Глава 8. Дневник. Продолжение следуетС первых же дней пребывания в школе Том понял, что СЛАВА МЕРЛИНУ – он выбрал Слизерин, а не Гриффиндор! Студенты остальных факультетов таращились на него, как на святого, а его собственный хоть и был явно горд таким приобретение (именно приобретением: слизеринцы – народ практичный), но никто и не думал в их общей комнате выказывать ему какого-либо чрезмерного почтения или хуже того – нездорового поклонения его персоне. Так что Том начинал думать, что слегка погорячился с желанием стать Великим Волшебником как можно скорее. Слава, полученная легким путем, не прельщала мальчика, и он отчего-то подозревал, что собственные достижения вызовут у людей тот же щенячий восторг, от которого он был уже готов плеваться ядом не хуже Снейпа.
Кстати о Снейпе. Том был прав, предположив, что профессор не возлюбит его с первого взгляда, однако, наблюдая совместные занятия с Гриффиндором, мальчик опять-таки радовался, что не выбрал этот факультет – тогда слизеринский декан точно просто растерзал бы его на месте…
Хотя, не все студенты так уж и «падали ниц» перед великим Томом Поттером. Нашлись на факультете Гриффиндора и те, кто считал, что мальчик просто зарвался и предал их. В суть приписываемого ему предательства Том даже не пытался вникнуть, оставляя это изобретательности самих гриффиндорцев, самому же ему было, откровенно говоря, просто все равно кто и что о нем думал.
В целом, школьные дни проходили неплохо; занятия были интересными, муторными и навевающими сон одновременно – далеко не все изучаемые темы нравились Тому, но разве его кто-то спрашивал? Нет. Вот и приходилось исправно готовиться по каждому предмету, выкраивая себе чуть-чуть времени каждую ночью на то, чтобы почитать что-то более интересное, нежели предлагаемое школьной программой.
По истечении первой школьной недели, он решился-таки написать письмо домой, в котором сообщал об итоге распределения и первых школьных днях. К его удивлению в ответ он получил следующее:
«Томми-бой!
Твой отец уже несколько дней занят руганью с профессором Дамблдором, так что, если не сложно, пиши на мой адрес – это, во-первых.
Во-вторых же, сделай нам обоим одолжение (это нам с твоим отцом… впрочем, можешь и себе сделать такое же): переверни эту чертову школу верх дном, чтобы у директора были и другие заботы, кроме как полоскать нам мозги.
С любовью, крестный,
Сириус Блэк.
P.S.: O, да! Передай профессору Дамблдору, что в гробу я его видел… в большом и каменном. В кандалах и наручниках – чтоб не сбежал!»
Том сомневался, что когда-либо сможет это «передать» директору Хогвартса, но с Малфоем они посмеялись над этим дополнением к письму. Сразу было видно, что директор уже просто достал крестного… Кроме того, подслушанный накануне отъезда в школу разговор взрослых Том и не думал забывать. Дело было не чисто – это сразу понятно. Что было не ясно – так это то, что понадобилось директору от него? Вроде никаких договоров о передаче его – Тома – в полноправное владение директора мальчик не видел, следовательно…
Следовательно, директор нравился ему все меньше и меньше, а таким образом «одолжение» крестного было делом заманчивым.
Со второй недели обучения в расписании первокурсников появилось-таки что-то более интересное, нежели элементарные чары Флитвика и бесполезное копание в земле вместе со Спраут. Нет, Том не оспаривал важность этих предметов… он вообще больше ничего не оспаривал, особенно если оппонентами были Снейп или МакГонагалл. Но известие о «Защите от Темных Искусств» первой строчкой в расписании его привлекало куда больше, чем интересные, но временами слишком уж подробные лекции профессора трансфигурации, или бесконечное стояние над котлом, сопровождающиеся выслушиванием колких замечаний Снейпа.
Проснувшись рано утром в понедельник, Том быстро собрался, принял душ, пока все спали (он все еще не мог свыкнуться с мыслью, что ЭТО нужно делать при людно, а потому предпочитал встать на час раньше и обходиться без лишних глаз), и раскрыл чемодан, выуживая новенький учебник по Защите. Нет-нет, разумеется он прочитал его уже от корки до корки, но – библиотечный… Все равно он проводил там немало времени, так какой смысл был туда подниматься с полной сумкой? А у мадам Пинс всегда стояли пять-шесть свободных учебников каждого предмета на полке «Для первого курса». Поэтому учебник самого Тома был нетронутым.
