Глава 8. НеупокоенныеThe hunger inside, given to me
Makes me feel alive.
Always out, stalking prey,
in the dark I hide.
Feeling, falling, hating,
feel like I am fading,
Hating LIFE!!!
Marilyn Manson – Redeemer
Ненависть делает нас своими заложниками и, подобно раковой опухоли, превращает здоровые клетки в больные, те начинают множиться и уничтожают все, что мешает им разрастаться и дальше.
Бланка Бускетс
Кхар ненавидел своё имя, данное ему мёртвым, лающим языком жителей Изнанки миров.
Кхар ненавидел себя, ставшего блёклой, изуродованной и истерзанной тенью неприкаянной души, лишённой шанса найти упокоение в мире мёртвых.
Кхар ненавидел волшебников, уничтоживших некогда его тело и лишивших его силы и всякой надежды на возвращение в мир живых.
Кхар ненавидел маглов, этих жалких тупых животных, без сожаления отдавших его на растерзание обезумевшим магам в обмен на парочку фальшивых чудес.
Кхар ненавидел бесконечный мрачный лабиринт, отделённый от мира живых и мира мёртвых непроницаемыми стенами и называемый его обитателями Изнанкой. Лабиринт, который изо дня в день истязал попавшие в него души, наслаждаясь болью и мучениями своих жертв и превращая их в свои бесчисленные отражения.
Кхар ненавидел, ибо другие чувства, которые у него были, сожгла в нём своими пытками Изнанка.
Единственной вещью, на которую не распространялась его иссушающая ненависть, были зеркала. Они – брешь в невидимых, но прочных стенах его тюрьмы. Они – последний проход из мира не умерших в мир ещё живых, изгнавших таких, как Кхар. Проход слишком узкий, чтобы выбраться, но достаточно широкий, чтобы дарить надежду всякий раз, когда она гаснет.
Кхар часто бродил по тёмным, отравленным ужасом коридорам Изнанки в поисках зеркал, соединяющих его мир с миром живых. Словно мучимый жаждой путник, он приникал к стеклу, наблюдая за нелепыми и суетливыми делами смертных. Он смотрел на жалкие человеческие отродья, желающие себе сытой и беззаботной жизни, слушал их глупую болтовню обо всём и ни о чём и мечтал о том дне, когда снова сможет обрести живое тёплое тело, сделать вдох и шагнуть в мир живых, навсегда забыв о кошмарах и муках Изнанки. Стать свободным – единственная мечта, которая была доступна обитателям мира, где разучились мечтать и верить. Одна на всех.
Тысячелетиями Кхар украдкой подглядывал за людьми, крадя у Изнанки драгоценные секунды покоя и отдыха. Он не раз и не два слышал, как живые называют таких, как он. В сотне культур, в тысяче городов на разных языках люди пересказывали друг другу истории обитателей Изнанки. И как бы живые их не называли – Тенями, Демонами или как-нибудь ещё – суть была одна. Узники Изнанки – это души, чьи деяния нельзя было простить. Души, для которых смерть была бы покоем, наградой, благословенным даром, а не наказанием. Души, которые были не нужны в мире живых и не заслужили права попасть в мир мёртвых. Те, для кого тысячелетия назад была создана самая прочная тюрьма – Изнанка. Веками люди боялись говорить о них вслух. Смертные переходили на шёпот, сжимали в руках амулеты или суеверно крестились, пытались изгнать злых духов, осторожничали с зеркалами. Но прошли века, о Тенях забыли, и страх изгладился из памяти людей. Они перестали бояться, потому что перестали верить. И в этом была их ошибка.
Достоинство вечности в том, что можно ждать неограниченно долго. И Тени терпеливо ждали, когда люди сначала забудут их истинное имя, потом перестанут верить в их существование. И Кхар ждал вместе со всеми, изнывая от тоски по настоящему человеческому телу.
Достоинство вечности в том, что лишь со временем приходит опыт и знание. Тень не может проникнуть в мир живых, пока кто-то из живущих не позовёт. Тень не может завладеть телом человека, если оно не отдано добровольно. И Кхар научился обманывать. Проникать в разум смертных. Играть на их чувствах. Находить слабости людей и давить на больные места. Рано или поздно все они сдавались и давали своё согласие. Но тела носителей умирали слишком быстро: они не успевали насытить Тень, мучимую голодом Изнанки. Они умирали, и Тени были вынуждены раз за разом возвращаться на Изнанку, к этому слепому и безжалостному палачу, никогда не устававшему карать оступившихся.
Достоинство вечности в том, что она учит терпению. Сначала Кхар бился в невидимые стены своей темницы, надеясь сокрушить её, но всё было тщетно. Уничтожить Изнанку невозможно. Разрушить барьеры невозможно. Избежать боли и страданий невозможно. День за днём, год за годом, столетие за столетием не менялось ничего. Тогда Кхар освоил горькие уроки вечности. Он ждал вместе со всеми. И он дождался.
Повелитель пришёл. Тот, кого так долго ждали Тени. Тот, кто смог приоткрыть Завесу в мир живых. Пусть человеческие тела всё также можно было получить только с согласия носителя, зато они жили дольше. С гибелью тел приходилось возвращаться обратно, но проход оставался открытым, и тюрьма, казавшаяся раньше несокрушимой, больше не могла удерживать неупокоенных. Тени пировали. Тени торжествовали. Тени восхваляли Повелителя и верили, что ещё немного, и Он встанет во главе мира живых и раз и навсегда уничтожит Изнанку. Они верили, что скоро у них будет достаточно сильных и живых тел, чтобы насытиться. Но их надеждам не суждено было сбыться.
Кхар помнил, как первый раз услышал про Тайный Круг. Тени смеялись, говоря о смертных магах, осмелившихся бросить вызов беглецам с Изнанки. Тогда ни одна неприкаянная душа не верила, что живые способны остановить их и вернуть назад, в их темницу. Тени думали, что смогут обмануть, околдовать этих магов, как многих других смертных до них. Тени считали, что уничтожить этих глупцов не составит труда. Тени смеялись, забыв, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.
Лорды и Леди Тайного Круга, ведомые своим Королём и своей Королевой, совершили невозможное. Они слышали истину за сладким обманом, они видели правду за маской человечности. Тени потерпели сокрушительное поражение. Их Повелитель был побеждён и низвергнут. Смертные были слабы поодиночке – и сильны в своём единстве. Они были слабы, пока потакали своим желаниям, – и сильны, отрекаясь от себя. Они победили, но они были всего лишь людьми. Они были смертны, а их враги вечны. Тени умели ждать, и Тени ждали. Ждали, когда Повелитель наберётся достаточно сил, чтобы продолжить борьбу. Ждали, когда снова приоткроется Завеса, и они смогут утолить свой голод. Ждали, когда их война с Тайным Кругом завершиться победой Теней.
Теперь Кхар почти ощущал на языке вкус победы и торжества. День, которого он и его братья и сёстры так долго ждали, вот-вот наступит. Столь желанная победа уже близка. Эту битву Тайному Кругу не выиграть. А проиграв битву, они проиграют войну. Лордам и Леди достаточно одной маленькой ошибки, чтобы стены, защищающие мир живых и мир мёртвых от Изнанки, рухнули. И они совершат эту ошибку, непременно совершат! Ведь они ещё дети, сопляки, даже не подозревающие о своих способностях и своём предназначении! Кхар не без злорадного удовольствия вспомнил, как две малолетние идиотки не сумели справиться со своими стихиями. Пожар и потоп в один и тот же день! А ведь девчонки едва ли поняли, что сделали. И вряд ли они осознают, на что способны. Если все члены Тайного Круга с таким же успехом контролируют свои способности и так же осведомлены о своих возможностях, то их можно не опасаться. Впервые враг так слаб и беспомощен. И впервые Повелитель настолько силён.
