилась, заменила последнее слово его непечатным синонимом. – Какая тебе сейчас учеба?
Но Гермиона была непреклонна:
– Так я хоть отвлекусь, – настаивала она, пряча воспаленные, усталые глаза, тени под которыми не удавалось скрыть даже под слоем дорогущей магической крем-пудры. – Иначе совсем с ума сойду от неизвестности.
Гарри же поначалу и вовсе отказывался думать о СОВ – о подготовке и говорить не стоило. Ни уговоры друзей, ни воззвания декана на него не действовали. Маячащая на горизонте угроза остаться без аттестата – без СОВ не могло идти речи даже о неполном образовании – и та не возымела должного эффекта. В конце концов близнецы буквально силой влили в него свое удачливое снадобье, дотащили до класса и втолкнули туда чуть ли не пинком, напоследок напутствовав, что с их изобретением «У» ему обеспечено.
Замечание Джейн, что клин клином вышибают, оказалось верным: на следующие экзамены Гарри ходил уже сам. Троица, правда, все равно делилась с ним зельем – тайком от Рона, однако даже без его участия запасы чудодейственной настойки закончились преждевременно. Готовить же новую попросту не было времени: требовалось почти три месяца и масса столь же редких, сколько и дорогих ингредиентов; так что дальше пришлось справляться самостоятельно. И пятому, и седьмому курсам к тому моменту оставалось сдать по два экзамена, но если у пятикурсников это были астрономия и уход за магическими существами – предметы отнюдь не самые сложные (последний Рон и вовсе величал «автоматом»); то выпускникам повезло куда как меньше: у них в расписании ближайшим пунктом значилась Защита от темных искусств. Как и следовало ожидать, Фред с Джорджем провалили ее с треском – немногим лучше выступила и Джейн, но она, по крайней мере, сумела хоть что-то поведать экзаменатору. Впрочем, Джордж уверял, что тот просто-напросто оценил длину ее юбки.
Так или иначе, неудача троицу не расстроила нисколько. В большей степени потому, что имелись куда более серьезные поводы для беспокойства, и оценка в сравнении с ними не значила ровным счетом ничего.
– Плевать, – выразила общую мысль Джейни. – Что будет, то и будет, нам все равно Защита никуда не упиралась.
– Как и все остальное, если на то пошло, – поморщился Фред. – Может, на историю магии вообще не ходить? Это все равно несерьезно…
Предмет был выбран троицей исключительно потому, что они чудом набрали баллы, достаточные для изучения его на уровне ЖАБА – который, впрочем, ничем не отличался от базового: в сон по-прежнему клонило с первых же минут.
– На самом деле, очень даже серьезно, – возразила Гермиона, – и наука одна из интереснейших, просто у профессора Биннса не совсем правильный стиль преподавания…
– Скука, – Рон скривился, как от зубной боли: подготовка к упомянутому экзамену далась ему тяжелее всего. – Неудивительно, что он помер.
– Ты как всегда крайне тактичен, – фыркнула Джейн, вытягиваясь на диване.
Разговоры на бытовые, повседневные темы помогали отвлечься на короткое время – ровно до тех пор, пока не наступала закономерная пауза; и мысли вновь возвращались к Сириусу. О нем так и не появилось никаких вестей: друзья по нескольку раз в день связывались с Люпином и Тонкс, ходили к Дамблдору, но все напрасно. Гермиона, хотя и старалась держаться изо всех сил, таяла на глазах; Гарри совсем ушел в себя и ни на секунду не выпускал из рук зеркала, а неугомонная троица притихла впервые на памяти всей школы. Не порадовало ни окончание экзаменов, ни обретенная свобода: это раньше они мечтали о ней, а в свете последних событий просто хотели, чтобы все стало как прежде.
Дошло до того, что Джейн всерьез задумалась о том, чтобы не идти на выпускной, но тут воспротивилась уже Гермиона:
– Вот уж нет! – решительно заявила она. – Это ваш день, ты весь год его ждала! Не хочешь праздновать – не празднуй, но изволь появиться там при полном параде, уложить всех наповал и под аплодисменты забрать аттестат!
– Чтобы Сириусу потом показать хотя бы колдографию, раз уж его не будет, – прибавил Рон, и, как позже заметили близнецы, его замечание в кои-то веки прозвучало уместным.
На выпускной бал в Хогвартс традиционно приезжали семьи выпускников – прочие же могли пройти только по приглашениям. Каждому из героев вечера таких выдавалось по два, и он мог вручить их кому пожелает. Троица одарила Гермиону, Гарри, Рона и два билета отдала Джинни, чтобы та, по-прежнему державшаяся холодно с остальными, могла привести с собой подружку. Последний же пригласительный, предназначенный Сириусу, так и остался лежать у Джейн в ящике письменного стола. Она пыталась отдать еще в марте, как только получила на руки, но Блэк лишь отмахнулся, заявив, что у нее оно будет целее. Что ж, билет и впрямь остался в целости и сохранности. Если бы и о Сириусе можно было с уверенностью сказать то же самое…
Джейни изначально смирилась с тем, что мама, сестра и бабушка не увидят ее триумфа: магглоотталкивающий барьер их в любом случае не пропустил бы, так что единственной семьей, на которую она могла рассчитывать, была обретенная в стенах замка, но теперь и она сократилась в численности. Лишь бы не насовсем, молила про себя Джейн. Какие уж тут веселья и танцы?
