Глава 9Саша Привалов обнаруживает, что Хогвартс сильно отличается от НИИЧАВО, а Финеас Найджелус Блэк хлопочет перед Хунтой о спасении своего рода.
POV Привалова
Ворота глухо лязгнули и медленно открылись.
«Фотоэлемент?» - мелькнуло у меня в голове, потому что буквально за мгновение до этого Хунта осветил створки своим умклайдетом.
Перед нами открылся проход в скупо освещенную аллею, в конце которой несуразной громадой темнело какое-то здание.
- Добро пожаловать в Хогвартс! – раздалось совсем рядом.
Все еще чувствуя легкую тошноту и слабость в коленках, я оглянулся по сторонам, не видя нашего собеседника.
- Вы бы показались, товарищ, а то так очень неудобно разговаривать, - пробормотал я в растерянности.
- Спокойно, Алехандро. Нас пригласили войти. Не исключено, что хозяев здесь нет, но вряд ли им будет приятно, если ворота замка останутся открытыми слишком долго в это тревожное время.
Он шагнул вперед, и я безропотно последовал за ним. За нами с реликтовым скрипом сомкнулись створки. Я невольно оглянулся в поисках привода. Что у них тут? Червячный редуктор с концевыми выключателями? Или новомодные гидроцилиндры с плавным и бесшумным ходом? В любом случае, петли следовало бы смазать консистентной смазкой на основе оксида лития, ну или солидолом в крайнем случае…
Странно. Сколько я не таращился, но никаких следов привода не обнаружил. Пусть даже ворота и управлялись магией, но сам-то привод должен быть?
- Алехандро, не отвлекайтесь на мелочи, - шепнул Хунта, правильно интерпретировав мои разглядывания, - здесь нет традиций заколдовывать механизмы или приборы, управляющие вещами и процессами. Чары накладывают на сам материальный объект, не утруждая себя маскировкой от немагического населения.
«Эх, агностики чертовы, Ломоносова-Лавуазье на них нет! - подумал я растерянно. – Впрочем, им тут стесняться некого, надо понимать».
Что-то щелкнуло, и над нашими головами вспыхнул светильник. Я прищурился на свет. Хунта прав. Ни столба тебе, ни фонаря на нем, ни проводов для приличия. Болтается в воздухе яркий сгусток, напоминающий холодную газовую плазму, и больше ничего. Никаких имитаций. Все не по-нашему!
Впереди послышались быстрые шаги. Невысокая худощавая фигура приблизилась к нам и откинула капюшон мантии. То, что эти балахоны называются именно мантиями, я уже знал. Кристобаль Хозеевич объяснил.
Из-под капюшона показалось лицо немолодой женщины с тонкими и строгими чертами.
- Здравствуйте, рада видеть вас. Меня зовут Минерва Макгонагал. Директор попросил меня встретить вас. Его вызвали в министерство магии, но он рассчитывает вернуться еще до полуночи.
- Кристобаль Хозе Хунта, к вашим услугам миссис. Позвольте представить моего помощника - Алехандро Привалов.
- Можно просто Саша, - в очередной раз чувствуя себя идиотом, пробормотал я.
Хунта только засопел раздраженно. А чего сопеть, я и сам не рад, но не умею знакомиться, хоть тресни.
- Следуйте за мной, господа.
«Господа все в Париже!» - всплыло у меня из какого-то реликтового тайника инсургентской памяти. А может это из «Козары»? Я ее раз пятьдесят посмотрел!
Я с деревянной галантностью пропустил вперед магистра и нашу провожатую, и пошел вслед за ними в шагах этак пяти, как и положено помощнику и вообще подчиненному лицу.
Меня ощутимо качало и водило из стороны в сторону. Оставалось только пожалеть свой вестибулярный аппарат, на корню подорванный местными средствами передвижения.
А я еще жаловался на наш мотоциклетный тандем, сидение которого за время путешествия в Лондон сквозь время и пространство изрядно намяло мне пятую точку. Это, можно сказать, просто безобидная кресло-качалка по сравнению со зверской центрифугой для тренировки космонавтов под местным названием - автобус «Ночной рыцарь»!
Я думаю, ни Гагарину, ни Леонову, ни тем более Валентине Терешковой не досталось так круто во время подготовки к космическим полетам, как досталось мне за те три четверти часа, что я провел в этой чудовищной машине. Посмотреть бы в глаза ее конструктору! Хотя не исключено, что он проектировал ее для полетов в поясе астероидов между Марсом и Юпитером. Это многое объяснило бы. И мгновенные скачки ускорений до шести же, и ударные торможения, и боковые прыжки по трассе, и ситуационные изменения формы и габаритов в зависимости от того между какими астероидами, тьфу, автомобилями надо протиснутся!
В общем, если бы после третьего полета из конца в конец автобуса, Хунта не приклеил бы меня к креслу, а после следующего полета вместе с креслом, не приклеил бы к полу и само кресло, то меня по возвращении в НИИЧАВО из-за полученных увечий не только в космонавты, но даже в команду домовиков-ассенизаторов Модеста Матвеевича Камноедова не взяли бы!
