Вечер (ч.4)21:48
-Больничное крыло-
Минерве всегда казалось, что дел и обязанностей у нее было больше, чем у остальных преподавателей, за исключением разве что Снейпа — и то лишь потому, что тот периодически попадал под пытки лорда Волан-де-Морта. Если бы не это, она превзошла бы и Северуса.
Несмотря на это, не было и дня, чтобы она не вознесла хвалу небу за то, что она — не школьная медсестра. И дело было не в количестве работы — Минерву раздражала сама ее суть. К примеру, когда жертв пресловутого инцидента в восточном крыле набралось уже трое, Минерва утвердилась в мысли, что она бы точно взорвалась и донесла до каждого студента, что до недавних пор они были сами по себе, пока кто-то милосердно не поместил предупреждающий знак для остальных учеников.
Она была на все сто уверена в том, что Кормака МакЛаггена уже давно не пускали бы на порог больничного крыла, если бы кто-то по глупости назначил Минерву школьной медсестрой.
Кроме того, сама только мысль о том, что придется спать по соседству с собственным рабочим местом, приводила Минерву в ужас. Ей по-своему нравилось каждый раз преодолевать путь до кабинета и класса трансфигурации. По пути она могла переключиться с «Минервы» на «профессора МакГонагалл» и обратно. В последнее время, увы, когда и Минерва, и профессор МакГонагалл постоянно требовались по первому зову, не имело значения, где она работает или спит — ее присутствие было необходимо везде и сразу. Однако в нормальные времена (то есть когда директором был Дамблдор) ей нравилось это превращение.
В обычное время ее отношение к Поппи Помфри определялось как просто почтительное. Однако в такие дни, как сегодня, Минерва была готова рухнуть в ноги этой женщине, преклоняясь перед ее терпением.
— Вот и все, мисс Паркинсон, — донесся до Минервы ровный голос Поппи, когда преподавательница вошла внутрь. — Все в порядке. Прижмите это к лицу на двадцать минут, а затем возвращайтесь. И я бы рекомендовала вам отныне пользоваться косметикой, как и все остальные.
Панси Паркинсон кротко кивнула и направилась к кровати в дальнем углу помещения. К лицу она прижимала толстое синее полотенце, распространяя вокруг себя аромат гвоздики. Минерва предположила, что это и есть настоящая причина того, почему Панси не бросилась в кабинет Снейпа на защиту Драко — здоровье важнее. Поппи все еще не заметила присутствие профессора МакГонагалл: она собирала разбросанные тут и там склянки и бинты, призванные излечить мисс Паркинсон. Минерва задумалась было, что же стряслось со студенткой, но потом осознала, что ей все равно: лишь бы той было побольнее.
— Прошу прощения, Поппи, — осторожно подала голос Минерва. Медсестра подняла голову.
— О, здравствуйте, Минерва, — отозвалась Помфри. — Если вы ищете мистера МакЛаггена, то он в глубоком обмороке. Вряд ли от него можно сейчас добиться чего-либо, кроме храпа, — добавила она, палочкой отправляя ступку и пестик в раковину в углу.
Но Минерва, как оказалось, напрочь забыла о МакЛаггене и теперь мысленно добавила в список дел письмо родителям Кормака. Которое она напишет завтра.
— Честно говоря, я пришла не за ним. У меня к вам дело несколько деликатного характера…
Минерва покосилась на Паркинсон, которая явственно подслушивала их разговор. На ум пришло весьма полезное заклинание, которому ее как-то раз научил Северус. «Оглохни!» — пробормотала преподавательница. Навострившая было уши Паркинсон теперь была озабочена странным жужжанием в ушах.
— Что вы сделали? — нахмурилась Поппи.
— Ничего особенного. Я сниму заклинание, как только уйду, — заверила Минерва.
— Что ж, хорошо, — кивнула медсестра. — Только чтобы заклинание не навредило ее слуху — у меня с ней сегодня и так забот по горло. С утра у нее что-то с лицом, потом она сломала руку в двух местах, а теперь эти фурункулы… — Поппи вздохнула и покачала головой.
— Простите, а что случилось с ее лицом? — с интересом спросила Минерва.
Поппи громко застонала.
— Она пришла ко мне утром до начала занятий, истерически рыдая, потому что намудрила с трансфигурирующим заклинанием. Я спросила ее, в чем дело — ни за что не угадаете. Она попыталась изменить себе скулы!
Минерва остолбенело взглянула на собеседницу.
— Извините,
что?! — наконец выдавила она.
Поппи фыркнула.
— Понимаю. Она заявила, что ей никогда не нравилась форма черепа, поэтому она попыталась изменить ее. Идиотка…
Пару мгновений Минерва молчала, обдумывая и осознавая всю глупость этого поступка. Что ж, спасибо, что студентка хотя бы не попыталась превратить себя в змею, чтобы поддержать Малфоя, или не выкинула еще что-нибудь… Справиться с полыми костями им еще удалось, но ни Поппи, ни Минерве не удалось бы обратить последствия превращения в хладнокровное, особенно учитывая, что основным побочным эффектом этого заклятия обычно являлась смерть.
— М-м… возвращаясь к цели моего визита… — пробормотала Минерва, слегка тряхнув головой. — Я бы хотела обсудить с вами состояние Сивиллы.
— Ой, а это точно необходимо? — плаксиво спросила Поппи, разом превращаясь в семилетнюю девчонку.
Минерва понимающе кивнула.
— К сожалению, да. Видите ли, оказалось, что мисс Патил и мисс Браун ухаживали за ней последние несколько месяцев.
— Так вот как ей удавалось избежать неприятностей?! — рассвирепела Поппи.
— Видимо, да, — ответила Минерва, присаживаясь на край одной из многочисленных кроватей и небрежно откидывая край белого покрывала. — Но теперь это уже вредит их учебе, поэтому я не могу пустить все на самотек.
— Нет, что вы, я совершенно не об этом, — проговорила Поппи, садясь за свой рабочий стол.
Женщины притихли, раздумывая, как помочь Сивилле снова прийти в норму — по крайней мере, в то состояние, что у нее считалось нормой. Задача была не из легких, и не только потому, что они хотели помочь коллеге, не вступая с ней в разговоры, но еще и потому, что ни одна из них не представляла, как помочь такому человеку, как Сивилла, вернуть, так сказать, жажду к жизни. Да и что можно было придумать в такой ситуации? Растянуть на колышках цирковой купол и делать предсказания за 5 галлеонов? Написать книгу о том, какими смертями мог бы умереть Гарри Поттер? Отправить Сивиллу на курсы вязания?.. Нет, это все не то.
Когда жизни других людей катились под откос, Минерва всегда находила, что сказать, чем помочь. Но в случае с Сивиллой Трелони… скажем так, в этот раз все было иначе. Помимо всего прочего, Сивилла была куда более ранимой, чем большинство людей, и могла разрыдаться, если бы кто-нибудь завел тему ее увольнения.
Вздохнув, Минерва переключила внимание на другое: решение проблемы часто приходило к ней, когда преподавательница забывала о ней. Порой это случалось даже быстрее, когда она думала о совершенно посторонних вещах, а не скрупулезно обдумывала, как ей выйти из положения. Непонятно почему Минерва сконцентрировалась на хрусте белой простыне в своих пальцах. Ткань пахла лавандой; она была натянута на кровать так туго, что, брось Минерва в нее монеткой, та бы отскочила. По крайней мере,
была натянута до тех пор, пока Минерва не взялась теребить ее…
— Думаете о том же, о чем и я? — вдруг спросила Поппи.
— Что бытовые заклинания никогда не были моей сильной стороной? — со всей серьезностью спросила Минерва, поднимая голову.
— Нет, — медсестра сохраняла олимпийское спокойствие, — я думала, что мы могли бы приставить к ней домового эльфа.
Минерва уставилась на нее.
Поппи встала и, нервно потирая руки, стала проговаривать вслух детали.
— Да, это отличный вариант. Можно даже приставить к ней двоих, они могли бы сменять друг друга. Они будут наблюдать за ней весь день, и, если она вытворит что-нибудь, они могут позвать кого-то из нас. И еще я могла бы сварить больше антипохмельных и снотворных зелий… Да. Да! Это отличная идея! — воскликнула Поппи, останавливаясь прямо перед Минервой.
Поппи сияла, будто только что открыла контрзаклятие против Авада Кедавры. Минерва колебалась, прежде чем указать на явные прорехи в плане медсестры — та выглядела слишком радостной. Но если Минерва чему и научилась за свою жизнь, так это тому, что отрицание еще никому не принесло пользы. Лучше встретить неприятности лицом к лицу.
— Три проблемы, Поппи. — Подняв продолговатую ладонь, она принялась загибать длинные пальцы. — Первая: если Долорес узнает, что мы используем ресурсы Хогвартса, чтобы уберечь Сивиллу от неприятностей, она не только уволит нас, но и вышвырнет отсюда Сивиллу в мгновение ока. — Поппи уныло смотрела, как она загибает второй палец. — Вторая: даже если Долорес и не узнает, домовики только и могут, что удерживать Сивиллу от глупостей. Они не помогут ей с реабилитацией, не смогут вернуть ей, кхм, былую славу. И третья: далеко не все эльфы отличаются проницательностью. Иначе говоря, если Сивилла опять во что-нибудь ввяжется, эльф наверняка появится посреди урока или, в вашем случае, когда вы будете заняты пациентом, и вся наша затея провалится.
Когда Минерва закончила, Поппи угрюмо буравила взглядом пейзаж за окном, сложив руки на груди.
— Отлично. Прекрасно. Да, это дурацкая затея, но я хотя бы предложила выход из ситуации, а вот от вас до сих пор не слышала ни одной идеи, — обвиняюще сказала она.
Минерва закатила глаза.
— Не знала, что у нас соревнование, — холодно парировала она, попутно удваивая усилия, чтобы найти выход из ситуации. И пусть хоть кто-то посмеет потом критиковать характер Минервы МакГонагалл!
«Должно же быть что-то!» — в отчаянии подумала она. Чтобы не накачивать Сивиллу лекарствами. И не вешать ей на шею предупреждающий знак. И вариант сбежать со всех ног тоже не подходит, хотя теперь Минерва внутренне согласилась с безмолвной мудростью Снейпа и его недавнего предложения.