Кхар ухмыльнулся, вытянул вперёд руку и прикоснулся к зеркалу, обводя пальцами своё отражение. Благодаря возрождающемуся Повелителю и его силе, Тень смог так близко подобраться к этому смертному мальчишке-магу, проникнуть в его разум, услышать его самые сокровенные мысли. Какое наслаждение снова ощутить тепло живой плоти! Какое счастье почувствовать себя не бесплотным призраком Изнанки, а реальным человеком! Из зеркала на Кхара смотрел пятнадцатилетний долговязый и нескладный подросток с растрёпанными рыжими волосами и голубыми глазами, подёрнутыми ледяной дымкой ненависти, с голодными алыми всполохами в глубине зрачков и совершенно нелепыми веснушками на лице. Нельзя сказать, чтобы Кхар был доволен тем телом, в которое он сумел вселиться. Мальчишка был довольно посредственным магом, а его тело оказалось слишком слабым, чтобы достаточно долго утолять голод Тени. Скоро носитель умрёт, и придётся искать новое тело. Кхар надеялся лишь на то, что мальчишка протянет хотя бы полгода. А потом…. Кхар раздражённо сжал руки в кулаки. Не это тело желает получить во владение любая Тень. Нет, самой желанной добычей, самым сладостным трофеем были и остаются Лорды и Леди Тайного Круга. Кхару хотелось завыть от ярости и бессилия. Чёртовы щенки Тайного Круга были совсем рядом, казалось, протяни руку, и они твои. Но Кхар помнил: эти тела, молодые, полные жизни и магической энергии, принадлежат Повелителю. Они его законная добыча. И Тень был вынужден только наблюдать, не осмеливаясь приблизиться и прикоснуться.
Правда, благодаря тому, что носитель Кхара оказался лучшим другом членов Тайного Круга, Тень мог следить за каждым шагом своих врагов. Память смертного парнишки, в которого вселился Кхар, услужливо выдала имена его друзей – Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер. Надежда всего магического мира и самая умная и талантливая колдунья на курсе. Вера магов в пятнадцатилетнего мальчишку забавляла неупокоенного. Неужели волшебники действительно верят, что этот недоучка, полжизни проживший у маглов, способен победить в надвигающейся войне? Да, в Поттер дремало могущество, он, несомненно, был Лордом Тайного Круга, но ничто из этого не гарантировало успех. Хотя подозрительность этого паршивца и его подружки Грейнджер…. Это было странно. Пока члены Тайного Круга не пробудили свои силы, они были обыкновенными магами, а значит поддавались чарам Теней, хотя и испытывали при этом некое беспокойство. Но Поттер и Грейнджер! Они подозревали своего «друга» с самого начала. Не доверяли ему, избегали разговоров в его присутствии. Но как эти дети могут противостоять мороку Теней?!
Дверь, ведущая в ванную для мальчиков, распахнулась с негромким скрипом. Кхар машинально опустил взгляд, чтобы вошедший не увидел ненароком нечеловеческий алый отблеск в его глазах. Хотя это было не так уж и необходимо. Сейчас смертные были крайне не наблюдательны. Не то, что тысячу лет назад.
За спиной раздался грохот, а следом тихое обречённое восклицание. Кхару не надо было оборачиваться, чтобы понять, что в ванную зашёл Невилл Долгопупс. Этот мальчишка совершенно не нравился Тени. Неуклюжий, вечно что-то забывающий и теряющий, он служил объектом для насмешек. Но Кхар видел то, чего не замечали человеческие подростки. Невилл словно чувствовал всё то, что происходит с окружающими его людьми. Иногда Тени казалось, что паренёк видит своих однокашников насквозь и если не читает их мысли, то, по крайней мере, понимает, о чём они думают. Даже странно, что он не Лорд Тайного Круга. Во всяком случае, Тень предпочитал держаться от Долгопупса на расстоянии.
Невилл подошёл ближе, и Кхар внутренне сжался как пружина, готовая распрямиться в любой момент.
- Рон? – в голосе Долгопупса послышалось удивление. Он явно не ожадил увидеть сокурсника. – Почему ты не на завтраке вместе с остальными?
- А ты почему не завтракаешь? – предпочёл ответить вопросом на вопрос Кхар.
- Я потерял свои конспекты по Зельеварению, - уныло откликнулся Невилл. Кхар презрительно фыркнул на грани слышимости. Долгопупс, погружённый в свои проблемы, этого не заметил.
- Ты не видел мои записи? – в голосе неудачливого гриффиндорца надежда причудливо мешалась с обречённостью и отчаяньем. Кхар только покачал головой и повернулся к однокурснику носителя спиной. Оставаться в ванной больше не имело смысла, тем более что слабое человеческое тело требовало пищи.
Неупокоенный был уже на пороге, когда его настиг негромкий голос окончательно поникшего Невилла.
- Ты стал каким-то странным, Рон. Другим.
Кхар остановился.
Другим. Если бы Долгопупс знал, насколько он прав! На секунду у Тени возникло искушение взглянуть мальчишке в глаза, показать ему свою настоящую сущность, позволить заглянуть на Изнанку, а затем выпить силы щенка до капли. Но это желание быстро исчезло. Ещё было не время. Повелитель ещё не готов к решающей битве. Поэтому Кхар просто спокойно произнёс, следя за тем, чтобы не сильно растягивать шипящие согласные:
- Я такой же, как и был. Может, ты просто меня плохо знал?
И Кхар вышел, ощущая на спине растерянный и непонимающий взгляд Невилла.
***
Небольшая комната с камином и двумя мягкими креслами. Невысокий столик из красного дерева и стоящий на нём хрустальный графин, наполненный кроваво-красным вином. Занавешенные окна, за которыми серая мгла и не понять, день или ночь. И два человека, сидящие друг напротив друга.
- Кто Вы?! – в вопросе отчётливо звучат стальные ноты приказа. В жизни Гарри никогда не стал бы так разговаривать с незнакомым человеком. Но это сон, а во сне можно всё.
Черноволосая женщина в старинном богато расшитом платье в пол в ответ на вопрос юноши лишь улыбается кончиками губ. Но изгнать холод и усталость из её карих глаз улыбка оказывается не в силах.
«Интересно, она когда-нибудь улыбается по-настоящему?» - невольно думается Гарри, и он вздрагивает, услышав:
- Последний раз я искренне улыбалась многие столетия назад, мой маленький Король. Мудрость – тяжёлое бремя, и нести его нелегко. Приходится чем-то жертвовать.
- Жертвовать радостью ради мудрости глупо, - возражает гриффиндорец. Говорить с этой таинственной незнакомкой легче, чем с кем бы то ни было. Даже проще, чем с Гермионой. Поэтому Гарри не против того, что третью ночь подряд ему снится эта странная комната и эта странная женщина, кого-то напоминающая ему.
Незнакомка снова улыбается своей холодной неуловимой улыбкой и чуть нараспев произносит:
- Ты считаешь, что всё это тебе снится, мой Король?
Конечно, он так считает. Хотя почему считает? Он знает. Знает, что сейчас лежит на кровати в больничном крыле под надзором мадам Помфри, а не сидит в уютном мягком кресле возле камина, в котором весело пылает огонь.
- Ты уверен в этом? – юноше кажется, что женщина смеётся, хотя он не слышит её смеха, а в её лице ни тени улыбки. – Что ж, если тебе так спокойнее, считай всё это сном. Пока это не так важно.