Спасибо титану. Спас, благодетель…
Тем временем мы поднялись по ступенькам и вступили в здание. Было очень темно, и я почти ничего не мог разглядеть. Наша сопровождающая, как ее там, миссис Макгонагал, кажется. Язык сломаешь с такими именами. Так вот, она освещала нашу дорогу своей палочкой, но света хватало лишь на то, чтобы вовремя разглядеть перед собой ступеньки или пороги. Я уже сократил дистанцию с Хунтой до одного шага, опасаясь упасть, отстать и потеряться в этих бесконечных переходах, залах и лестницах.
Мэтр был спокоен и невозмутим. Он шел рядом с провожатой и позвякивал своими несуществующими шпорами. Впрочем, после того, как Хунта продемонстрировал мне свою невидимую шпагу, я уже не был столь категоричен во мнении, что шпор точно нет. Ведь что-то звякает? То-то и оно. Конечно, проще было бы считать это слуховыми галлюцинациями. Вон в «Текник Интернейшел» писали, что японцы изобрели устройство, изображающее журчание воды в унитазе. Для экономии воды. Дожили, как говорится, в западном мире. Воды у них уже не хватает. Но применительно к Хунте, в такие штучки уже не верится. Есть там у него шпоры. Точно есть! Зловеще искривленные, сантиметров двадцать длиной с острейшими звездочками на конце, готовыми впиться в бока богатырского коня, закованного в сияющие латы!
Мне сразу послышался отдаленный топот копыт.
Я опомнился и понял, что трушу. Просто трушу, как маленький мальчик, угодивший в темный лес, где ему мерещатся страшные тени за каждым деревом. Мне надо успокоиться, взять себя в руки, решить мысленно пару уравнений звездной статистики и вспомнить, что я не безвестный идальго, а начальник вычислительной лаборатории НИИЧАВО, у двери которой толпятся десятки магов, которым эта, как ее там, Макгонагал и в подметки не годится!
Надо просто разозлиться и все! Где там мой умклайдет?
Я вытащил из кармана свою «волшебную палочку», сжал ее в руке. Палочка выдала из себя луч не хуже, чем китайский фонарик с тремя батарейками. Знай наших!
Хунта обернулся и неожиданно одобрительно кивнул.
- Спасибо, мистер Саша, но мы уже пришли, - сухо отреагировала провожатая.
«Неприятная тетка, - подумал я про себя и луч гасить не стал из чувства противоречия, - слишком педантичная. Надсмотрщица какая-нибудь. Местный вариант товарища завкадрами Демина».
- Кислотные леденцы! – ни к селу, ни к городу объявила Демина-Макгонагал, и серая туша статуи какого доисторического животного отъехала в сторону, открыв нам ступеньки, двигающиеся по спирали вверх.
«Ого! Спиральный эскалатор! – сообразил я. - Такие обсуждали в технических журналах для ленинградского метро и для подземных переходов, но оказалось, что двигатели потребуются специальные. Китежградцы рассчитали, что механизм получится слишком дорогим в производстве. Идея метростроевцев не прошла. А здесь, смотри-ка, работает. Надо бы чертежи попросить в рамках технического и магического обмена. А мы им Самовыдергивающуюся морковку профессора Выбегаллы предложить можем. Или ботинки Самонадевающиеся. В крайнем случае, брюки-невидимки Магнуса Редькина. А что? Тоже неплохо. Хотя они тут все в балахонах ходят…»
- Заходите, Алехандро, - негромко поторопил Хунта.
И я отважно шагнул на спиральный эскалатор, пытаясь хотя бы органолептически оценить, насколько удалось британским магам-технарям воплотить в жизнь задумку ленинградцев…
* * *
Макгонагал спросила, не требуется ли нам что-нибудь, предложила чаю, получила вежливый отказ и покинула кабинет, сообщив, что прибытие директора Дамблдора ожидается с минуты на минуту.
Я вздохнул с облегчением, но как оказалось, совершенно преждевременно. Кабинет оказался весьма необычным. Интересным он оказался. И страшноватым. То есть страшно интересным. И не поймешь, чего больше.
Пока я дивился на пыхтящие, дымящие, вращающиеся и подпрыгивающие серебряные приборы в шкафах, Хунта рассматривал портреты на стенах кабинета. Кстати изрядная часть их изображала только уже знакомые мне викторианские стулья. Пустые. Это уже наводило мысль на то, что это не портреты, а своеобразные натюрморты. На остальных были изображены всевозможные благообразные старцы в невообразимо древних нарядах. Я не великий специалист в живописи, но сразу понял, что это творения настоящих мастеров, потому что портреты были ну прям, как живые. Только что не подмигивали.
В этот момент один из портретов, словно услышав мои мысли, весьма отчетливо мне подмигнул и тут же вновь окаменел лицом.
