Глава 9
И они пили. Пили так много, как никогда еще. Смеялись, пили, смеялись, говорили, кричали, ругались и снова мирились. Пили, пили, пили без конца…
Они были пьяны, пьяны радостным чувством победы. Они сходили с ума, но никто не мог их остановить. Они тонули в море радости, даже не удосуживаясь подумать какими жертвами, она, досталась – победа.
И знаете, я могу их понять. Могу понять всех до одного. Могу понять то, что чувствовали они, окунуться туда, и тонуть, тонуть…
Сириус смеялся. Смеялся громко, по-собачьи, как выразился бы Джим. Улыбался всем и вся. Тонул.
Джим опять был в центре всеобщего внимания.
Нет, нет! Не «опять», а «снова», «всегда», «навсегда».
Он что-то говорил уже заплетавшимся от алкоголя языком, размахивал левой рукой, придерживая правой раскрасневшуюся прекрасную Лили.
Сегодня она была хороша, как никогда. Вся светилась, вся смеялась, вся жила, была.
И Сириус снова поймал себя на мысли, что, если б не Джеймс, он бы уже давно приберег для своей сумрачной квартиры это прекрасное маленькое Солнышко.
И как всегда усмехнулся придуманному бреду.
Он и Лили?! Нет шутки в жизни более смешной, чем эта.
Ему нужен алкоголь, а она сладкий сок. Ему нужен адреналин и страсть, а она спокойность и нежность. Как раз для вспыльчивого Джима, но никак не для него.
На плечо легла чья-то холодная ладонь. Сириус поднял голову и усмехнулся.
Литера.
Как всегда, в черном, с блаженной улыбкой на лице, что, несомненно, шла к ее бледному лицу, растрепанные волосы, красные губы, глаза…
Сириус улыбался. Видеть ее рядом с собой сейчас было высшим блаженством, которое он мог получить за этот сложный вечер.
Он и сам не понял, когда бесцеремонно начал восхищаться этой женщиной. Когда она нагло занимала не все, но большую часть его мыслей. Ему не нравилось это, но, одновременно, притягивало до жути.
- Пойдем, - Литера сжала его плечо, улыбаясь. В свете свечей и маленьких ламп она была безумно хороша.
Сириус повелся. Как маленький ребенок на новую машинку, такую блестящую, манящую. Скорее всего на них обоих действовал алкоголь, а может…
Да нет! Ничего не может, точно алкоголь!
Литера вышла из шумной гостиной, прикрыла дверь и облокотилась спиной о дверной косяк. Взгляд ее потерял всякие краски, а лицо побледнело и осунулось. Улыбка пропала.
- Зачем мы вышли? – Сириус как будто и не заметил в ней этих разительный перемен, тоже облокотился на стену рядом с ней, скосил глаза.
- Сама не знаю, - Литера покачала головой. Было видно, что она находится в растерянности. Впервые за долгое время она не знала, куда деть руки.
Сириус внимательно вгляделся в ее усталое печальное лицо. Усмехнулся, допивая оставшееся огневиски в стакане.
- А ты отличная актриса, - он ухмыльнулся, поворачиваясь и внимательно разглядывая ее точенный в темноте профиль.
- Уже слышала об этом от Грюма, - она слабо улыбнулась, - Надо было идти на театральный, а не…
Она не закончила, оборвавшись на полуслове. Замолчала, опустив голову.
- А вот из меня ужасный актер. Совершенно не умею притворяться, - Сириус попытался отвлечь ее, но у него не получилось.
- Чего ты хочешь? – вдруг спросила Литера, и Сириус был удивлен появившимся блеском в ее черных глазах.
- В смысле?
- От жизни. Чего ты хочешь от жизни? – Литера повернулась к нему, внимательно вглядываясь в каждый сантиметр его лица.
- Я? – Сириус растерянно моргнул, - Наверное, победить. И умереть на поле битвы! – он восторженно вспомнил детские мечты.
- Умереть на поле битвы… - эхом повторила Литера, глаза ее стали пустыми, снова холодными. Ярко накрашенные губы слишком выделялись на ее бледном тонком лице. И Сириусу вдруг захотелось…
- А знаешь, что мне хочется сейчас больше всего? – спросил он тихо, подвигаясь ближе к ее лицу.
- Чего? – Литера тоже зашептала, заворожено глядя на его лицо.
- Поцеловать тебя, - Сириус усмехнулся, - Правда, странно?
Литера не ответила. А для Блека молчание всегда было согласием.
Наклонившись к ее лицо, он жарко коснулся ее красных губ. Поцелуй был горький, с привкусом виски и сигарет и еще чего-то непонятного…
Они медленно сходили с ума…