Вздохнув, Минерва встала.
— Поступим так: расскажем остальным о происходящем и установим порядок смен, во время которых мы сможем приглядывать за Сивиллой — в те моменты, когда не будем заняты. Перед сном давать снотворное, а каждое утро — следить, что она встала и что она в своем уме. И, еще важнее, что она трезвая. — Поппи кивала — даже слишком понимающе. — Что такое? — переспросила Минерва.
Лицо Поппи оставалось бесстрастным, но в глазах зажегся странный огонек.
— Я согласна. Я согласна — при одном условии.
— Каком?
— Первая смена — ваша.
Минерва была уверена, что краска схлынула с ее лица.
— Что?.. В смысле… проведать Сивиллу? Сейчас? Вот прямо сейчас? — с ужасом спросила она.
— Именно так, — кивнула Поппи. — В конце концов, это же ваша идея.
И правда, подумалось Минерве про себя. И, более того, именно ее студентки до сих пор приглядывали за прорицательницей. По всей видимости, именно на Минерве, а не других преподавателях, лежит б
ольшая часть ответственности. Откровенно говоря, самой МакГонагалл ее роль виделась более покровительственной: ругаться, организовывать, отправлять других на баррикады… то есть, просить коллег помочь Сивилле, а самой держать всю ситуацию под контролем. А еще говорят, после пятидесяти лет люди теряют весь оптимизм!
Глядя в непоколебимое лицо Поппи, Минерва поняла, как глупо было даже надеяться на это.
— Отлично, — нехотя согласилась преподавательница, — но сначала я спущусь в кухню, поговорю с эльфами. Я хочу убедиться, что отныне в северной башне будут хоть как-то соблюдать санитарные нормы.
— Ах да. Она ведь никого туда раньше не подпускала, верно? — припомнила Поппи. — Она считает, что вмешательство извне отрицательно сказывается на потоках энергии в комнате и затуманивает ее внутреннее что-то там. — Медсестра уныло покачала головой. — Напомните, почему мы ей помогаем?
Минерва стиснула переносицу.
— Предпочитаю об этом не задумываться, — сказала она, — потому что одна только мысль вызывает депрессию. В общем, мы договорились?
— Договорились.
— Прекрасно. Тогда я пойду и уведомлю эльфов.
— Разве Дрисколл с этим не справится? — поинтересовалась Поппи. — Ну, чтобы вам не ходить туда-сюда.
Минерва кивнула.
— Справится. Но, видите ли, мне очень хочется горячего какао. Честно говоря, это сейчас больше жизненная необходимость.
Поппи понимающе улыбнулась. Они попрощались, и школьная медсестра продолжила собирать склянки, оставшиеся после общения с мисс Паркинсон. Сама пациентка уже не на шутку переполошилась, пытаясь избавиться от шума в ушах, и Минерва долго думала, снимать ли заклятие. В конце концов, ее добрая сторона одержала верх, и профессор произнесла контрзаклятие. Выражение озабоченности на лице Паркинсон исчезло, и теперь она снова смотрела надменно и неприятно, как будто в том, что ей приходилось сидеть в больничном крыле, был виноват еще кто-то, кроме нее.
Если бы Минерва могла изменить что-то в Панси Паркинсон, она бы точно заставила девочку брать на себя ответственность за свои поступки. В понимании Панси, во всем, что с ней приключалось, был виноват кто-то другой, и она постоянно наказывала за это тех, на кого возлагала ответственность. А если кто-то хорошо с чем-то справлялся или получал похвалу, Панси считала, что дело в слепой удаче, а не упорной работе. И симпатия Малфоя к Дафне Гринграсс объяснялась не ее отчужденностью, не силой воли и не сильным характером, а только формой ее скул.
Поэтому сейчас Панси Паркинсон недовольно смотрела на мадам Помфри, будто медсестра была виновата в состоянии Паркинсон и в том, что ей больно. Минерва закатила глаза и вышла из больничного крыла. Несмотря на то что она редко утруждала себя мыслями о Драко Малфое (да и вообще о ком-либо из членов его семьи), в одном она точно не могла ему отказать: во вкусе при выборе женщин.
22:01
-Кухня Хогвартса-
Добираться до кухни пришлось довольно долго, и не только потому, что лестницы за ночь поменяли местоположение, но еще и из-за жуткой боли в ногах. В течение всего дня ей пришлось бегать из одного места в другое, а поскольку замок состоял сплошь из извилистых коридоров и крутых лестниц, для профессора это стало настоящим испытанием, да и Косой переулок и прилегающие к нему улицы вряд ли могли похвастаться удобным для ходьбы покрытием. А уж «стремление» лондонских пешеходов уступить дорогу и вовсе стало притчей во языцех.
Таким образом, когда Минерва добралась до картины с фруктами, ей отчаянно хотелось, чтобы величайшая в мире школа чародейства и волшебства была расположена в бунгало, а не огромном замке с запутанными коридорами. Однако не все в жизни случается по мановению волшебной палочки…
Минерва пощекотала грушу, и та с радостным хихиканьем превратилась в дверную ручку. Через доли секунды вокруг преподавательницы прыгало множество домовиков с подносами, уставленными едой и напитками.
— Мисс профессор! — пискнул ближайший к ней эльф. — Не желает ли мисс пшеничных лепешек? Свежих, только из духовки, с клубничным вареньем и взбитыми сливками!
— Эклеров?
— Яблочного пирога?
— Куриного супа?
— Кровяной колбасы?
Минерва весело наблюдала за тем, как крошка-эльф с огромными карими глазами подлетел к ней с тарелкой кровяной колбасы. Почувствовав протесты желудка, Минерва вежливо отказалась от колбасы и попросила позвать главного эльфа.
— Понюшка здесь, мисс! — воскликнул эльф с карими глазами, немного грустно указав на дальний от них стол.
— Спасибо.
Эльф улыбнулся ей, отвесил глубокий поклон и присоединился к своим товарищам. До чего же странные существа!
Понюшка был довольно высоким и настолько тощим, что Минерва побоялась, как бы тот не сломался от одного прикосновения. Он внимательно следил за дюжиной эльфов, которые драили стол, находившийся точно под столом Гриффиндора в Большом зале. У него были своеобразные, широко расставленные глаза орехового цвета, устрашающие руки; он был на удивление высоким для эльфа и доходили Минерве до талии. Уши его были бы слишком большими даже для домовика, кабы не огромный порез на левом ухе, и визуально оно казалось чуть ли не вполовину меньше правого. «Интересно, — подумала Минерва, — не его ли Дамблдор спас вместе с другими эльфами во время первой магической войны?»
— Ты — Понюшка? — неуверенно спросила Минерва. Ей всегда было неловко общаться с домовыми эльфами: она не нравилось, что ей беспрестанно кланяются.
Понюшка, разумеется, об этом не знал, поскольку испуганно пискнул и склонился до земли.
— Тысяча извинений, мисс, я вас не видел, мисс, меня отвлекли, мисс! Мисс может наказать Понюшку так, как пожелает!
«Что ж, — мрачно подумала Минерва, — вот и ответ на вопрос, где Понюшка был до Хогвартса».
— М-м… спасибо… наверное, — произнесла преподавательница чувствуя себя неловко. — Но я так делать не буду, Понюшка. Напротив, я пришла попросить об одолжении.
Понюшка тут же разогнулся, громко хрустнув сухожилиями. Минерва мысленно ему посочувствовала, но он, казалось, ничего не заметил.
— Понюшка сделает что угодно, мисс профессор! — с чувством произнес он.
Минерва не могла не восхититься его готовности помочь.
— Прекрасно, — кивнула Минерва. — Так… В общем, я бы хотела, чтобы домовые эльфы снова убирались в северной башне. С тех пор, как профессора Трелони отстранили от должности, ей тяжело следить за собой, и ей понадобится любая помощь.
Понюшка на мгновение задумался, удивив этим Минерву. Если бы хотя бы половина ее студентов так думали на занятиях, ее работа была бы просто мечтой. Интересно, подумалось Минерве, а любит ли он кроссворды?
— Если таково желание мисс… — медленно произнес Понюшка, как будто бы предложенное ею было занятием весьма рискованным, — Понюшка мог бы попросить эльфов отправлять еду уже-не-профессору, как к этому относится мисс? — предложил эльф. — Обычно профессора делать запрос, но мы могли сейчас преступить к этому, мисс, если таково ваше желание.
Минерва облегченно улыбнулась.
— Знаешь, Понюшка, это самая большая услуга, которую мне смогли оказать за весь сегодняшний день, — сообщила она. — Это было бы прекрасно, просто прекрасно! Спасибо!
Домовик улыбнулся так широко, что казалось, будто его кожа вот-вот треснет.
Странное поведение эльфа касалось не только этой просьбы Минервы: когда она мимоходом сказала, что со всеми последующими просьбами она будет направляться прямо к нему, поскольку он, по всей видимости, с радостью готов ей помочь, Понюшка тут же начинал рыдать. В конце концов, профессор решила, что в объятиях Фреда Уизли она и то не чувствовала себя так неловко, как сейчас, когда эльф плакал от счастья, когда она всего лишь попросила его постирать полотенце. Быстро распрощавшись, Минерва отошла.
Она направилась к духовкам, опоясывающим дальнюю стену, и привлекла внимание молодой эльфихи с огромными зелеными глазами, которую звали, как ни странно, Жинни. Минерва чуть было не переспросила, как ее зовут, но подозревала, что она все хорошо расслышала и с первого раза. Ей очень хотелось уточнить, от какого имени это сокращение — Жиневра или Виржиния, но побоялась, что Молли Уизли об этом когда-нибудь узнает.
— Что ж, Жинни, — неуверенно произнесла она, поскольку Жинни прямо-таки подпрыгивала от энтузиазма, желая услужить профессору. — Я… м-м… хотела бы узнать, можно ли мне получить чашку горячего какао.
