Глава 8. НесогласныйМеня трясет. Меня трясет так, что я слышу, как гремят карандаши в коробках над ухом. Я начинаю себя ненавидеть, мне начинает казаться, что Пит прав, что я виновата в том, что Двенадцатого больше нет и проливается кровь. Я вспоминаю взволнованное лицо Прим, она никогда не была такой со времен ее первой Жатвы, теперь она сильная, сильнее меня или мамы. Но было же что-то, что ее расстроило?! Пит что-то сказал ей, я уверена! Возможно, он заикнулся о том, что рад бы видеть ее на моем месте… Нет! Это не так! Пит не мог сказать такое…
Кажется, я выплакала все, что во мне было. Теперь я просто хочу не вылезать отсюда, чтобы меня никто не нашел. Но Гейл нарушает мои планы:
- Эй, КисКисс. Опять прячешься? – мягко спрашивает он и садится рядом.
- В голове муравейник, нужно было о многом подумать, – я провожу руками по лицу, радуясь, что лампа в подсобке слишком тусклая и не видно моего зареванного лица.
- И как? Есть умные мыслишки?
- Я не знаю, как рассказать все в штабе. Это было слишком трудно даже услышать, - я тяжело вздыхаю, чтобы прогнать первые признаки боли.
- Не нужно, они уже слышали все… Микрофоны повсюду, помнишь?
Я киваю, одной проблемой меньше.
- Они послали найти тебя. Теперь, когда они что-то знают, легче решить, как действовать.
- Я надеюсь, они уже придумали, потому что признаюсь - я в замешательстве.
Даже в тусклом свете я вижу удивленное лицо Гейла. Да уж, смутить его не так-то и просто, видно мой случай - особый.
- Мы можем это выяснить только одним способом, – он протягивает руку. – Идем.
Я киваю, но не принимаю его руку. Не до этого. Надеюсь, Гейл понимает, что я ему и так благодарна. Благодарна, что он рядом.
Мы быстро доходим до штаба, но у самых дверей я останавливаюсь. Меня охватывает страх, я могу узнать что-то такое, чего явно не хочу. Но это важно для Пита. Я борюсь со своими мыслями, а Гейл терпеливо ждет рядом, не заходит.
- Душенька, мы тебя долго ждать будем? – слышится из-за двери голос Хеймитча.
Это возвращает меня на землю, и я делаю шаг, дверь открывается.
Я сажусь на один из стульев круглого стола, мне приносят горячую кружку чая. Гейл стоит за спиной, в паре шагов от меня.
- Пит что-нибудь подозревает? – спрашиваю я, делая глоток и тут же обжигая язык.
- Скорее всего. И пока он верит только тебе. Поэтому ты должна молчать, о том, что разговаривала с нами об этом. Врачи продолжают его спрашивать и обследовать, это создает видимость того, что мы не в курсе, – произносит Плутарх. Что ж, уже что-то…
После недолгого молчания я понимаю, что мне придется все узнать, и лучше по порядку. Они в любом случае все мне расскажут, так что лучше я спрошу сама.
- Пит говорил, что у него скелет в оболочке… Это как-то защищает его?
- Если все его рассказы - правда, то да, – кивает Плутарх.
- И что за металл в нем? – Хеймитч отрывается от своего блокнота и включается в разговор. Вид у него не очень… Видно, опять плохо спал.
- Мы думаем это Нитариум… Это мало вероятно, но других вариантов у нас нет, – голос Битти напряжен, хоть он и старается казаться спокойнее.
- Это что еще за фрукт? – фыркает мой ментор.
- Нитариум - особый сплав, который собрал в себе все самое лучшее и худшее от других металлов.
- Нитариум токсичен! – произносит Плутарх, его лицо бледнеет. – Он не может применяться для таких целей.
- Я же говорил, не все так просто! – Хеймитч снова делает запись в блокноте.