- Вы читаете мои мысли? – не выдерживает гриффиндорец. Этот вопрос вертится у него на языке с самого первого раза, когда ему приснилась незнакомка. Тогда она ничего не говорила. Просто сидела и смотрела на него, словно изучала. И улыбалась своей ледяной и красивой улыбкой. А вот во второй раз она рассказывала. Гарри не запомнил ни слова из того разговора, только её глаза, заглядывающие ему в душу.
- Читаю мысли? – удивлённо повторяет женщина. Она протягивает руку, в которой тут же возникает изящный хрустальный бокал, доверху наполненный рубиново-красным вином. Незнакомка задумчиво смотрит на своё отражение, после чего тихо произносит:
- Можно сказать и так. Мысль – это ветер: сегодня – есть, завтра – нет. Воздух всегда услышит её. Это так же естественно, как для огня – будить страсти, для воды – внушать спокойствие и сдержанность, а для земли – дарить поддержку и понимание….
Женщина замолкает, сжимая ножку бокала так сильно, что белеют костяшки пальцев. Затем она поднимает голову, и в её глазах Гарри видит растерянность.
- Я забыла, - удивлённо говорит незнакомка и роняет бокал. Он падает и бесследно исчезает, стоит ему соприкоснуться с ковром.
- Что Вы забыли? – переспрашивает юноша, с досадой понимая, что не успевает уловить ход мыслей своей собеседницы.
- Я забыла, что дальше, - уже спокойнее поясняет женщина. – Снова. Нас больше, нас всегда больше….
- Больше, чем сколько? – безнадёжно интересуется Гарри. Однако незнакомка его словно и не слышит.
- Я должна их вспомнить, но не могу. И это повторяется каждый раз.
- Кого их? – гриффиндорцу кажется, что он не просто не успевает за собеседницей, а топчется в самом начале беседы, где-то на «последний раз я искренне улыбалась многие столетия назад». А женщина внезапно вздрагивает, словно вопрос юноши разбудил её.
- Тебе пора, мой маленький Король.
- Куда? – спрашивает Гарри и тут же понимает, как глупо это звучит. Однако незнакомка не обращает на это внимание.
- Обратно, - просто говорит она. – Наше время вышло.
Они уже рядом. Сюда
они не войдут, но, если мы промедлим, возвращаться тебе будет опасно. Поспеши, мой Король.
- Кто эти
они?
- Те, кто всегда ненавидят.
- Кого ненавидят?
- Это не важно.
Они ненавидят ради самой ненависти. Она
их кормит. А теперь иди.
Комната начинает тускнеть и исчезать. Гарри тщетно пытается ухватиться за остатки сна.
- Кто Вы? – отчаянно кричит он вслед растворяющейся фигуре. Женщина оборачивается и на мгновение (всего на одно мгновение!) её лицо озаряет по-настоящему тёплая улыбка.
- А сам ты ещё не понял?
***
Гарри открыл глаза. Белый больничный потолок, жестковатая кровать, флакончики из-под зелий на тумбочке…. Он всё ещё в больничном крыле, потому что мадам Помфри вот уже неделю не желает выпускать ни его, ни сестёр Принстоун. Камин, кресла, незнакомка, упрямо зовущая его королём, вино – всё это ему приснилось. Опять. А ведь на секунду Гарри был готов поверить в то, что и женщина, и их разговор – правда.
- Мистер Поттер, Вы проснулись? Как Вы себя чувствуете?
- Нормально, - тяжело вздохнул юноша, сомневаясь, что целительница поверит ему на слово. Однако мадам Помфри его удивила.
- Что ж, замечательно, тогда я Вас выписываю.
Гарри ошеломлённо посмотрел на женщину и, не удержавшись, спросил:
- Почему?
- Профессор Дамблдор решил, что Вы и обе мисс Принстоун совершенно здоровы.
Судя по сурово поджатым губам, сама целительница придерживалась иного мнения, но оспаривать решение начальства не стала.
- Отлично! – до юноши донёсся обрадованный голос Дженнифер. – Так мы свободны?
- Да, мисс Принстоун, - сухо ответила мадам Помфри. – Только постарайтесь больше не попадать ко мне с серьёзным физическим и магическим истощением.
- Хорошо, - покладисто согласилась Дженнифер и чуть ли не вприпрыжку покинула больничное крыло. Следом за ней, поблагодарив мадам Помфри, вышла Элизабет. А Гарри всё продолжал сидеть на кровати.
- В чём дело, мистер Поттер? – поинтересовалась целительница, наклоняясь к пациенту. – У Вас ещё что-нибудь болит?
- Нет-нет, всё в порядке, - поспешил успокоить врача гриффиндорец. – Я просто хочу узнать, почему профессор Дамблдор решает, здоровы мы или нет.
- Я не знаю, мистер Поттер. Я у него не спрашивала.
- А стоило бы, - едва слышно пробормотал парень.
- Говорите громче, я Вас не слышу, - раздражённо посоветовала мадам Помфри.
- Я сказал, что всё в порядке, - громко произнёс Мальчик-который-выжил. – Спасибо, мадам Помфри. До свидания.
- Всего доброго. И постарайтесь хотя бы эту неделю провести вне больничного крыла, мистер Поттер.
- Постараюсь.
Гарри закрыл дверь больничного крыла и отправился на поиски Гермионы. Решение узнать о жизни Дамблдора как можно больше возникло спонтанно. Во время своей второй встречи с таинственной женщиной из сна Гарри случайно обмолвился о директоре. Незнакомка благосклонно выслушала собеседника, после чего вдруг спросила, что юноша знает о своём наставнике. После весьма невразумительного ответа женщина заметила:
«Ты называешь этого человека своим наставником, полагаешь его своим другом, считаешь его чуть ли не частью своей семьи, и… не знаешь о нём ничего! Как можно доверять человеку, о котором тебе ничего не известно? Мотивы и поступки которого тебе непонятны? Это, по меньшей мере, глупо и недальновидно». Тогда Гарри возмутился, заявив, что Дамблдор – величайший светлый волшебник. Однако на утро оказалось, что слова незнакомки из сна упали на благодатную почву собственных сомнений гриффиндорца. Они неумолимо росли и подтачивали его веру в директора. Именно поэтому сейчас юноша быстро шагал по коридорам Хогвартса и искал подругу. С помощью Гермионы он точно во всём разберётся. И задавит нелепые сомнения, родившиеся в нём этим летом, на корню, в очередной раз убедившись, что Дамблдор – великий человек. Вот только почему же ему кажется, что он обманывает себя?
***
Гермиона, напряжённая и сосредоточенная, стояла возле кабинета Защиты от Тёмных Искусств и читала какую-то книгу. Едва Гарри к ней приблизился, как девушка подняла голову и улыбнулась другу.
- Я как чувствовала, что ты сегодня придёшь. Мадам Помфри тебя отпустила?
- Как видишь, – юноша улыбнулся в ответ. Рядом с Гермионой было уютно и спокойно, и Гарри вновь ощутил уверенность в том, что они найдут ответы на все вопросы. Словно услышав его мысли, гриффиндорка произнесла:
- Я кое-что прочитала. Об Основателях.
Парень подхватил подругу за локоть и отвёл в сторону.
- Рассказывай.
- Честно говоря, - досадливо наморщила нос Гермиона. – В книгах общего доступа о них говорится не очень много. Создали школу магии и волшебства, разделили на факультеты, поссорились, разбежались и всё. Но вот в Запретной секции….
- А как ты туда попала? – перебил девушку Гарри. Гермиона усмехнулась.
- Сказала профессору МакГонагалл, что хочу изучить некоторые дополнительные материалы по Трансфигурации.
