Глава 9Внимание. Последнее слово данной главы не несёт в себе скабрёзной нагрузки так как является научным термином.
............................................
- Я при исполнении! – разорялась каменная горгулья, угрожающе растопырив крылья. – Как вы смеете?! В прошлой жизни я украшала собой Нотр Дам де…
- А в следующей жизни ты украсишь собой уборную! – взвизгнула Гермиона, поднимая волшебную палочку. – А ну, пропусти, иначе в унитаз трансфигурирую!
Горгулья сложила крылья и громко похлопала каменными веками.
- Ой. Хозяйка? Что-то я вас не признала. Проходите.
Статуя отъехала в сторону, открыв вход на лестницу.
- Только можно вас попросить? – шёпотом прокаркала подслеповатая горгулья, обращаясь к обалдевшей от неожиданности Гермионе. – Давайте секретную фразу сменим на что-нибудь поприличнее. Ну там, на девичью фамилию матери или на кличку домашнего животного… А то вы так часто забываете пароль, что меня уже даже барельефы унитазом дразнят!
На лестнице гриффиндорцы вздумали было хихикать, но быстро оправившаяся от удивления Гермиона осадила их взглядом, не предвещавшим ничего хорошего тому, кто, подобно стражу директорского кабинета, не считал должность унитаза почётной и перспективной с точки зрения карьерного роста. Ибо для гриффиндорской отличницы не было принципиальной разницы – является предназначенный для трансфигурации объект предметом одушевлённым, неодушевлённым или одушевлённым частично. Зная это, друзья поспешили заткнуться и принять виноватый вид.
- Как вам не стыдно? – Гермиона, тем не менее, сочла произведённый воспитательный эффект недостаточным и поспешила усилить его. – У нас такое горе, а вы!..
Гриффиндорцы в очередной раз были вынуждены поверить подруге на слово, ибо она до сих пор не соблаговолила поведать им, какое именно несчастье постигло их столь внезапно, что они даже и не заметили. Накормив профессора Снейпа ужином, Гермиона пожелала жертве своего милосердия спокойной ночи (таким тоном любящие дети желают вечного упокоения безвременно почившему родителю), после чего на цыпочках покинула кабинет и сразу же принялась вздыхать и сокрушаться. А на вопросы друзей реагировала исключительно невербально: скорбным поджатием губ и возведением очей к потолку. По её глазам Гарри, Рон и Джинни (Невилл, как обычно, пребывал в собственных мыслях) уже поняли, что они трое просто бессердечные и недогадливые олухи, но такая информация казалась им недостаточной.
Поэтому в кабинет директрисы, куда Гермиона направилась прямиком из подземелий, они шли с надеждой, что уж там-то им всё, наконец, станет ясно.
Винтовая лестница плавно подняла пятерых гриффиндорцев к двери директорского кабинета, которую пылающая трагическим энтузиазмом Гермиона в следующую же секунду едва не разнесла заклинанием в щепки. Вообще-то староста хотела всего лишь вежливо постучаться. Но вежливо не получилось.
- Как вам не стыдно! – проскрипела дверь, повиснув на одной петле. – В прошлой жизни я охраняла вход в…
Но староста уже влетела в кабинет.
- Почему вы нам ничего не сказали, профессор?!
- Мяаууу!!!
- Ай!
- Уййй!..
Гермиона резво отпрыгнула назад – каблуками прямиком на носки Роновых ботинок.
- Что вы себе позволяете?! – вскричала Минерва МакГонагалл, возмущённо вернувшись в человеческий облик. – Вы мне чуть хвост не отдавили, мисс Грейнджер!
- Я… э… - растерялась Гермиона.
- Я только собралась спокойно поужинать! – продолжала директриса.
Действительно: на ковре перед камином стояло блюдце молока, а рядом на красивой тарелочке лежала дохлая мышь.
- По вторникам я на диете, – с достоинством произнесла Минерва, проследив удивлённые взгляды нежданных визитёров. – Итак, мисс Грейнджер, что такое я должна была, по вашему мнению, вам сказать, но не сказала?
- В-вы не сказали нам, - смущённо пробормотала Гермиона, - что профессор Снейп совсем не может говорить.
Джинни ахнула («Ой, мамочки!»), но в целом друзья были слегка разочарованы, ибо ожидали услышать нечто куда более патетическое. Гарри тайком признался сам себе, что нынешний молчаливый вариант профессора ему намного приятнее прежнего, говорящего (вернее, орущего или язвящего); Невилл поскрёб в затылке и сообщил окружающим, что это не велика беда, хотя он и не понимает, по какой причине его галлюцинация утратила звуковую составляющую. А бедняга Рон в данный момент был гораздо сильнее озабочен судьбой больших пальцев на собственных ногах, и всё прочее волновало его крайне мало.