Обстановка в кухне мгновенно переменилась — отреагировала не только Жинни, но и все остальные. Эльфы в один миг застыли. Минерве некстати пришло на ум, смогла бы она наложить на комнату заклятие оцепенения еще быстрее. «Наверное, смогла бы», — растерянно подумала она. Но только если бы у нее в распоряжении был василиск и диско-шар…
— М-м… я что-то не то сказала? — выдавила преподавательница. Не успела она договорить, как реакция последовала незамедлительно: пара эльфов тут же разрыдалась, а остальные забормотали извинения. Еще один, стоявший рядом с пуффендуйским столом, стал биться об этот стол головой с рыданиями. «Эти эльфы так любят разыгрывать мелодрамы…»
Кто-то должен успокоить их! Заставить их взять себя в руки и сказать, что же, собственно, произошло — и точно не она.
Понюшка возник из ниоткуда, и поначалу Минерва его даже не заметила, но он жестами привлек ее внимание, и ей пришлось наклониться, чтобы расслышать хоть слово. Минерва была только рада отвести взгляд от трясущихся губ Жинни, и она наклонилась к Понюшке.
— Нам очень жаль, мисс, но… — Его голос как будто треснул — она наблюдала такое, только когда люди заставляли себя называть имя Сами-Знаете-Кого. — Директриса сказала, что, поскольку студентам не дают какао на ужин и им не положено знать, где находится кухня, нет причин, по которым какао должно оставаться в Хогвартсе. — Понюшка перевел дух. — В Хогвартсе больше нет какао, — с надрывом произнес он. — Нам больше нельзя готовить какао!
Минерва выпрямилась, вытаращив глаза. Вот оно. Последняя капля. Старая жаба могла снарядить мракоборцев следить за ней, могла отрывать ее от занятий, могла наказывать ее студентов, заставить ее встать ни свет ни заря, чтобы прийти на очередное идиотское собрание… но изничтожить все запасы какао?! Вот это уже личное.
Долорес явно напрашивается, чтобы в ее чае оказался растворенный «Блевальный батончик», и плевать, что они уже взрослые! Профессионализм профессионализмом, но жаба будет страдать за содеянное.
Понюшка проявил недюжинные лидерские качества, сумев вернуть эльфов к работе и угомонив убитую горем Жинни. Минерва терпеливо ждала, пока он наводил порядок. Наконец, Понюшка подошел к Минерве.
— Понюшка очень извиняться, мисс. Может ли Понюшка предложить мисс еще чего-нибудь?
— Нет. Нет, спасибо, мне больше ничего не нужно, — глухо отозвалась профессор, стиснув челюсть от негодования. — Ты очень помог, спасибо.
С этими словами Минерва вышла из кухни.
22:17
-Всевозможные подземелья-
Широко известно, что именно Кандида Когтевран придумала движущиеся лестницы и этажи в Хогвартсе. Менее известно, что все, кто проводил в Хогвартсе больше семи лет (иначе говоря, преподаватели), периодически крайне возмущались этим архитекторским решением. Сегодня был как раз такой случай.
Расположение этажей и лестниц менялось постепенно: снизу вверх, с запада на восток, изнутри наружу и т.д., процесс был систематическим. Поэтому, поскольку лестницы и коридоры рядом с покоями Минервы за прошлую ночь успели поменять свое местоположение, она поняла, что, в принципе, не стоило удивляться, что подземелья переместились за то время, что она провела на кухне. Тем не менее, факт остается фактом: преподавательница не ожидала перемен и, как следствие, заблудилась, и не просто заблудилась: у нее, к тому же, гудели ноги, у нее не было какао, а еще она понятия не имела, как отсюда выбраться наверх. Хотя, не то чтобы ей очень хотелось наверх после того, как ее заставили идти в северную башню приглядывать за Сивиллой Трелони.
Нельзя, что ли, было и ее подвергать пыткам Волан-де-Морта?! Нет же, вместо этого ей нужно было нести ответственность и заботиться о людях. Но ведь можно было просто попасть под пытки, а потом отправиться домой, как все нормальные люди… Волан-де-Морта она хотя бы знала, черт возьми, и даже, в конце концов, однажды ходила с ним на свидание. Но всего один раз — совершенно не ее тип мужчин. И еще он был так раздражающе очарователен, что Минерве отчаянно хотелось свернуть ему шею. И надо было свернуть — спасла бы кучу людей от лишних проблем…
Тряхнув головой, чтобы выбросить из нее отвлекающие мысли, Минерва прислонилась к стене и с шумом выдохнула.
Даже когда она выберется из подземелий, дорога наверх займет еще сто лет. На миг Минерва подумала было создать незарегистрированный портал, но потом поняла, что Долорес наверняка отслеживает это, и попытка будет стоить ей не только работы. Хотя, может, и стоило рискнуть — ради импровизированной-то дуэли с Амбридж… Итак, отказавшись от мысли создать портал, Минерва еще какое-то время мысленно оплакивала запрет на трансгрессию в Хогвартсе. Таким образом — только пешком.
Выхода было два: идти на двух ногах, дабы соблюсти приличия, или опуститься на четыре лапы во славу комфортного передвижения. Кошачий вес распределялся на все четыре лапы, а потому кошка уставала не так быстро. Кроме того, кошачья мускулатура выгодно отличается от человеческой, и кошачье тело болело куда реже, чем человеческие икроножные мышцы. С другой стороны, дар анимагии не предполагал превращений по таким ничтожным поводам. Да и вообще, преподаватель она или кто?! Учителям положено служить примером для подражания, и превращаться она могла только в качестве демонстрации или когда собиралась уйти с территории школы…
Быстро оглядев коридор, она никого не увидела. На лестницах также было пусто. Итак, момент настал! Она плавно перекинулась в кошку, получая истинное удовольствие от того, как болезненно мускулы принимали другую форму. Она потянулась, постепенно привыкая к кошачьей форме. Ей всегда было сложнее обращаться, когда она уставала или была эмоционально опустошена. По этой причине она питала глубокое уважение к Сириусу Блэку: она пыталась как-то раз обратиться в присутствии дементоров, когда их только-только призвали на охрану замка, но ей не удалось — ее поглотили воспоминания о самых ужасных моментах из жизни.
Совершенно по-кошачьи тряхнув головой, Минерва подумала, что теперь этой проблемы не было.
Она обернулась к темному подземному коридору, по которому шла. Света практически не было видно — или это она сегодня настроена чересчур пессимистично? Разумеется, кошачье зрение куда больше подходит для перемещения в темноте, но всему ведь есть пределы! Минерва села и прислушалась. Ничего не услышав, она принюхалась. Ничего не почуяв (по крайней мере, ничего необычного), она направилась туда, откуда пришла.
Прогулка могла бы стать приятной, если бы она так страстно не мечтала о собственной постели. Минерва никогда не давала себе труда изучить подземелья, решив, что ни по какой причине, кроме бесед со Снейпом, ей идти туда не понадобится. Теперь же ей даже нравились подземелья. Холодный камень под лапами, неподвижный воздух, редкие и потому ценные источники света — все это странным образом расслабляло. Ощущение того, что она сейчас находится в нескольких милях под землей и, таким образом, недосягаема для диктатуры Долорес Амбридж, тоже добавляло красок этой картине.
Минут через пятнадцать бесцельного шатания она, наконец, услышала шум. Звук был довольно далеким, и, если бы она сейчас была человеком, она бы наверняка ничего не заметила. Казалось, будто кто-то бодро откуда-то идет, весело мыча под нос какой-то мотивчик…
В подземельях. Ночью. Хм…
Что ж, всякое бывает, подумалось Минерве. По всей видимости, источник звука находился примерно в сотне ярдов от коридора, по которому она только что прошла. Подавив внутреннее раздражение, она снова повернула в обратную сторону. Она бежала как можно быстрее; мычание становилось все громче. Когда стало ясно, что человек был прямо за углом, Минерва быстро обратилась обратно в человека.
Ее ноги ответили на это решение чувствительной болью, но выхода не было. Совладав с собой ровно настолько, чтобы не напугать ничего не подозревающего студента до смерти, Минерва решительно повернула за угол.
Она разглядела в темноте довольно высокую жилистую фигуру в школьной мантии. У незнакомца были темные волосы. Студент казался странно знакомым, но поскольку абсолютно все студенты в этом замке обучались у нее в то или иное время, это совершенно ни о чем не говорило. Быстро мелькнула в голове мысль, что студентам было запрещено находиться вне своих кроватей в столь позднее время, но в тот момент ей было наплевать. Откровенно говоря, пришелец мог быть хоть изумрудным страусом, которого в память о Салазаре Слизерине отправили на избавление школы от «Ведьмополитенов» — только бы мог подсказать ей, как выбраться из чертовых подземелий.
— Стоять! — рявкнула Минерва.
Студент, кем бы он ни был, застыл в другом конце коридора и медленно обернулся. Это был Теодор Нотт.
— О… М-м… добрый вечер, профессор, — поздоровался он. В отличие от Малфоя, Теодор все еще был в школьной мантии и даже при галстуке, волосы идеально уложены, и весь его облик был таким опрятным, будто бы он только что спустился к завтраку в начале недели. По мнению Минервы, это явно говорило о приверженности к Темным искусствам, но она промолчала.
— Мистер Нотт, — осведомилась она, — что это вы делаете в такое время в подземельях? — Нужно же было спросить хотя бы для приличия, пусть ей и было все равно. В конце концов, существуют традиции и приличия.
Теодору явно стало неловко.
— Видите ли, профессор… Подземелья поменялись местами, — медленно проговорил он, — и я пытался понять, где я и как мне выбраться.
— В половину одиннадцатого вечера? — скептически отозвалась Минерва.
— Ну, они поменялись всего пару часов назад, и мне показалось, лучше добраться до гостиной сейчас, а не утром.
Подозрительно разглядывая ученика, Минерва положила руки на бедра.
— И как же, скажите на милость, вы узнали, что подземелья поменялись местами, если только вы не находились вне спальни после отбоя? — поинтересовалась она.
— Дафна рассказала, — тут же ответил он.
Минерва медленно кивнула. Что ж, вполне логично. Логично даже то, что он пытался разобраться в нынешнем положении подземелий, не дожидаясь утра. Она бы сделала то же самое в коридорах около своей спальни, будь у нее хотя бы один свободный час. Не то чтобы в ближайшем будущем ей грозило получить хотя бы пару свободных часов, но надеяться-то можно. Увы, это было единственной мыслью, помогавшей ей сохранить остатки разума.
