Глава 8. ШтурмАлые с золотым львом полотнища хлопали на ветру. День выдался облачным, и вязкий сумрак растекался вокруг, проникая во все трещины и щели, едва не превращаясь в тяжелый туман.
«Тумана только не хватало», — вяло подумала Джадис, стоя на каменном балконе и наблюдая сверху за уходом из крепости алы Питера. Он сам на великолепном единороге ехал позади своих воинов, медленно и грузно, и было видно, что ум его занимают невеселые мысли. Плащ развевался за ним, непокрытая голова была высоко поднята — Питер старался внушить остальным, что он держит ситуацию под контролем. Как всегда. У него сейчас плохо получалось, но дело ведь не в этом, правда?
Джадис смотрела ему вслед со смешанным чувством стыда, раскаяния за свои неосторожные слова, и злости.
Еще бы знать, что же ей теперь делать...
— Простудишься.
Эдмунд, как обычно, подошел к ней совсем бесшумно, как обычно, встал очень близко. Впрочем, она, когда еще Эдмунд поднимался по лестнице, знала, что это он. Такое умение она открыла в себе недавно: Джадис точно чувствовала, что Эдмунд рядом, даже если это «рядом» измерялось милей коридоров, комнат и залов.
Она чуть вздрогнула, когда он накинул на ее открытые плечи свой плащ.
— Никто тебя не заставляет делать это, — голос Эдмунда был спокойным, разительно отличным от того, каким он еще утром спорил с Джадис... и с Питером спорил, убеждая его, что Джадис сможет. Оказывается, это неприятно, когда тебя считают хуже, чем ты есть. — Питер храбрится... почти себя убедил, что то, что он задумал, вполне возможно. Это ему помогает. Может быть, теперь он почувствует себя достаточно уверенным, чтобы противостоять Айсерду.
— Когда ты отправишься в Кэр-Паравел? — внезапно спросила Джадис.
— В начале будущей недели.
— Я поеду с тобой.
— Мы все поедем. Сьюзен заявила, что Люси и без нее здесь прекрасно справится, Люси — что ни за что не останется в стороне, когда «все ее родные будут защищать наш дом». В итоге, в Крепости Аслана за главную остается миссис Бобриха: я не могу приказать сестрам.
— Ты можешь приказать мне, как-никак я...
— Ты наша гостья, — перебил Эдмунд.
— Это очень легко, правда? Оправдать то, что произойдет, такими красивыми формулировками. «Добровольно согласен», «сам вызвался», «она же наша гостья, а значит, просто невозможно, чтобы отказалась помочь хозяевам, даже если эта помощь будет заключаться в предательстве родных».
— Замолчи, — спокойно сказал Эдмунд.
— Конечно.
Джадис смотрела вдаль на уже казавшуюся тонкой золотой лентой алу короля.
Эдмунд вздохнул:
— Возможно, ничего делать не придется: мы справимся сами.
Мимолетная улыбка коснулась губ Джадис. Она повернулась к Эдмунду — смотрела серьезно и внимательно, уже точно зная и не сомневаясь: пусть весь мир летит к Балору, лишь бы лично у нее все было хорошо. Джадис обхватила ладонями лицо Эдмунда, большими пальцами провела по его губам. Теперь она знала, что ей нужно: нужно, чтобы Эдмунд любил ее.
Джадис закрыла глаза, отдаваясь нежным поцелуям.
— Ты всегда можешь отказаться, — отстранившись, прошептал Эдмунд — Я знаю, что ты не...
Она прервала его поцелуем.
***
Штурм начался, как и должно, внезапно.
Корабли — узкие, длинные, с низкой осадкой, больше пригодные для плавания по мелким речкам, нежели по морю — дальней болотистой области, чьи князья согласились помочь Темным королям, окружили флот лордов Орландии, причем о приближении этого окружения те знали еще за неделю.