Доставая его, мальчик вытащил еще что-то, приклеившееся снизу к обложке книги. Перевернув учебник, мальчик обнаружил… дневник Римара!
– Как же я забыл! – подавленно прошептал Том. Действительно, ощущения были такими, словно он кого-то предал. Аккуратно отделив дневник от книги, он отбросил последнюю в сторону, задернул полог и улегся на кровати на живот. Он осторожно провел рукой по обложке тетрадки, словно она была настолько хрупкой, что могла рассыпаться от одного его прикосновения, раскрыл дневник и по уже сложившейся привычке начал перечитывать первую запись.
«…я люблю такие вещи…»
«…просто не хочу, чтобы ты был бесполезен…»
«…если я что-то приобретаю, то потом в ответе за это…»
– Искренне твой, Гарри Марволо Риддл, – вслух прочел Том.
А потом его взгляд с удивлением наткнулся на его собственную – написанную в поезде – запись. Наивной – вот какой она ему казалась. Если в единственной записи Римара он чувствовал и видел крупицы интеллекта, то в своей – лишь пустую болтовню. Ему вдруг стало стыдно за то, что он написал, и он уже подумывал: а не вырвать ли страницы, но, перевернув на следующую, обнаружил то, чего ранее явно не было!
«Дорогой Дневник,
Я вернулся к тебе куда раньше, чем предполагал.
Сегодня меня распределили на Слизерин! Не то, чтобы я в этом сомневался, но все же. Я выяснил все и обо всех факультетах еще по дороге сюда (я ведь говорил, что хочу «завести несколько знакомств», так вот – я это сделал и весьма удачно). Как выяснилось, их четыре. Нужно признать, что каждый показался мне по своему удивительным при ближайшем рассмотрении, однако же Гриффиндор и Слизерин привлекли мое внимание сразу же – настолько четко и ярко мне их описали. Сначала я подумал, что они – полная противоположность друг друга, а потом понял – они совершенно одинаковы, за одним небольшим исключением. Что гриффиндорцы, что слизеринцы – это семья, властная и могучая. Возможно, именно потому между ними такая пропасть – не может быть двух королей в одном государстве. Гриффиндорцам приписывают храбрость (что весьма положительно), слизеринцам же – хитрость (что ничуть не хуже). По сути, что одни, что другие борются за одно и тоже (выживание волшебников в мире магглов), но вот только идут к этому разными путями. Гриффиндорцы ищут с ними дружбы, слизеринцы же предпочитают держать на расстоянии. И я не могу сказать, что кто-либо из них не прав.
Начнем сначала?
1. Дружба с магглами. Что она даст? Во-первых, полный контроль над ними. Я знаю, что никому с факультета Гриффиндор ни разу не приходила в голову такая мысль, но мне кажется, что они сами этого просто не замечают. Они, что называется, «слишком благородны». =Хотя само понятие «рода» для многих из них не существует (зачеркнуто)= Во-вторых, это позволит наконец-то использовать всех их достижения науки в целях не только самих магглов, но и магов, а то мне, честно говоря, обидно за последних, до сих пор пользующихся пером… красиво и эффектно – я не спорю, но вот об удобстве вспоминать не приходится. И это лишь малый, ничтожный пример из всех тех, что я мог бы привести.
2. Держаться от них подальше. Безусловно – хорошая идея. Я – за! Слишком уж у них атрофировалось то самое понятие «рода», о котором я говорил ранее, а для магов это – катастрофа! В конечном счете, чистокровная семья Уизли, с которой я познакомился в поезде (они, кстати, гриффиндорцы), ничего не смыслит в родовых обрядах и родовых способностях. А тот же Малфой (там же познакомился) мог легко рассказать какие родовые способности, на каком году жизни и почему именно так могут появиться. Разница на лицо, не так ли? Идем далее… Магглы представляются мне не умнее животных, я уже упоминал об этом? Ну ладно, допустим, очень даже умных животных: электричество изобрести – это все же достижение… а вот с радио им здорово помогли, как выяснилось. А поезда – это уже переняли маги.