Теодор смотрел на нее с нескрываемым ужасом. Спустя секунд двадцать, пока он наблюдал, как профессор медленно кивала, Нотт сдался и поднял руки в воздух:
— Вы ведь накажете меня, да? — мрачно спросил он.
Даже зная заранее, что делать этого она не станет, Минерва сделала вид, что задумалась.
— Что ж, не исключаю такой возможности. Я бы могла снять с вас двадцать баллов за нарушение дисциплины. — Теодор застонал. — Или же вместо этого вы поможете мне и искупите этим свою вину.
Теодор был слизеринцем, и гораздо умнее своих товарищей, и потому он смерил профессора подозрительным взглядом.
— Чем помогу?.. — настороженно спросил он.
— Выбраться из подземелий. Видите ли, я слегка заплутала.
Вместо того чтобы хихикать или продолжать подозрительно на нее таращиться, Теодор проказливо ухмыльнулся.
— Разумеется, без проблем. Идите за мной, — сказал он, уверенно зашагав вперед. Как он мог так уверенно двигаться по коридорам, если они поменялись местами всего час назад, Минерва не имела ни малейшего понятия. Решив, однако, не задавать вопросов, она пошла следом.
— Знаете, мне интересно, — заметила Минерва после пары секунд тишины. — Я вижу, что вы защищаете Дафну Гринграсс. Она явно относится к вам с меньшей враждебностью, чем к остальным одноклассникам. Почему вы не стали помогать ей в гостиной?
Теодор помрачнел.
— Я был в библиотеке. Поверьте, они не стали бы приставать к ней, будь я там.
Удивившись тому, с каким жаром он это произнес, Минерва смерила Теодора взглядом.
— Мистер Нотт, вы… — она нахмурилась. — Вы что… встречаетесь с Дафной?
Мальчик застыл посреди коридора, вытаращив глаза.
— Что?.. — выдавил он. — Что, потому что?.. Нет. Нет, мы не… Нет, — твердо произнес он, сопровождая слова жестами. — Мы друзья, и все. Друзья.
Минерва бы поверила ему, если бы не румянец, настойчиво заявлявший о своих правах на его шею. Минерва подумала, имеет ли эта дружба те же корни, что у Рона и Гермионы, но, по всей видимости, это было не так.
Интересно.
— Хорошо, — просто сказала она.
— В смысле… ну… она пригласила меня на свидание. Один раз. Курсе на третьем, — неловко продолжил Нотт. — Но мы… в смысле, я не… тьфу, черт. — Он взъерошил себе волосы и вздохнул. Минерва чуть было не улыбнулась. Потом Теодор все-таки совладал с собой, выпрямился и повернулся к Минерве. — Знаете, у нас с Дафной есть одно правило. Нельзя врать друг другу, если уже какое-то время гуляете вместе. Она напрямую не говорила, что оно только между нами, так что, полагаю, к вам это тоже относится.
— Я польщена, — сухо прокомментировала Минерва.
— Дафна пригласила меня в Хогсмид на третьем курсе. Я бы пошел, если бы у меня не было в планах пойти кое с кем другим, — ему стало еще более неловко, если это вообще было возможно. — И она тут же потеряла ко мне интерес, когда узнала, что я собирался пойти с Панси Паркинсон.
Брови преподавательницы взлетели чуть ли не до корней волос. Вот уж чего она точно не ожидала от слизеринцев, так это… Студент и профессор остановились в широком, хорошо освещенном коридоре. В ее лапы попал шестнадцатилетний мальчишка, который поклялся не врать ей. Удержаться от вопросов было положительно невозможно!
— Мне казалось, что Панси, хм, влюблена в Драко Малфоя, — заметила она.
— Так и есть, — кивнул Теодор с мимолетным выражением отвращения на лице. — Всегда так было. Поэтому, а еще из-за того, что я пытался выяснить, что она за человек под маской поверхностности, у нас было только одно свидание.
— И что же там было?
— Поверхностность.
— Вот как, — тонко улыбнулась Минерва. — Понятно. — На мгновение они замолчали. Минерва раздумывала, насколько тактично было бы продолжить разговор, но быстро поняла, что ни о какой тактичности уже не могло быть и речи. В конце концов, вот она — редкая возможность услышать последние сплетни прямо от студента, а не мимоходом, случайно подслушав чужой разговор. — То есть Дафна пригласила вас в Хогсмид, но вы уже назначили там встречу Панси, которой, по-видимому, хотелось оказаться там с Драко, который, в свою очередь, не отказался бы пойти туда с Дафной.
Взглядом, которым озарилось лицо Теодора, почти можно было убивать.
— Примерно так, — зло выдохнул он. Выражение его лица выгодно оттенялось мерцанием факелов в подземелье, он стал похож на одну из горгулий, расставленных по всему замку. Минерва чуть было не хихикнула, но, вспомнив, что она, в конце концов, преподаватель и все такое, воздержалась.
— Памятуя, что вам нельзя лгать, могу я попросить вас ответить еще на один вопрос?
— Ну, согласно правилам, выбора у меня нет, — угрюмо отозвался Теодор.
— Великолепно. Итак, упустили бы вы сейчас шанс начать отношения с Дафной? — спросила она. Теодор вытаращил на нее глаза. — Что ж, видимо, это «да». Так почему бы вам не предложить ей встречаться?
— Поверить не могу, что обсуждаю это с деканом Гриффиндора, — пробормотал Теодор.
Минерва кивнула.
— Жизнь преподносит неожиданные сюрпризы. А теперь отвечайте.
— Почему не предложу? — повторил он. — Потому что теперь она рассматривает меня только как друга. — Последнее слово он произнес как грязное ругательство, которое обычно не употребляют в приличном обществе.
— И что заставляет вас так думать?
— То, что она пыталась свести меня со Сьюзен Боунс, — ответил он. — Не то чтобы я мог встречаться со Сьюзен Боунс, даже если бы и хотел.
Да уж, подумалось Минерве, это ли не отсутствие романтического интереса! Вряд ли попытка свести свою бывшую пассию с подругой могла служить знаком влюбленности. Тем не менее, по своим причинам, Минерва была бы куда счастливее, видя Дафну с Теодором Ноттом, а не Драко Малфоем. Поэтому она решила кое-что уточнить.
— А что не так со Сьюзен Боунс?
— Блез, который в нее влюблен.
Минерва нахмурилась.
— Но… почему же тогда он не пригласит ее куда-нибудь?
— Потому что она не согласится, пока в Блеза влюблена Мэнди Броклхерст, — ответил Теодор. Хмурый слизеринец постепенно начал ухмыляться: наверное, подумала Минерва, это из-за ее недоуменного лица. Тем не менее, она задала следующий вопрос.
— Мне казалось, Мэнди Броклхерст встречается с Энтони Голдстейном! — потрясенно воскликнула она.
Теодора, по всей видимости, позабавила такая неосведомленность, так что он ухмыльнулся уже открыто.
— Да. Только они расстались три месяца назад.
Минерва постаралась осознать сказанное.
— А теперь она таскается за Блезом, который встречается с Ханной Эббот, — добавил Нотт.
— Но я думала, что за Ханной таскается, выражаясь вашими словами, Терри Бут! — Минерва почувствовала, как полученная информация с трудом укладывается в ее измученном мозгу.
— Ну, да, так и было, только он ничего не предпринял, поэтому девушка досталась Голдстейну, поэтому Терри нашел себе другой объект вожделения.
— Кого?
— Панси Паркинсон, — ухмыльнулся Теодор.
Минерва обхватила голову руками и тихонько застонала, пытаясь выстроить в голове логические цепочки. Подростки вводили ее в заблуждение, поняла она.
— Ладно, — спустя минуту изрекла она. — Давайте по порядку. — Минерва глубоко вздохнула. — У вас с Панси Паркинсон было свидание два года назад — одно. В то время вы не могли пойти на свидание с Дафной Гринграсс, потому что у вас была Панси, но сейчас вы об этом жалеете, потому что вам бы хотелось пойти на свидание с Дафной. В это же время Панси вздыхала о Драко Малфое, который вздыхал о Дафне. Дафна постаралась свести вас со Сьюзен Боунс, невзирая на ваши к ней, Дафне, чувства, потому что вы нравились Сьюзен Боунс, о чем Дафна знала. Вы не стали сходиться со Сьюзен, потому что Блез Забини был влюблен в Сьюзен, а Сьюзен, в свою очередь, не хочет встречаться с Забини, потому что в это время в него влюблена Мэнди Броклхерст. Все верно?
— Все почти так, — кивнул Теодор. — Вы, правда, пропустили Ханну Эббот, Терри Бута и Энтони Голдстейна, но они не настолько интересны, поэтому простительно. — Минерва изумленно слушала, с какой легкостью он ориентируется в этом море информации. Теодор пожал плечами и снова пошел по коридору. — Так или иначе, лучше поторопиться, если вы хотите выбраться отсюда до одиннадцати, профессор, — сказал он.
— Вот мы и пришли, — через десять минут объявил Теодор. — Дом, милый вестибюль.
— Прекрасно, — с облегчением вздохнула Минерва. — Советую вам сейчас же вернуться в гостиную, мистер Нотт, — строго заявила она, возвращаясь к своему амплуа профессора МакГонагалл.
— Разумеется, профессор, — покладисто ответил Теодор, и ей стало ясно, что как раз этого он делать и не собирается.
— Ох, — Минерва закатила глаза, — хотя бы пообещайте, что вернетесь в спальню до полуночи!
— Будет сделано, — отрапортовал Нотт.
— Рада слышать. Спасибо за помощь, — ответила она. — Вы, так сказать, пролили свет на происходящее. И, несмотря на то что я говорю это искренне, я, тем не менее, с сожалением заявляю, что постараюсь выбросить из головы все, что вы рассказали мне сегодня.
Теодор ухмыльнулся:
— Думаю, это даже к лучшему. Доброй ночи, профессор.
— Доброй ночи, Теодор.