А Великий Лес еще за неделю был наводнен вражескими лазутчиками. И деревья с дриадами жестоко пострадали от леших и деревьев с черным сердцем. Войско Айсерда подступило к стенам Кэр-Паравела, и даже заранее пристреленные мишени нисколько не уменьшили его численность, ведь над воинством раскинулся невидимый магический щит, надежно защищавший его от попыток отразить атаку.
Айсерд был не только толковым правителем, но и толковым полководцем. Впереди войска Темных королей двигались осадные башни, метательные машины, построенные по его чертежам: в Нарнии не было тягловых драконов, способных везти их, так с этой задачей вполне успешно справились и великаны. Перед башнями шли минотавры, расчищали лес. Затем — лучники и пехота. Конница завершала отряды, а нетопыри и гарпии кружили сверху.
Первые ядра рушили лишь крепостные стены, складывающиеся под их ударами, как и предполагал Питер, удручающе легко. Зато потом настала очередь и внутреннего города. Ядра применялись особые, начиненные каким-то порошком, который, стоило ему коснуться к известняку — прекрасному, легкому камню, что удивительно годился для беседок и пергол, но никак не для крепостных стен — взрывался. Причем, эффектно. Задыхавшиеся в черном дыму защитники так, проклиная, и думали. Это был второй сюрприз от Темных королей. Первый, конечно, магический щит, заставлявший защитников замка стонать от бессилия.
Питер вывел свой отряд из тысячи воинов из укрытия в ближайших скалах, как и задумывалось. Это была стремительная и неожиданная атака, если бы не третий сюрприз. Айсерд и Айрис, оба на черных единорогах, развернули свою конницу и двинулись Питеру навстречу. Конница состояла из людей Великой Пустыни, прирожденных наездников, чьи низкорослые, неказистые с виду лошади славились выносливостью, упорством, а главное — агрессивностью. Да, эти пони могли в случае нужды отгрызть вам ухо. Или руку. До чего дотянутся.
А сюрприз заключался в том, что над всей конницей Айсерда раскинулись чары — странные, пугающие, ибо придавали людям Великой Пустыни немыслимую ловкость, быстроту реакции в сотни раз превышающую нормальную, человеческую, и, казалось, это черные молнии носятся по полю, разя и убивая, а не люди.
Владыки Чарна остановили своих единорогов чуть в стороне и спокойно наблюдали за сражением, за Питером, отчаянно рубившимся с дьявольскими призраками.
Нападающие, как и думалось, увы, с легкостью ломали оборону, Эдмунд из последних сил держал внутренние стены — все это осталось без внимания Темных королей. Гибель Четырехтронного замка — уже случившийся факт, а вот гибель верховного короля — еще нет, потому интересно посмотреть, не так ли?
Сьюзен руководила действиями лучников и грифонов, державших оборону Верхнего замка — сердца Кэр-Паравела. Там, в Тронном зале, вповалку, на каждом свободном месте, лежали раненые — те, кому повезло. Люси лечила их до последнего, а потом отдала фиал с чудесным зельем Джадис и убежала на помощь Эдмунду. Глядя на ее скривившиеся губы, решительные и заплаканные глаза, Джадис не осмелилась ее отговорить. Она осталась здесь, в стонущем и настороженном до боли зале, в полумраке и страхе, и жалела, что не согласилась остаться в Крепости Аслана.
А потом своды Верхнего замка сотряслись — вступила в действие еще одна сила. Джадис сразу поняла, что это за магия — древняя, почти забытая, лишь немного слабее Погибельного слова. Айсерд готовил четвертый, последний, сюрприз.
Джадис знала, что сейчас будет. И если она не ошибается, нужно срочно выбираться отсюда. Она отшвырнула фиал и бросилась из Тронного зала. Сражение переместилось уже в коридоры, потому ей пришлось сначала преодолеть охрану у дверей в зал, а потом стычки, причем, и в том, и в этом случае она воспользовалась оружием — ее сила и умение владеть мечом очень пригодились, пусть и не на помощь родным.
