Глава 9
Войдя в магазин с громким (и очень длинным) названием «Лучшие волшебные палочки на любой вкус», Гарри раскрыл рот от удивления. Стеллажи, забитые коробочками одинакового диаметра, сделанными из серебристого картона, уходили вверх и далеко вглубь торгового зала.
Мальчик с трудом мог поверить. Палочка! Они подарят ему палочку… Неужели в жизни действительно случаются чудеса? Не магические, а самые обычные человеческие чудеса, которые любой может сделать своими руками.
Он до сих пор не верил словам Эллис. Но надпись на магазине и эти коробочки… И тяжелая, уверенная рука Снейпа на плече… Но ноги всё равно немного дрожали.
Из-за прилавка вышел седой, крепкий старик в серебряной мантии, расшитой синими бархатными звёздами. Он был похож на настоящего сказочного волшебника, только без бороды, зато с добрыми морщинками в уголках глаз.
- Что угодно, молодые люди? – спросил он.
- Палочку для нашего мальчика, - ответила Эллис.
- Это будет его первая палочка, - сказал Северус.
Гарри испуганно прижался к его боку, и рука на плече совершила несколько движений, словно профессор пытался неумело погладить его.
Волшебник со звёздами усердно изучал, измерял Гарри, что-то бормотал под нос, затем начал доставать коробки, вынимать из них палочки и предлагать мальчику взмахнуть ними.
- Не бойся, - прошептала ему на ухо Эллис. – Сева же не боится.
Снейп услышал и нахмурился. Дрожащей рукой Гарри взмахнул сначала первой, потом второй, потом третьей палочкой, но ничего не происходило. Он и не знал, чего ожидать, но поскольку волшебник приносил всё новые и новые коробочки, отсутствие результата его, по-видимому, не раздражало. Минут через пятнадцать Гарри начал чувствовать усталость.
- Может, я не волшебник? – спросил он, когда хозяин лавки скрылся где-то в глубине стеллажей.
В ответ профессор уставился на него столь злобным взглядом, что мальчик поёжился.
- Не мелите ерунды, Поттер. Знай старик, кто вы, он сразу предложил бы вам что-то стояще. Если оно у него есть.
Старый волшебник долго не появлялся, потом вернулся с несколькими коробочками и открыл верхнюю, перевязанную красивой шелковой ленточкой. Лицо у него при этом было очень торжественное.
- Двадцать пять сантиметров, берёза, волос из гривы единорога. Только для светлых магов.
Снейп поёжился и задвинул свою глянцево-чёрную палочку глубже в рукав. Гарри сомкнул пальцы на гладкой древесине и зажмурился. По телу потекло сладкое, колючее ощущение силы, он слегка взмахнул кистью и из палочки вылетел рой искрящихся ослепительным светом снежинок.
- Так вот какой он, будущий владелец моей лучшей палочки? У вас большой потенциал, молодой человек, - скал старик с нескрываемой гордостью, будто это он несёт ответственность за потенциал мальчика.
- Она красивая, - прошептал Гарри трепетно. Палочка лежала в ладони уютно и казалась продолжением руки. А ещё от неё исходило едва ощутимое тепло, покалывающее кожу.
Мастер услышал похвалу и расплылся в улыбке.
- Она не просто красивая. Она волшебная. Её называют Светлой палочкой. Когда я трудится над ней, бродячий предсказатель сказал, что эта палочка будет слушаться только того мага, который захочет и, главное, сможет бороться со злом. Боюсь, вас ждёт героическое будущее, юноша.
- Я постараюсь, - очень серьёзно сказал мальчик. Рука профессора на его плече сжалась так, что ему стало больно. А потом исчезла.
***
Не знаю, понравился ли Поттеру его день рождения, но я устал так, словно без перерыва на обед высидел четыре урока с гриффиндорскими первокурсниками.
А ведь первокурсник был только один, и тот пока не гриффиндорский! Вот бы заполучить мальчишку для моего факультета! Но не уверен, что среди слизеринцев ему будет хорошо. Он не чистокровка, не сторонник Тёмного Лорда и не честолюбец. Так что, как ни обидно это признавать, в школе он будет подчиняться профессору МакГонагалл, а не мне.
Хотя это вполне может оказаться Райвенкло – мальчишка с такой страстью зубрит учебники! Именно поэтому я и подарил ему книги, купленные в одной из лавок Тупика. По реакции Гарри стало понятно сразу: подарков ему ещё никто не делал.
Но слова старого волшебника о так называемой Светлой Палочке почему-то заставили меня насторожиться. Нужно будет порыться в библиотеке, когда вернёмся в Хогвартс – если это не шутка и не реклама, должны найтись хоть какие-то упоминания о ней и её свойствах.