- И она поверила?
- Во-первых, я могу быть убедительной. Во-вторых, профессор МакГонагалл мне доверяет. И, в-третьих, мне действительно надо было изучить некоторые дополнительные материалы по Трансфигурации. А будешь меня перебивать, не расскажу, что узнала про Основателей.
- Извини.
- Извинения принимаются. Так вот, в одной книге я случайно наткнулась на упоминание странного ритуала. Если я правильно перевела руны, то с его помощью маги открывали коридор из мира живых в мир мёртвых. Там же упоминался артефакт, который использовали в ходе ритуала. Кажется, автор книги называл его Воскрешающим камнем, хотя я могу ошибаться.
- И при чём же здесь Основатели?
- Ты будешь слушать или нет? Впоследствии, этот артефакт был утерян, и ему долго не могли найти замену. И первыми, кто провёл ритуал без помощи Воскрешающего камня, были как раз Основатели Хогвартса!
- Но зачем Основателям открывать проход из мира живых в мир мёртвых?
- Этого мне узнать не удалось, - с сожалением вздохнула Гермиона, накручивая непослушный локон на палец. – Я больше нигде не смогла найти упоминание или описание этого ритуала и доказательства причастности к нему Основателей. Так же я не смогла ничего найти и о Воскрешающем камне, ну, кроме «Сказок барда Бидля». В «Сказке о трёх братьях» он упоминался, как один из трёх даров Смерти. Но, во-первых, эта книга появилась намного позже, чем ритуал, а, во-вторых, я не склонна считать достоверным источником информации книгу детских сказок.
- Значит, нам просто надо пробраться в Запретную секцию, когда там не будет мадам Пинс, и ещё раз всё просмотреть. Я не верю, что там совсем ничего нет про этот ритуал, - сказал Гарри и, помолчав, добавил:
- А ещё нам надо узнать побольше о Дамблдоре.
- Зачем? – поинтересовалась Гермиона.
- Тебе не кажется странным, что мы здесь учимся столько лет и при этом ничего о нём не знаем?
Гриффиндорка удивлённо приподняла брови.
- Ты много знаешь о МакГонагалл? А ведь у неё мы тоже учимся. И у Флитвика. И у Снейпа. И у Стебль. И много ещё у кого. О них нам тоже надо что-нибудь узнать?
- Не хочешь помогать – не надо, - обиженно буркнул парень. Он хотел ещё что-то добавить, но Гермиона его перебила:
- Дело не в том, что я не хочу помогать. Я просто не могу понять, с чего ты вдруг заинтересовался биографией Дамблдора?
Гарри тяжело вздохнул. Он понимал, что подруга сбита с толку его последним предложением, но не знал, как поступить. Поверит ли она словам женщины из его сна? Поверит ли вообще в этот сон?
- Я тебе кое-что расскажу, Герм, только пообещай не смеяться.
- Хорошо, - удивление гриффиндорки росло с каждой минутой.
- Мне… приснилась одна женщина. Мы с ней разговаривали, и она… предложила разузнать что-нибудь о Дамблдоре,… потому что глупо доверять человеку, о котором ничего не знаешь.
- Женщина? – переспросила Гермиона. – Твоя мама?
- Нет, - покачал головой юноша. – Хотя она показалась мне знакомой. Я где-то её уже видел, но не могу вспомнить где…. Так ты мне поможешь?
Гермиона молчала, задумчиво барабаня пальцами по обложке учебника.
- Герм? Летом ты говорила, что некоторые поступки Дамблдора тебя смущают. Меня тоже. Пожалуй, стоит покопаться в прошлом директора, чтобы не терзать себя ненужными сомнениями, тебе так не кажется?
- Умеешь ты быть убедительным, когда захочешь, - немного нервно усмехнулась девушка. – Хотя на твоём месте я не стала бы так легко верить словам незнакомых людей, проникающих в мои сны. Ладно, можем поискать что-нибудь в библиотеке, хотя я не представляю, с чего нам надо начать. Только пойдём прямо сейчас.
- Сейчас? – Гарри выразительно посмотрел на студентов, ожидающих начало урока. – Гермиона Грейнджер прогуляет урок? Тем более урок Защиты от Тёмных Искусств? Я тебя не узнаю.
- Вы с Роном определённо плохо на меня влияете, - рассмеялась гриффиндорка, складывая в сумку учебник. – К тому же, с Амбридж этот урок превращается в глупый фарс, наполненный пропагандой министерских взглядов. Идём.
И парень с девушкой, развернувшись, отправились в библиотеку.
В обители мадам Пинс было тихо и пустынно. Гарри и Гермиона, спрятавшись за стеллажами, просматривали старые пожелтевшие номера
«Ежедневного Пророка», пытаясь найти хоть какие-нибудь сведения, проливающие свет на прошлое Дамблдора. Шуршание газетных листов, тепло и тишина действовали на Гарри умиротворяюще и вгоняли в сон. Юноша почти заснул, когда Гермиона удивлённо вскрикнула.
- Что случилось? – гриффиндорец заглянул в газету, которую читала его подруга. Девушка молча ткнула пальцем в одну из заметок.
«Персиваль Дамблдор приговорен к пожизненному заключению в Азкабане за жестокое обращение с маглами» - гласил заголовок.
- Персиваль Дамблдор? – повторил Гарри, пытаясь заставить сонный мозг работать. К сожалению, мысли отказывались посещать его голову.
- Я полагаю, это отец нашего директора, - сказал Гермиона, вчитываясь в заметку. – Точно! Вот смотри:
«У Персиваля также есть два сына – Альбус и Аберфорт».
- У Дамблдора есть брат? – тупо переспросил Гарри, подумав про себя, что спокойная обстановка библиотеки никак не способствует мыслительному процессу.
- Не только брат, - в голосе Гермионы звучало поистине ангельское терпение. – Ещё младшая сестра – Ариана.
Юноша молчал, переваривая информацию.
- А почему отец Дамблдора издевался над маглами? – наконец, спросил он. Гермиона пожала плечами.
- Разве это важно? Насилие есть насилие. Не имеет значения, ради чего оно совершается.
И замолчала, увидев, как посерьёзнел друг.
- Что-то не так? – тихо спросила она. Гарри внимательно посмотрел на подругу.
- Ты никогда не думала, что, убив Волан-де-Морта, я стану… чудовищем? Убийцей?
- Гарри…, - попыталась, было, возразить Гермиона, но парень не дал ей ничего сказать.
- Ты только что сама расставила всё по местам. Насилие есть насилие, ты права. А убийство остаётся убийством, с какой бы целью ни было совершено, - гриффиндорец горько рассмеялся.
- Ты не должен никого убивать, - твёрдо произнесла девушка и сжала руку друга в своей ладони. – Не должен. И никто не может тебя заставить.
- Не должен, - согласился Гарри. – Вот только, похоже, у меня нет выбора. Ты, может, и не замечала, а вот я всегда видел, как на меня смотрят другие. Как на Спасителя, как на Мессию. И раз так, то по закону жанра я должен уничтожить мировое зло в лице Волан-де-Морта. Обязан оправдать их надежды.
- Не говори ерунды, - несколько резче, чем ей хотелось, произнесла Гермиона. – Подумай лучше вот о чём: разве вся эта общественность, которая смотрит на тебя, словно на Избранного, значит лично для тебя что-нибудь?! Оглянись вокруг, Гарри. Ещё вчера они принимали тебя за героя, а сегодня считают вруном. И ради них ты отказываешься от спокойной и нормальной жизни обычного подростка?!
- Но ты, и Сириус, и профессор Люпин, и….