22:54
-Северная башня-
Минерва с радостью отметила, что она еще ни разу не добиралась до северной башни так быстро и без приключений. Правда, на третьем этаже ей преградил дорогу бесхозный пингвин, но в остальном все было тихо. Откровенно говоря, в этой башне она не была частым гостем, и впервые в жизни она поднималась сюда после шести вечера. Так или иначе, Минерва все равно отметила про себя столь легкий подъем.
Тем не менее, как только она приблизилась к люку, который вел в покои Сивиллы, она с тревогой обнаружила, что веревочная лестница уже спущена, и с еще большей тревогой услышала голоса, доносящиеся из класса прорицаний. И упаси ее Мерлин встретить там Лаванду Браун или Парвати Патил! Однако ее страхам не суждено было сбыться, когда она вплотную подошла к лестнице. Разговор стал четче, и она поняла, что добрым самаритянином был кто-то из коллег, и этот преподаватель — а точнее, преподавательница — был точно не Долорес Амбридж.
— Сивилла!
— Ах, как он прекрасен!
— Сивилла, спускайся!
— Как жаль, что он знаменует столь ужасные вещи…
— Сивилла, я за тобой не пойду. Если потребуется связать тебя и отлевитировать вниз, я так и сделаю!
— Он такой яркий! Видишь его, дорогая? Видишь, какой сегодня яркий Марс?
— Ты не видишь там Марс, Сивилла, дождь идет!
— Чушь! Мое внутреннее око зрит сквозь такие мелочи, как… А-А-А!
— СИВИЛЛА!
Минерва вскарабкалась по лестнице как можно скорее, впервые в жизни не задумавшись о том, как унизительно вползать в класс по веревочной лестнице. Выскочив из люка и оказавшись посреди захламленной комнаты, она постаралась привыкнуть к полумраку, царившему вокруг. Единственным источником освещения служили чахлый фонарь, свет которого струился из окна, и свеча, источавшая аромат розы, стоявшая посреди комнаты.
Минерва, однако, смогла различить фигуру Авроры Синистры, которая стояла у дальнего окна, и, что напугало Минерву, фигуру Сивиллы Трелони, которая свешивалась с края крыши, и одному Мерлину было известно, за что она держалась. МакГонагалл бросилась к окну, из которого свесилась Аврора, и выдернула палочку, готовая помочь.
— Что тут происходит?! — в ужасе воскликнула Минерва.
Аврора было испугалась, но быстро пришла в себя.
— Сивилла тут разглядывала звезды на крыше, — мрачно известила она. Минерва было собралась сообщить, что на улице, вообще-то, дождь, но Аврора ее перебила: — Ни слова! Я знаю. В общем, она поскользнулась, и теперь она… висит.
Аврора опасно свешивалась с подоконника, ухватившись за оконную раму, и пыталась дотянуться до висящей на краю Сивиллы. Сивилла же держалась за водосточную трубу парой сантиметров ниже окна.
— О, добрый вечер, Минерва, — приятным голосом поприветствовала ее Сивилла. Минерва махнула рукой — она еще не совладала с голосом настолько, чтобы первым же ее словом не стало проклятье. Минерва могла спустить с рук срыв Панси Паркинсон, но Сивилла — Сивилла же была взрослой женщиной! Неслыханно! Можно же было пережить собственное увольнения, не скатываясь в алкоголизм! Или же, если так хотелось выпить, можно же было просто сидеть в кресле с бутылкой Огненного виски с кислой физиономией, как любой уважающий себя безнадежный пьяница!
— Будете скидывать или ловить? — вежливо осведомилась Аврора.
Минерва взглянула на нее:
— В смысле?
— Скидывать или ловить. Кому-то из нас придется наложить на нее связывающее заклятие, чтобы было проще транспортировать ее тело, а другому придется очень быстро ее поймать и отлевитировать в комнату, — объяснила Аврора, пытаясь сохранить невозмутимость.
— Позвольте спросить, Аврора, как часто вы этим занимаетесь? — поинтересовалась Минерва. Аврора покраснела. Осознав, что сейчас есть вещи поважнее, чем обсуждать занятия профессора астрономии, Минерва закатала рукава. — Я буду ловить.
— Поняла, — кивнула Аврора, подвинувшись, чтобы Минерва тоже могла высунуться в окно.
Минерва уверенно ухватилась за подоконник, потому что полеты с башни не входили в ее планы на сегодня. Извернувшись так, чтобы дать свободу руке, в которой она держала палочку, она свесилась с окна, чтобы можно было четко прицелиться. Дождь забарабанил ей по лицу, но Минерва была так измотана, что ей было уже все равно. Наблюдая, как Сивилла, будто рождественская декорация с картины сюрреалиста, болтается на водостоке, Минерва вдруг задумалась, как долго этот, хм, «медиум» сможет так продержаться. Еще она вдруг заинтересовалась, отпрыгнет ли Сивилла от земли, упав с такой высоты. «Ничего личного, всего лишь академический интерес — я ведь не хочу в самом деле это увидеть, — мысленно успокоила себя Минерва. — Но все же… интересно…»
— Ну, что ж, — произнесла она вслух, заняв исходную позицию и решительно отмахиваясь от своих мрачных мыслей, — раз, два…
— Стойте! — вдруг перебила ее Аврора. Минерва оглянулась. — Мы начнем на счет «три» или сразу после «трех»?
— А в чем разница?
— Ну, «на счет три» значит, что вы говорите «раз, два, ТРИ» — и мы начнем действовать, когда вы скажете «три».
— А под «действовать» вы имеете в виду свое связывающее заклятие и мое — левитирующее, верно?
— Да. А «после трех» — это когда «раз, два, три — начали».
— Ну, обычно я начинаю на счет «три». Так ведь быстрее, верно?
— Не думаю, что есть особая разница, хотя я обычно начинаю действовать
после трех.
— После? Как странно.
— Мне кажется, что если начинать после трех, то у человека есть время произнести «три», а если «на счет три», то «три» уже замещается самим действием, и я считаю, что это неправильно.
— Согласна с вами, однако…
— А-А-А!
Минерва и Аврора тут же развернулись и выпустили заклинания автоматически, на инстинктах. Замершая Сивилла зависла в воздухе почти на два с половиной метра ниже водосточной трубы, за которую держалась. Минерва услышала, как позади нее Аврора выдохнула с облегчением. Минерва, которой все еще предстояло втащить Сивиллу внутрь, забыла, как дышать, и вздох завис где-то в районе диафрагмы.
Тридцать напряженных секунд Минерва занималась «рыбалкой». К моменту, когда бывшая прорицательница проплывала сквозь окно, сердце профессора трансфигурации жестко билось в горле. Она почти уронила ее. Поверить только! Отойдя от подоконника, МакГонагалл глазами подала знак Авроре, чтобы она сделала то же самое, не мешая Сивилле попасть в комнату.
— Вы… э-э… — Аврора прочистила горло и отодвинулась от подоконника. — Вы тоже забыли про нее?
Минерва смерила ее взглядом, но Аврора только приподняла брови. Минерва неохотно кивнула:
— Да. Больше об этом ни слова.
— Идет.
МакГонагалл поместила Сивиллу на одно из множества разбросанных вокруг кресел, и Аврора сняла связывающее заклятие. Сивилла тут же дернулась и, без сознания, кучей рухнула в кресло. Минерва с опаской оглядела неподвижную женщину.
— Почему сегодня весь день, когда бы мы ни встретились, она падает в обморок, а я сомневаюсь в собственном здравомыслии? — ни к кому не обращаясь, произнесла она. Не ожидая ответа, она тряхнула головой и обратилась к Синистре: — Если не секрет, Аврора, что вы тут делали?
Сквозь окружающий их туман Минерва увидела, как ее коллега пожала плечами. Видимость была плохая, но какие-то действия можно было угадать.
— Я готовилась к вечернему практическому уроку, случайно посмотрела вниз и увидела ее на крыше, — рассказала Аврора, имея в виду Сивиллу. — Я прибежала со всех ног. И пришла бы раньше, если бы не эти чертовы пингвины, — буркнула она. — А что? А вы сами как тут оказались?
Минерва вкратце поведала ей о своем плане по уходу за Сивиллой. Аврора застонала, но согласилась с коллегой. Оглядывая затуманенную комнату, она сказала:
— Никогда не пойму, как она тут живет. Я ни зги не вижу.
Минерва склонна была с ней согласиться. Она тоже не могла понять, как можно постоянно находиться в такой темноте. Конечно, они сейчас были в классной комнате Сивиллы, а не в ее спальне, но разница была практически не заметна. Откровенно говоря, бывало, что даже сама Сивилла не могла отличить одну комнату от другой.
Одной жалкой, мерцающей свеча, стоящей на кофейном столике посреди класса и источающей вокруг себя приторный аромат, не хватало, чтобы осветить все помещение, и эта свеча мучительно напоминала Минерве саму Сивиллу. Если бы у бывших преподавателей прорицания были восковые прототипы, Минерва бы с уверенностью сказала, что эта тощая, жалкая свеча иллюстрировала Сивиллу Трелони. Обстановка навевала тоску, но в том, чтобы сидеть вот так и смотреть на жалкую женщину, было что-то гипнотическое…
— Я больше так не могу.
Люмос! А-А-А!
Минерва все еще смотрела на свечу, но тут же заморгала. Теперь вся комната была освещена, как голландский публичный дом, новый источник света тут же свел все попытки свечи на «нет». В глазах у Минервы защипало. Стоящая в углу Аврора хлопнула ладонями по лицу, прикрывая глаза. Ее палочка со стуком упала на пол.
Не понимая, что происходит, Минерва произнесла:
— Знаете, Аврора, похоже, вы добились значительных успехов в иллюминационных чарах.
Аврора выругалась, и Минерва не поняла, к кому именно та обращалась. Когда глаза профессора привыкли к неожиданной яркости освещения, она вдруг поняла, что свет, который теперь заливал весь класс, никак не мог исходить от палочки ее коллеги — он, как ни странно, исходил откуда-то снаружи, из окон.
Минерва решительно подошла к окну, из которого только что свешивалась, и выглянула наружу. От увиденного у нее отвисла челюсть.