– Можем не идти, – уверяли ее близнецы, – ничего страшного, если не пойдем. Заглянем к Дамблдору, заберем аттестаты и рванем на Гриммо.
В Косом переулке их ждал новенький домик, требующий обустройства. Вместе с окончанием школы планировалось праздновать и новоселье, но это все было будто бы в прошлой жизни, в которой пугающая неизвестность не висела над головами Дамокловым мечом. Теперь единственно возможным местом назначения стал дом номер двенадцать, и друзья намеревались присоединиться к Ордену Феникса в их поисковой деятельности. Преподаватели больше не могли удерживать их в стороне: по крайней мере, Фреда, Джорджа и Джейн уж точно. Да и младшее трио уже не остановили бы – разве что Непреложным Обетом, но кто бы им его дал?
Что же касается бала, насчет него Джейни сомневалась до последнего, но в конечном счете все-таки поддалась на уговоры подруги, тем более что та пообещала прийти сама – после этого продолжать сопротивление было почти кощунством. Уж если Гермиона, бледная, истончившаяся, полуживая от тревог и бессонницы, нашла в себе силы, то она, Джейн, и подавно обязана! Ради Сириуса – это стало их общим негласным лозунгом, главным девизом, которым все шестеро мотивировали себя на действие. Ради Сириуса – чтобы, когда он вернется, было что ему рассказать. Кроме того, не хотелось еще больше обострять отношения с миссис Уизли, только и мечтавшей увидеть, как близнецы, столько раз бывшие на грани исключения, наконец-то окончат школу.
О худшем никто не заговаривал – достаточно было всеобщих сочувствующих взглядов и обреченного качания головой. Гарри, на свою беду, умудрился столкнуться в коридоре с профессором Трелони, которая немедля принялась выражать ему соболезнования, за что была послана непечатной маггловской бранью. Гриффиндор лишился семидесяти баллов, однако Гермиона, вопреки ожиданиям, полностью одобрила поступок друга и в сердцах выпалила, что на его месте еще и как следует прокляла бы горе-пророчицу.
– Ненормальная! Пусть не смеет его хоронить прежде времени, – негодовала она, – и никто не смеет! Почему они все ведут себя так, будто его уже нет?
Но если мнение посторонних еще можно было списать со счетов, то видеть отблески того же отчаяния в глазах Люпина оказалось по-настоящему тяжело и больно. Хотелось забраться в камин, переместиться на Гриммо, встряхнуть его за поникшие плечи и закричать, что нельзя терять надежду, нельзя сдаваться. Да, пусть прошло уже три недели, но это все равно не дает права считать Сириуса погибшим. Почему эта версия, почему бы не допустить, что он просто добирается в Лондон издалека, пешком, без палочки и слишком слабый, чтобы трансгрессировать?
– Ты сможешь, – беззвучно шептала в темноту Гермиона, глотая слезы, волю которым могла дать только в одиночестве. – Сириус, у тебя получится, ты ведь знаешь, что я жду тебя,
как я тебя жду… Мы все ждем…
Тем не менее, она не могла не понимать: ждали всех – в том числе и тех, кто не вернулся. Но на Люпина все равно сердилась за отказ поверить в благоприятный исход. Они вшестером верили – или, по крайней мере, умудрялись убеждать в этом друг друга.
Потому что больше ничего попросту не оставалось.
***
В день выпускного замок гудел с самого рассвета. К тому времени, как гриффиндорцы спустились в гостиную, она уже успела так пропитаться запахами парфюмов и лака для волос, что щипало в глазах и шла кругом голова – царящая же кругом суматоха лишь усиливала эти ощущения. Тут и там сновали домовые эльфы, помогавшие выпускницам наводить марафет; в окна стучались совы с конвертами, а в женской спальне седьмого курса не смолкали взволнованные голоса. Вездесущие Парвати и Лаванда уже успели заглянуть туда и теперь с энтузиазмом докладывали всем подряд, что у Анжелины Джонсон платье белое, у Алисии Спиннет – синее, а у Патриции Стимпсон – лиловое. Джейн не поймали: она еще с вечера укрылась в комнате у Гермионы.
Все, кому не досталось заветного приглашения, собирались домой и за сборами негодующе перешептывались: то, что выпускной бал был закрытым, считалось главной школьной несправедливостью. Спускаясь в гостиную, Рон и Гарри ловили на себе завистливые взгляды, – не вызывавшие, впрочем, ничего, кроме раздражения: кому-кому, а им сейчас было совсем не до праздника.
– Ух ты, вырядился-то как, вырядился, – в один голос заохали близнецы при виде младшего брата, и Фред ухватил его за рукав новой, ими же и подаренной парадной мантии. – Неужто девушку хочешь подцепить? – И оба в театральном изумлении вытаращили глаза.
– За своей лучше последите, – огрызнулся Рон, густо покраснев. – У нее-то вон какой богатый опыт за плечами.
– Попробуй повторить это при ней, – усмехнулся Джордж, – и я не дам за твою жизнь ни кната.
Признав его правоту, Рон поспешил сменить тему:
– Мама еще не приехала?
– Мы не видели, – Фред пожал плечами. – Ну так ведь они все в Большом Зале сразу собираются, разве нет?
– Откуда я знаю? Это же ваш выпускной!