То, что мальчику уготована судьба разящей длани света, ни для кого больше не секрет. Да, возможно, именно этой палочке предназначено положить конец затянувшейся войне. Но… Это будет сделано Поттером, а не палочкой!
Итак, я устал. Я был просто смертельно уставшим, садясь в глубокое кресло в гостиной, наливая себе полбокала красного вина и закрывая глаза.
Это всё было странно. Странно, что мальчишка в порыве счастья обнял меня. И странно, что я при этом сидел на корточках около него. Странно, что Эллис заставила меня съесть пирожное и странно то, что она и мальчишка потом вытворяли, пока умывались. Вид их – всклоченных, мокрых и барахтающихся, вызвал в голове настойчивую ассоциацию с очередной Мародёрской шалостью. И странно было покупать ребёнку палочку – чужому ребёнку, за которого я радовался как за собственного.
Но самым странным оказался порыв принести воздушные шары. На этот поступок меня, естественно, подтолкнул рассказ Эллис о её детстве. Не знаю почему, но я твёрдо решил узнать, в чём же дело. Что не так с ней? Что её связывает с Альбусом и что это за странное зелье, позволяющее ей видеть зачарованные вещи?
Бокал опустел. Я налил ещё вина, позволяя его теплу согревать уставшее тело и уводить разум прочь от тревожных размышлений.
Может, я под заклятием? Кто-то проклял меня, заставив привязаться к Поттеру? Или просто стать немножко, самую малость человечнее?
Кто бы мог подумать, что и у меня есть сердце? Звучит просто смешно – кошмар хогвартских подземелий с добрым, ранимым сердцем, распахнутым навстречу героическим детишкам.
Я услышал шаги, хлопнула дверь кухни. Поттер спит, я проверял. Значит, Эллис. Я подхватил бутылку, бокал, и выбрался из кресла.
***
Он возникает на пороге кухни как предводитель Толкиенских назгулов, зловещий король-призрак. Я представляла этих сказочных чудовищ именно так – в наглухо застёгнутых мантиях, с бледными лицами, окруженными чёрными капюшонами, как его чёрными волосами. Только с огромными двуручными мечами, а не с бутылками в руках.
Снейп чуть покачивается, хоть выпил, как мне кажется сквозь тёмное стекло бутылки, не так и много. Недостаточно, чтобы опьянеть. Возможно, он сейчас ощущает то же, что и я? Всепоглощающую усталость.
- Позволите? – спрашивает он, указывая на пустой табурет напротив меня.
Я киваю. Пусть садится. Напиваться в одиночестве – плохая примета. В смысле, я тоже пью. И тоже – красное вино, только из другой бутылки. Мой выбор был иным – я люблю десертные вина, а он предпочитает сухие.
Я с трудом пьянею, хоть и употребляю спиртное очень редко. Но сегодня повод был самым что ни есть подходящим. Нет, не день рождения Гарри, хоть первый бокал и был за его здоровье. Я пью, а точнее – запиваю – разноцветные воздушные шарики, так и оставшиеся висеть под потолком в кофейне.
Почему никто их не забрал? Да кто же его знает? Мне почему-то показалось, что шары были не столько для Гарри, сколько для меня. Хоть Сева и сам этого не понимал. А я их забрать не смогла.
- Здорово сегодня было, да? – зачем-то спрашиваю, чтобы не молчать.
Он кивает, неопрятная чёрная прядь скользит по виску, падает на глаза, он не убирает её, наливает снова. Делает маленький глоток. Садится на табурет, сгорбившись – он часто горбится, когда думает, что его никто не видит – поза глубокого отчаяния. Но сейчас делает это при мне, зная, что я всё вижу и всё понимаю. И зная, что ни про что не спрошу. Даже если он начнёт биться лбом о столешницу.
На миг мне даже хочется этого. Но потом мысль стремительно исчезает, потому что он поднимает глаза и не мигая смотрит на меня. И я чувствую себя законом земного притяжения за миг до того, как его откроет Ньютон. Сдерживаюсь, чтобы не съёжиться под пристальным взглядом, но выдерживаю. Сева вздрагивает, и чёрные глаза снова утыкаются в бокал.
Он умеет читать мысли? Боже всемилостивый, а что, если это правда? Что, если он может прочесть меня, как книгу?! Да нет, такого не бывает… Но ведь магии тоже не бывает, но она есть?
- Вы умеете читать мысли? – спрашиваю прежде, чем успеваю опомниться.
- Умею, - говорит он тихо.
- И что там, у меня в голове?
- Не знаю, - Сева пожимает плечами и делает ещё один глоток вина. – Такое ощущение, что у вас не мысли, а мухи в голове. Ничего нельзя понять.
- Видимо, это комплимент?
- Видимо. Скажите, что это за зелье, о котором вы упоминали?