Джадис добралась до балюстрады, окаймлявшей внутренний двор. Здесь за дело взялась личная центурия Айсерда — он собрал ее из минотавров, и сейчас все три их дожа грамотно ломали сопротивление отряда Эдмунда. Сам Эдмунд сражался на балюстраде; он Джадис не видел. Почувствовал. Резко обернувшись, Эдмунд чуть не пропустил удар палаша наскочившего на него минотавра. Его глаза были безумными, и Джадис не стала медлить, тем более и Айсерд всяко не медлит, и, повернувшись, побежала к большой галерее, находившейся в противоположной стороне от балюстрады. Ее окна выходили на внешний двор и были расположены столь высоко, что видна была вся холмистая пустошь, где жители Великой Пустыни громили отряд Питера, где Питер бился насмерть сразу с тремя противниками, где король Айсерд Великий не спеша плел свое самое мощное заклятие, а королева Айрис Златокудрая с мечом наготове охраняла его.
Джадис смотрела на то, как вокруг Айсерда сгустился мрак. Мрак уже поглотил Айсерда... а еще она видела холодное сияние — то Айрис в меру своих способностей поддерживала вокруг себя и Айсерда защиту.
Сейчас Айсерд уязвим. Только сейчас.
Он слабее младенца — магия тянет из него силы. Если ударить, Айсерд потеряет сознание. Или погибнет. Зависит от того, насколько прочна броня Айрис. Они и так слишком распалились, рассредоточились... рассеяли магию, держат и щит, и людей Великой пустыни, уверены, что сил для последнего удара им хватит. И в своей безопасности уверены. Или в Джадис.
Взрыв потряс галерею, и несколько камней проломило ее пол. Джадис не обратила на это внимания.
Интересно, они собираются уничтожить Кэр-Паравел, зная, что она здесь? Или надеются, что осталась в Крепости Аслана, и потому... Да кого она обманывает! Такая великолепная возможность: избавиться не только от врагов, но и от соправительницы... грех ею не воспользоваться. Она бы воспользовалась. Воспользовалась?
Еще один взрыв пошатнул галерею, опасно накренил ее вниз. Джадис сильно ударилась об стену и, шипя от боли, поднялась на ноги. Пока она здесь предается ненужным сантиментам, Айсерд уже заканчивает свое заклятие. И ему, и Айрис дела до нее нет. Давно пора бы с этим свыкнуться.
Голубые искры скатились с кончиков пальцев Джадис и прожгли подол ее платья.
Позади ревели минотавры, и было в их реве столько дикости, что это почти доставляло ей радость, хотя она и понимала, что он означает — личная центурия Темного короля прорвала оборону Эдмунда и вторглась в Тронный Зал. И насколько она знает Айсерда, им был дан один приказ — никто из защитников живым из зала не выберется.
А мрак вокруг Айсерда рассеялся — блеснула ослепительно белая вспышка, из тех, что оставляет отпечаток на сетчатке, вспышка, в которой заключалось древние силы, способные не только разрушать целые города до пепла, но и стирать саму память о них. Осталось Последнее слово.
Джадис закрыла глаза — искры вокруг нее превратились в голубое пламя — холодное и обжигающее, смертельное... однако, черные прорехи то и дело пронзали его: она до сих пор не была уверена.
«Они хотят убить меня».
Ей вспомнилось смеющееся лицо Айсерда, который тянул ее за лодыжку с высоких качелей... он поймал ее, закружил на месте. Джадис было четыре, и она смеялась колокольчиком, как не смеялась больше никогда.
Пламя у ее ног дрогнуло, рассеиваясь...
— Джадис!