– Наше дело выйти, забрать аттестат и свалить отсюда восвояси. Не знаю, как насчет тебя, а я уже завтра планирую заняться действительно полезным делом.
– Кстати, кто скажет об этом маме?
Вполне закономерный и логичный вопрос поставил всех в тупик. Близнецы помрачнели на глазах: было очевидно, что их план ехать на Гриммо вместо Норы и рисковать в Ордене миссис Уизли как минимум не понравится.
– Гарри, может быть, ты? Тебя она обожает!
– Во что вы хотите втравить его на этот раз? – раздался веселый голос.
По лестнице торопливо сбежала Джинни, облаченная в золотистое платье. Легкость, с которой она двигалась на высоченных каблуках, казалась поразительной. Фред с Джорджем восхищенно присвистнули, и сестра, довольная произведенным эффектом, крутанулась перед ними, взмахнув подолом.
– Блестяще выглядишь, – отметил Гарри.
– Спасибо, – Джинни послала ему очаровательную улыбку.
Джейн и Гермиона появились, когда гостиная уже совсем опустела. Наряд своей благоверной близнецы уже видели, даже более того – вместе с ней выбирали его из многих; но в сочетании с перчатками до локтя и шелковой накидкой красное платье смотрелось еще роскошнее, а Джейни в нем – и подавно. Образу ее недоставало только улыбки.
– Ты восхитительна, – Фред даже не сразу обрел дар речи.
Джейн взметнула длиннющие ресницы.
– У меня всё равно такое ощущение, будто я его предаю, – убито сказала она, вкладывая ладонь в протянутую руку.
– Не говори ерунды, – осадила подругу Гермиона, и Джордж, спохватившись, одарил комплиментом и ее: темно-фиолетовое платье, простое, но элегантное, и впрямь сидело на ней отлично, однако бледность ее на таком контрасте выделялась еще сильнее.
Большой Зал встретил радикальной перестановкой. Под потолком алел как никогда яркий закат, и на фоне сиреневого с желтыми вкраплениями неба горели огненные буквы: «Выпуск-1996». Два из четырех факультетских столов таинственным образом исчезли, в то время как другие два были сдвинуты к стенам. Преподавательский остался на месте, но ни приборов, ни блюд с кушаньями на нем не наблюдалось: только горка аттестатов высилась на углу. Кроме того, он поднялся на несколько футов: к возвышению вела подсвеченная золотом лестница.
– Вот и все, – задумчиво проговорил Фред, озираясь по сторонам. – А ведь дотянули-таки, кто бы мог подумать!
Та же самая мысль читалась и на лице миссис Уизли, с умилением и гордостью взирающей на сыновей из-за гостевого стола. Рон, Гарри и Гермиона поспешили туда же, а без пяти минут выпускники заторопилась на свои места: судя по недовольным взглядам, они и так оказались последними. Джейни видела, как Анжелина зашептала что-то на ухо Алисии, когда они с близнецами проходили мимо, но сделала вид, что ничего не заметила.
– Пунктуальность – не ваш конек, – хохотнул Джордан, пересаживаясь левее, чтобы троице не пришлось разделяться.
– Я бы посмотрела, сколько тебе понадобится времени на укладку, – припечатала Джейн, бросая выразительный взгляд на его дреды.
Директор поднялся и хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание.
– Прежде всего, я хочу поприветствовать всех здесь присутствующих, – торжественно объявил он, – и сказать, что бесконечно рад видеть вас снова, – взгляд, сверкнувший из-за очков-половинок, остановился на заулыбавшейся чете Уизли. – Помню многих из вас сидевшими за противоположным столом – и кажется, будто это было только вчера…
– Стартует рубрика «Ностальгическое», – шепотом прокомментировал Джордж. – Надеюсь, он не станет пересказывать всё с шестидесятых.
– … но вот уже ваши дети выходят в большой мир совсем взрослыми волшебниками. Знайте: вы можете гордиться ими. Вы должны ими гордиться: такими разными, но талантливыми каждый по-своему.
– Почему-то еще две недели назад про наши таланты здесь говорили совсем другое, – не удержался Фред, и Джордан зажал рот рукой, чтобы не расхохотаться в голос.
– Дорогие наши выпускники! – Теперь директор повернулся уже непосредственно к героям вечера. – Уже завтра вы покинете наши стены, для вас начнется новая жизнь, и я от всей души желаю вам, чтобы она была долгой и счастливой. Чтобы вы нашли свое место в мире, добились всего, чего хотите, чтобы исполнились все ваши мечты: знайте, нет ничего невозможного, достаточно просто как следует поверить, – возможно, Джейн показалось, но на этих словах Дамблдор будто бы взглянул именно в их сторону; и к горлу невольно подступил ком. – Я не прощаюсь ни с кем из вас. Двери Хогвартса всегда будут для вас открыты.
– Он еще пожалеет об этих словах, – хмыкнул Джордж, – мы ведь можем приходить сюда каждую неделю.
– А теперь позвольте пригласить сюда для вручения аттестата… Блетчли, Майлза!