Ну вот, пришло время услышать от него накопившиеся вопросы. А хочу ли я отвечать? На вопрос о зелье – точно не хочу. Соврать? Что я могу соврать? Вдруг он разбирается в зельях? Он же маг, он просто обязан в них разбираться, в отличие от меня. Я даже соврать толково не сумею!
- Я ничего о нём не знаю. Пью – и всё.
- А…
Он хочет его видеть. Я понимаю это, хоть он ещё не договорил. Вот уж простите. Может, ему ещё мои любимые чулки принести?
- Нет, Сева. Извините, показывать его, давать понюхать или попробовать я не буду.
Он и не настаивает, просто вертит бокал в руках, разглядывая хрусталь на свет горящей под потолком люстры. Лицо его сосредоточенное, словно он пытается вспомнить, какие он знает зелья, влияющие на магические способности. Я боюсь. Я боюсь, что он может вспомнить, догадаться… Я не хочу, чтобы кто-то знал.
Потом морщинка между бровей разглаживается, он смотрит на меня со слабой улыбкой.
- Ладно, давайте не будем об этом…
Давайте, давайте… Что меня теперь ожидает? Очередное коварство? Конечно, чего ещё можно ждать от этого кошмарного человека? Сева всё ещё чуть мечтательно улыбается – улыбка на его лице смотрится как инородное тело.
- Предлагаю поговорить о друзьях. - Так и знала, что эту тему он так просто не оставит! А я ведь понадеялась, что прощена! Но дело не только в прощении. О да, тут замешана коварная человеческая страсть – любопытство. Он тем временем продолжает: - С моими друзьями всё понятно: их не было раньше, и нет сейчас. Единственного своего друга я оттолкнул сам, и так и не смог с ней помириться. В этом не было смысла – всё равно мы бы снова рассорились. Я не умею хранить, только расточать. Ту каплю добра, что когда-то была во мне, я швырнул в грязь. Я не боюсь говорить об этом вам, потому что вы тоже не добрый человек.
Вот так просто. Интересно, скажи он мне это лет десять назад – как бы я отреагировала? Убила бы на месте? Нет, я бы сделала что-то намного более ужасное чтобы доказать, насколько он прав.
Я знаю границы добра и зла в себе. Но не в нём, и это пугает. При мысли, что сейчас напротив меня, безоружной, сидит тёмный маг, в кровь поступает критическая доза адреналина. Но я всё равно не боюсь. Я хочу знать. И он хочет знать. И мы никогда ничего не узнаем…
- Что произошло с вашими друзьями? Если это правда, и вы когда-то умели дружить.
- Я их бросила.
- Вот как? Видимо, они не понимали вашу иронию, и вам это надоело?
Вздёрнутая бровь. Я зеркально повторяю его жест. Усмехаюсь, от чего уголки губ вздрагивают как-то судорожно.
- Они понимали её, Сев… Они не хотели уходить из моей жизни, но им пришлось. Я давала время, но не давала шансов остаться.
- Вы боялись за них?
- О Господи, нет! Я боялась за себя. Это никак не связано… с тем, чем я занималась. Просто я для них умерла.
Теперь обе его брови взлетают вверх. Скептически смотрит на меня чуть сощуренными глазами. Словно он уже все понял.
- Для них?
Я наливаю полный бокал и выпиваю в три глотка. Гори оно всё огнём! Хочешь знать? Знай, проклятый урод! Знай.
- Не только для них. Для себя. Я смертельно больна. Я узнала об этом семь лет назад. У меня не было шансов, я должна была умереть так же, как мой отец, только намного раньше. Но я не хотела умирать. У меня было всё: успешная, молодая, возможно, даже счастливая… Меня любили и ненавидели, меня боялись и мной восхищались, а я только презирала. Конечно, я просто не могла смириться с тем, что мне положено умереть – не от пули, как я всегда думала, а от глупого недоразумения, от болезни. Это так странно в двадцать с лишним лет понимать, что обречён, что через полгода – всё. И шоссе, по которому несётся жизнь, превращается в тупик.
Я посмотрела на Севу. Сейчас он был совершенно бесстрастным, но глаза опущены, а пальцы стискивают ножку бокала. Странно, но рассказывая об этом, я не испытывала никакого волнения. Хоть он и первый, кому я признавалась. Никто из моих бывших друзей не знал, что произошло. Даже мой жених, оставленный за два месяца до свадьбы, которого я на самом деле никогда не любила, потому что не умела.