- Разве мы требуем от тебя убивать? По-твоему мы хорошо к тебе относимся лишь потому, что ты Надежда магического мира? Очнись, Гарри. Люди могут любить тебя просто за то, что ты – это ты. И тебе не надо ничего для этого делать. Ты не обязан становиться убийцей даже во имя мира во всём мире. Поверь, иногда стоит побыть эгоистом.
Девушка встала и исчезла за стеллажами. Вскоре она вернулась с каким-то увесистым томом. Отодвинув в сторону газеты, гриффиндорка водрузила книгу на стол.
«История Хогвартса» - прочёл Гарри на обложке.
- Я решила, что нам стоит отвлечься, - пояснила Гермиона, садясь рядом с другом. – Кроме того, я вдруг подумала, а что, если я пропустила что-то важное, касающееся Основателей, когда читала эту книгу?
Не дожидаясь ответа, девушка открыла
«Историю» и принялась её перелистывать. Гарри безразлично следил за действиями подруги, когда вдруг одна картинка привлекла его внимание.
- Стой! – юноша схватил девушку за руку как раз в тот момент, когда она уже собиралась перелистнуть страницу.
- Что-то не так? – обеспокоенно поинтересовалась Гермиона. Но Гарри её не услышал. Со страницы книги холодно и отстранённо улыбалась юноше незнакомка из его сна.
- Эта женщина, - пробормотал гриффиндорец, чувствуя в груди неприятный холодок. – Во сне я говорил именно с ней.
- С ней? – поражённая Гермиона переводила взгляд с картинки на лицо друга и обратно. – Гарри, это Кандида Когтевран. Ты уверен, что тебе снилась именно она?
В этом Гарри был абсолютно уверен. Внешность, взгляд, улыбка – именно такими они были у той знакомой незнакомки. Даже её платье в его снах было точь-в-точь такое же, как на этом портрете.
- Я должен с ней поговорить. Может быть, теперь она всё мне объяснит?! – Гарри вскочил с места, с грохотом опрокинув стул. На шум тут же прибежала мадам Пинс.
- Чем вы здесь занимаетесь? – холодно поинтересовалась библиотекарша. – И почему вы не на уроке?
- Мы уже уходим, - поспешила заверить женщину Гермиона, поднимаясь и беря Гарри за руку. – Мы просто готовили домашнее задание.
Судя по подозрению во взгляде мадам Пинс, она не поверила словам девушки ни на йоту, а её терпение явно было на исходе. Поэтому подростки поспешили покинуть библиотеку.
Только в коридоре, вдали от зоркого ока мадам Пинс, Гермиона решилась задать мучающий её вопрос.
- Как ты собираешься поговорить с Когтевран?
- Лягу спать, - не задумываясь, ответил Гарри.
- И всё? – недоверчиво переспросила девушка. – А ты уверен, что она приснится тебе снова?
- Ну, попытка не пытка, - пошутил юноша. – Кроме того, других вариантов у меня нет.
Гермиона собиралась сказать что-то ещё, но тут за спиной друзей прозвучал знакомый голос.
- Мистер Поттер, мисс Грейнджер, прогуливаете уроки? От Вас, Грейнджер, я подобного, признаться, не ожидал. Очевидно, Поттер пагубно на Вас влияет.
Парень с девушкой медленно повернулись и оказались лицом к лицу со Снейпом.
- Я так полагаю, - продолжал тем временем профессор. – Что вы ровным счётом ничего не способны сказать в своё оправдание. Я прав?
Друзья молчали.
- Что ж, - Снейп явно наслаждался сложившейся ситуацией. – Минус 50 баллов с Гриффиндора и неделя отработок.
- Мы не прогуливаем, сэр! – слова вырвались у Гарри раньше, чем он успел подумать. – Мы с Гермионой были в библиотеке, готовили эссе по Трансфигурации. Мы немного задержались и, когда Вы нас остановили, как раз спешили на урок к профессору Амбридж. Разве делать домашнее задание теперь является преступлением, сэр?
Гермиона молча сжала руку друга, пытаясь заставить его замолчать и прекратить злить Снейпа. Но Гарри даже не заметил этого. Его вдруг переполнило какое-то воздушное невесомое ощущение силы и вседозволенности. Голова закружилась от пьянящего осознания собственного могущества. Это придало Гарри смелости. Юноша поднял взгляд на профессора и мысленно попросил:
«Поверь мне». Невербальный приказ скользнул от гриффиндорца к декану Слизерина и тут же наткнулся на прочный барьер воли Снейпа. Барьер прогнулся, дрогнул, но выдержал. Гарри заметил, как преподаватель поморщился, словно от головной боли.
«Поверь мне», - повторил свой приказ юноша, незаметно для себя увеличив количество магической энергии, вложенной в требование. Барьер, защищающий сознание Снейпа, вспыхнул, пошёл трещинами,… но выдержал! А вот гриффиндорец покачнулся от внезапно накатившей слабости. Видимо, сам того не желая, он вложил в мысленный приказ больше сил, чем рассчитывал. Снейп же потёр виски и, неприязненно покосившись на Мальчика-который-выжил, холодно отчеканил:
- Неделя отработок, начиная с сегодняшнего вечера. В восемь часов в моём кабинете. Надеюсь, мистер Поттер и мисс Грейнджер, на этот раз вас не задержит эссе по Траснфигурации. А теперь марш на уроки!
Друзья вынуждены были развернуться и под пристальным взором декана Слизерина отправиться в сторону кабинета Защиты от Тёмных Искусств.
Как только профессор исчез за поворотом коридора, Гермиона обеспокоенно посмотрела на друга.
- Гарри, с тобой всё в порядке? Может быть, тебе стоит сходить к мадам Помфри? Ты вдруг побледнел….
- Всё хорошо, Герм, честно, - выдавил из себя гриффиндорец. От руки девушки, которой она ободряюще сжимала его ладонь, волнами расходился жар, возвращая юноше силы и бодрость. Гарри выпрямился и улыбнулся подруге.
- Скажи, ну, зачем ты врал Снейпу?
- Поверь, Гермиона, я не хотел. Слова сами вырвались.
- «Сами вырвались», - передразнила девушка, не отпуская руку друга. – Ох, Гарри, когда же ты научишься сначала думать, а потом делать. И, кстати, что ты сделал потом?
- Когда потом?
- После того, как солгал.
Юноша промолчал. Он не хотел рассказывать подруге о неудавшейся попытке подчинить себе волю Снейпа. Не дождавшись ответа на свой вопрос, Гермиона попросила:
- Пожалуйста, Гарри, что бы ты ни делал, не повторяй этого больше, ладно? У тебя был такой взгляд…. Ты как будто смотрел и не видел. А ещё… на мгновение мне показалось, что у тебя исчезли зрачки…. Словно у тебя в глазах нет ничего, кроме этой странной пустоты. Бред, конечно, но…. Не делай так больше. Обещаешь?
Гермиона всё повторяла и повторяла этот вопрос, но Гарри её уже не слушал. В его памяти всплыли глаза Дженнифер, лишённые зрачков и радужек и наполненные диким бушующим пламенем.
- Гарри, ты меня слышишь? – в голосе Гермионы отчётливо прозвучали испуганные нотки. Гриффиндорец моргнул и снова улыбнулся подруге.
- Всё в порядке, Гермиона. Не волнуйся.
Девушка кивнула, однако успокоенной она не выглядела. Ещё с минуту друзья стояли посреди пустого коридора и молчали. Наконец, Гермиона произнесла:
- Ну, что? Идём к Амбридж?
- Ты иди, а мне надо поговорить с Миртл.