Крик, перешедший в отчаянный визг: Люси, метнувшая кинжал в нетопыря, который медленно крался к Джадис, забыла, а может, не знала, что серебро, угодившее вампиру в крыло, болезненно, но, увы, не смертельно. Разве что разжигает смертельную злость. Нетопырь, не издав ни звука, вытянулся в гигантском прыжке и придавил Люси к полу.
И тогда Джадис ударила. Ярко-синее пламя вылетело из галереи, с легкостью разбило призрачную броню Айрис и обрушилось на Айсерда.
Над войском раздался могучий вздох, стены замка задрожали. И все стихло.
А Джадис бросилась на помощь Люси. Она и правда великолепно владела мечом, нетопырь это скоро понял.
***
Щит над армией Айсерда исчез, чем защитники замка очень быстро воспользовались. Люди Великой Пустыни утратили свою стремительность, а поредевший отряд Питера постарался компенсировать малочисленность отчаянием.
Питер разогнулся над поверженным врагом и обратил взор на холл, где на коленях стоял Айсерд, а Айрис торопливо успокаивала взбесившихся единорогов. Разум Питера давно заволок туман, и со зрением творилось что-то неладное: так сражение вокруг виднелось размыто, искаженно, Айсерд и Айрис же напротив — четко и ярко, словно выдвинулись на передний план.
Питер знал, что нужно делать.
Его тело действовало самостоятельно, без участия мозга: ноги устало перемещались, рука судорожной хваткой сжимала меч... жаль, щит он потерял, как и шлем.
Питер шел, все ускоряя шаг, к холму.
***
— Вставай, ну же, вставай! — Айрис оставила бесплодные попытки усмирить единорогов и отпустила поводья, чтобы рухнуть на колени рядом с Айсердом.
Лицо его покрылось смертельной бледностью, золотые пряди слиплись от пота. Он по-прежнему держался за грудь, не давая Айрис разжать его руки и взглянуть на рану.
— Посмотри на меня! — шептала Айрис.
Айсерд поднял на нее застывший взгляд. Он не узнавал ее; казалось, что Айсерд находится где-то очень далеко отсюда.
— Нам нужно победить, брат.
Горькая улыбка коснулась его губ, и Айрис она испугала сильнее всего.
— Не вздумай! — она обхватила похолодевшими ладонями его лицо. — Только не вздумай. Ты не оставишь меня.
— Айсерд Великий, я вызываю тебя на бой! — крикнул Питер.
Он стоял, пошатываясь, на вершине холма, направив на них свой меч, и воинство — и защитники замка, и атакующие — смотрело на них, точно по приказу прекратив битву.
Айсерд жадно вглядывался в лицо Айрис. Секунду-две. Затем оттолкнул ее и тяжело поднялся на ноги.
Одной рукой он по-прежнему зажимал рану на груди. В другой был меч Конлайх, меч всех старших королей Чарна, сейчас казавшийся ему непосильной ношей.
Айсерд и Питер сошлись, и Айсерду удалось даже сдержать первый удар. Потом он упал на колени. Он уже был мертв. Еще тогда, когда слетел с единорога. Солнце Нарнии светило прямо над головой, беснуясь в зените, и солнце было последним, что видел Айсерд, когда меч Питера пронзил его сердце.
Питер бездумно смотрел на поверженного врага, смаргивая ресницами застилавший глаза пот. И на стрелу, ударившую его в спину, внимания не обратил.
Он рухнул лицом вниз, а Айрис сдернув за ногу одного из своих генералов с коня, вскочила в седло и помчалась вниз по холму к спасительному лесу. Из надкушенной губы ее по подбородку струилась кровь, сильные руки тянули и тянули поводья, вспарывая рот коню, и тот заходился в жалобном ржании. Люди Великой Пустыни охраняли Айрис, прикрывая от стрел Кэр-Паравела, а темная волна осаждающих замок отхлынула от полуразрушенного замка, сметая и своих, и чужих на своем пути.
Четырехтронный замок выдержал штурм.