Я поспешно отвел взгляд. Потом снова взглянул на него. Тьфу-тьфу, показалось. Или померещилось. Что-то я нервный сегодня и мнительный.
Надо мной кто-то завозился и на мою голову посыпался мусор. Странный какой-то. Неожиданный. Это были ярко красные перья вперемешку с серыми хлопьями пепла. Перья дымились.
Я вскочил, вытряхивая из волос тлеющий мусор.
- Спокойно, Алехандро! Надо так понимать, что это феникс. Он только что сгорел, но должен возродиться.
Я рассмотрел подставку, прибитую к стене. На ней стояла клетка из которой поднимались вверх клубы неаппетитного дыма. Завоняло жженым пером и еще какой-то дрянью, то ли сгоревшим эфиром, то ли жженой пластмассой.
- Должен возродиться? – переспросил я, вспомнив о попугайчике У-Януса. – Он контрамот?
- Нет. Это птица Феникс, сгорающая в огне и возрождающаяся из своего пепла. Символ вечного круга жизни.
- Так это же легенда.
- Все легенды в той или иной степени являются результатом взаимодействия магического и немагического миров. Точнее, легенда - это то, что помнит немагический мир о факте столкновения с магией. Правда обычно бессовестно перевранный в угоду шарлатанам и властителям.
Я вспомнил о своей магической неполноценности и погрустнел. Впрочем, для любознательного наблюдателя здесь просто раздолье. И я продолжил осмотр кабинета.
- Христо?
Я вздрогнул. Голос раздался не из двери и не из камина, которые здесь использовали для сетевой трансгрессии, а откуда-то сверху. Еще один феникс? На этот раз говорящий?
- Фин? Ты что тут делаешь? А-а-а… я должен был догадаться.
Хунта смотрел вверх на один из портретов, который еще минуту назад был натюрмортом. Теперь же рядом с викторианским стулом стоял благообразный пожилой человек в старомодном камзоле и в волнении махал рукой магистру.
- Мессиры! – обратился он к кому-то. - Семейное дело моего рода! Мне надо переговорить с нашим гостем наедине.
Все люди на портретах мгновенно ожили и, делая поклоны и приветственные жесты, удалились куда-то за рамы своих картин. Я от неожиданности шарахнулся в сторону и ударился головой об угол. В глазах у меня все раздвоилось, но ничего не исчезло, и я понял, что это не галлюцинация. Тихонечко опустившись на край стула, я весь окоченел от внимания.
- Прекрасно выглядишь, Христо! А я теперь, видишь, в каком положении.
- Давно?
- В двадцать шестом. Драконья оспа.
- Типично европейская проблема. У нас все магические рептилии были привиты еще в прошлом веке. Итак, ты здесь. Я чем-то могу помочь?
- Не издевайся. Как можно помочь покойнику? Но у меня к тебе действительно есть просьба. Альбус может появиться в любой момент, поэтому я буду краток. Мой род прервался. Весной погиб мой пра-правнук Сириус Блэк.
- Соболезную, Фин…
- Не перебивай, Христо. Есть в этой истории какая-то странность. Видишь ли, с моей стороны бытия его нет. И с твоей стороны его нет. Понимаешь?
- Жизнь не является обязательным атрибутом смерти, - пробормотал Хунта формулировку одного из своих малопонятных открытий. – Ты думаешь, он запечатан?
- Да! Да! И еще раз, да! Но я ничего не могу предпринять отсюда, а Альбус в мою теорию не верит. Или делает вид, что не верит. Христо, мне нужна твоя помощь! Делай, что хочешь, но ты должен найти его и распечатать.
- И? – лицо начальника отдела Смысла Жизни приобрело черты зловещего вдохновения.
- Да, - обреченно кивнул головой старик на картине, - я расскажу тебе все, что знаю об этой стороне бытия. То, что не может знать никто из магов, пока жив. Запомни адрес: Лондон, площадь Гримо дом двенадцать. Это родовой дом Блэков. Там висит мой второй портрет.
- Не боишься наказания?
- Продолжение рода важнее. Пообещай мне!
- Обещаю! – Кристобаль Хозеевич поднял вверх правую руку с раскрытой ладонью.
- Спасибо тебе, Христо! Я слышу, он идет. Не верь ни одному его слову ! Ни единому!
С этими словами старец, которого Хунта называл Фином, резко повернулся и вышел, вновь осиротив свой портрет до состояния натюрморта.
Я понял, что стал свидетелем чего-то важного и запретного, но не успел разобраться в своих впечатлениях, как в камине сверкнула вспышка фиолетового пламени, и в нем показался благообразный старец, убеленный сединами и белоснежной бородой до самого пояса.
Кто-то из вернувшихся портретов провозгласил:
- Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор! Поприветствуем директора Хогвартса, мессиры!
Раздались аплодисменты. Я взглянул в лицо Хунте и увидел, что в глазах бывшего Великого Инквизитора зажглись ледяные искорки интереса…