- Да, токсичен. Эксперименты с мышами были неудачны. Но прошло как минимум десять лет, с начала эксперимента.
- И чем примечателен этот ваш сплав? – Гейл берет у стены стул и садится между мной и Хеймитчем.
- Когда-то самым прочным и тонким материалом была обычная паутина. Мы научились изготавливать из нее ткань для бронежилетов. Нитариум так же прочен, но его главная особенность – эластичность. Совсем как у резины.
- Идеально для военной формы, - хмыкает Гейл. – А прочность насколько большая?
- Метрового пласта хватило бы нам, чтобы спастись от бомб Сноу. Думаю… Достаточно. – Добавляет Битти.
- А что на счет вредных свойств?
- Он легко притягивается к магниту…
- Идеальный способ удержать без каких-то лишних усилий… Это не защита… А кандалы…
Кандалы?! Это вызывает у меня ступор, и дальнейший разговор слышу урывками: «таксичность», «извлечь можно только в Капитолии», «неизвестно насколько он вреден». В реальность возвращает голос Хеймитча.
- Катнисс, все будет в порядке. Мы найдем решение этой проблемы… - он делает акцент на последние слова так, как будто на остальные решения не будет.
- Хорошо. Но я не хочу принимать в этом участие. Не сейчас! Займите меня чем-нибудь… Например отправьте меня во Второй! Вы же сами говорили, что там самое пекло.
Сначала дистрикты, потом Капитолий. А потом я убью Сноу.
POV Cato
Очередной опрос врача, начинает напоминать викторину «вопрос-ответ». Как всегда, пропускаю все мимо ушей. Кажется, на этот раз, он пытался узнать, где и как меня содержали, что меня окружало, и как я себя при этом чувствовал. Я автоматически отвечаю правдивой ложью. Я говорю о слишком большом количестве белого цвета, что мне хотелось изменить его. Врач улыбается после этих слов. Не понимаю, почему.
Позже ко мне вваливается Хеймитч. Он зол, это ясно читается по его багровому, отекшему от выпивки, лицу, но, видимо, сейчас он трезв, потому что его шаг уверен. Слабак, думаю я, ну убил он кучку детишек, ну является единственным ментором своего Дистрикта. И что? Я был на его месте и мне, отнюдь, не улыбается перспектива быть в алкогольной зависимости, когда сам себе не принадлежишь. Я был под морфлингом, но та неизвестность реальности напрягала. Кроме презрения и неприязни Хеймитч во мне ничего не вызывает. Он как назойливая муха, которую не можешь прихлопнуть. Отвлечься от мыслей заставляет кусок ткани в его руках.
- И в чем же заключается твоя тактика? – спрашивает он.
Я лишь притворяюсь, что не понимаю его, и жду продолжения речей. Конечно, так я и рассказал.
- Повторю, в чем твоя тактика? Тебе так понравилось жить в Капитолии, что изменил своим принципам? Я правильно понял?
- Нет. Я просто против революции… - отвечаю я.
- Многие против. Но ты же понимаешь, не будет никакого мира?! Мы столько раз договаривались помогать девчонке, и она приняла решение. Ты же умный, черт тебя подери, парень… Ты столько сделал, а теперь валяешься тут…
Я не отвечаю.
Он смотрит на меня так, будто своим молчанием я его оскорбил. Или он что-то знает? Я начинаю нервничать, он может узнать в своем подчиненном меня. Хеймитч щурится, оценивает мою реакцию.
- Хочешь выйти отсюда?
- Я много чего хочу…
- Как на счет того, чтобы я поговорил, и тебя записали в солдаты?
- И что мне с этого будет? – скалюсь я.
- Прогулки на свежем воздухе и гораздо больше места для твоих хождений по кругу.
Это цепляет меня. Я смогу узнать, что они планируют для Капитолия. Смогу помешать. Хеймитч видит это, и я замечаю секундную улыбку на его лице.