МакГонагалл с сожалением посмотрела на оставшийся в одиночестве ужин.
- Мисс Грейнджер, если профессор Снейп чего-то не делает, это вовсе не значит, что он этого не может. Уж во всяком случае, способности объясняться шёпотом у него не отняли ни раны, ни их крайне неадекватное лечение, ни полное отсутствие медицинской помощи в период его заключения в Азкабане. Да, все вышеперечисленные причины свели на нет надежду целителей когда-либо вернуть пациенту нормальный голос. Но Северус, насколько мне известно, не имел и не имеет стремления стать звездой оперной сцены, и поэтому ваши переживания по поводу его увечья представляются мне несколько преувеличенными.
- Но… - удивилась Гермиона.
- Для того, чтобы вести уроки, шёпота вполне достаточно, - сказала директриса, - особенно при такой харизме. Оно, может, даже и к лучшему. А то у нас через месяц после поступления половина первокурсников заикаться начинала. Причина – «п-профессор С-снейп н-накричал». Случались и более неприятные последствия. Спросите, вон, у вашего товарища, сколько денег его бабушка истратила на памперсы!
- А? – все обернулись к Невиллу, но тот безмятежно пожал плечами:
- Зато сидеть было мягко.
- Словом, - подвела итог аудиенции госпожа МакГонагалл, - я не вижу смысла в дальнейшем обсуждении данной темы. Брысь отсюда.
Гермиона, похоже, смысл видела, но сказать об этом не успела: полосатая кошка уже приступила к трапезе. Как все кошки, она начала есть мышь с головы, чем изрядно поколебала боевой дух заступницы всех обездоленных.
- Э… приятного аппетита, - непроизвольно скривилась староста и начала медленно отступать к двери, которая как раз рассказывала внимательно слушавшему Невиллу:
- … а вместо тарана они, между прочим, использовали мраморную колонну из разрушенного сарацинами храма! Но я не поддалась! И тогда крестоносцы…
- Вау! Круто! – восклицал Невилл всю дорогу от директорского кабинета до Гриффиндорской гостиной, которая, к слову, заняла у друзей раз в пять больше времени, чем обычно. Ибо Невилл теперь считал своим долгом побеседовать с каждой дверью, которая встречалась на его пути. Неизбалованные человеческим вниманием (по правде сказать, до сих пор никому такое и в голову не приходило), двери, все как одна, норовили изложить свою историю как можно подробнее, а Невилл оказался очень благодарным слушателем. В итоге Гарри, Рон, Гермиона и Джинни не выдержали и оставили Невилла перед одним из самых словоохотливых экземпляров, пожелавшим поведать внезапному собеседнику свою версию истории Ветхого Завета.
- Я имею полное право! – скрипела дверь. – Я знаю, как всё было на самом деле! Меня выстругали из Древа Познания Добра и Зла!..
Через неделю Невилл, постоянно забывавший пароли, имел беспрепятственный доступ в любые помещения замка. Двери радостно распахивались перед ним и тотчас захлопывались за его спиной, так что тем, кто шёл следом, доставалось либо выслушать очередную захватывающую историю (причём, двери постоянно путались в показаниях, и все, даже кленовые и берёзовые, утверждали, что их благородные тела выросли из семени кедра ливанского), либо по лбу.
Такая ситуация никому не нравилась, но недаром же говорится: всё, что ни делается – к лучшему. Ибо однажды по лбу получила лучшая студентка столетия и староста школы Гермиона Грейнджер, и сей инцидент имел весьма серьёзные последствия для всего магического сообщества.
После неудачного (с её точки зрения) визита в директорский кабинет Гермиона ходила мрачная и задумчивая. Нетрудно было догадаться, что слова Минервы МакГонагалл не произвели на старосту должного впечатления.
- Профессор Снейп слишком горд, чтобы обнаруживать свою слабость! – повторяла Гермиона. – Он ни за что не согласится говорить шёпотом! Поэтому он не сможет вернуться к нормальной педагогической деятельности, попечительский совет не согласится держать немого инвалида, профессор Снейп будет уволен, останется без средств к существованию… Впадёт в отчаянье… Возможно, начнёт пить… совершенно опустится и… и умрёт! Герой войны, кавалер высшей правительственной награды, талантливый учёный умрёт в какой-нибудь канаве, как бродячий пёс!..