Блетчли, облаченный в стально-серую мантию, с обычным для своего факультета высокомерным видом прошествовал на импровизированную сцену. Слизеринцы захлопали ему, родители присоединились к аплодисментам, однако все остальные даже не шелохнулись. Миссис Уизли прямо-таки прожигала близнецов укоризненным взглядом и, если бы могла, непременно прочла бы им лекцию о том, что нужно быть выше межфакультетской вражды; но, поскольку такой возможности у нее не было, выслушивать заготовленную речь пришлось Рону, Джинни, Гермионе, Гарри и Луне Лавгуд. К счастью, после Блетчли по списку шли сплошь когтевранцы и пуффендуйцы, которых приветствовали без напоминаний, по собственной воле – а о своих не стоило и говорить. Когда настал черед Джейн, Фред с Джорджем вопили так, что едва не сорвали глотки, а затем подхватили ее на руки и торжественно донесли обратно до места. Сами же они были вызваны последними – поочередно, но поднялись вместе, церемониально раскланиваясь на пути, а возвращаясь, картинно потрясали руками в победных жестах.
– Еще раз поздравляю вас, друзья мои, с окончанием школы! – Дамблдор отсалютовал им кубком. – А теперь – наслаждайтесь пиром! Музыку!
Грянула зажигательная мелодия, и одновременно с этим многочисленные блюда начали заполняться сами собой, а в самом центре стола возникла чаша с пуншем. Не из-за нее ли сюда не пускали всех желающих без исключения?
Джейн отрешенно смотрела, как Джордж наполняет ее кубок, а сделав глоток, почти не почувствовала вкуса. Отовсюду доносился смех, радостные крики и звон бокалов: прямо напротив хихикали над чем-то Анжелина и Алисия, на углу стола Кеннет Таулер размахивал аттестатом, а Джордан увлеченно шептал что-то Патрисии Стимпсон, как никогда очаровательной в своем лиловом платье. По залу уже разбредались танцующие пары: в большинстве своем профессора и родители. Чета Уизли, однако, пока оставалась за столом, и оба выразительно поглядывали то на Гарри, то на Джинни, явно надеясь, что он пригласит ее; но герой магического мира продолжал буравить невидящим взглядом пустую тарелку. Рон рядом с ним пытался порезать стейк, а Гермионы в радиусе видимости уже вовсе и не было.
– Фред, Джордж! – окликнула Джейн, указав глазами на освободившееся место.
Оба как всегда поняли с полуслова:
– Хочешь тоже уйти?
– Да. Можно не в башню… просто отсюда, – тяжесть на сердце, сталкиваясь со всеобщим весельем, усиливалась, точно отразившееся от стен эхо.
Дважды просить не пришлось: Фред сгреб в охапку заветные корочки, и троица, взявшись за руки, выскользнула в двери – только её и видели.
С трудом верилось, что страница их школьной истории, до последнего казавшейся бесконечной, уже наутро будет перевернута. Семь лет, сделавшие их самими собой. Хогвартские будни, несмотря на то, что в них было много чего утомительного, а порой даже и неприятного – пламенный привет Снейпу! – за этот срок так или иначе успели стать привычными до боли; а стены замка – в той же степени родными. Сколько же всего произошло здесь! Каждый коридор хранил воспоминание. На этом повороте Джейн как-то раз до полусмерти напугал Пивз, с той лестницы она свалилась в прошлом году, попытавшись по примеру Фреда с Джорджем скатиться с перил, а за этим гобеленом все трое частенько прятались от Филча… Ценнее подобных моментов могло быть только совместное будущее, которым они, впрочем, тоже были обязаны школе.
Стоя на крыше Астрономической башни – любимого места ночных свиданий – троица вглядывалась в полумрак, пытаясь свыкнуться с осознанием того, что с рассветом Хогвартс перестанет быть их домом, что больше никто никогда не оставит их после уроков – да и самих уроков тоже уже не будет: не придется больше ни готовиться к ним, ни сбегать… Что детство и вправду закончилось – хотя они никаких перемен в себе не ощущали.
– Мы будем скучать, – Джейн не спрашивала, а утверждала.
– Только не друг по другу, – Фред обнял ее за плечи и коснулся губами затылка. – Не понадобится.
На темной глади озера серебрилась дорожка лунного света, и при взгляде на нее вдруг возникла ассоциация с Патронусом. «Подумай о самом счастливом событии в своей жизни», – зазвучал в ушах у Джейн голос Сириуса. Она тогда выбрала минувшее лето: душный июль, пахнущий пылью дома номер двенадцать, но наполненный беззаботным восторгом, свободой от всего сразу: контроля, условностей, посторонних глаз – и лающим смехом того, кто еще недавно не мог даже улыбаться…
Джейн торопливо смахнула скользнувшую по щеке слезу и обернулась на Фреда с Джорджем: не заметили ли; но близнецы не на шутку увлеклись спором, кто же все-таки пойдет объясняться с миссис Уизли:
– Ты иди!
– Нет, ты!
– А почему я?
– Хотите, чтобы я сказала? – уточнила Джейн, разворачиваясь на каблуках. Ради того, чтобы всё это не затянулось до утра, она готова была принять удар на себя. Поскорее расставить все точки над «i» и идти собирать вещи: верно говорят, долгие проводы – лишние слезы. От прогулки по любимым местам толку уже все равно не будет – а к поискам Сириуса лучше бы приступить как можно скорее. В идеале – прямо по прибытию в Лондон, с самого утра, а значит, перед этим нужно как следует выспаться…
С лестницы вдруг донеслись шаги – громкие, торопливые, и троица машинально вздрогнула: мысль о том, что теперь-то опасаться уже нечего, буквально на мгновение опередила многолетняя привычка.