Свет исходи от самого замка. Ослепляюще яркая надпись переливалась сотнями оттенков, как маггловская неоновая вывеска, и покрывала собой каждый дюйм каменного замка, освещая ландшафт на мили вокруг. На каждой поверхности тысячекратно повторялись одни и те же три слова, менявшиеся только в размере:
СОБСТВЕННОСТЬ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА
Сотни, тысячи раз, по всему замку. Наверняка надписи были видны аж из Хогсмида. Черт, да их, наверное, даже из космоса было видно!
Мгновение Минерва осознавала написанное, а потом ее глаза метнулись вниз, и она увидела фигуры, в которых безошибочно узнавались Анжелина Джонсон, Алисия Спиннет, Ли Джордан и Кеннет Таулер. Ученики крались в сторону входа и безудержно хихикали. Что ж, вот и шанс представился.
— Боже, — выдохнула Аврора, с ухмылкой возникшая за плечом Минервы. — Интересно, как отреагирует наша дорогая Долорес? — хихикнула она.
Долорес…
На миг Минерва даже забыла о Долорес, Министерстве… Сколько министерских работников сейчас проживало в Хогсмиде? Несомненно, их было достаточно. И сколько из них сейчас, в этот самый момент, могли оказаться у своих окон, чтобы посмотреть, откуда бьет такой ослепительный свет? Сколько из них уже сейчас трансгрессировали на работу, чтобы доложить об этом новшестве? И приведет ли этот акт неповиновения студентов к тому, что голова Долорес наконец-то взорвется?
Усталость и апатия, которые начали было одолевать Минерву, испарились без следа. Ею вдруг овладело желание кого-нибудь обнять. С трудом оторвавшись от окна, она воскликнула, что ей срочно нужно по одному важному делу.
— Куда, в учительскую? — спросила Аврора. Минерва подошла к люку и вопросительно оглянулась. — Ну… в таких ситуациях деканы обычно идут в учительскую, ведь так?.. Чтобы помочь директрисе. Вы же об этом говорите?
— О… э-э, да, конечно. Почему бы и нет? — согласилась Минерва, исчезая в люке.
22:10
-Седьмой этаж, западный коридор-
Ей пришлось практически бежать, чтобы успеть вовремя. Мышцы на ногах были недовольны и немилосердно пульсировали. Так или иначе, она оказалась в месте назначения прямо перед тем, как там же оказались те, кто ей был нужен.
Она стояла на площадке перед гостиной Гриффиндора. Было темно — вернее, было бы темно, если бы из окон не били потоки света. Лучи отскакивали от начищенных деревянных полов, нервируя этим портреты — но не Полную Даму.
— Добрый вечер, профессор, — приятным голосом поздоровалась она.
Дыхание Минервы сбилось, поэтому она махнула Даме в ответ, не имея возможности поздороваться как положено. Судорожно вдохнув, она почти сумела привести себя в относительный порядок, когда ученики, наконец, появились. Четверо семикурсников, которых она видела из окна Северной башни примерно пять минут назад, шумно бежали по коридору с торжествующими лицами. Выражение тут же стерлось с довольных физиономий, когда они увидели Минерву, стоящую у портрета Полной Дамы.
Профессор одарила их самым властным и неодобрительным взглядом из своего арсенала и с удовольствием заметила, как съежился Кеннет Таулер, но не оставшаяся троица. Минерве казалось, что она видит в них отражение Фреда и Джорджа, хотя они все-таки были слегка напуганы.
Первым в себя пришел Ли Джордан:
— Вы же просили нас об оригинальности… — по-детски обиженно пробормотал он.
— И вы не сможете доказать, что это мы, — добавила Анжелина, скрещивая руки на груди, как генерал, собирающийся отправить своих солдат на войну. Минервой вдруг овладело чувство глупой гордости за студентку.
— Тихо, — шикнула МакГонагалл, и все, кто хотел было открыть рот, притихли. Минерва вздернула брови. — Вечные чернила или Заклятие безумного света?
— Оба, — пробормотала Алисия, — и еще кое-что. Мы хотели сделать так, чтобы было сложно избавиться от надписи, в итоге добавили спусковой механизм, поэтому все началось одновременно.
Анжелина пнула ее:
— Ну расскажи ей уже все! К утру все равно всё исчезнет, — прошипела она.
— Не хочу разочаровывать вас, мисс Джонсон, но к утру все равно бы всё исчезло, — сварливо встряла Минерва. Позади нее, не скрываясь, подслушивала Полная Дама, но Минерве было наплевать: — Свет наверняка дошел до Хогсмида, то есть пара десятков министерских работников прибегут в течение часа, чтобы расколдовать замок. И такое поведение никому не добавляет очков в Министерстве.
Семикурсники выглядели одновременно радостными и раздосадованными от того, что в дело вмешается Министерство. Между тем, МакГонагалл продолжила:
— Вмешательство Министерства означает, что, если хоть одна живая душа узнает, чьих это рук дело, вас навсегда исключат из школы, а потом представят перед Визенгамотом. Это вы понимаете?
— Но… но… Это же всего лишь розыгрыш! — в ужасе воскликнул Ли.
— Мистер Джордан, умерьте голос! — шикнула Минерва. — Теперь, когда вы понимаете всю суть ситуации, пора перейти к последствиям. — Минерва сделала паузу, чтобы смысл предложения дошел до каждого из четырех нарушителей.
Кеннет громко сглотнул.
Не то чтобы Минерва получала удовольствие, издеваясь над студентами (хотя так оно и было), но ей хотелось, чтобы они осознали, какая сила им противостоит. Она походила туда-сюда несколько раз, а потом повернулась к ним, заложив руку за спину.
— Пять очков каждому за оригинальное и находчивое применение бытовых заклинаний, — провозгласила она. Четыре пары глаз расширилось в изумлении. — И двадцать пять очков с Гриффиндора за то, что навели на восточное крыло чары скольжения. А теперь все марш по кроватям!
— Но профессор, это не мы!
— Мы даже ничего об этом не знаем!
— Нельзя же просто так навесить на нас чужие грехи!
— А почему вы решили, что это мы? — спросила Анжелина, которая единственная из всех отнеслась к ее заявлению относительно спокойно. Разумеется, ее взгляд метал молнии, но она могла внятно и вежливо изъясняться.
Минерва нетерпеливо махнула рукой:
— Разумеется, это вы. Я ведь последние полтора часа отчитывала вас именно за это. А теперь хватит тратить мое время, разошлись по кроватям! Быстро!
Четыре лица озарилось пониманием, благодарностью и гордостью.
— Вы нас покрываете? — благоговейно спросила Алисия. — Вы?
Минерва закатила глаза и резко развернулась на каблуках в сторону лестницы.
— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы, мисс Спиннет. И если вы, четверо, не окажетесь в гостиной в течение тридцати секунд, я наложу на вас взыскание.
Все мигом повернулись к портрету Полной Дамы.
— Профессор? — раздался голос Анжелины.
Минерва повернулась и вопросительно воззрилась на студентку, уперев руки в бока:
— Мисс Джонсон?
— Мне нравится ваша блузка, — ухмыльнулась Анжелина и нырнула в проем за портретом.
23:26
-Учительская-
Открыв дверь учительской, Минерва впервые за весь день увидела, что в ней почти нет народа — только очень уставшая Долорес Амбридж и один из пингвинов, которые, похоже, захватывали всю школу. Пингвин спал на одном из диванов, а Долорес вышагивала перед камином.
— Наконец-то! — пронзительно воскликнула она, воздев руки и тяжело протопав к Минерве. — Это нелепое происшествие случилось двадцать минут, а вы первая, кто пришел! Где остальные?
Минерва застыла в дверях и задумалась.
— Ну, — сказала она, — технически только деканы обязаны приходить на помощь в подобных ситуациях, если нет реальной угрозы ученикам.
— Так где же другие деканы?!
— Профессора Стебль и Флитвик — жаворонки, поэтому ложатся спать довольно рано, — объяснила Минерва, — а профессор Снейп живет и работает в подземельях. Мне думается, он даже не в курсе происходящего.
Минерва закрыла за собой дверь и уселась напротив дремлющего пингвина как ни в чем не бывало. Подцепив внушительный кусок помадки из жестянки, стоящей на кофейном столике, она беспечно начала его жевать, наблюдая, как закипает Долорес. «Пингвину, судя по всему, вполне удобно», — отстраненно подумалось Минерве. Еще ни разу она не видела, чтобы кто-то на этом диване был так расслаблен. Откровенно говоря, она немного завидовала. Интересно, поменяли ли домовики ее постельное белье… Очень сложно было уследить, когда они этим занимаются.
Вдруг Минерва осознала, что Долорес о чем-то говорит и что ей, Минерве, нужно хотя бы притвориться заинтересованной.
— Нам, несомненно, предстоит много работы, — изрекла Долорес, вперевалку шагая туда-сюда. — Я уже говорила с министром, он в ярости. Нельзя спустить им с рук такое поведение — уверена, вы со мной согласны.
Судя по всему, Долорес была в отчаянии, раз считала, что Минерва поможет ей. Но, опять же, почему бы и не помочь, если ей, Минерве, будет от этого какая-то выгода. Или, если точнее, выгода будет ее студентам.
В голове МакГонагалл завертелись шестеренки, пока она наблюдала метания директрисы перед собой. «Что ж, — подумала Минерва, — вот и возможность появилась».
— Я уверена, это опять семикурсники! Постоянно безобразничают. Им никогда не попасть на работу в Министерство, будьте покойны. Отвратительные маленькие…
— Жаль вас разочаровывать, Долорес, но если вы говорите о мисс Джонсон, мисс Спиннет, мистере Джордане и мистере Таулере, то они были у меня с десяти часов вечера, — перебила Минерва.
Долорес недоверчиво уставилась на преподавательницу.
— С вами? Почему? — подозрительно спросила она.
«Какой же она периодически бывает безнадежной дурой!» Обидно было осознавать, что виновник всех их бед была такой непроходимой тупицей — по крайней мере, по мнению Минервы. Она привыкла к врагам более серьезного уровня.
— Вынуждена сообщить вам, что это они наложили заклятие скольжения на восточное крыло, — с мнимым унынием изрекла она. — Разумеется, я уже сняла с них баллы и сделала серьезный выговор. Я как раз отпустила их в гостиную, когда увидела… хм… это, с позволения сказать, граффити, — добавила она, махнув в сторону светящегося окна.