- Зачем? – удивилась гриффиндорка. Гарри лишь пожал плечами. Он не знал, как объяснить подруге своё спонтанное решение посетить женский туалет, в котором когда-то они втроём варили Оборотное зелье. Просто…. Просто юноша вспомнил, что именно там нашли лежащую без сознания Элизабет Принстоун. И почему-то ему казалось, что Лиз упала в обморок по той же причине, по которой оказалась без чувств её младшая сестра, а раз так…. Миртл наверняка была свидетелем того происшествия и сможет рассказать, какими были глаза у старшей Принстоун. Но как объяснить всё это Гермионе? Гарри не говорил подруге ни о странностях, произошедших с ним в горящей комнате, ни про Дженнифер.
- Надо, - наконец, сказал он. – Поверь мне на слово, Гермиона. Когда вернусь, я обязательно всё тебе расскажу. Иди на урок Защиты.
Девушка нахмурилась. Гарри она верила, но её терзали дурные предчувствия. В конце концов, она решилась.
- Хорошо, но будь, пожалуйста, осторожен. И если к концу урока тебя не будет, я тоже пойду в туалет Миртл.
- Идёт, - согласился Гарри. Гермиона слабо улыбнулась, прошла несколько шагов по направлению к кабинету Защиты от Тёмных Искусств, затем вдруг вернулась, поцеловала друга в щёку и быстро скрылась за поворотом. Гарри удивлённо смотрел ей вслед, ощущая, как в том месте, куда она его поцеловала, приятно покалывая кожу, разлилось тепло, разогнав и никак не желавшую проходить сонливость, и остатки слабости. Потоптавшись на месте, юноша развернулся и побрёл в противоположную сторону.
***
В туалете, где безраздельно властвовала Плакса Миртл, Гарри не был с тех самых пор, когда они с Роном и Гермионой варили Оборотное зелье. Впрочем, на взгляд юноши, здесь не изменилось ровным счётом ничего. Из-под двери всё так же сочилась вода, а за стеной слышались горестные стенания призрака. Гриффиндорец толкнул дверь и, стараясь не поскользнуться на залитом водой полу, вошёл внутрь.
Миртл парила над одним из умывальников и рыдала. Рыдала профессионально, заламывая руки и страдальчески всхлипывая. Однако стоило ей заметить юношу, как призрачные слёзы тут же испарились, а само привидение подлетело к Гарри, застенчиво хихикая.
- Привет, Гарри. Решил меня навестить?
В голосе призрака звучало столько надежды, что гриффиндорцу пришлось соврать.
- Да. Зашёл узнать, как ты… поживаешь.
Слова прозвучали на удивление глупо и фальшиво. Миртл, впрочем, была удовлетворена подобным ответом, и, округлив глаза, прошептала:
- О, просто ужасно. Вот недавно какая-то девчонка пришла сюда и устроила самую настоящую катастрофу! Столько воды, столько воды!
- Что она сделала? – переспросил юноша, бесцеремонно прерывая возмущённую тираду привидения. Миртл на мгновение замолчала, после чего спросила:
- Кто?
- Ну, та девчонка, которая пришла сюда.
- Я же говорю, - раздражённо ответил призрак. – Она устроила потоп! Наводнение!! Просто ужас!!! Кошмар!! Катастрофа!!!
- Миртл, - морщась от чересчур громких воплей призрачной девочки, произнёс Гарри. – А ты случайно не видела, какие у той девчонки были глаза?
Миртл сразу замолчала. Надолго. Она смотрела куда-то за спину гриффиндорца и словно вспоминала что-то. Когда она, наконец, заговорила, её голос звучал серьёзно и устало, как будто Миртл повзрослела лет на двадцать.
- Её глаза…. Какие у воды могут быть глаза? А ведь она – это вода. А вода – это она. И ты это знаешь. Ты это чувствуешь, ведь ты….
Привидение замолчало, глядя расширившимися от ужаса глазами прямо перед собой.
- Кто я?! Кто я, Миртл?! – юноше очень сильно хотелось схватить призрака за плечи и хорошенько встряхнуть. Может быть, он, наконец, получит ответ? Поймёт, что здесь происходит? Но его мечтам было не суждено сбыться.
- Они здесь, - мёртвым голосом прошептала Миртл. В её глазах светился дикий животный страх. – Они пришли за тобой. За ней. За всеми вами. А потом….
Привидение протянуло руку, словно хотело оттолкнуть гриффиндорца в сторону двери.
- Беги! Спасайся! Скорее!
Гарри удивлённо посмотрел на Миртл, а затем обернулся, чтобы увидеть то, что могло напугать призрака. И в этот миг помещение накрыла абсолютная, непроницаемая тьма, по сравнению с которой ночь была ясным днём. Где-то вдалеке с грохотом захлопнулась дверь, ведущая в туалет. А в воздухе, прямо перед Гарри, один за другим начали зажигаться полные слепой ненависти и неутолённого голода алые всполохи. Юноша невольно отшатнулся, ударился спиной о край умывальник и вцепился в него, слепо шаря взглядом в темноте.
Следом за тьмой пришёл холод. Пробирающий до костей, леденящий кровь, хватающий за душу и сковывающий сердце. Гарри на миг показалось, что он стоит на краю пропасти, в которой насколько хватает глаз лишь лёд и пустота. Страх, зародившийся в груди, рос и рос, пока не захлестнул гриффиндорца. А вокруг царила мёртвая и почти осязаемая тишина, давящая на плечи и сводящая с ума. Она обволакивала, путая мысли и заставляя крик замереть в горле.
А затем в звенящем безмолвии, в непроницаемой тьме соткались практически беззвучные шелестящие голоса. Едва различимые, бесплотные звуки стелились в воздухе и растворялись без следа в холодной тёмной пустоте. Они казались музыкой, такой, которую не слышишь, но чувствуешь. И эта музыка гипнотизировала и очаровывала, прекрасная словно Смерть.
Гарри казалось, что он сошёл с ума. По крайней мере, в это ему было поверить легче, чем в реальность происходящего. А Тьма ликовала. Тьма торжествовала. Тьма дрожала, предвкушая сладостный вкус победы. Безликие, бесплотные Тени окружали беспомощную жертву, издевательски-ласково касаясь её кожи. «Наш-ш-ш-ш, наш-ш-ш-ш-ш…, - шептали сотни шипящих голосов, звучавших как один. – Не уйдёш-ш-ш-шь. Теперь никуда не денеш-ш-ш-шьс-с-с-ся. Повелитель будет доволен. А мы обретём с-с-с-свободу». Ужас юноши забавлял тех, кто был не жив и не мёртв. Они пили страх своей жертвы, они смаковали его, он распалял в них дикую необузданную ненависть и презрение к жалким и слабым существам. К людям. «Ж-ш-ш-ш-шалкое зрелищ-щ-щ-ще. И это с-с-с-слабое сущ-щ-щ-щ-щес-с-с-ство долж-ш-ш-шно одолеть Повелителя. С-с-с-смеш-ш-шно».
Гарри понимал, что должен справиться со своим страхом. Тогда, на кладбище, в битве с Волан-де-Мортом это получилось. Почему же не получается сейчас? Юноша глубоко вздохнул, стараясь не обращать внимания на невесомые прикосновения, на бесплотные звуки, стелившиеся в осязаемой тьме и ядом просачивавшиеся в уши. Но волна паники уже захлестнула его с головой. Мозг лихорадочно искал выход, просвет в непроницаемой тьме, заклинание, способное спасти, защитить. И не находил. И слова Теней звучали всё громче и неотвратимее.