- У меня было всё, но оказалось, что есть вещи, за деньги не покупаемые. А умирать не хотелось. И я искала… Пока не вышла на вас, магов. У меня действительно были очень хорошие связи. Мне посоветовали обратиться к Дамблдору, директору школы чародейства в Великобритании – он был лично знаком с лучшим зельеваром на континенте, который, по слухам, мог сварить какое угодно зелье. Но, кроме слухов, информации о нём не было, поэтому пришлось знакомиться с Дамблдором – я отправила ему письмо с совой, и он согласился встретиться. Я… вы не поверите, я пообещала ему всё, что угодно, так тогда боялась лишиться последней надежды на спасение. А через месяц получила первую бутылочку зелья. С тех пор принимаю его каждые полгода.
Сева был бледен, как подвенечное платье.
- Что ещё вы делали для Альбуса?
- Боюсь, не вправе об этом говорить.
Он недовольно передёрнул плечами. Его глаза мерцали в свете ламп и казались невероятно живыми на неподвижном лице.
- Если зелье действует, почему вы не живёте полноценной жизнью? Это какой-то побочный эффект?
- Нет. Просто уже семь лет мне кажется, что на самом деле я мертва. Я играю со смертью, оттягиваю неизбежное, моя судьба натягивается, как резинка, но замерла на мёртвой точке в тот день, когда должна была оборваться.
Как я могу объяснить? Как сказать, что обвести вокруг пальца смерть и остаться живым – это две разные вещи? Я заигрывала с тем, с чем не стоило играть. Возможно, в какой-то параллельной вселенной другая девушка Алиса умерла в двадцать пять лет в больничной палате. А я вот зачем-то осталась.
Тогда, принимая решение во что бы то ни стало победить смерть, я была другой. Никто и ничто, кроме меня самой, не имело смысла. Власть, оказавшаяся столь рано в моих руках, вскружила голову. Теперь я понимаю, что я – всего лишь винтик в огромной машине мироздания, который давно уже сломался, но почему-то не выбывает из механизма, освобождая место новым, целым деталям. Почему? Вот главный вопрос для моего сегодняшнего существования.
- Но ведь это глупо! Зачем вы убеждаете себя в этом?
Он пытается меня переубедить? Смешно. Да, когда-то я думала обратиться к врачу, но потом поняла – это не поможет. Я не больна, я мертва.
- Я не убеждаю. Я так чувствую. Я не хотела ничего из прошлой жизни, не хотела, чтобы по-прежнему живые друзья видели, что я больше не тот человек, которого они знали. Мне смешно было думать, что мёртвое вмешивается в жизни живых. Особенно смешно было убивать: когда мёртвое создаёт себе подобных. Это уже не убийство, а извращённый акт рождения.
Снейпа передёрнуло. Теперь он точно знал, что я законченный псих. Ну и что ж… Я его в гости не приглашала. Пусть потом жалуется Дамблдору на плохую компанию. А мне дела до этого нет…
Странно только одно: я давно, очень давно не были ни к кому привязана. А вот теперь привязалась. К его мальчишке. И он тоже. Что-то не в порядке с этим ребёнком. Или с нами. Мы, два старых идиота, надеялись, что сможем прожить без добра. Не вышло.
- Я спать пойду, - сказала я.
Сева кивнул. Его худое лицо тут же оказалось погребено под волосами.
***
Я допил вино, оставшееся в бокале.
Когда поднялся – меня слегка пошатывало, как от ветра. Спать? Какая героическая девушка! Я вряд ли смогу теперь заснуть.
Пересёк тёмный холл и аккуратно отворил входную дверь. В лицо тут же ударил порыв ледяного ветра. Странно, день у них жаркий, а ночи холодные. Даже сквозь тёплую мантию пробирает холод. Трава около ступеней блестела от росы, тяжелые капли пригибали стебли к земле. Я собрал их в горсть и провёл ладонями по горящему лицу. Ветер тут же вцепился во влагу, щипая, кусая кожу.
Я сел на ступеньки, глядя на очертания деревьев за забором. Лес. Тот самый лес, в который я давно уже собираюсь. Нужно пойти, обязательно!
За ингредиентами для зелий…
Знаю, о чём тогда думала Эллис – только бы я не оказался зельеваром, только бы не понял, что она скрывает…
Я действительно не мог прочитать её мысли – возможно, это был побочный эффект всё того же зелья. Возможно – собственное достижение Эллис, всё же она достаточно сильный человек. Но не маг, хоть благодаря зелью и обладает теперь некоторыми способностями. Это не случайность – именно магия помогает бороться с болезнью, но она не узконаправленная, и её проявления сложно контролировать.
Не знаю, почему Эллис всё же рассказала правду, когда я почти уже понял, в чём дело. Для меня это было не сложно: Альбус – зелье – неожиданные магические способности у маглы. Её не повезло. Я оказался не просто зельеваром, а тем самым зельеваром… И, Мерлин, только бы она об этом не догадалась!
Итак, семь лет спустя, я знал, для кого готовлю зелье Жизни…