- Любимая, ну, успокойся! – повторял совершенно ошалевший от подобных речей Рон Уизли. – Ну зачем сразу в канаве? Для этого есть всякие благотворительные заведения… Вот недавно магическое Общество Призрения Бедных открыло новый приют для неимущих инвалидов войны... Мама уже пожертвовала туда дюжину пар тёплых носков…
- Ну ты скажешь, братец! – сердито всхлипывала сердобольная Джинни. – Профессор Снейп нам в отцы годится! А это просто свинство – отдавать своих престарелых родителей в богадельни! Нетушки, он будет жить с нами. В нашем с Гарри доме на площади Гриммо полно места. А носки я тоже умею вязать. Я думаю, у нас хватит средств обеспечить профессору спокойное и комфортное существование на старости лет. Правда, Гарри?
- Э… - отозвался тот, тщетно пытаясь отогнать от себя видение согбенного и седобородого профессора Снейпа, шаркающего по коридорам фамильного особняка Блэков ногами в полосатых вязаных носках и преследуемого по пятам выводком рыжих зеленоглазых хулиганов дошкольного возраста, глумливо требующих, чтобы «деда» почитал им на ночь сказку.
- Джинни, по-моему, это было бы слишком жестоко, - содрогнувшись, проговорил победитель Вольдеморта.
- Не говоря уже о том, - неожиданно для всех принял участие в беседе Невилл, - что хорошему алхимику, для того, чтобы купить себе небольшое уютное поместье, совершенно ни к чему работать в школе. В прошлой жизни, когда я ещё был здоров, я интересовался этими вопросами. Если бы профессор Снейп полностью посвятил себя науке, он и сам мог бы открыть парочку приютов для обездоленных, - Невилл задумчиво наморщил лоб. – В конце концов, зельевару бывают нужны добровольцы - для экспериментов… А вот иметь голос учёному совершенно необязательно. Кстати, в качестве преподавателя профессор Снейп зарабатывает максимум десятую часть того, что мог бы заработать, брось он эту неблагодарную должность.
Но Гермиона сдаваться не собиралась.
- Вы что же, хотите сказать, будто материальные блага, поместье, богатство, комфорт, слава и успех смогут компенсировать профессору потерю голоса?! – староста сопроводила свои слова столь свирепым взглядом, что её вопрос мгновенно обрёл статус риторического, ибо все решили, что пытаться ответить на него – себе дороже.
- Помните, что сказала госпожа директор? – промолвила отличница, убедившись, что друзья полностью с ней согласны. – Она сказала, что вся надежда на нас! Только мы сможем решить проблему, перед которой спасовали лучшие целители страны!
- Но как?! – удивились друзья.
- Пока не знаю, - призналась отличница. – Нужно подумать.
Приняв это решение, Гермиона приступила к его исполнению со всем присущим ей усердием: она задумалась так глубоко, что даже слёзы жениха не могли вернуть её к окружающей действительности.
- Гермиона! – вопрошал, стоя на коленях, несчастный Рональд Уизли. – Дорогая! Ты совсем забыла про меня! Ты думаешь и говоришь только о Снейпе! Неужели твои чувства ко мне остались в прошлом?!
- Да, любимый, - рассеянно кивала Гермиона, глядя в пространство, - само собой разумеется…
Сердце Рона было разбито, но он всё равно продолжал заботиться о возлюбленной как самый нежный брат. Он следовал за Гермионой молчаливой тенью, оберегая от всяческих досадных случайностей вроде исчезающих лестничных ступенек и прочих капризов волшебного замка. Но однажды Рон замешкался, и Гермиона, как уже было сказано, получила дверью по лбу.
Надо сказать, что это была одна из самых вредных дверей. Имея (согласно её собственным утверждениям) испанские корни (вероятно, в чисто ботаническом смысле), она безумно ревновала Невилла даже к собственному косяку – плебею и нахлебнику. Что уж говорить обо всех прочих людях и предметах. Поэтому по лбу Гермиона получила как следует: от удара староста не удержалась на ногах и села на пол. Гарри и Рон бросились её поднимать, но Гермиона смотрела на них так, словно видела впервые.
- Любимая, очнись! – убивался Рон, усадив невесту на скамью и прикладывая к её лбу смоченный водой платок. – Дорогая! Не пугай нас, скажи хоть словечко! Посмотри на нас! Ты нас узнаёшь?
- Ага, - кивнула Гермиона и внезапно широко улыбнулась. Эта улыбка перепугала всех ещё больше.
- Правда, узнаешь? – решил всё-таки уточнить Гарри. – Ну, и кто же мы такие?
- Мерлин и все рыцари Артуровского цикла! – воскликнула не по возрасту просвещённая в искусствоведении девушка. – Как же я раньше не додумалась! Это же элементарно!
Кастраты!!!