Дверь распахнулась от мощного пинка.
– Повыше… не могли забраться? – прерывисто выдохнул Гарри, раскрасневшийся от быстрого бега, и красноречиво взмахнул Картой Мародеров. Волосы его казались еще более растрепанными от быстрого бега, очки съехали на самый кончик носа. За его спиной Рон, судорожно хватающий ртом воздух, цеплялся за дверной косяк, чтобы не рухнуть на пол в изнеможении.
– Что случилось?
Гермиона выступила из тени: лицо ее блестело от слез. Земля ушла у Джейн из-под ног, в глазах сделалось темно, и она, теряя равновесие, ухватилась за руку Джорджа, белого как полотно…
– Сириус в больнице, нам нужно туда!
– Что???
– Что с ним?
– Не знаю, Ремус написал только, что он в больнице, – бросил Гарри, уже бросаясь обратно к выходу. – Скорее, мы и так бежали к вам полчаса! – то, что друзья, несмотря на срочность, озаботились поиском остальных, говорило о многом, тем более что путь и впрямь пришлось проделать неблизкий. – Трансгрессировать из Хогсмида сможете?
Мог бы и не спрашивать: сейчас их не остановил бы даже расщеп; даже оставив позади себя руку или ногу, они все равно сперва допрыгали бы до нужной палаты, узнали, что с Сириусом и только после этого вернулись бы за недостающей конечностью. Без преувеличения. Если такова была цена, каждый заплатил бы ее, не раздумывая.
Лестницы, этажи, коридоры… Двор, квиддичное поле, Гремучая Ива, Хагридова хижина – все это оставалось позади, а задыхающаяся шестерка что было сил бежала навстречу неизвестности, все это время стерегшей их из укрытия, а теперь словно замершей в преддверии решающего прыжка.
Три хлопка разрезали ночную тишину на самой границе Хогсмида, и там, где еще секунду назад высились шесть силуэтов, остались только красные туфли на высоченной шпильке.
***
Волшебница за столом с табличкой «Справки» в приёмной больницы Святого Мунго мирно попивала кофе из картонного стаканчика, когда к ней сломя голову, чудом затормозив в самый последний момент, подлетели шестеро подростков: четверо парней в парадных мантиях и две девицы, одна из которых, босая, с растрепавшейся прической, была одета в яркое платье.
– Сириус Блэк, поступил только что, какой этаж? – зашумели все сразу наперебой.
– Пятый этаж, восемнадцатая палата… Эй, подождите! В ночное время посещения запрещены!..
Гарри уже открыл рот, чтобы ответить, но Гермиона его опередила:
– Я – жена, – выпалила она одновременно с Джейн, заявившей:
– Мы его дети.
Обдумывать перипетии родственных отношений Сириуса Блэка колдунье предстояло в одиночестве – друзья же стремительно понеслись вверх по очередной лестнице.
Палату искать даже не пришлось: возле нее живым указателем стояла Тонкс.
– Как он, что с ним? – через весь коридор закричала Гермиона.
– Тише вы! – замахала руками метаморфиня. – Здесь же больница!.. Весь этаж разбудите!
– ГДЕ СИРИУС? – Джейн, казалось, пропустила последнюю фразу мимо ушей.
Тонкс не успела ответить: из-за ближайшей двери, отчего-то лишенной номера, зазвучал знакомый голос – и, Мерлина ради, как же они все по нему соскучились:
– Дайте мне ботинки, и я домой пойду!
В этом был весь Блэк: импульсивный, несдержанный, по-юношески отчаянный… Живой, главное, что живой, и наконец-то можно было вздохнуть полной грудью, и сердце не отзывалось болезненной тяжестью. Словно невидимые оковы спали с него и с лязгом рухнули куда-то вниз. Нахлынувшее же облегчение показалось таким необходимым, таким живительным, что впору было изумиться тому, как удавалось справляться без него все это время.
– Сириус!
Блэк лежал на кровати у окна: осунувшийся, изможденный, исхудавший – пусть и не так, как во времена скитаний, но все равно заметно. На шее и правом плече белели повязки; лицо наискось пересекала уже заживающая царапина. Возвышающийся над ним усатый целитель с постным лицом выводил палочкой какие-то замысловатые пасы, а на единственном стуле, сгорбившись, сидел Люпин с туго набитым пакетом в руках.
– Слава Мерлину, – выдохнула Гермиона, прежде чем молнией метнуться вперед и кинуться Сириусу на грудь. Впрочем, даже будучи во власти эмоций, она все равно оставалась самой собой – здравомыслящей и предусмотрительной; и драгоценную находку обнимала так осторожно, точно опасалась повредить ей даже прикосновением.
– Гермиона!.. – Блэк приподнялся на локте и обхватил ее здоровой рукой. – Ребята…
– Я боялась, что не увижу тебя… потеряю… – Ее трясло, как в лихорадке: всё, что скопилось внутри за три недели безвестности, теперь хлынуло наружу лавиной. – Уже всё передумала… – Дрожащие ладони бережно обхватили небритое лицо; пальцы скользнули по щекам, губам, подбородку, обводя контуры, точно убеждаясь, что происходящее не сон; и самое главное желание сбылось на самом деле. – Чуть с ума не сошла… Ты… Ты… цел? Это, – взгляд, блестящий выступившими слезами, скользнул по бинтам, – от чего?