Сердце стучало как безумное, силясь вырваться из клетки рёбер. Удар. Это конец. Удар. Он погибнет здесь, в женском туалете. Удар. Он умрёт от руки монстров, которым нет названия. Удар. Неужели вот так всё и закончится? Удар. Они уже рядом. Удар. Гарри, ты чувствуешь дыхание смерти? Она уже стоит у тебя за спиной, положив ледяные пальцы тебе на плечи. Ты готов к смерти, Гарри Поттер?
Юноша закрыл глаза, осознавая, что заклинания, способного его спасти, не существует. Спасения нет. Пощады не будет. И в тот самый миг, когда Гарри был готов смириться с тем, что он умрёт сейчас и здесь, перед глазами вспыхнул образ Гермионы. Она улыбалась светло и нежно, а в глазах светилась вера. Вера в него. В то, что он должен жить. И чей-то голос ласково прошептал:
«Нельзя сдаваться! Нельзя! Ты справишься!»
- Я справлюсь! – голос гриффиндорца разорвал леденящую темноту и разбил на мелкие осколки гипнотизирующую музыку. И страх ушёл. Исчез, как во время дуэли с Волан-де-Мортом. Гарри открыл глаза и крепче сжал в руке волшебную палочку, несмотря на то, что знал, что она не поможет. Но парень знал ещё и то, что будет бороться до конца, а не умолять о пощаде, скорчившись на полу.
Вдруг волшебная палочка в руках нагрелась, став из прохладной обжигающе-горячей. Этот огонь проник сквозь кожу и потянулся к чему-то внутри гриффиндорца. Пламя потекло по венам, и внезапно, где-то в самой сокровенной части души, словно отзываясь на прикосновения огня, пробудилась Магия. Именно Магия, а не то чародейство, которому их учат в школе. Это была невероятная Сила, тёплая, живая, трепещущая и до боли родная. Она казалась одновременно и птенцом, только-только расправляющим крылья, и могущественным божеством, для которого не было невозможного. Каким-то шестым чувством Гарри осознал: эта Сила, что сейчас просыпается в нём и рвётся наружу, всегда был с ним. Нет, не с ним. Он и есть эта Магия. Она его суть, его душа. Душа его души. Как он мог жить, не зная этой сладостной эйфории всемогущества, кружащей голову, этой бурлящей жизни, заставляющей рождаться заново и позволяющей расправить невидимые крылья и взлететь высоко-высоко? Юноша знал, что никогда и никому не сможет объяснить, что он чувствовал в тот момент. Облечь эти ощущения в слова было так же невозможно, как научить дышать. И чем глубже Гарри погружался в водоворот магической энергии, тем яснее он понимал, насколько бесполезна палочка в его руках. Теперь она казалась недостаточно сильной и прочной, чтобы творить Магию. В мире не существовало заклинания, способного позволить Силе вырваться наружу. Да и не могло существовать, ибо это была первозданная Магия, наполнявшая мир задолго до появления каких-либо слов.
Тени, ощутившие пробудившуюся магическую силу, беспокойно заколыхались. Жертва не стала менее желанной, напротив, но она оказалась куда более опасной, чем предполагалось. Она стала сильнее. Существа нахлынули, пытаясь плотным покрывалом накрыть юношу, проникнуть сквозь кожу и отрезать его от бурлящей в нём энергии. Но Магия защитила своего хозяина, поставив непробиваемый щит. Тени в бессильной злобе шипели, наталкиваясь на магический барьер, и упрямо тянули щупальца к жертве. Они вились вокруг, стремясь снова повергнуть юношу в пучину отчаянья и ужаса. Но Гарри уже не видел и не слышал их. Он растворялся в волшебной феерии, в своей магической силе, окружавшей своего хозяина стеной бушующего ветра. Воздух признал в юноше своего нового долгожданного повелителя и, склонившись перед ним, встал на его защиту. В помещение ворвался самый настоящий ураган, смерч, тайфун. Он сметал всё на своём пути, безжалостно срывая покрывало непроницаемой тьмы. Стихия ликовала, заглушая тревожащую слух музыку Теней. Их голоса звучали всё неуверенней. Ураган кружил их, не давая даже близко подобраться к волшебнику. Раздражённо шипя, тени сгустились, не желая поверить в то, что их жертва получила шанс спастись. Если бы у охотников было время, они бы дождались, когда контроль над стихией обессилит неопытного мага. Но у бесплотных существ не было ни минуты. Их чуткий слух уловил стремительно приближающиеся шаги людей, бегущих сюда. Смертные не должны увидеть немёртвых. Ещё рано. Этот мир пока принадлежит людям. Разозлённые, голодные Тени рассыпались, стелясь по стенам и полу и исчезая в тёмных углах. Гарри не заметил бы этого, полностью растворившийся в Магии, если бы не тёплый, женский шёпот, пришедший откуда-то из воздуха.
- Остановись, мой Король! Ты ещё не достаточно силён! Твои враги повержены, нет смысла удерживать оборону!
Голос знакомой незнакомки из сна вернул Гарри в реальность. Магия больше не часть его, и от этого тяжелее и легче одновременно. Тяжело, потому что тело вновь обретает вес, а крылья исчезают, и больше не взлететь. Легко, потому что контролировать стихию, глядя на неё со стороны, проще. Гриффиндорец осторожно потянулся к воздуху, едва уловимо касаясь его и ласково успокаивая. Стихия совершенно не хотела слушаться юношу, и всякий раз норовила выскользнуть из-под контроля. На уничтожение защитных барьеров Гарри потратил больше сил, чем на их возведение. Но, в конце концов, защита пала, и Тени, заметив это, на миг, вырвавшись из надёжных тёмных укрытий, окружили юношу. А затем стремительно растаяли. И только затихающая музыка и их вкрадчивый шелестящий шёпот продолжали звучать в голове гриффиндорца: «Ты вс-с-сё равно не уйдёш-ш-шь.... В с-с-следующ-щ-щий рас-с-с, друш-ш-шок, тебе не с-с-спас-с-с-стис-с-сь...».
Всё закончилось. Усталость навалилась на Гарри, давя на него всей своей тяжестью. Парень покачнулся и наверняка бы обессиленно упал, если бы в этот момент дверь в туалет не распахнулась, и вбежавшие Рон с Гермионой не поддержали бы его. Перед глазами Гарри мелькнуло встревоженное лицо подруги.
- Гарри, хвала Мерлину, ты жив! Тебя так долго не было! Я начала волноваться, побежала сюда, по дороге встретила Рона…. С тобой всё в порядке? Ты выглядишь усталым....
Девушка осеклась, окинув взглядом помещение.
- Гарри, что произошло?! На тебя напали?!
Юноша растерянно огляделся вокруг. Туалет был полностью разгромлен. Всё, что можно было разрушить, было разрушено. Всё помещение было завалено грудой обломков. Пол был залит водой. Удивительно, что никто из учителей не пришёл.
- Это ты сделал? – Рон, прищурившись, холодно посмотрел на друга. В голосе рыжего послышался расчётливый интерес хирурга, препарирующего труп. Гарри вздрогнул и поднял голову, попытавшись встретиться с бывшим лучшим другом взглядами. Но Рон неуловимым движением опустил голову так, что его глаза оказались в тени.
- Да... Нет... Наверное, - Гарри нарочито равнодушно пожал плечами. Пока он не знает точно, можно ли доверять Рону. А значит, чем меньше друг знает о происшедшем, тем лучше. А вот с Гермионой поговорить необходимо и как можно скорее.
- Герм, скажи, когда вы пришли, дверь была заперта?