Несколько минут Долорес пристально разглядывала Минерву.
— Неужели? — тихо спросила она. Ее взгляд скользнул ниже, на одежду Минервы. Ей потребовался всего миг, и тут… — Ваша одежда! На вас маггловская одежда!
«Интересно, а если я сейчас медленно и саркастично похлопаю ей, прославляя острый ум и наблюдательность, подумает ли она, что я — бунтарка?» Решив не рисковать, Минерва наградила Долорес истинно кошачьим, незаинтересованным взглядом.
— А до этого на вас маггловской одежды не было! — продолжила Долорес тоном, который призван был ясно продемонстрировать преступность намерений Минервы.
— Я в курсе, Долорес.
— Так почему сейчас вы в них?
— Время от времени я меняю одежду, — ответила она, награждая взглядом розовое твидовое пончо, из которого Долорес не вылезала весь день, и раскаялась, что не сделала того же. Решив довести дело до конца, Минерва продолжила: — Недавно я приняла ванну, чтобы расслабиться. Я не выспалась в прошлую ночь, и у меня был долгий день. В рабочей одежде расслабиться невозможно, и я решила поменять ее. По-моему, ни один из образовательных декретов этого не воспрещает, верно? — нежно спросила она.
Долорес фыркнула.
— Тем не менее, недостойно появляться перед учениками в подобном виде, Минерва, — неодобрительно изрекла она.
— Хм. Я знаю. Однако я очень редко встречаюсь с учениками после занятий. По крайней мере, до недавних пор это было так, — добавила она, намекая на то, что в этом виновата Долорес и что старой жабе лучше бы раскаяться. Разумеется, Минерва и не ожидала такого результата, но это не отменяет того, что ей все равно стоило бы. — Возвращаясь к теме, вам все еще нужна моя помощь?
Долорес недовольно кивнула.
— Разумеется. Нужно приступить к делу незамедлительно. За мной.
«Ха. Разбежалась».
— Ах да… Видите ли, Долорес, я, увы, не могу, как бы это сказать, помочь вам напрямую, — громко сказала Минерва.
Долорес быстро развернулась.
— Что? Как это? Почему? О чем вы? Почему нет? — затараторила Долорес. — Неподчинение! Я доложу в Министерство! — пронзительно воскликнула она.
— Но ведь мне в этом мешают именно министерские указания, Долорес! — сообщила Минерва, крутя в руках еще один кусочек помадки и гадая, не будет ли обжорством съесть и его тоже.
— О чем вы? — выгнула бровь Долорес.
Минерва улыбнулась.
— Образовательный декрет номер тридцать один, вышедший сегодня днем, гласит, что ни один преподаватель, кроме директрисы, не имеет права заколдовывать, зачаровывать или каким бы то ни было иным способом менять внешний облик школы, — сокрушенно процитировала она. — Согласно этому декрету, Долорес, помогать вам будет противозаконно. Помадку?
Долорес хватала ртом воздух, как треска. Минерва восприняла это как «нет» и положила помадку обратно в жестянку.
Наконец, директриса пришла в себя.
— Вы будете работать со мной напрямую, а уж я замолвлю словечко перед министром, — сказала она со смешком. — С вами ничего не случится, — добавила она не слишком уверенно.
Минерва тонко улыбнулась. Встав, она подошла к окну, откуда лился яркий свет.
— Видите это? Вон там? — спросила она. — Там, Долорес, находится Хогсмид. Я случайно узнала, что Даррен Долиш живет в Хогсмиде. Сегодня утром он допрашивал меня. — Разумеется, Долорес все это знала, но суть была не в этом. Минерва продолжила будничным тоном: — На протяжении этого интервью, Долорес, он довольно ясно донес до меня, что для него не будет лучшей награды, кроме как упечь меня куда-нибудь. Наверняка он уже видел этот акт вандализма. Он может быть на пути сюда, пока мы разговариваем. И как только он увидит меня, нарушающую закон, который вышел всего пару часов назад, он отправит меня в Азкабан в ту же секунду. — Она подняла взгляд на Долорес. — До министра это даже не дойдет.
Долорес издала звук, напоминающий одновременно кваканье и всхлип, но возражать не стала.
— Я могла бы, конечно… — задумчиво начала Минерва, но потом, тряхнув головой, перебила сама себя. — Нет, нет, не могла. Даже если я не попадусь, это будет неэтично. Неважно. Удачи, Долорес!
С этими словами она направилась к двери, считая про себя: «Три… два…»
— Подождите! — взвизгнула Долорес. Как же Минерве нравилось быть правой!
Она оглянулась и увидела картину, точно иллюстрирующую слово «отчаяние».
— Да?
— Что? Что вы могли бы сделать? Это займет не один час, разве не видите?! Много часов! До второго пришествия! — в ярости воскликнула она. — Что, Минерва? Что бы вы сделали?
Минерва протяжно вздохнула и хлопнула в ладоши.
— Я бы хотела помочь вам, Долорес, честно. Не ради вас, разумеется, — уверена, вы понимаете, что мы с вами не сходимся, — но ради репутации Хогвартса. — Она сделала драматическую паузу. — Но это связано с огромным риском с моей стороны… Что ж, мне жаль, но я решительно ничего не могу с этим поделать.
Она очень тщательно подбирала слова и потому была рада, что ее усилия увенчались успехом почти мгновенно. Долорес крепко задумалась. Через пару секунд у директрисы родился план. Минерве подумалось, что Шляпа, возможно, поторопилась, не отправив МакГонагалл в Слизерин.
— А что, если я дам вам стимул? — приторно улыбнулась Долорес. — Подниму зарплату? Поговорю о вас с министром? Закреплю за вами вашу должность? Что угодно! — Минерва чуть было не прокляла ее за то, что та предположила, будто ей, Минерве, неуверенно сидится на своем месте, но промолчала. Вместо этого она нацепила маску задумчивости.
— Что угодно? Ну… Есть кое-что, что вы могли бы для меня сделать, Долорес.
Долорес в нетерпении наклонилась вперед. Минерва улыбнулась.
— Гермиона Грейнджер.
Выражение лица директрисы сменилось отвращением:
— Что — Гермиона Грейнджер?
— За завтраком вы сказали, что она больше не сможет получить положительную оценку за домашнюю работу, — пояснила Минерва. — Я была бы рада, если бы вы пересмотрели свое мнение.
Видно было, что Долорес Амбридж отчаянно борется с собой. Минерва бы оценила эту борьбу, будь у нее возможность сесть на диван и спокойно насладиться зрелищем, возможно, взяв бокал эльфийского вина и пару канапе. В настоящий момент, однако, она ощутила лишь мимолетное веселье. С одной стороны, помочь Минерве означало помочь Гермионе — то есть сделать то, что Долорес предала анафеме. С другой стороны, помочь Минерве означало получить помощь взамен, а помощь ей сейчас точно не помешала бы.
Минерва бы на ее месте предпочла, чтобы любой, с кем она имела дело, заявил сразу и четко, чего хочет взамен. Но Долорес, по всей видимости, привыкла к пустым угрозам, предложениям помощи, за которым ничего не стоит, и туманным сделкам — за Долорес бы не заржавело. Минерва считала, что таким образом Долорес подогревала интерес. В большинстве случаев Минерва предпочла бы политикам преступников — последние хотя бы четко обозначали свои намерения. Разумеется, они потом попытались бы вас надуть и обдурить всеми доступными способами, однако они хотя бы этого не скрывали.
Долорес приняла решение. Наконец-то.
— Хорошо, Минерва, — сквозь зубы сказала она, — я продолжу оценивать работы мисс Грейнджер так, как они того заслуживают.
— И я должна поверить вам на слово? — скептически переспросила Минерва, подняв брови. — Не думаю.
— Клянусь! — фыркнула Долорес. — Чего вам нужно? Принести Непреложный обет?
— Думаю, обет подойдет, — сказала Минерва, гадая, сможет ли она убедить Долорес пойти на это. Если сможет, тогда все проблемы Хогвартса будут решены, когда Гриффиндору дадут новое домашнее задание по защите от Темных искусств и Долорес Амбридж сможет быстро, тихо и без скандалов проставить оценки. И — вуаля: счастливый Хогвартс. Впрочем, это маловероятно.
— Это смешно, Минерва! — топнула ногой Долорес.
Минерва опустила взгляд на обувь Долорес. Та и вправду только что топнула ногой! Показательно. Она до сих пор ни разу не видела, чтобы взрослая женщина делала подобные глупости. С другой стороны, она не видела, чтобы взрослые женщины расклеивали по всему кабинету картинки с котятами, так что чему тут удивляться? Однако… Минерва сомневалась, что директрисе удастся сохранить уважение подчиненных, если на нее будут нападать приступы гнева — есть же, в конце концов, приличия!
— Что, если… — Долорес глубоко вздохнула, как если бы ей нужно было произнести неприличное слово. — Что, если я попрошу профессора Снейпа оценивать работы мисс Грейнджер? — предложила она. — Разумеется, вы сможете сами убедиться, что этим будет заниматься он. Я могу это сделать. Даю вам слово.
Разумеется, устное слово Долорес Амбридж не стоило даже воздуха, в котором они витали, однако ее бесспорный страх перед профессором МакГонагалл и, разумеется, профессором Снейпом мог дать какие-то гарантии. Минерва кивнула.
— Да, думаю, такой вариант подойдет, — сказала она и снова направилась к двери.
— Подождите! — взвизгнула Долорес. — А как же насчет вашей части сделки? Вы сказали, что поможете мне!
Минерва хихикнула.
— Ах да, совсем забыла. Как глупо с моей стороны!
— Итак? — воззвала Долорес.
Минерва изобразила беспокойство, огляделась, как бы проверяя, не подслушивает ли кто, заставляя Долорес наклоняться ближе к ней. Когда та оказалась достаточно близко, Минерва наклонилась к директрисе и театральным шепотом изрекла:
— На первом этаже, — доверительно сообщила она, — за статуей Гырга Грязного…
— Так, так, так? — с надеждой прошептала Долорес, как будто бы Минерва раскрывала ей секрет вселенского масштаба.
— Если вы коснетесь статуи палочкой, она отпрыгнет. Там, за статуей… там вы найдете запасную бутылку чистящего средства по устранению магически созданной грязи и запасную швабру. Доброй ночи.