– Множественные Круциатусы, два ожога второй степени и общая истощенность, – сообщил целитель, за что получил от пациента хмурый взгляд исподлобья.
– Заживет, как на собаке, – поспешил заверить Сириус, крепче прижимая к себе Гермиону, широко улыбнулся Гарри и остальным и только в этот момент заметил, что все его гости одеты отнюдь не по-будничному. – Эй, погодите, вы что же, с выпускного сбежали?
– Точно, – подтвердил Фред.
– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно уточнил Гарри, присаживаясь на край кровати.
Блэк в ответ бодро пошевелил ногой, высунув ее из-под простыни:
– Прекрасно! Верните мне одежду, и можем идти домой!
– Ни в коем случае! – тут же воспротивился целитель. – Вы, сэр, останетесь здесь, под наблюдением! Вам сейчас даже с постели лучше не подниматься! А вот вам, – он повернулся к посетителям, – действительно лучше уйти. Вашему другу уже ничего не угрожает, а в больнице давно отбой. Возвращайтесь в приемные часы: с двенадцати до трех.
Люпин поднялся на ноги, но никто из шестерки даже не шелохнулся. Гермиона продолжала обнимать Сириуса, а остальные неловко сгрудились вокруг, норовя каждый по-своему его поприветствовать. Гарри стиснул ладонь, близнецы и Рон поочередно хлопнули по здоровому плечу, Джейн ласково коснулась спутанных волос. Ко всеобщему удивлению, оказалось, верить в то, что все обойдется, куда как проще, чем принять это наяву. Долгое отсутствие Блэка настолько выбило их из колеи, что сразу войти в нее обратно попросту не получалось.
– Ну и как успехи? – поинтересовался Сириус, указывая глазами на аттестаты, которые Фред так и держал в руках.
Троица ошеломленно переглянулась: в суматохе сегодняшнего вечера никто из них не вспомнил, что в аттестате указаны баллы за ЖАБА, и не удосужился даже открыть заветные корочки. Если на то пошло, результаты семи лет обучения так и остались бы лежать на башенном зубце, если бы Фред в самый последний момент не прихватил их.
– Вы что, даже не посмотрели? – Рон распахнул глаза. – Чтоб я так жил…
– Это вам еще есть разница, – резонно заметил Фред, – а нам уже никакой.
– И поэтому нам своих результатов ждать еще больше месяца, – скривился младший брат.
– Послушайте, я настаиваю! – Целитель повысил голос. – Вы нарушаете режим, вас вообще не должны были сюда пропускать! Покиньте больницу, или я вынужден буду позвать охрану, и вы вообще больше не сможете пройти!
– Но мы же… – Джейн запнулась: едва ли работника Мунго убедило бы простое «соскучились». А о «не успели ничего узнать» при посторонних лучше было бы вообще не заговаривать: как ни крути, началось-то все с секретной операции…
– Здесь же все равно больше никого нет! – пришел на помощь Джордж. – В смысле, в палате, – он оглянулся на пустеющую кровать. – Можно мы…
– Исключено! Это больница, а не гостиница!
– Пойдемте, – поторопил Люпин. – Утром вернемся. Сириус, что тебе принести?
– Ничего, лучше самого заберите отсюда, – Блэк с нескрываемым сожалением разомкнул объятия.
– Вы останетесь здесь!
– Мы придем сразу к двенадцати, – заверил Гарри, бросая раздраженный взгляд в сторону несговорчивого целителя.
А Гермиона все никак не могла выпустить ладонь Блэка: казалось, стоит лишь выйти за дверь, оставить его хоть на секунду – и его снова у нее отнимут. Как после такого вообще расставаться? Привыкшая из всех ошибок извлекать уроки на будущее, она, напротив, предпочла бы не спускать с него глаз.
Сириус, очевидно, прочитал эту мысль в выражении ее лица:
– Не волнуйся, малышка, – улыбнулся он, погладив ее пальцы, – я в порядке. Уже точно. Больше никуда не денусь… Подожду вас тут, раз уж другого выбора у меня нет. Вы и сами-то отдохните.
От него, разумеется, не могло укрыться, какими усталыми и измученными они выглядели – и невозможно было не понять, почему. Правда заключалась в том, что за тревогой и страхами они элементарно забыли, что значит отдыхать.
Но теперь, кажется, настало время вспомнить.
***
– Дом, – объявила Джейн, пропуская друзей вперед, и заклинанием зажгла свет, – пока что просто дом, милым станет, когда приведем его в нормальный вид.
Просторная, с высокими потолками и окнами комната будто бы так и просилась стать торговым залом, но пока в ней были навалены только горы коробок и сумок.
– Разгребать и разгребать, – поморщилась Джейн и, приподняв длинный подол, стала пробираться между вещами к следующей двери. – Пойдемте.
Покинув больницу, компания разделилась: близнецы и Рон отправились обратно в школу, забирать вещи и заодно объясняться с матерью: в поисках Сириуса более не было нужды, однако переезда из родительского дома это не отменяло – просто место назначения сменилось с Гриммо на Косой переулок. Собственно, туда, в новое жилище троицы, Тонкс с Люпином и забросили остальных, прежде чем вернуться в блэковский особняк. Они звали с собой всех, но Фред, Джордж и Джейн настояли на том, что негоже пустовать только что свитому гнездышку. У Гарри, Гермионы и Рона уже не осталось сил им возразить – да и неудобно было отказываться. А стоять рядом с якобы закрытым на ремонт маггловским магазинчиком глубокой ночью, притом еще и под дождем, еще и в праздничных нарядах; и спорить, где коротать ночь, – откровенно глупо.