- Вот и договорились, - произносит он и бросает сверток мне в лицо. Я беру в руки ткань, это одежда, такая же, как и на Хеймитче. Просто отлично!
Меня заселяют в один отсек с Гейлом – лучшим другом Катнисс. Условия моего проживания с каждым разом все хуже и хуже: никакой мебели кроме полки в стене и лежанки на полу. Где те времена, когда я жил в белоснежной клетке?
В двух соседних отсеках живут мои охранники, напротив еще двое солдат. Если пройти пару отсеков – целый отряд. Я загнан в ловушку. Месть откладывается на неопределенный срок. Спасибо, Сноу, ты дал мне задание, но не объяснил условий…
На обед меня в первый раз выводят в столовую. В наручниках, за спиной два охранника. Поднос почти падает из рук. Слишком неудобно я его взял.
- Пит, иди к нам… - мне машет рукой какая-то белобрысая девчонка, рядом с которой я примечаю Катнисс. Там же сидят и другие участники 75-х игр.
Мне позволяют сесть, я стараюсь не обращать внимания на попытки заговорить со мной. Пару раз встречаюсь взглядом с Энобарией.
Я слышу разговор, о том, что здесь готовится свадьба Финника и сумасшедшей Энни. Бедненький рыбацкий мальчик таки нашел себе такую же девочку… Мне хочется подколоть их.
- Эй, Энни, может, за меня лучше выйдешь? – спрашиваю я, но тон совсем не такой, какой нужен.
- Осторожнее Пит, я ведь могу и пожалеть, что спас тебе жизнь… - как мне показалось, с вызовом бросил Финник.
- Для нее, – я указываю ложкой на Катнисс. – Для того, чтобы я помог мятежникам…
Я больше не хочу есть, хоть и осталось половина тарелки супа. Бросаю кусок хлеба в тарелку и встаю. Один из охранников хватает меня за плечо:
- Куда поскакал? Ишь, какой прыткий!
Меня возвращают в комнату. Видно, Сноу всегда хотел, чтобы я жил в четырех стенах.
Ко мне приходит Хеймитч. Иногда мне кажется, что они со Сноу стоят друг друга, оба умело запихнули меня в четыре стены, да так, что и не придерешься.
- Как твои дела? – спрашивает он.
- Обустроился… Но находиться в этой каморке я не намерен.
Хеймитч смеется:
- И, что же, ты сбежать хочешь? Находясь среди солдат? Без оружия?
- Убью одного - будет оружие.
- Я договорился с Коин… С завтрашнего дня будешь проходить подготовку со всеми.
- Я же сказал, что не буду вам помогать!
- Относительная свобода, помнишь?
Я решаю подыграть.
- Я знаю, что вы не враги мне. Но я не хочу, чтобы меня использовали…
- Тебя никто не использует… Ты не прочь прогуляться со мной?
Я киваю, и мы выходим из отсека. Охранники сразу подскакивают к нам.
- Ребята, отдохните… - говорит Хеймитч и смотрит на меня. – Пит, идем!
Я замечаю, что меня почти перестало передергивать, когда я слышу это имя.
Охрана все же следует за нами на расстоянии трех шагов, пока мы не возвращаемся в столовую. Я задаюсь вопросом, что мы тут забыли. Ответ получаю, когда захожу на кухню. Семь поваров усердно занимаются своим делом. Пахнет тестом и ванилью.
- Мы посоветовались, - начинает Хеймитч. – И решили, что тебе не помешает заняться чем-то приятным.
- И что я должен делать? – возмущаюсь я.
- Ну… Завтра свадьба, все заняты приготовлениями. Готовку тебе, конечно, никто не доверит… Но… Не хочешь украсить торт?
У меня начинает дергаться левая бровь. Мои руки свободны, они сжимаются в кулаки. Я хочу разнести тут все и вся, и первое, что мне попадается на глаза – большая миска муки. Взмах, и я уже готовлюсь посмеяться над Хеймитчем, но понимаю, что он остановил мою руку в воздухе.