В целом, думаю, заметны положительные стороны как одной, так и другой стратегии, сложившейся за века. Между прочим, эта же стратегия накладывает определенный отпечаток и на… ладно, назовем это «менталитетом», хоть здесь и в более узком смысле.
Гриффиндорцы, готовые идти к магглам с «душой на распашку», такие же и в жизни. Они – единая семья. Здесь все за всех и все за одного, потому «потопить» их далеко не так просто, как может показаться многим. Они далеко не глупы: если упадет один – его подхватит четверо, упадут десять – сотня. Такой противник, словно гидра бороться ним бесполезно, сколько голов не руби, а их все одно много.
Слизеринцы же, напротив, хоть семья и сплоченная не хуже «Красного факультета», но у них свой девиз: «Каждый сам за себя и один за всех». Означает это примерно следующее: помогать тебе никто не собирается, крутись сам… Заведешь себе полезных друзей или партнеров – молодец, нет – на нет и суда нет. Пойдешь ко дну – никто не поймает, но в том и плюс – трудно уничтожить организм, который не зависит от собственных клеток. И один слизеринец – это уже Слизерин.
Не слишком туманно выражаюсь? Надеюсь, нет. Впрочем, кто будет читать это кроме меня?
Вот и получается, что вся разница между Красным и Зеленым только в том, что думает, хитрит и делает одна голова, или несколько.
Кто-то может сказать, что в компании всегда безопаснее, но это – бабка надвое сказала. Я, к примеру, одиночкой родился, вырос и умру, наверное. Мне лишние приятели вокруг – ни к чему.
Ладно… что-то на философию меня тянет – видимо, спать хочу. Да и действительно уже поздно.
С пожеланиями всего хорошего и надеждой на хорошие учебные дни,
Твой Гарри Марволо Риддл.
P.S. Продолжение следует! Я обещаю».
Том перечитывал новую запись раз за разом, вникая в самую суть текста. Не смотря на приписку «Продолжение следует», никакого продолжения мальчик не нашел, однако теперь у него были свои догадки на этот счет.
В целом, он так и не понял, о чем конкретно говорил Римар, но отчего-то вспомнились слова шляпы: «Пожалуй, дам тебе последний совет, раз уж ты этого еще сам не понял: разница между Гриффиндором и Слизерином не существенна. По сути, они одно и то же». Имела ли она в виду то, что его предшественником был Римар? Или просто кто-то из первокурсников перед ним? Или еще что-то? И что она подразумевала под «вторым разом»?
Со вздохом, мальчик захлопнул дневник, пряча его под мантию – он уже слышал возню в спальне. Без сомнений, Драко, Блейз, Кребб и Гойлл уже не спали, а показывать им дневник Тому совсем не хотелось.
– Доброе утро! – поприветствовал их Том, раздергивая полог кровати и спрыгивая на пол.
Блейз безразлично кивнул в ответ, собираясь в ванную комнату, Кребб и Гойлл, кажется, вообще не поняли спросонья, что он сказал, Малфой же поднял на него мрачный взгляд, сидя на кровати, и спросил раздраженно:
– И как тебе это удается?
– Удается что? – переспросил не понявший Том, чьи мысли все еще блуждали среди страниц дневника.
– Вставать так рано! Я едва глаза продрать могу, а ты уже явно давно посетил душ.
Том пожал плечами. Что он мог бы ответить на это?
***
Профессор Забини приоткрыл окно ранним утром, впуская серого филина к себе в комнаты. Птица не несла ему никакого письма, кроме маленького мешочка, наполненного неким порошком.
– Благодарю вас, – почтительно произнес он, улыбнувшись и поклонившись птице. Филин ухнул на прощание и тут же улетел прочь, возвращаясь к хозяину. На самом деле птица предпочла бы печенье в благодарность за работу, но у этого «клиента» она была далеко не в первый раз, и ничем, кроме вежливости, он ее не кормил.
Проверив содержимое почты и удостоверившись, что оно идеально, Себастьян спрятал мешочек во внутренний карман свое мантии и скользнул в тот потайной ход в своем кабинете, что вел в Тайную Комнату.
Теперь предстояло много дел… и с сегодняшнего дня они только начинались.
Вернувшись к себе в кабине почти через час и за пятнадцать минут до завтрака, он очистил заклинанием одежду от пыли и отправился в Большой Зал с довольной улыбкой на лице.