– Тут вроде как будет гостиная, – Джейн обвела рукой следующую комнату, почти вдвое меньшую по размеру: здесь, в отличие от первой, уже была кое-какая мебель: обернутый пленкой диван, стеллаж, кофейный столик, поставленный ножками кверху, а в углу темнел камин, облицованный мрамором. – Вон там – кухня, а спальни и ванная – наверху. Спальни всего три, но кроватей всем хватит, мы так и рассчитывали.
– Вы же вроде хотели весь первый этаж под магазин оставить, – припомнил Гарри.
– Для начала хватит и одного зала, – Джейни дернула плечом, – не будем так сразу замахиваться; а там – посмотрим, как дело пойдет. Тут в любом случае еще столько всего нужно сделать…
– Мы поможем, – тут же вызвался друг, – и разобраться, и все расставить. – Наконец-то можно было смотреть вперед без опасений, не задумываясь об отдающим холодом «А если?..».
– И с барьером защитным, чтоб магазин отделить, – Джейн хитро глянула в сторону подруги. – Не сомневаюсь, но пока что идите устравайтесь. В спальнях должно быть прилично, простыни только заклинанием освежите.
Гарри уже собирался последовать ее совету и только по окрику Гермионы сообразил, что колдовать им уже больше нельзя: опрометчивость могла бы стоить второго предупреждения и исключения из школы. Да, только такого пункта недоставало в длинном списке событий минувшего дня.
– Ну, теперь-то у тебя в любом случае есть альтернатива, – невозмутимо заметила Джейни, поднявшаяся на зов, – и нормальный официальный опекун… Что, не правда? – обиженно ойкнула она, получив тычок локтем от нахмурившейся Гермионы.
– Это еще не повод вылетать из школы!
Джейн скорчила рожицу.
– И опекунша тоже в наличии, как я погляжу… – и со смешком отшатнулась от летящей в нее подушки.
Несмотря на то, что все трое были вымотаны до предела, никто и не думал лечь спать до того, как вернутся из школы Уизли. Как выяснилось, совсем не зря: на сегодня их ждал еще один, последний, но гораздо менее приятный сюрприз. Близнецы прибыли вдвоем: Рона миссис Уизли с ними не отпустила…
***
Блэк шел на поправку на удивление быстро: по всей видимости, анимагическая сущность и впрямь давала о себе знать. Не прошло двух суток, как он уже поднялся на ноги, после чего принялся еще яростнее требовать свободы. Друзьям пришлось упрашивать его не торопиться с выпиской и поберечь себя: в частности, потому, что все они имели основания опасаться, как бы он не ринулся обратно в самое пекло.
Приемные часы они целиком проводили в больнице, а после занимались домом троицы, подготавливая его к возвращению Сириуса: Фред, Джордж и Джейн намеревались с лихвой вернуть другу всё прошлогоднее гостеприимство. В пять пар рук работа спорилась намного быстрее, но главная заслуга все же принадлежала волшебным палочкам: близнецы откровенно веселились, устраивая бои летающей мебели, Джейни же только подзуживала их одобрительными криками, а затем и вовсе взобралась на один из столов на манер наездницы – правда, долго не продержалась и сверзилась оттуда Гарри на голову.
В довершение ко всему, она настояла на покупке маггловской бытовой техники. Близнецы отговаривали, как могли, проклиная собственное заклинание, позволяющее электронике работать параллельно с волшебством, но девушка ни в какую не желала сдаваться. Пришлось Фреду с Джорджем уступить и сперва тащиться с ней в торговый центр, а потом уменьшать плиту, холодильник и телевизор до размеров спичечных коробков, потому что по-другому их донести возможным не представлялось – не тащить же вручную до самого дома! Доставка и без того смотрела косо, когда услышала распоряжение выгружать покупки прямо посреди грязного переулка с мусорной урной.
– Джейн, ты суккуб. Не только физический, но и моральный, – простонал Фред, заклинанием отправляя холодильник на положенное место, и с отвращением покосился на тянущийся за ним провод. – Можешь объяснить, зачем тебе все это? В Хогвартсе спокойно без них жила!
– Я хочу чувствовать себя как дома!
– А с этим хвостом что делать? – обреченно поинтересовался Джордж, двумя пальцами подцепляя шнур.
– Ничего не надо, – отмахнулась Джейни, – магглы его вставляют в розетку, но у нас все от магии работает, так что… Можете отрезать и отцу подарить, он будет в восторге.
В восторге был и Сириус, когда наконец-то смог увидеть всё то, о чем ему без устали твердили изо дня в день, хотя, конечно, первостепенной причиной была долгожданная выписка. Вынужденное заточение вселяло в него прежнюю тоску – вдобавок, блуждая по больничным коридорам, он наткнулся на старых знакомых: чету Лонгботтомов, и – Гермиона видела это по взгляду – вновь начал мучиться приступами вины просто за то, что ему повезло больше: о пребывании у Пожирателей напоминали лишь два свежих шрама. Гермиона гладила их со слезами на глазах, а Блэк лишь смеялся и целовал ее в макушку.