- Вот именно поэтому тебе еду не доверили… Ты согласен на меньшее? Отвлечешься…
Согласен ли я? Нет, конечно! Я кисти в руках никогда не держал. Баллончиком только свое имя способен наспреить… Подчерк, и тот, как будто ногой всю жизнь писал. Я судорожно начинаю придумывать, как бы отказаться, но вместо этого киваю. Черт с тобой, золотая рыбка!
Левый висок пробивает сильная, острая, точечная боль. Не знаю, что это было, но в течение получаса я терплю желание удавить поваров, пока они предлагают замесить тесто для нижнего пласта торта. На самом деле это даже приятно, как будто мутузишь чью-то тушу. Еще через час я получаю первые два пласта готового теста и целый набор цветных порошков для крема.
Я, кажется, отключаюсь, потому что только к ужину меня толкают в плечо и говорят, чтобы сделал перерыв. Все это время я думал, что всегда хотел увидеть море… Пушистые облака на голубом небе, и воздушную пену на небесно-голубой волне. Я видел изображения моря, но в своем Дистрикте наслаждался только вершинами гор и видами с некоторых из них. Ужинаю я один, сидя недалеко от пяти слоев торта, которые уже возвышались высокой башней над столом. Все они разукрашены мною... Им… Питом…
Сноу знал, что его навыки понадобятся мне. Он знал, что если я откажусь, они что-то заподозрят. В моем виске есть какой-то чип с особой программой… Теперь, я умею рисовать. Теперь я ненавижу себя еще больше.
Вечером я впервые вижу Гейла. Сколько здесь нахожусь, всегда слышал о том, какой он замечательный солдат, и какой хороший охотник. Я же не вижу в нем ничего такого, разве что он кажется крупнее, в сравнении с Мелларком. В силе, могу поспорить, я ему не уступаю.
- Неужели тебе не хочется хотя бы отомстить за все то, что сделал Капитолий? – спрашивает Гейл, когда я уже надеялся уснуть.
- А тебе хочется жертвовать собой, ради чьих-то абстрактных целей?
- Ты не ответил на мой вопрос. Но, ладно, отвечу на твой… Они для меня не абстрактны. Капитолий каждый год убивает детей, а совсем недавно уничтожил наш дом. Я не хочу смотреть на то, как страдают близкие, я не хочу подчиняться их правилам. Мне дан шанс остановить это, и я его использую. Раз и навсегда.
- Знаешь, в Капитолии я понял, что месть такая же бесполезная штука, как и надежда на лучшее. За твоей спиной стоят большие люди, которые хотят, убив Сноу, занять его место. Никто никогда не думал о благе, никто не думал о свободе. Я никогда не хотел быть марионеткой Капитолия, а сейчас я не хочу быть куклой Тринадцатых. Если ты и Катнисс такие глупые, что играете по их правилам… Я рад за вас… Но сам… Нет… Я не хочу помогать им. Я не хочу рвать шкуру снова.
Гейл в ответ лишь хмыкает, а я стараюсь уснуть. Сколько в моих словах правды, сколько лжи – понятия не имею… Но мне ясно одно, когда начнется война, я перейду на другую сторону. Я не обязан никому кроме Капитолия…
- Мы сейчас готовим особые бомбы для Сноу, и хочешь ты этого или нет… Но мы взорвем их.
Лучшая тактика это нападение? Отлично! Но по мне так лучшая моя – волк в овечьей шкуре.
Утром я получаю расписание на руку, и меня отсылают за формой.
Там же, в отделе склада, я нахожу Энобарию. Она достает из ящика большие мешки, в момент, когда я захожу. Энобария замечает меня, и встает в привычную для меня позу – руки скрещены, ноги на ширине плеч.
- Что тебе, заблудился?
- Нет, тебя искал. Думал, ты на тренировках.