Гермиона недоумённо и растерянно поглядела на Рона. Затем, переведя взгляд на Гарри, девушка сказала:
- Нет. Она была открыта настежь.
- Вот как, – пробормотал Гарри, выпрямляясь и оглядываясь в поисках Миртл. Она должна была кое-что ему объяснить.
- Гарри, что случилось? – Гермиона крепче сжала плечо друга. Юноша посмотрел на подругу и ободряюще улыбнулся ей. И вздрогнул, услышав ехидный смешок Рона.
- Нам пора возвращаться на уроки, - сухо сообщил рыжий, когда внимание Гермионы и Гарри переключилось на него.
- Рон прав, Гарри. Нас скоро начнут искать. Ты отсутствовал почти час. Профессор Амбридж была вне себя от ярости.
Гарри не стал спорить с подругой. Он понятия не имел, как долго сражался с Тенями. С равной уверенностью он мог утверждать, что прошло десять минут или десять лет.
- Хорошо. Я только поговорю с Миртл.
- Зачем с ней разговаривать? – с подозрением в голосе спросил Рон. – Она же истеричка. Ни о чём, кроме своих глупых обид, не думает.
Гарри, оставив слова рыжего без внимания, развернулся и по колено в воде медленно побрёл мимо кабинок, на ходу выкрикивая имя призрака:
- Миртл! Эй, Миртл! Отзовись! Я знаю, что ты здесь!
У одной полуразрушенной кабинки Гарри затормозил. Имя приведения замерло на губах. Среди обломков дрожало и колыхалось в воздухе то, что когда-то было Миртл. Подбежавшая Гермиона застыла на месте возле Гарри. Юноша услышал сдавленный всхлип подруги. Перед парнем и девушкой почти неподвижно висело нечто, больше напоминающее обугленные потрёпанные лохмотья. В чёрных истерзанных лоскутах смутно угадывалась человеческая фигура. На призрачном лице Миртл навсегда застыло выражение панического ужаса. Рот был открыт, а глаза устремлены куда-то за плечи друзей. В голове Гарри отчётливо звенел пронзительный вопль Миртл: «Спасайтесь!» Гарри отвернулся и встретился глазами с подругой. Гермиона стояла, чуть покачиваясь и прижимая подрагивающую ладонь ко рту, и смотрела на привидение растерянно и испуганно. А вот Рон не двигался с места. Он стоял спокойно, с насмешливым безразличием следя взглядом за друзьями. Гарри с удивлением заметил кривую ухмылку на губах друга и тут же отвёл взгляд. Нет, это не Рон. И никогда Роном не было. Это кто-то чужой. В школе что-то происходит и то существо, которое притворяется его лучшим другом, как-то с этим связано. И не только оно. Он, Гермиона, новенькие – все они часть чего-то непонятного. Теперь Гарри понял это. А ещё он понял, что ему срочно надо поговорить с Кандидой Когтевран. На этот раз по собственной воле.
- Нам надо идти, - Гарри протянул Гермионе руку, но девушка, словно не заметив этого, потянулась к Миртл. Пальцы гриффиндорки прошли сквозь приведение, но когда Гермиона отдёрнула руку, на кисти появился непонятный серый налёт, который исчез, стоило девушке к нему прикоснуться.
- Идём, - повторил Гарри, хватая подругу за плечи и почти силой выводя из туалета. Следом за ними не спеша вышел Рон.
Едва Золотое Трио Гриффиндора оказалось в коридоре, как рыжий произнёс:
- Я считаю, что мы немедленно должны пойти и рассказать всё преподавателям. И в первую очередь профессору Дамблдору. Они знают и могут гораздо больше, чем мы.
Гарри пристально посмотрел на того, кто притворялся его лучшим другом.
- Мы никуда не пойдём, - твёрдо произнёс юноша. – И это не обсуждается, Рон.
- Считаешь себя лучше всех? – насмешливо поинтересовался Рон. – Думаешь, что способен на всё, Мальчик-который-выжил?
Рыжий подошёл ближе и тихо, чтобы его услышал только Гарри, сказал:
- Ты даже подружку свою защитить не в состоянии. Поверь мне.
Сказав это, Уизли стремительно развернулся и покинул друзей. Гарри проводил его взглядом.
- Гарри, - юноша вздрогнул, услышав голос Гермионы. – Рон по-своему прав. Мы должны рассказать кому-то из преподавателей просто потому, что иначе не сможем объяснить разрушенный туалет и….
Девушка запнулась на полуслове, шокировано глядя на дверь туалета. Та растворялась, превращаясь в стену. Мгновение, и неработающий женский туалет исчез, а вместе с ним исчезла и вода на полу коридора. Гарри зажмурился, затем открыл глаза, но ничего не изменилось. Туалета Плаксы Миртл больше не существовало. Как и самой Плаксы Миртл.
- Гермиона, лучше пойдём отсюда, - юноша потянул застывшую на месте подругу за руку, решив, что на сегодня им приключений достаточно. Девушка повиновалась, и друзья поспешили в класс.
***
Кхар быстрыми шагами вошёл в один из мужских туалетов. Внутри было пусто и тихо, и Тень позволил себе выплеснуть злость и раздражение. Как он мог сорваться! Ведь Повелитель приказал не давать смертным повода для подозрений! Как какой-то мальчишка сумел вывести его, Кхара, одного из лучших, из себя! Кхар медленно подошёл к зеркалу и пристально посмотрел себе в глаза. В мёртвые голубые глаза глупого, эгоистичного и наивного паренька так легко подарившего Тени своё тело. В глаза, затянутые льдом ненависти и отравленные алыми всполохами голода. Глаза – зеркало души, ведь так? Кхар усмехнулся. Вот она – его душа и суть. Мёртвая и ненавидящая. Обречённая на вечные страдания на Изнанке миров.
Жаль, что проклятый Поттер так рано понял, что его лучшего друга рядом нет. Теперь ни о каком доверии со стороны чёртова Мальчика-который-выжил не могло быть и речи. А это значило, что информацию о новом Тайном Круге придётся искать в других местах. Он будет вынужден довольствоваться слухами, домыслами и догадками. Это несколько нарушало планы Кхары. А главное, это несколько меняло планы Повелителя. Кхар ударил кулаком по зеркалу, вложив в этот удар всю свою ненависть. Стекло жалобно застонало и разлетелось на тысячу осколков. Руку обожгло болью, но лицо Кхара не изменилось. Он терпел боль много страшнее этой. Одно слово на мёртвом лающем языке, и на руке ни царапины. Всё в порядке. Ещё не всё потеряно. Пусть силы мальчишки пробудились слишком рано. Пусть в отличие от этих близняшек он научился управлять своей стихией. Пусть, потому что у мальчишки есть одна, известная Теням, слабость, а у Кхара в запасе имеются незадействованные рычаги давления. И в этот раз он не станет поддаваться человеческим, сиюминутным порывам. Тень улыбнулся своим мыслям:
- Пож-ш-ш-шалуй, пора пообщ-щ-щ-щаться с-с малыш-ш-ш-ш-шкой Грейндж-ш-шер. А то наш-ш-ш-ша умница-раз-с-сумница развила слиш-ш-шком активную деятельнос-с-с-сть по из-с-сучению с-с-страннос-с-стей, творящ-щ-щихся вокруг. И необходимо с-с-с-сходить к Дамблдору. Пус-с-сть приглядит за с-с-с-своим ненаглядным Мальчиком-который-выж-ш-шил, а то того и гляди потеряет с-с-своё драгоценное оруж-шие.
Пусть на этот раз жертве удалось ускользнуть. Но охота не окончена. Война только начинается. А те, кто заперт на Изнанке, умеют ждать.