– Больше никогда нас так не пугай, – эту фразу каждый из друзей повторил по несколько раз, и она же прозвучала первым тостом, когда воссоединившаяся компания собралась за столом отметить все сразу: и пресловутое воссоединение, и подтверждение опекунства, и новоселье, и окончание школы. Поводов набралось предостаточно.
– Чтобы никто из нас больше так никого не пугал, – уточнила Гермиона, поднимая бокал с апельсиновым соком.
– За семью, – подытожила Джейн, и никто, делая глоток, не думал только о Сириусе и Гарри. Они все ощущали себя семьей; были ею – и для подтверждения этого не требовались ни чьи-либо подписи, ни печати.
К обустройству дома Сириус подключился с вящим энтузиазмом. Жилая часть свое преображение уже претерпела – оставались мелочи, однако подготовка к открытию магазина требовала еще больше забот и усилий. Хрупкие и подчас легко воспламеняющиеся изобретения близнецов ломались и взрывались с незавидной частотой; относительно планировки у троицы никак не находилось общего мнения, а затем и с регистрацией бизнеса возникли некоторые сложности. Иными словами, нервов было потрачено немерено, так что друзья всерьез задумывались о том, чтобы поехать куда-нибудь отдохнуть после того, как с хлопотами будет покончено. Правда, и здесь мнения тоже разделились: Джейн предлагала Амстердам, Гермиона – Париж, а Фред голосовал за Хельсинки просто потому, что понравилось слово. Единодушия удалось достичь только в одном: лето они намеревались провести вместе, и потому на Гриммо Сириус не спешил, несмотря на то, что Люпин почти каждый день призывал его вернуться.
– Уговор был, что мы поживем здесь, пока тебя не будет, – повторял он, маяча в камине с укоризненным видом, – выходит, ты это специально? Если так, мы сейчас же съедем, Сириус, мне таких жертв не нужно!
– Брось, Луни, – отмахивался Блэк, – какие жертвы, о чем ты? Ты же знаешь, я не в восторге от этого дома, хоть вы и здорово над ним поработали; а тут как раз подмога нужна!
Тем не менее, доля правды в словах Ремуса все же присутствовала: Сириус не торопился в родовой особняк еще и потому, что не хотел спугнуть друга, зная, что, стоит там появиться, тот непременно бросится паковать вещи, даже притом, что идти им с Тонкс особенно и некуда. Разве что к ее родителям, но разве могло это сравниться с просторным трехэтажным домом?
Свой подарок на новоселье получила от Блэка и троица – причем совершенно неожиданно: просто проснулась поутру от дикого тарахтения и, выглянув в окно, обнаружила под ним Сириуса, облокотившегося на огромный мопед.
Восторженный возглас Джейн услышал, наверное, весь Косой переулок.
– Твой? – задохнулась она, свешиваясь с подоконника почти по пояс.
– Уже нет, – ухмыльнулся Блэк, выуживая сигарету из пачки. – Ваш. Думаю, вы даже втроем на нем уместитесь.
Джейни была готова броситься ему на шею прямо из окна: от прыжка близнецы удержали ее в самом буквальном смысле – за ноги, но от того, чтобы, едва одевшись, помчаться вниз с твердым намерением опробовать подарок – не смогли. Да, впрочем, не очень-то и хотели.
– Про чары невидимости только не забудьте, – напутствовал Сириус, наслышанный об истории с фордиком.
– Но-но, – картинно оскорбился Джордж, – попрошу! Мы никогда про них не забывали, все претензии к Ронни, это он тогда всему Лондону показался! А мы-то профи!
– Если что, я предупреждал, – пожав плечами, Блэк небрежно выпустил дым.
Проводив взглядом взмывший в небо мопед, он снисходительно покачал головой: по части любви к риску троица нисколько не уступала Мародерам; а сам он рядом с ними вновь ощущал себя двадцатилетним. Словно чудеснейшим образом нашел годы, отнятые у него Азкабаном, – подобно кладу, сундуку с несметным сокровищем. Друзья, вдохнувшие в него жизнь и любовь к ней, были дороже любого блага.
Гермиона еще спала, но за время его отсутствия переползла на его половину кровати. Блэк постоял над ней с полминуты, а затем осторожно, чтобы не потревожить, забрался рядом и вытянулся позади нее, зарывшись лицом в пушистые волосы.
Первым и единственным правилом этого дома были заглушающие заклинания на спальнях – вещь чрезвычайно удобная для тех, кто был внутри, но напрочь отрезающая от происходящего извне. В частности, именно поэтому входную дверь все всегда открывали сами – в противном случае ожидание могло бы здорово затянуться.
Поэтому решительный стук уже заранее не предвещал ничего хорошего. Гарри, мирно заваривавший себе утренний кофе, даже вздрогнул от неожиданности.
Стук повторился – еще более требовательный, чем в первый раз. Незваный гость – а сюда совершенно точно никого не приглашали – явно не собирался сдаваться.
Рассудив, что Пожиратели или кто-нибудь, настроенный соответствующе, едва ли стал бы размениваться на церемонии, Гарри со вздохом направился в прихожую – но прежде все равно на всякий случай проверил, на месте ли палочка.
Замок зачаровывала Джейн – и он, точно с ее подачи чуя неладное, поддался лишь с третьей попытки.
– Гарри, дорогой!
На пороге стояла миссис Уизли.