- Меня выперли оттуда, теперь буду картошку собирать.
- Почему?
- Показала им то, что умею. Им видно в конец наплевать, что я учитель, а не студент. Так что тебе нужно?
Она начинает сверлить меня взглядом. Я понимаю, что лучший момент рассекретить себя настал.
- Энобария, это будет звучать очень глупо, но я Като, – вырывается из меня.
- А я убила президента, – смеется она, показывая ряды модифицированных зубов.
Я тяжело, но терпеливо вздыхаю и подхожу ближе. Чувствую, что мой учитель напрягается. В любой момент может атаковать. Начнет с простого: вывернет руку, или выбьет из сустава плечо.
Быстрым движением я хватаю ее за правую руку. Она пытается высвободиться, но не того воспитала.
-Здесь! – я провожу пальцем линию на пару сантиметров выше локтя. – Здесь у тебя был шрам. Мы тренировались на улице. Заданием было обезоружить противника одним ударом. Я пошел на нечестный прием и ранил тебя в руку. Крови было так много, что ты чуть не потеряла сознание. В лазарете не было твоей группы крови. У нас она одинаковая и врачи рискнули сделать переливание без предварительного тестирования. Я потом всю неделю воровал сахар из столовой потому что...
Она улыбнулась:
- Потому что у меня был пониженный уровень сахара, и я вела себя так, чтобы взбесить санитаров.
А под левым коленом у меня что?
- Могла бы и посложнее придумать. Это во всем округе знают. Это от каблука сапог Лайм. Она лично проводила экзамен рукопашного боя у тебя. А ранение ты получила, когда та повалила тебя ударом под колено.
Ее лицо меняется в тревоге:
- Мне стоит тебе верить? Ведь Като… Ведь ты, не можешь быть живым…. Я была на похоронах. Самостоятельно сжигала тело.
- Муляж… или Переродок. Не знаю…
- Зачем ты здесь? Почему ты выглядишь как Двенадцатый?
- Чтобы остановить Сойку.
- Сноу послал тебя?
- Без него я был бы сейчас глубоко в земле. Я обязан ему. И мне нужна твоя помощь.
- Я не хочу быть на стороне Капитолия… Их победа не принесет ничего хорошего.
- Значит, хочешь быть на стороне тех, кто уничтожит весь Панем? Мы в любом случае будем в этой войне… Разница лишь в том, что на этой стороне мы просто солдаты, пешки, а Капитолий может компенсировать нам любую потерю.
- Если бы ты не был живым подтверждением своим словам… - задумалась Энобария. - И что хочешь от меня?
- Гейл, якобы кузен Катнисс, очень хорош в охоте. Как я понял, его подключили к разработке ловушек для Капитолия. Никто бы не догадался о таком… А я не хочу, чтобы Тринадцатые были в выигрыше. Нужно убрать Охотника. Поможешь?
- А почему ты сам не можешь это сделать?
- Пока моя главная проблема – Катнисс. Я не могу пока ее убить, нужно ждать указаний Капитолия, моя задача отвлекать ее. Поэтому я начинаю с малого… Гейл, возможно Хеймитч, Битти… В общем все, кто слишком умен для этих кротов.
- Кузена нужно убить?
- Нет, только вырубить. Думаю, подойдет тот прием, что ты показала мне в один из первых дней. Я им так и не пользовался… Предпочитаю нож в сердце…
- Точечный удар в горло и мгновенный приступ?
Я киваю…
- Прикрой мне спину и я помогу… Не знаю зачем это делаю, но я тебе верю… Ты всегда был таким? – она указывает на лицо.
- Нет… Перед играми сделали операцию… До этого я был самим собой… Они даже шрамов от переродков не оставили.
- И когда мне приступить?
- Думаю, рано утром. Или во время часа самоанализа. Ему тогда делать почти нечего, и блок не занят.
Она улыбается:
- Есть идея…