Когда Долорес пришла в себя, чтобы ответить, Минерва уже выпорхнула из учительской.
23:48
-Шестой этаж, южный балкон-
По пути в свою комнату Минерва подумала, что любой маггл, которому взбрело бы в голову сейчас на нее посмотреть, точно бы понял, что она ведьма. Несмотря на маггловскую одежду и что ее палочки не было видно, она была уверена, что каждый маггл тут же вычислил бы, кто она такая.
Возможно, дело было в беспорядке в черных волосах (она распустила их где-то в районе второго этажа, не видя причин сохранять внешние приличия). Возможно, причиной были остроносые туфли. Возможно, причина крылась в строгом выражении лица, которое было у нее с самого детства. Или же внимание привлекли бы ее блестящие глаза и нездоровые смешки. Что бы это ни было, оно бы тут же выдало ее этому ни о чем не подозревающему магглу.
Однако ей было все равно. Плевать, что, если ее в таком виде застукает кто-то из учеников, она могла бы попрощаться со своей тщательно оберегаемой репутацией. Откровенно говоря, на данный момент ее волновало только, что ей было трудно дышать, поэтому она настежь распахнула двустворчатые стеклянные двери в коридоре шестого этажа и вышла на балкон, отчаянно надеясь, что ветер, дождь и ослепляющие разноцветные волшебные блики успокоят ее. Кроме того, ей нужно было еще кое-что сделать, прежде чем отправиться спать.
Ветер и дождь хлестали ее по лицу, как и миллионы раз в этот день, но на этот раз ей было совершенно наплевать. Она хрипела и задыхалась, а потому попыталась вздохнуть так глубоко, как только возможно, чтобы прийти в себя. Спустя несколько минут ей все-таки удалось. Она знала, что снизу ее никто не смог бы разглядеть: яркий свет новой надписи на замке мог гарантировать ей надежное укрытие, а потому была уверена, что ее репутации ничего не грозило.
Однако немилосердный ветер только усилил сходство Минервы с волшебницей Бастиндой, терроризирующей Страну Оз. Теперь ее волосы развевались на ветру, как змеи Горгоны. Но теперь она хотя бы перестала хихикать.
Вытащив палочку, она изо всех сил сосредоточилась. «Акцио, пальто!» — скомандовала она.
Она понимала, что пальто придется преодолеть немалый путь, прежде чем добраться до нее, так что она приготовилась ждать. Балкон выходил на обратную сторону замка, поэтому вряд ли кто-то заметит парящее в воздухе пальто. Нужно было, однако, не оставлять улик. Если кто-то из министерских служащих оказался бы под тем деревом, чтобы спрятаться от дождя, и заметил нечто подозрительное… Итак, у нее были маггловские деньги, чек из ресторана, чек из магазинчика Фреда и Джорджа, антидот к сыворотке правды и Мерлин знает, что еще. Если бы кто-то понял, что это ее одежда, она бы отправилась в Азкабан быстрее, чем гости поместья Лестрейнджей. Не потому, что она совершила преступление, а потому что их бы на нее навесили в Министерстве. Им очень хотелось избавиться от всех, кого подозревали в пособничестве Дамблдору, и Минерва подходила под это описание более, чем полностью.
Школьное озеро бурлило из-за падающих в него капель. Гигантского кальмара не было видно: в такую погоду он обычно забирался глубже. Фраза «Собственность Альбуса Дамблдора» отражалась в воде и повторялась тысячи раз, однако была совершенно нечитаемой на неспокойной поверхности воды. Зрелище, однако, было завораживающе. Ли и Анжелина, наверное, гордятся собой.
Она точно знала, что это именно Ли с Анжелиной придумали шутку. Алисия была слишком, как бы это сказать, милой, для подобного бунтарства, а у Кеннета Таулера, увы, попросту не хватило бы мозгов. Не то чтобы Ли и Анжелина были хладнокровными гениями, конечно, но для них, так или иначе, такое поведение было типичнее, да и способностей у них было больше.
Ходили слухи, что Анжелину хотят пригласить в запасные игроки к «Холихедским гарпиям». Еще она слышала, что ребята из магической радиопередачи «Час квиддича с безумным Диком» (которая шла, однако, куда дольше одного часа) хотели заполучить себе Ли Джордана, чтобы тот стал учеником их нынешнего комментатора. Минерве очень хотелось, чтобы оба слуха подтвердились — не только потому, что идиот, который сейчас вел «Час квиддича», ее ужасно раздражал, но и потому, что ей доставило бы удовольствие слушать комментарии Ли Джордана, не имея необходимости одергивать его. Если ты не его учитель, слушать Ли было весьма забавно.
До слуха донеслось шуршание, означавшее, что ее пальто скоро прибудет. Учитывая погоду, она была счастлива, что наложила водоотталкивающие чары на одежду. Пальто послушно влетело в руку. В эту самую секунду Минерва поняла, что что-то здесь не так: пальто было слишком тяжелым.
В голове мгновенно пронеслись образы следящих приспособлений, которые подбросило Министерство или, еще хуже, Волан-де-Морт или его слуги. Она чуть было не подожгла несчастную вещицу, но сдержалась.
Наложив запирающее заклятие на дверь, — ей совсем не хотелось подвергать студентов опасности, если там было что-то зловещее, — она осмотрела тяжелое шерстяное пальто. Отчаянно хотелось, чтобы у нее был зонт, но ей показалось глупым творить его из воздуха.
Она проверила левый карман: ничего подозрительного. Положив бумажки на место, она повернула к себе правый карман, предварительно наколдовав распознающие чары, чтобы убедиться в отсутствии прослушки. В кармане определенно что-то было. Минерва с подозрением ткнула во «что-то» палочкой, но ничего не произошло. Вероятность того, что она сейчас разнесет школу до основания, уменьшилась, но подозрения никуда не ушли.
Осторожно отогнув край кармана, она заглянула внутрь.
Внутри не было ничего опасного, она даже не выпустила наружу чей-нибудь злобный дух или еще какую напасть. В кармане скромно лежала средних размеров металлическая фляжка, к которой была привязана записка.
Минерва вздохнула с облегчением.
— Что ж, если я умру, то хотя бы моим последним деянием было приведение в бешенство Долорес, — пробормотала она. На улице все еще лило как из ведра, но ей до сих пор было плевать. Она быстро отцепила записку, но продолжила подозрительно разглядывать саму фляжку.
Записка была написана на плотном желтом пергаменте дорогими черными чернилами. Почерк был разборчивым и странно радовал глаз. Опустив глаза на подпись, Минерва расплылась в улыбке:
Моя дорогая Минерва,
Я решил, что вы оцените мой подарок, учитывая недоразумение на кухне.
Что касается остальных новостей, я должен сказать, что, хоть я и считаю недавнюю смену облика замка весьма опасной детской забавой, она все равно радует глаз. Думаю, вы будете рады услышать, что Даррен Долиш тут же заподозрил в ней вас, поскольку помню, что вы, кажется, не питаете к нему особенной приязни.
И еще я хотел бы сказать, что ваша блузка очаровательна.
Искренне ваш,
Альбус Дамблдор, который был бы счастлив пообщаться с вами лично
Минерва перечитала записку несколько раз, пока не выучила ее наизусть, а затем сожгла: улики оставлять было нельзя. Потом она опустила взгляд на фляжку; по ее лицу блуждала улыбка. Она слегка открутила крышку…
До нее донесся насыщенный, прекрасный запах самого лучшего горячего шоколада из «Сладкого королевства»! Минерва с наслаждением прикрыла глаза.
— Спасибо… — пробормотала она. — Весьма признательна.
Рассмеявшись, она перекинула пальто через руку и закрыла флягу, вошла обратно в помещение и направилась к себе в спальню.
23:59
-Спальня-
Совершенно изнуренная морально и физически, Минерва буквально ввалилась к себе в спальню. Домовики, дай им Мерлин, перестелили ее постель новым, чистым бельем. Уголок одеяла был приглашающе отогнут. Также они разожгли камин и вытащили из шкафа ее любимую ночную рубашку — тут наверняка не обошлось без Дрисколла.
Сам Дрисколл смотрел на нее с таким выражением, будто собирался сообщить о безвременной кончине ее любимой собачки от его же собственных рук.
— Мне очень жаль, Минерва, — уныло сообщил он, — это глупость какая-то, но на кухне… там… у них нет…
Минерва поставила флягу на тумбочку у камина и улыбнулась своему гонцу.
— Все в порядке. Я добыла немного горячего шоколада другими путями.
Дрисколл просиял.
— Что ж, отлично, прекрасно!
— Но спасибо за заботу, — добавила Минерва.
Стянув туфли, она с удовольствием растянулась в кресле около камина, чувствуя, как напряжение, скопившееся за день, спадает. Она подождала мгновение, а потом потянулась к фляге. Подняв глаза на Дрисколла, она увидела, что тот смотрит на нее странным взглядом.
— Что?
— Ничего, — поспешно отозвался тот, — ничего такого, просто ты… — Он тряхнул головой. — Как прошел твой день?
Минерва на миг задумалась, на ее губах блуждала улыбка.
— Знаешь, если так подумать, то весьма приятно. Не в привычном понимании этого слова, конечно, но день определенно был интересный.
— Рад слышать.
— А у тебя как? — вежливо спросила она, отпивая из фляги. Насыщенный, приятный напиток согрел горло, расслабляя ее еще сильнее. Боже, храни Альбуса Дамблдора!
Дрисколл уставился на нее в изумлении.
— Т-ты… ты правда хочешь услышать, как прошел мой день? — переспросил он, как будто подозревая ее в дурацкой шутке. Ей стало стыдно, что она ни разу до сих пор не задавала ему этот вопрос. Она участливо кивнула.
— Разумеется, и не упускай ни одной детали! — сообщила она, устраиваясь поудобнее для длительной беседы.
Дрисколл широко улыбнулся и присел. Минерва мягко улыбнулась, еще глубже забираясь в кресло, и снова отпила из фляги.
— Забавно, что ты спросила, — произнес он, с важностью разгладив свою яркую шляпу, — потому что ты в жизни не поверишь, что за день у меня был…
